Мёртвая Душой. 16 страница

Where did you go, my mistery.

You left me alone.

You left me to drown in misery.

I can't feel no pain.

I can't feel nothing but memories.

So Where are you now?

Why would you want to leave me to.

Go sleep in the clouds and dream.

Still shine and down on me.

And pieces underneath.*¹

И картинки, как при просмотре фильма, мелькают перед моими глазами. Том. Я продолжаю улыбаться подруге, которая смотрит на меня, на нас. Где-то поблизости я слышу голос Олли. Тихо. Очень тихо. По конец песни почти ни одна душа, слушающая голос девушки, не смела произнести ни слова. Многие включили экраны телефонов и махали ими из стороны в сторону. Со стороны это выглядело, как сотни огней в воздухе. А Ив заканчивала:

— Baby please wakes up.

Baby please wake up for me now.

И все захлопали. Черт возьми, все!

— Это она придумала? — не унимался Патрик, указывая на меня. — Че, серьезно она? — Фелиция кивнула. Олли просто хлопал в ладошки. — Ачешуеть!

Затем была вторая песня:

— Come Monday night the day of work is done.

Tuesday morning looms the grey of ordinariness.

Start by putting off your chores

And all the crushing bores,

Say your morning prayers,

Sing a rousing song.

Then sing it on the long walk home.*²

Ив улыбалась. Море аплодисментов сыпалось со всех сторон. Да, они хлопали ей и её голосу, но также они хлопали и моему труду! Люди запомнят эти песни, она запомнят и исполнителя, и автора. Это и есть та самая память, о которой я так грезила.

Последние две песни были веселые. Слова песен люди подхватывали быстро и подпевали, танцую и жестикулируя. Только мы с Майки стояли, не двигаясь, словно гипнотизировали Ив. От шока и радости, конечно же.

— You have been warned,

I'm born to be contrary.

Backward at school

I wrote from right to left.

Teacher never cared for me

Preacher said a prayer for me

"God help the girl,

She needs all the help she can get".*³

Ив пританцовывала, её движения были уверенными и ловкими. Она сияла. Девушка посмотрела на меня так, словно умоляла «Ну же, потанцуй со мной». И я не выдержала, на последней песне я перелезла через ограду и забралась по ступенькам на сцену. Никто меня не остановил, и никто не последовал моему примеру. Майки облокотился, улыбаясь, об ограждение — я видела. Встав рядом с девушкой, я подпевала с ней припев и танцевала вместе с ней тоже. Зрители повторяли движения танца за нами.

— I run away

They're playing a decent song at last

I think I'll have to dance with Cassie
Cause the dream boy never asked
Shuffle to the left
I kick the boy behind to make a little room
Boogie to the right
Cassie dances madly like a boxing kangaroo
Her little Joey buys the drinks
He's in love more than he thinks.*⁴

— Ого! — произнес ведущий под свист и восхищенные выкрики толпы. — Кажется, кто-то уже завоевал любовь зрителя. Знакомьтесь: перед вами выступала Ив, — парень указал на брюнетку, — а это Эмили — автор песен! — Люди залились аплодисментами.

Уйдя за сцену, мы с Ив обнялись. Еще, конечно же, мы попрыгали от переполнявшей нас радости и поделились впечатлениями: я — как девушка смотрелась на сцене, а Ив — как чувствовала себя со сцены. Эллис с восторгом похвалила нас, сказав, что мы разорвем их всех в клочья!

Мы с Ив спускаемся вниз, к ребятам. Настала очередь следующего участника. На сцену выходит девушка, у неё длинные черные волосы, в которые вплетены искусственные пряди разного цвета. На ней кожаная куртка и длинная белая футболка с каким-то принтом. Черная юбка с хорошо выделяющимися на ткани молниями по бокам, сделанными для украшения, и полусапожки. Я всматриваюсь в её лицо: глаза девушки кажутся мне до жути знакомыми. Её голос, твердый, уверенный, громко раздается в колонках.

Девушка объявляет номинацию: рок. Музыка начинает играть, брюнетка прижимает к губам микрофон: она уверена в себе, кто бы сомневался. Зрителям нравится музыка, они тоже хлопают и визжат под припевы.

Солистка смотрит в толпу, её взор останавливается на нас — глаза дрогнули, рот приоткрылся, но звучала только музыка. Она забыла слова! Опомнившись, она продолжает петь, не сводя глаз с точки, где стоит наша компания. Я замечаю, как в глазах у неё стоят слезы, которые девушка еле-еле сдерживает. Оглядываюсь. Все: и Майки, и Патрик, и Олли, и даже Фо смотрят в упор на солистку. Олли дергает сестру за рукав куртки, судорожно тыкая пальцем в воздух и что-то очень быстро и волнительно говоря. Фелиция прикрывает рот ладонью.

Мы с Ив стоим в недоумении. Я оглядываю с ног до головы Фо, затем Олли, девушку-солистку. И меня притягивают их глаза, они так похожи. «Сестра», — звучит у меня в голове. Выступление девушки заканчивалось, а она (вместо того, чтобы отправиться за сцену) спрыгнула с неё и со всех ног понеслась к ограде.

— Фо! — кричала она, заливаясь слезами. — Олли!

— Джудит! — воскликнули оба.

Вот оно что! Это их потерянная сестра — Джудит.

Девушка перебирается через невысокую ограду и бросается обнимать брата с сестрой. Фелиция хватает Джудит, они стоят лоб в лоб, шепча что-то друг другу, улыбаются. Такой счастливой Фо я еще не видела. Обнимаю Ив, которая отвечает мне тем же. Приятное тепло расплывается по телу. Это моя семья — они все моя семья.

Когда объявляли победителя, мы не волновались. Нам было все равно, нас уже запомнили. Но мы победили. Черт возьми, мы победили! Поднявшись на сцену, Эллис, как наш представитель, получила кубок, на нас надели ленточки победителей. И главный приз был, внимание, автографы от Green Day и право спеть с ними песню! У нас с Ив чуть челюсть не вывалилась на пол, ведь мы не ожидали такого. А пока мы отходили от шока, на сцену под всеобщий визг и выкрики «Гри-и-и-и-и-ны! Гри-и-и-и-ны!» вышли участники выше сказанной группы.

— Вы споете с нами American Idiot? — спросил Билли Джо Армстронг.

— Конечно! — дружно ответили мы.

И нам предоставили отдельный микрофон. С улыбкой и чуть ли не слезами радости на глазах мы начали петь знакомые слова песни. Я даже не подозревала, но сейчас исполнился еще один пункт из моего списка."Побывать на концерте одной из любимых групп".

— Don't wanna be an American idiot.
Don't want a nation under the new mania.
And can you hear the sound of hysteria?
The subliminal mind fuck America.*⁵

Майки смотрел мне прямо в глаза, а я смотрела в его. Он улыбался краешком губ, но я знала, что он искренне рад за меня. Никто не смел прерывать нашу с ним связь взглядами, некоторые, рядом стоящие люди, даже оглядывались, чтобы посмотреть, на кого же я так пристально обращаю своё внимание.

По окончанию песни мы с Ив спустились к остальным и начали прыгать под прекрасные песни Green Day. Железная ограда потихоньку съезжала вперед, ближе к сцене, и вскоре приблизилась совсем близко. Люди, в основном девушки, тянули свои ладошки к исполнителям, а солист протягивал к ним свои руки, словно специально поддразнивал. Голова кругом, шея начинает немного болеть от того, что постоянно верчу её по сторонам, в голове непотный шум и легкость; в ногах ощущение ваты и парения.

Я поворачиваюсь к Майки и целую его при всех, хотя сейчас вряд ли кто-нибудь это заметит. Его дыхание такое горячее, его руки крепко сжимают меня и притягивают все ближе, я и сама хочу быть ближе с ним. Вдох. Глаза в глаза. И снова поцелуй. Я чувствую, как кровь бурлит в моих венах, как бегут по сосудам гормоны, как температура моего тела повышается. Сердце трепещет и поет. Оно глухо бьется в груди, пульс отдается в висках. Я живу. Я, правда, чувствую, что живу.

Комментарий к главе:

1* — Emily Browning — Half of me

2* — God Help The Girl — Come Monday Night

3* — God Help The Girl — God Help The Girl

4* — God Help The Girl — I’ll Have To Dance With Cassie

5* — Green Day — American Idiot

Двадцать пять

Время идет, список уменьшается, а значит, скоро и моё время придет. На самом деле, все, что раньше казалось для меня важным, уже почти не имеет смысла. Я была не права, когда думала, что ничто не сможет изменить мою жизнь. Однако, друзья, родные и Майки, как это не может заставить меня переосмыслить мои жизненные ценности? Но мне нужно все выполнить, я обещала себе. Еще чуть больше дюжины пунктов. Всего дюжина… Я не смею умереть, пока не выполню их все. И сегодня выполню самые глупых и легкие, на мой взгляд.

— Эй, ты чего задумалась? — спросил Майки.

— Осмысливаю свою жизнь, — ответила я.

— В ней что-то не так? — Он сидел рядом со мной, держа между пальцами сигарету.

Звуки колес и скрежета оглушали. Кто-то включил в буфере музыку. На улице моросил дождик, потому лучшим местом для нашей прогулки была площадка, находившаяся под крышей. Одна её часть была специально сконструирована для роллеров: там находился ринк; а другая для скейтеров. Мы сидели возле большой рампы, пол там был специально поднят по бокам, чтобы кто-нибудь, как мы, мог посидеть рядом, не мешая катающимся — создавалось ощущение, словно препятствие вырезано в полу. Патрик проделывал на скейте много разных трюков: на склизах, пирамидах, полурампах; Фелиция была тоже где-то здесь.

— Все отлично, — соврала я. А может, и не соврала. Я ведь, правда, счастлива. — Поможешь мне выполнить пару целей, которые я наметила сегодня?

— Например? — Майки нахмурился, а на его лбу выступили три складочки — морщинки. Возможно, он думал, что я попрошу что-нибудь такое, чего он не сможет сделать.

Я рассмеялась. Майки все также хмуро смотрел на меня, но теперь к его выражению лица прибавилось еще и недоумение.

— Да не волнуйся ты так, — произнесла. Дотронулась до его лба большим пальцем, как бы стараясь разгладить выступившие морщины. Выражение лица парня смягчилось, и он хмыкнул, снова сделав затяжку. — Я хочу это. — Я показала пальцем на скейт.

Как бы глупо это ни звучало, но я никогда не каталась на скейте, и никогда у меня не было велопрогулки (хотя все-таки на велосипеде я каталась). А еще мне хотелось бы прыгнуть с парашютом. Интересно, придумает ли кто-нибудь мне альтернативу, похожую на моё желание?

Майки улыбнулся уголками губ, а у меня внутри все сжалось, словно кто-то специально стягивает кольцо. Хотя нет, не кто-то, а Майки. Он потушил окурок о пол и выбросил бычок куда-то в сторону; привстал и начал спускаться к основанию рампы.

— Эй, ты идешь? — спросил он, обернувшись.

И я начала спускаться следом. Удачно, что сегодня я надела джинсы, толстовку и кеды, а волосы собрала в хвост. Отличная сноровка, чтобы заняться спортом.

— Эй, Пэти, одолжи мне свое оборудование. — Парень обратился к брату и получил сильный толчок, из-за которого отпрянул на пару шагов. Я засмеялась. Пэти — это ведь так мило и забавно.

— Ты достал, еще и Олли научил меня так дразнить, — проговорил Патрик с обидой в голосе.

— Да ладно тебе. — Майки махнул рукой. — Я ведь не со зла, просто не знаю, как тебя более ласково называть.

Он взял в руку скейтборд, который к нему подъехал, когда брат ткнул его ногой, и подозвал меня к себе. Я выжидающе смотрела на него. Мы вышли на свободное пространство, чтобы никто нам не помешал; Майки поставил доску на пол.

— Становись, — сказал он мне и подал руку.

Я попробовала встать одной ногой на доску, но она сразу же уезжала из под моих ног, а я шарахалась назад. Майки ухмылялся. Иногда я его просто не понимаю, то он чересчур нежен, то немного посмеивается надо мной. Но я не обижаюсь. Как ни странно, эта его переменчивость и делает парня особенным. Это же насколько сильно нужно влюбиться в человека, чтобы нравились даже его недостатки?

— Давай так, ты все-таки доверишься мне, дашь свою руку, а дальше все пойдет, как по маслу? — поинтересовался Майки.

Я кивнула. Черт, Эмили, перестань трусить. Встав одной ногой на доску и крепко держась за руку Майки, я старалась найти точку равновесия. Майки, сделав несколько шагов вперед, потянул меня за собой, а я зачем-то спрыгнула, и доска уехала вперед.

— Отталкивайся от земли свободной ногой, затем просто двумя ногами становись на доску и поезжай, — пояснил парень.

Еще одна попытка. Уже лучше, но все также неумело и неуклюже. Затем я попробовала сама без помощи парня, но выглядело это так глупо, что Майки смеялся, сидя на корточках и следя за моими успехами.

— Браво, браво, браво. — Саркастическим тоном произнесла Фо, появившаяся откуда ни возьмись. Она хлопала в ладоши. — Майки, из тебя учитель, как из меня танцовщица — совершенно никудышный.

Она взяла свою доску, совершенно плавно подъехала на ней ко мне и, сказав, чтобы я взяла в руки свой скейт и шла за ней, отправилась на улицу. Выбравшись на подъездную дорожку, где, кстати, не оказалось ни одной машины, девушка остановилась. Фо встала на доску и подала мне руку, я поняла её и без слов, нужно делать всё то же самое.

— На счет три отталкивайся, — предупредила Фелиция.

И она начала отсчет. Одновременно оттолкнувшись от асфальта, мы обе поехали. Держась за руки и постоянно ускоряясь, мы катались по улицам. Ощущение было, словно я птица: руки в стороны, ветер в лицо, только чувство пустоты под ногами не хватает. Я улыбнулась. Впервые Фо делает что-то для меня по своей воле, и мне от этого становится намного теплее. Затем девушка отпустила мою руку, и я без чьей-либо помощи смогла преодолеть целую улицу! Ощущение просто ништяцкое!

— Я рада, что Майки счастлив, — сказала Фелиция, когда мы были на обратном пути. — Если честно, я никогда не желала тебе зла, а за последнее время даже привязалась как-то к тебе, Эмз.

— Спасибо. — Фо удивилась, словно не понимая меня. — За доверие, — пояснила я.

Девушка улыбнулась, но тут же стала серьезной.

— Не подорви его. Я могу быть еще той стервой, когда дело заходит о моей семье, — произнесла она. Мурашки по коже. Я её поняла. Только боюсь, узнав, как обстоят дела в моей судьбе на самом деле, она просто убьет меня. Быстрее, чем это сделает опухоль.

Майки вышел из здания, вместе с ним Фелиция, держащая в руках скейт. Сидя в кафе напротив, я думала о словах брюнетки. Черт возьми, что я делаю? Ведь то, что со мной случится, просто убьет Майки. А что будет с моими родителями… и с Лондон, и с Ив. Я очень надеюсь, что последняя переживет меня, не хочу видеть, как еще один близкий мне человек умрет.

А я все чаще задумываюсь, почему я такая. Мысли о смерти сделали из меня еще большую эгоистку, чем я была, когда думала, что ничего не сможет изменить мою жизнь, что суицид — это единственный выход. Я забываю о том, как переживают за меня мои родители и друзья, как они волнуются, и я совершенно наплевала на чувства Майки, которые одолеют его после моей смерти.

И что же мне делать сейчас, когда я так сильно в него влюблена? Время назад не повернуть, не изменить свои ошибки в прошлом — потому нужно делать правильные вещи сейчас. И чтобы потом не жалеть об утраченном шансе или попытке, о недосказанных чувствах к кому-то, нужно действовать, пока есть возможность. В конечном счете, под конец мне нужно будет все ему рассказать — так будет легче принять мою смерть. Ведь если я не расскажу, будет в сто раз больнее.

— Алло! Луна, Луна, прием! — Перед моими глазами махал руками Патрик, а я даже не обратила на него внимания.

— Снова здравствуйте, — произнесла я после короткого молчания — осознания действительности.

Майки сел напротив, Фо рядом со мной. Все молчали, лишь Патрик похрумкивал чипсами. Мы уставились на него, а он с забитым ртом начал что-то бубнеть, что — было мне не разобрать, но Фелиция перевела. «Он сказал: чего уставились? Подумаешь, ем десять раз на день. Я люблю покушать», — произнесла Фо. За это в её лицо полетела салфетка со стороны брата, который недовольно надулся и дразнился. Мы рассмеялись — видимо, это был не совсем точный перевод. Я вертела в руках свою чашку и думала о том, как же сказать Майки правду.

— Что следующим? — наконец-то задал вопрос Майки. Я сразу же поняла, о чем он.

— Сделаем велопрогулку по пересеченной местности? — спросила.

— Угу, — произнес он. — По-моему, это будет забавно. — Я улыбнулась парню в ответ.

Почти три часа мы катались с Майки на велосипедах. За городом есть большая местность, засаженная деревьями — идеальное место для прогулки или пикника. Между деревьями можно очень долго прокладывать свой путь, ведь их там, наверное, тысячи, и все они сейчас стоят голые, иссушенные. А еще возвышения и склоны, которые усложняют путь и в то же время делают его более интересным. У нас не было какого-то конкурса или цели, мы просто наматывали круги, объезжая все. Ветер бил в лицо, развевая мои волосы — сегодня они были с розовыми прядями. Небольшая усталость в ногах, но и некая легкость во всем теле. Чувствую себя свободной, как птица. О, как же это прекрасно! Под ногами ломаются палочки, и трещит сухая земля. Сейчас очень тепло, почти двадцать градусов тепла по Цельсию, но через неделю обещают долгожданное похолодание, а там, гляди, и снег пойдет, хотя бы маленький. Да, зима кончается, но я счастлива, что уже видела зиму. Мою последнюю. Я чувствую.

Возле центрального моста столпилась большая толпа народа. Каждый хочет почувствовать, как адреналин будет растекаться по венам. В чем плюс того, что никто не знает о том, что у меня растет в голове? Никто не будет останавливать меня, бояться за меня, когда я делаю что-нибудь подобное. Стоя на краю моста, я чувствовала, как ветер бьет в лицо; инструктор привязывал к экипировке канат, натягивал его, проверял на прочность. Там, внизу, журчит река, берега которой очень далеко друг от друга, она глубокая. Приятная сине-зеленая вода блестела на солнце, которое уже приближалось к горизонту. Скоро река окрасится цветами заката. У меня голова начинает кружиться, когда я смотрю вниз. Не бойся, Эм. Не бойся.

Это придумал Майки. Кто же еще? Я сказала, что хочу спрыгнуть с парашютом или сделать что-то наподобие этого, а ему в голову правильная мысль пришла сразу же. Банджи-джампинг или тарзанка. Высота моста, да и нынешняя погода вполне позволяют провести это мероприятие. Оно, пожалуй, самое распространенное в нашем городке. А еще это удовольствие здесь не очень и дорогое.

Поджилки трясутся, внутри нарастает чувство страха, опасности и азарта. Трос привязали к ногам, потому двигаться сложновато, но для прыжка самое то. Майки, как всегда, стоял в стороне, облокотившись о железную балку моста, и наблюдал. Его лицо не выражает никаких эмоций, но я знаю, что у него на уме.

— Ты готова? — спрашивают меня. Я кивнула. — На счет три ты должна прыгнуть. — Я снова кивнула.

На «три» я прыгаю. Руки в стороны — я птица! За несколько секунд я преодолеваю десятки метров, от чего сердце уходит в пятки. Сейчас нет ничего — только чувство адреналина. Не замечаю, как начинаю кричать то ли от радости, то ли от страха. Ветер больно бьет по лицу, но мне это нравится. Волосы растрепаны, но кого это сейчас волнует? Когда я достигаю максимальной точки растяжения каната, он «рвет» меня обратно — вверх! Невероятное чувство свободного падения! Я вновь кричу, но теперь точно знаю — это от счастья.

— Куда мы теперь? — после всего случившегося спрашиваю я у Майки. Прячущееся за линией горизонта солнце отбрасывает очень яркие лучи, последние в сегодняшнем дне.

— У меня есть одно место, — говорит парень, — оно типо секретное, но я хочу его тебе показать.

Мы всего за несколько минут езды на автобусе добираемся до райончика, в котором живет Майки. Он берет ключи от своего пикапа, мы садимся внутрь и после уезжаем куда-то. На часах всего лишь пол шестого, а город скоро накроют сумерки. У меня резко обострилась ностальгия по длительным и жарким летним ночам. Солнце заходит, а значит, и температура воздуха понижается. Мурашки уже пробегают по телу от легкой прохлады.

Ехали мы по дороге, которая ведет из города — на самом деле, таких дорог много, но лишь эта уже давно закрыта. Мост, который перекинут через реку, давно ремонтируют, но никак не закончат его реконструкцию. Доехав до ограждения, объявляющего о конце дороги, мы просто проигнорировали его и продолжили путь дальше. Мост, по правде, лишь на одну треть был разобран, остальные две его части были в целости. Остановившись на безопасном участке, мы вышли из машины. Ждать было не долго.

Забравшись на крышу пикапа, мы наблюдали за закатом. Вода стала отливать золотом, затем побурела. Глаза начинали болеть от того, что очень внимательно следила за заходом солнца. Когда я начинала замерзать, Майки достал из кабины одеяло, и мы укутались в нем. Парень подвинулся к краю, чтобы я поместилась, и я положила голову ему на ноги, свои поджав под себя. Он перебирал пальцами мои волосы.

— Очень красиво, — произнесла я, все еще наблюдая, как день заканчивался у меня на глазах.

— После закрытия сюда никто не ходил, кроме меня. Да и вообще, сюда редко кто ходил понаблюдать за закатом или рассветом, хотя место здесь очень красивое.

— Да, — подтвердила я.

Майки все еще перебирал левой рукой мои белые и розовые пряди волос, которые в закатном свете казались и золотыми, и пурпурными, и серебряными. Правую руку он положил мне на талию, я накрыла её своей рукой. Теперь он всегда будет со мной, а всегда буду с ним: шепотом листвы, дуновением ветра, первой снежинкой или первой весенней птицей.

Я счастлива. Черт возьми, как я счастлива. Чувствуя тепло человека, в которого я влюблена, который обнимает тебя, совершенно ничего не говоря, — да слова для чувств и вовсе не нужны — смотря на теплый-теплый закат, я подумала «Вау, кто бы мог подумать, что это возможно — быть счастливой».

Небо стало фиолетово-синим, а река вновь обрела свой темно-синий цвет. Тишину нарушает лишь ветер, шевелящий ветки деревьев, и журчание воды. Темно — фонарей здесь нет. А из-за наползших откуда ни возьмись серых тучек выглядывает молодая луна. Никто не нарушит красоту этого дня, и никто не помешает нам. Это самая прекрасная тишина и темнота в моей жизни.

Двадцать шесть

Я не люблю этот день, никогда не любила. А может, и любила, но это было так давно, что уже и не правда. Что мне родители подарили в этот день за последние два-три года? Только боль, разочарование и еще большее отчаяния. Но ведь сейчас должно быть все по-другому. Надеюсь.

Меня начали посещать странные сны — воспоминания о прошлом. Они ужасно красочные и эмоциональные, что после них я просыпаюсь вся в холодном поту, а слезы бурной рекой стекают по щекам и подбородку. Такие сны снятся почти каждую ночь, и мне постоянно приходится менять простыни и наволочки; простыни потому, что пот льется с меня ниагарским водопадом и проступает даже сквозь футболку, а наволочки из-за того, что они все пропитываются моими солеными слезами. Самое страшное в таких снах — их красочность, они настолько кажутся мне правдоподобными, что после пробуждения не могу разобрать, где правда, а где вымысел.

Сегодня мне снился отец. Пьяный. Он вновь и вновь избивал меня, бормоча что-то про Тома. Он хватал меня за волосы и отбрасывал в сторону, к стене, по которой я без сил скатывалась на пол. Только что полученная ссадина на лице щипала, а из разбитой губы шла кровь. Я не могла шевелиться от страха. Каждый такой его приступ наводил на меня бурю ужаса. Он хватал меня за ноги, хотел подтащить к себе поближе, чтобы вновь ударить, а я пыталась ухватиться за что-нибудь, хоть за что-нибудь. Когда на мою спину пришелся удар ремнем, я вскрикнула; ноющую боль в спине я старалась заглушить новой: соскребала пол ногтями, раздирала руки в кровь. А мама сидела на кровати в соседней комнате, закрыв руками уши, чтобы ничего не слышать, она бормотала себе что-то под нос и смотрела на фотографию Тома. Снова удар и еще один мой крик…

Проснулась я из-за того, что Кристи трясла меня. Я снова кричала во сне. Мама уже по обычаю стояла в двери, держа постельное белье. А затем, когда вся суматоха закончилась, я лежала в холодной кровати и смотрела на кусочек неба, который был виден через мое окно. Сон совершенно покинул меня, а душа болела из-за неприятных воспоминаний. Это, конечно, не первый мой кошмар, но и не последний. Я уже привыкла не спать ночами, потому что именно ночью возвращаются эти ужасные воспоминания. Смотря на пустую сторону кровати, я удивлялась — сколько же всего я могла ему рассказать, если бы он лежал рядом со мной.

Заснула я только под утро. Радует то, что, если я чувствую себя нехорошо, могу прогулять школу. Родители все устроят. Таким образом, за неделю я посещаю школу три-четыре раза. Сегодня я вновь осталась дома, да и проснулась я всего ничего в три часа дня. Спустившись по лестнице, увидела, что на диване сидит Джер. Он смотрел какую-то передачу по ТВ. Мама сидела на кухне и попивала кофе — вероятно, тоже плохо спала. Кристи, безусловно, была где-то в доме, ведь Джеральд не пришел бы к нам домой, если бы моя сестра была вне дома. А вот папа, скорее всего, работает.

— Доброе утро, дорогая, — произнесла мама, когда увидела, как я спускаюсь вниз.

— Утро? — удивилась я. Скорее всего, вечер. — Ничуть оно не доброе, — буркнула я.

— Как же не доброе? — удивился Джеральд. — А мы тут подарки приготовили. — Подмигнул он.

— Не стоило этого делать. — Возмутилась. — Кристи разве не сказала? Я не хочу отмечать!

— А мы и не собираемся праздновать, — сказала только что появившаяся сестра. Она была в душе — волосы у сестры мокрые и собраны в небрежный хвостик. — Мы просто хотим сделать тебе приятно, подарив подарки. Не больше.

Я насупилась. Как бы мне хотелось, чтобы никто, совершенно никто, не знал про сегодняшний день, даже я сама. Но, тем не менее, я ждала от него чего-то. Не знаю… Быть может, перемен?

— А вот и наш подарок! — воскликнул Джеральд.

Он взял в руку коробочку, внезапно появившуюся ни откуда, и поднес её ко мне. Кристи держалась за его руку. Длинная, продолговатая коробочка была обвернута подарочной упаковкой. Посередине красовался маленький белый бантик.

— Что это? — спросила я, аккуратно держа подарок на ладони, словно боясь сломать его.

— Я знаю про твою одержимость различными вещами с атрибутикой звездного неба и планет, — проговорила сестра, — а также про твою любовь к Дейенерис Таргариен и кхалу Дрого…

— Ты выучила их имена, неужели! — перебила я, и мы рассмеялись.

— Да… Надеюсь, тебе понравится, — продолжила Кристи.

— Сделали на заказ, — вмешался Джер, — это половина всего комплекта. — Улыбнулся.

Мне не хотелось портить подарочную обертку, потому я аккуратно, чтобы не порвать её, начала расклеивать по краям. Сняв её, я увидела, что у меня в руке оказалась бархатная коробка. Все внутри сжалось от неимоверной благодарности, ибо я уже поняла, что это будет что-то крайне дорогое. Открыв её, увидела тоненький серебряный браслет, собранный из маленьких частичек-чешуек, по своей форме напоминающих полумесяцы. А также внутри были сережки-гвоздики в форме полумесяца, тоже сделанные из серебра.

Я почувствовала, как глаза наполняются слезами. От чего я плачу? Черт возьми, от чего? Подняв взгляд на сестру и её возлюбленного, я улыбнулась, хоть у меня и потекли слезы. Я так растрогалась тем, что ко мне проявили внимание, ведь никто давно не вспоминал про мой день рождения. А о подарках так вообще и нечего было грезить. Но он, Джеральд, который знает меня всего-ничего, тоже сделал мне подарок, что удивляло еще больше.

— Ты что? — недоумевая, произнесли оба.

— Спасибо, — тихо сказала я и, прикрыв коробочку, бросилась их обнимать. — Не нужно было, это дороговато, — сквозь слезы, говорила, шмыгая носом.

— Пустяки, — произнес Джер.

Затем я попросила застегнуть на моей руке браслет и надела сережки. Я не могла нарадоваться такому прекрасному подарку, но меня ждал еще один. Мама стояла рядом и улыбалась, следя за мной. У неё тоже была маленькая коробка в обертке.

— Вторая часть. — Она все улыбалась. — Хотели, конечно, с отцом вместе подарить, но раз тут такое дело. — Пожала плечами.

Внутри второй коробочки оказался медальон. Он был круглый, позолоченный, на его верхней части была выгравирован серебряный полумесяц и сделана надпись «Моя луна». Он был тяжеловат, на первый взгляд, но немного подержав в руке, я привыкла к весу медальона.

— Открой, — посоветовала мама.

И я открыла. Как я была удивлена тому, что случилось! Вероятно, внутри медальона был какой-то механизм, потому-то он и был такой тяжелый. Открыв его, заиграла музыка! Внутри была звезда, на которой было написано еще одно слово: «Всегда». Смотря на подарок в упор, я удивилась: да ведь это почти что крохотное чудо!

— Спасибо, мама! — воскликнула я и надела медальон. — Я с ними не расстанусь. — Держа руку на медальоне и смотря на Джера и Кристи, на маму, говорила я.

Дата добавления: 2015-07-25