Терапевтические заметки. Хотя процедура определения проблемы по схеме «вопрос—ответ» и кажется на первый

Хотя процедура определения проблемы по схеме «вопрос—ответ» и кажется на первый взгляд слишком прямолинейной, эта техника позволяет глубже исследовать мотивацию семьи, начать формирование петли обратной свя­зи между терапевтом и семьей. Кроме того, при использовании этой схемы каждый член семьи получает возможность рассказать свою личную исто­рию, а семью в целом эта схема стимулирует проверить возможности пси­хотерапевта и испытать его способность слушать и слышать то, что ему го­ворят.

Во-первых, с помощью вопроса о причинах обращения к психотера­певту легко проверить уровень мотивации членов семьи. Кто заинтересо­ван в беседе? Кто выступал в роли движущей силы? Кто не хотел идти? Кто пришел добровольно? Кого заставили прийти? Какой вид давления был использован (угроза наказания, вина, уговоры)?

Задавая каждому из членов семьи вопрос, почему, с его точки зрения, все они оказались на консультации, психотерапевт может получить инфор­мацию о семейном стиле коммуникации. Что каждому члену сообщили о задачах консультации? Была ли коммуникация прямой и открытой (напри­мер: «Мы собираемся к психотерапевту из-за проблем в семье») — или же, напротив, неясной и уклончивой (например: «Неважно, почему мы идем на консультацию; нас всех туда просто пригласили»).

И наконец, поскольку психотерапевт задает этот вопрос всей семье в целом, то семейный «рупор» непременно проявит себя. Этот член семьи обычно располагает самым четким определением проблемы — по крайней мере он в этом непоколебимо убежден. «Рупор» вполне может быть тем же лицом, которое инициировало контакт с психотерапевтом и наиболее за­интересовано в переменах. Вопрос только в том, что именно менять. «Ру­пор» крайне редко заводит речь о необходимости изменить что-то в семье в целом. Чаще всего он называет кого-то конкретного, кого нужно изменить, и уж будьте уверены, это никоим образом не сам «рупор». Тем не менее «ру­пор» — это тот, кто привел семью на консультацию и, по всей вероятности, приведет ее на следующую сессию. Поэтому как только психотерапевт до­бьется соглашения с «рупором», возможности для проведения психокоррек­ции сразу увеличатся.

Как мы уже говорили в первой главе, петли обратной связи — это цик­лы коммуникации. Обратная связь модифицирует обратную связь, которая модифицирует обратную связь. В семье есть давние и хорошо устоявшиеся паттерны обратной связи: кто говорит, с кем, о чем и с каким результатом? Вступая в контакт с системой, психотерапевт включается в петлю об­ратной связи семьи и начинает модифицировать ее при помощи своей об­ратной связи (коммуникации). По мере формирования альянса терапевти­ческая система (семья плюс психотерапевт) начинает устанавливать свои собственные петли обратной связи (коллаборационный эффект).

Например, интересуясь у каждого члена семьи его мнением по тому или иному вопросу, психотерапевт придает большое значение индивидуально­му опыту. Кроме того, он устанавливает такие нормы коммуникации, при которых мнение каждого будет услышано и принято в расчет. Возможно, как только семья выйдет за двери кабинета, этот паттерн перестанет рабо­тать и, более того, ни за что не сработает у семей, испытывающих трудно­сти. Но, по крайней мере, пока семья находится в кабинете психотерапевта, это правило будет строго соблюдаться.

Устанавливая соглашение с каждым членом семьи в отдельности, пси­хотерапевт, помимо вышеперечисленного, пытается также проявить сочув­ствие к переживаниям разного характера. Он задается вопросом: «На что это похоже, быть на твоем месте?» И даже хотя терапевт рассматривает се­мью как систему, для него она по-прежнему остается группой индивидов, каждый из которых самостоятельно решает следующие вопросы: «Могу я доверять этому человеку (психотерапевту)? Будет ли он меня слушать? По­старается ли он понять меня? Хочу ли я чем-то поделиться с ним?» Таким образом, сначала возникает соглашение на интерперсональном уровне.

Когда психотерапевт предлагает каждому члену семьи рассказать свою собственную историю, то ключевым моментом в формировании отдельно­го интерперсонального соглашения является уверенность в том, что все слова и фразы, используемые клиентом, понимаются правильно. Например, в какой-то момент входе сессии миссис Мартин сообщила, что у Синди «пло­хое отношение». Если психотерапевт не прояснит это высказывание и не отреагирует на него, то возникнет возможность шести различных потенци­альных интерпретаций. Но психотерапевт просит миссис Мартин дать по­яснения:

Психотерапевт: Я не уверен, правильно ли я понял, что именно вы на­зываете «плохим отношением» Синди. Не могли бы вы привести какой-нибудь пример?

Миссис Мартин: Ну, она всегда оспаривает то, что я говорю, и ни разу не было случая, чтобы она просто повиновалась и не прекословила.

Обратите внимание: после этого пояснения проблема сразу же оказы­вается переформулирована; она переходит с внутриличностного уровня на интерперсональный. Кроме того, определение проблемы превращается в интерактивный процесс между психотерапевтом и членами семьи. И нако­нец, психотерапевт, задавая уточняющие вопросы, устанавливает петли об­ратной связи:

Психотерапевт (в ответ на пояснения миссис Мартин): Позвольте мне повторить то, как я вас понял, и сообщите, если вам покажется, будто я в чем-то не прав. Итак, вы полагаете, что Синди нарочно демонстрирует неуважение, когда оспаривает и ставит под сомне­ние ваше решение.

Сформулировав вопрос таким образом, психотерапевт ставит себя в выигрышную позицию. Если его интерпретация точна, то миссис Мартин согласится и почувствует, что ее поняли. А если она не согласится, психо­терапевт ответит: «Извините, похоже, я вас не понял. Давайте попробуем еще раз, поскольку для меня важно понять ваши трудности». Психотера­певт эмпатизирует неточно, чтобы еще больше укрепить петли обратной связи с миссис Мартин и, возможно, фасилитировать дальнейшее согла­шение.

ПЕРЕХОД К ОПРЕДЕЛЕНИЮ ПРОБЛЕМЫ НА УРОВНЕ СИСТЕМЫ

После того как каждый член семьи изложил свое мнение о рассматривае­мой проблеме, психотерапевт акцентирует внимание на различиях во взгля­дах и переходит к определению проблемы на уровне системы. Системное определение освещает интерперсональные аспекты проблемы и указывает на круговую каузальность. С этой целью терапевт просит членов семьи по очереди прокомментировать различия во взглядах на проблему:

Психотерапевт: Мистер Мартин, ваша жена говорит, что, по ее мне­нию, вы оба должны придерживаться одной линии поведения и избегать манипулирования со стороны Синди, но временами кажется, будто вы другого мнения. Не могли бы вы объяснить это различие во взглядах и рассказать мне, как вы оба с этим справляетесь.

Этим вопросом психотерапевт переключает внимание с очагового кон­фликта на супружескую субсистему.

Психотерапевт: Миссис Мартин, без сомнения, у вас с Синди расхож­дения во взглядах. Это всегда было так, и если нет, то когда это на­чалось?

Психотерапевтическая гипотеза заключается в том, что если бы конф­ликт существовал с самого начала, то миссис Мартин попро.ету не согласи­лась бы выйти замуж за отца Синди. По всей вероятности, в самом начале отношения были по меньшей мере теплыми и лишь позднее начали ухуд­шаться. При помощи этого вопроса психотерапевт пытается выяснить, ког­да именно и как давно между Синди и ее мачехой были позитивные отно­шения, с какого момента они начали ухудшаться, а главное — установить, что послужило толчком, первопричиной ухудшения этих отношений.

Психотерапевт: Синди, то, что вы с мамой во многом не соглашаетесь, я уже понял, но мне интересно, с остальными членами семьи у тебя тоже есть расхождения во взглядах?

Как мы видим, вместо того чтобы перефразировать содержание жалоб Синди и ее мачехи, психотерапевт еще раз направляет внимание Синди на других членов семьи. Во-первых, это затмевает очаговый конфликт, во-вто­рых, показывает, что мнение Синди относительно высказываний других настолько же важно. И наконец, психотерапевт приглашает девочку поуча­ствовать в беседе на равных с другими членами семьи, а не как «козла отпу­щения».

Психотерапевт: Роберт, мне кажется, ты очень наблюдателен. Возмож­но, ты замечаешь гораздо больше, чем говоришь вслух. Не мог бы ты прокомментировать то, что заметил за несколько последних минут.

Это приглашение к участию в психотерапии ничем не грозит Роберту.

Психотерапевт: Карен, какая у тебя славная куколка. Как ее зовут?

Карен: Покахонтас.

Психотерапевт: Как давно Покахонтас живет у вас в семье?

Карен: Два года. >

Психотерапевт: А бывает, что Покахонтас что-нибудь беспокоит?

Присоединяясь к детям, психотерапевт ищет точки соприкосновения. Куколка Карен может помочь исследовать ее представления о мире.

Задавая подобные вопросы, психотерапевт занимается чем-то наподо­бие рыбалки: он никогда не знает, когда рыба начнет клевать. Например, вместо ответа на некоторые вопросы вы, вполне возможно, получите лишь отсутствующий взгляд, пожатие плечами или ответ вроде «Я не знаю». Но есть надежда, что один или два вопроса позволят исследовать различия во взглядах членов семьи друг на друга.

Кроме того, исследуя различия или, по крайней мере, задавая о них во­просы, психотерапевт в данном случае стремился переключить внимание со статичной игры в обвинения на обсуждение отношений: «Как отличают­ся ваши взгляды на проблему? Чем вы объясняете различия? Когда они по­явились? Как вы с ними справляетесь? Насколько разрушительными они стали?»

Когда в фокусе оказывается интерперсональная динамика, у психоте­рапевта появляется возможность дать определение семейным проблемам на уровне системы:

Психотерапевт: Как я понял из того, что вы мне сказали, миссис Мар­тин и Синди не всегда ссорились. Одно время вы неплохо ладили, но потом что-то изменилось. Я думаю, среди прочего нам нужно понять, что случилось и как это изменить.

Психотерапевт: Насколько я понимаю, ваше основное затруднение — это расхождение во взглядах между родителями: вам не удается прийти к соглашению, когда нужно держать Синди в узде, а когда можно позволять ей принимать решения самой. Я понимаю, при­держиваться единой линии поведения не так-то легко, и иногда у вас возникают разногласия. Но проблема заключается в том, что Синди получает смешанные сообщения. Перед ней загорается то зеленый свет, то красный. Иногда мать не согласна с ее поведени­ем, а отец в то же самое время одобряет его. Мне кажется, вам нуж­но прийти к какому-то соглашению. Это облегчит жизнь для вас обоих и для Синди тоже.

Психотерапевт: Не знаю, заметили вы это или нет, и возразите мне, если я не прав. Но похоже, все постоянно происходит по одной и той же повторяющейся схеме, действует один и тот же паттерн. Между Синди и миссис Мартин возникают разногласия, они перерастают в ссору, мистер Мартин вмешивается в конфликт, чтобы

разрешить его и не допустить повторения в будущем, а Роберт и Карен выступают в роли эмоционально вовлеченных зрителей.

Психотерапевт: Очевидно, что предыдущий год был очень непростым для всей семьи, и судя по тому, что вы мне рассказали, проблемы повлияли на каждого из вас по-разному. К тому же у каждого из вас свое собственное представление о проблемах. По этой причине мне потребуется участие каждого из вас, если вы хотите снизить напря­жение в семье.

Как видите, подчеркивая все эти системные определения, психотера­певт стремится переключить внимание семьи с обвинений в адрес конкрет­ных ее членов на межличностную динамику. На этой стадии первого интер­вью представления психотерапевта иногда не соответствуют убеждениям семьи. Напомним, что в процессе установления соглашения психотерапевт и семья образуют терапевтическую систему. Поэтому необходимо, чтобы все участники беседы пришли к единому мнению о характере проблемы или, по крайней мере, о способах к ней подступиться. Психотерапевт был в со­стоянии «продать» свою точку зрения только в том случае, если семья была готова «купить ее». С другой стороны, если психотерапевт пытается заклю­чить семью в рамки специфической теоретической модели — «В вашей се­мье низкий уровень дифференциации», «В вашей семье запутанные интер­персональные границы», «Нам нужно усилить родительскую субсистему в семье», «Вы проецируете проблемы вашей родной семьи на дочь», — члены семьи могут почувствовать дискомфорт, непонимание или даже раздраже­ние. А это неизбежно приведет к вопросу: «А как это связано с плохим от­ношением Синди?»

Побуждая семью Мартинов увидеть проблему на уровне системы, пси­хотерапевт использовал один из ключевых навыков проведения семейной психотерапии —способность приложить теоретические модели к конкрет­ной действительности так, чтобы это соответствовало представлению се­мьи о мире. Например, в числе первых клинических наблюдений психоте­рапевта находился дисфункциональный треугольник, включающий ро­дителей и Синди. Синди воплощала в себе неспособность родителей к эффективному сотрудничеству. Тем самым эта ситуация позволила поднять вопрос о том, что мистер и миссис Мартин образовали родительскую еди­ницу, и указала на вероятность супружеского конфликта (миссис Мартин, возможно, испытывала гнев из-за недостатка поддержки со стороны мужа).

Однако было бы мало пользы, если бы психотерапевт начал распрост­раняться на тему своего замечательного понимания семейной динамики. Эту гипотезу необходимо пояснить на конкретном примере. Из четырех системных определений, приведенных выше, второе вызывало какой-то отклик у клиентов. Миссис Мартин согласилась обсудить динамику сотруд­ничества родителей в надежде получить больше поддержки от мужа. Вклю­чая всех членов семьи в определение проблемы и ее решение, психотера­певт заверил родителей, что проблема их расхождения во взглядах вполне поддается решению. В то же самое время психотерапевт освободил Синди от роли «козла отпущения». На этом этапе первого интервью, достигнув соглашения по определению проблемы, семья выразила готовность продол­жать психотерапию в данном направлении.

Дата добавления: 2015-07-25