Примечания. 6Там же. Л.126-132; Атаман Семенов

1РГВИА. Ф.400. Оп.9. Д.34666. Л.147-149.

2Там же. Л.153.

3Там же. Л. 152-154.

4Там же. Л.187-187об.

5Там же. Л. 157,192.

6Там же. Л.126-132; Атаман Семенов. О себе. Воспоминания, мысли и выводы. М., 1999. С.25-26.

7ГАКХ. Ф.768. Оп.2. Д.12. Л.12,20.

8РГВИА. Ф.2007. Оп.1. Д.64. Л.19об.-20, 391об.-392; Д.76. Л.402об.

9РГИА ДВ. Ф.149. Оп.1. Д.94. Л.39об.; ГАХК. НСБ. Приказы по Уссурийскому казачьему войску за 1915 г.

10Воспоминания Л.К. Подобы. Личный архив С.Н. Савченко. Брат Л.К. Подобы П.Подоба в годы Первой мировой войны воевал в Уссурийском казачьем полку.

11РГИА ДВ. Ф.149. Оп.1. Д.105. Л.33-33об; Ф.Р-562. Оп.1. Д.3.

12Далекая Окраина. 1918. 19 сент.

13Вестник Маньчжурии. 1918. 29 окт.

14РГИА ДВ. Ф.149. Оп.1. Д.105. Л. 13-14,40,71.

15ГАХК. Ф.П-44. Оп.1. Д.216. Л.55.

16АВПРИ. Ф.Миссия в Пекине. Оп.761. Д.1552. Л.212-212об.

17Барон Будберг А. Дневник. М., 1990. С.215-216.

18РГВИА. Ф.5293. Оп.1. Д.1. Л.49-51об.

19Воспоминания Л.К. Подобы. Личный архив Савченко С.Н.

20ГАХК. Ф.П. Протокол заседаний 3-го Войскового круга Уссурийского казачьего войска. Гор. Никольск-Уссурийский, 3-14 октября 1917 г. п.26,27,29; Приложение к п.63 протокола круга.

21Голос Приморья. 1918. 23 янв.; Дальневосточные известия. 1918. 27 янв.

22АВПРИ. Ф.Миссия в Пекине. Оп.761. Д.1552. Л.212,214.

23РГИА ДВ. Ф.149. Оп.1. Д.236. Л.16-16об.; Савченко С.Н. Автономия Уссурийского казачьего войска в годы Гражданской войны (1918 — 1919) // Вопросы истории Гражданской войны и интервенции на Дальнем Востоке России. Сборник научных трудов. Владивосток, 1994. С.137; Далекая окраина. 1918. 24 февр.

24Дальневосточные известия. 1918. 30 янв.

25АВПРИ. Ф.Миссия в Пекине. Оп.761. Д.1552. Л.212-214.

26Светачев М.И. Империалистическая политика «помощи» и ее роль в антисоветской интервенции в Сибири в 1918-1919 гг. // Вопросы истории Дальнего Востока. Хабаровск, 1972. С.8, 11; Он же. Подготовка иностранного вторжения в Сибирь (ноябрь 1917 — март 1918 гг.) // Вопросы истории Дальнего Востока. Вып.IV. Хабаровск, 1974. С.22-23

27ГАХК. Ф.849. Оп.1. Д.141. Л.1; Ф.1503. Оп.12. Д.6. Л.9; Светачев М.И. Империалистическая политика «помощи»… С.11.

28ГАХК. Ф.401. Оп.1. Д.9. Л.106а; Голос Приморья. 1918. 8 авг.

29«Злостные для русского дела события». Записки адмирала А.В. Колчака. 1918 г. // Исторический архив. 1998. № 3. С.80-81.

30Савченко С.Н. Уссурийское казачье войско в Гражданской войне на Дальнем Востоке (1917-1922 гг.). Хабаровск, 2002. С.76-78.

31ГАХК. Ф.П-44. Оп.1. Д.588. Л.157; Ф.849. Оп.1. Д.141. Л.4.

32ГАХК. Ф.П-44. Оп.1. Д.582. Л.132-133; Д.586. Л.71

33ГАХК. Ф.П-44. Оп.1. Д.365. Л.284-285; ГАПК. Протоколы Заседаний Первого очередного Приморского областного земского собрания, 9 сентября 1918 г. С.28; Барон Будберг А. Указ. соч. С.202; Далекая окраина. 1918. 9 ию­ля; Голос Приморья. 1918. 20 июля.

34Земские известия Приморской областной земской управы. 1918. 13 авг.

35ГАХК. Ф.401. Оп.1. Д.5; Ф.1503. Оп.3. Д.7. Л.11,18; Ф.1504. Оп.1. Д.3. Л.183; Голос Приморья. 1918. 27 авг.

36Вестник Маньчжурии. 1918. 27 сент.

37Далекая Окраина. 1918. 19 сент.

38Красный архив. Т.36. 1929. С.38-40.

39АВПРИ. Ф.Миссия в Пекине. Оп.761. Д.1552. Л.212, 213об.

40Дальистпарт. Вып. I. М.,- Петроград, 1923. С.159-161.

41К образованию Всероссийской власти в Сибири (из дневника П. В. Во­логодского: 8 сентября-4 ноября 1918 г.) // Отечественная история. 2001. №1. С.139.

42АВПРИ. Ф. Миссия в Пекине. Оп. 761. Д. 1552. Л. 214об., 216.

43Такахаси О. Посылка войск. Ч.3. Снегом и метелью. Токио — Осака — Нагоя — Кита-Кюсю, 1976. С.62,67-68. (пер. с япон.); Далекая окраина. 1918. 19 окт.

44РГИА ДВ. Ф.145. Оп.1. Д.5. Л.15об-16,17об; Вестник Маньчжурии. 1918. 29 окт.; Голос Приморья. 1918. 29 окт.

45ГАЧО. Ф.329. Оп.1. Д.13. Л.64.

46Японская интервенция 1918-1922 гг. в документах. М., 1934. С.42-43; Барон Будберг А. Указ.соч. С.238; Мальков В.Л. Американские солдаты в Сибири // История СССР. 1991. № 1. С.168; Савченко С.Н. Белая армия на Дальнем Востоке: возникновение и структура (сентябрь 1918 г. — февраль 1920 гг.) // Из истории Гражданской войны на Дальнем Востоке (1918 — 1922 гг.). Сборник научных статей. Вып.2. Хабаровск, 2000. С.37; Далекая окраина. 1918. 24 окт.; Приамурская жизнь. 1918. 1 нояб.

47Барон Будберг А. Указ.соч. С.225; Далекая окраина. 1918. 8 ноября; Приамурье. 1918. 14 нояб.

48АВПРИ. Ф.Миссия в Пекине. Оп.761. Д.1552. Л.216об; Такахаси О. Посылка войск. Ч.3. Снегом и метелью. С.66-67.

49РГИА ДВ. Ф.Р-619. Оп.1. Д.10. Л.33; Архив ХКМ. Д.55. Л.22.

50ГАХК. Ф.1504. Оп.1. Д.3. Л.222; Уорд Джон. Аргонавты с берегов Темзы. Из записок начальника английского экспедиционного отряда // «Им не убить идеала!…». Хабаровск, 1990. С.73. Верховным уполно­моченным Колчака на Дальнем Востоке стал генерал Д.Л. Хорват.

51Барон Будберг А. Указ.соч. С.231,245.

52РГИА ДВ. Ф.Р-534. Оп.2. Д.146. Л.134; ХКМ. НВ. 5359/2. Ф.1. Оп.1; Начало. 1920. 9 марта.

53РГИА ДВ. Ф.145. Оп.1. Д.6. Л.125об; Японская интервенция. С.178; Далекая окраина. 1919. 30 янв.; Голос Приморья. 1919. 1 февр.

54Савченко С.Н. Уссурийское казачье войско. С.147.

55Земские известия. 1919. 23 февр.

56Приамурская жизнь. 1919. 25 февр.; Голос Приморья. 1919. 26 февр.

57РГИА ДВ. Ф.145. Оп.1. Д.6. Л.131об-132,140; Дальний Восток. 1919. 4,12 марта.

58Дальний Восток. 1919. 8 марта.

59Савченко С.Н. Дальневосточный казачий сепаратизм в годы Гражданской войны (1918 — 1919 гг.) и поездка атамана А.И. Дутова на Дальний Восток (июнь — август 1919 г.) // Из истории Гражданской войны на Дальнем Востоке (1918 — 1922 гг.). Сборник научных статей. Хабаровск, 1999. С.55-57; Дальний Восток. 1919. 13 апреля. По сообщению прессы, в марте Семенов наградил Калмыкова Георгиевским крестом ОМО (Орденом Св.Георгия 4-й степени) за боевые заслуги. (См.: Дальний Восток. 1919. 26 марта).

60ГАХК. Ф.849. Оп.1. Д.143. Л.43; Савченко С.Н. Уссурийское казачье войско. С.153-154. 32 арестованных офицера были отправлены на ст. Мак­кавеево (Забайкалье) к полковнику Тирбаху с просьбой Калмыкова их расстрелять. Тот отказался это делать без следственного материала. В июне 1919 г. арестованные были отправлены во Владивосток, где признаны невиновными. (См.: ГАХК. Ф.830. Оп.3. Д.3815. Л.52-53; Ф.849. Оп.1. Д.143. Л.44; Приамурская жизнь. 1919. 28 июня; Приамурье. 1920. 20, 24 февр.).

61Уссурийский край. 1919. 17 мая.

62Голос Приморья. 1919. 3 июня; Приамурская жизнь. 1919. 24 июня.

63Забайкальская новь. 1919. 3 июня; Приамурская жизнь. 1919. 12 июня.

64Савченко С.Н. Уссурийское казачье войско. С.157; Уссурийский край. 1919. 24 июня.

65Начало. 1920. 7 марта.

66ГАХК. Ф.П-44. ОП.1. Д.354. Л.50; Приамурская жизнь. 1919. 27 июня.

67ГАХК. Ф.401. Оп.1. Д.6. Л.90-90об.

68АВПРИ. Ф.Миссия в Пекине. Оп.761. Д.1552. Л.235; Светачев М.И. Империалистическая интервенция в Сибири и на Дальнем Востоке (1918-1922 г.). Новосибирск, 1983. С.321.

69Уссурийский край. 1919. 30 авг.

70Барон Будберг А. Указ.соч. С.314; Голос Родины. 1920. 5,20 февр.

71Савченко С.Н. Уссурийское казачье войско. С.162-163.

72Приамурье. 1919. 5 сент.; Уссурийский край. 1919. 25 сент.

73Карпенко З. Гражданская война на Дальнем Востоке. Хабаровск, 1934. С.105;Уссурийский край. 1919. 18 сент.; Голос Родины. 1919. 24 сент.

74Голос Родины. 1919. 25 сент.

75Савченко С.Н. Русско-китайский речной конфликт на Амуре в октябре 1919 г. (Обстрел атаманом И.П. Калмыковым китайских канонерок у г. Хаба­ровска // Российский флот на Тихом океане: история и современность. Материалы Тихоокеанской конференции, по­священной 300-летию Рос­сийского флота. Вып.2. Владивосток, 1996. С.75-78.

76ГАХК. Ф.И-221. Оп.1. Д.1. Л.39; Ф.401. Оп.1. Д.4. Л.87; Дальний Восток. 1919. 26 дек.

Осенью 1919 г. при Отдельной Уссурийской атамана Калмыкова бригаде был даже создан театр имени атамана Калмыкова, который давал спектакли «для сбора средств на нужды частей бригады». (См.: Наш край. 1919. 30 дек.).

77Савченко С.Н. Уссурийское казачье войско. С.171-173.

78ГАХК. Ф.959. Оп.1. Д.2. Л.307об; Денисов С.В. Белая Россия. СПб., 1991. С.74; Наш край. 1919. 26 дек.

79Мучник Г.А. Эшелон смерти // Бюллетень военно-научного общества при Хабаровском ОДО № 1 (3). Хабаровск, 1962. С.64-67; Рабоче-крестьянская газета. 1920. 11 февр.

80Дальневосточное обозрение. 1920. 7 марта.

81РГИА ДВ. Ф.129. Оп.1. Д.80. Л.277; Голос Родины. 1920. 18 февр.

82Савченко С.Н. Уссурийское казачье войско. С.176-178.

83Приамурье. 1920. 13 февр.

84Савченко С.Н. История «калмыковского» золота // Из истории Гражданской войны на Дальнем Востоке (1918-1922 гг.). Сборник научных статей. Хабаровск, 1999. С.114-116.

85Савченко С.Н. Уссурийское казачье войско. С.192-206.

2 марта 1920 г. своим постановлением Владивостокский окружной суд за похищение ценностей из Хабаровского отделения Государст­венного банка привлек к суду (заочно) атамана И.П. Калмыкова, полковника Ю.А. Савицкого и др. (См.: РГИА ДВ. Ф.534. Оп.2. Д.9. Л.1,2). Таким образом, под действия атамана была подведена правовая база, которая позволяла требовать его выдачи как уголовного преступника. 9 марта 1920 г. в Харбин к управляющему русским генеральным консульством Г.К. Попову от отряда Калмыкова прибыл полковник Ю.А. Савицкий, чтобы выяснить отношение к атаману. 10 марта Попов предложил русскому посланнику в Пекине князю Н.А. Кудашеву при содействии китайцев задержать отряд во главе с Калмыковым, самого атамана и ближайших его сотрудников арестовать и через прокурора возбудить против них уголовное преследование. 13 марта Кудашев в своем послании Попову одобрил предложения консула. (См: АВПРИ. Ф.Миссия в Пекине. Оп.761. Д.1552. Л.396-397об., 401).

86Савченко С.Н. Уссурийское казачье войско. С.206-207; Он же. Арест и гибель атамана И.П. Калмыкова в Китае в 1920 г. // Китайской Народной Республике 50 лет: история и современность. Тезисы докладов и сообщений международной научной конференции 18-19 мая 1999 г. Владивосток, 1999. С.89-91.

87Амурская правда. 1920. 28 окт.

88Свет. 1920. 15 сент.

В. Н. Абеленцев

Е.Г. Сычев —
страницы биографии

В истории Гражданской войны на Дальнем Востоке еще немало белых пятен, противоречивых оценок событий и их участников. Персоналии известных в период 1917-1922 гг. личностей, недостаточно разработаны. Особенно это касается биографий участников антисоветского движения.

Имя Е.Г. Сычева достаточно часто упоминалось в документах и литературе 1917-1934 гг. как активного участника антибольшевистской борьбы в Сибири и на Дальнем Востоке, признанного главы активной части маньчжурской казачьей эмигра­ции, но конкретные сведения об его жизни и деятельности до сих пор фрагментарны.

Ефим Георгиевич Сычев родился 1 апреля 1879 г. в семье простого казака Игнашинской станицы Амурского казачьего войска (АКВ). Он закончил окружное горное училище в Нерчинском Заводе и Иркутское юнкерское училище по 1-му разряду. Служил с начала августа 1899 по конец августа 1906 г. в Амур­ском казачьем дивизионе, а с этого времени и до начала Первой мировой войны в лейб-гвардии Сводном казачьем полку, где с января 1914 г. командовал 4-й Приамурской сотней1. Как следует из «Списков по старшинству штаб- и обер-офицеров Амурского казачьего полка», с конца мая 1915 г. по середину июня 1916 г. служил во 2-м Амурском казачьем полку; с середины июня 1916 г. по начало июня 1917 г. — командир 1-го Амурского казачьего полка. С 1-го июня 1917 г. Сычев на­значен командующим 2-й бригадой 1-й Забайкальской казачьей дивизии с зачислением в Забайкальское казачье войско. Являлся кавалером орденов Св. Станислава 2-й и 3-й ст., Св. Анны 2-й, 3-й и 4-й ст., Св. Владимира 4-й ст.; награжден Георгиев­ским золотым оружием. Полковник с 24 мая 1915 г.2. Участник похода в Китай 1900–1901 гг.; русско-японской 1904-1905 гг., Первой мировой 1914-1918 гг. и Гражданской 1918-1922 гг. войн.

Боевой путь хорунжего Сычева начался в русско-китайском военном конфликте 1900-1901 гг., когда он, будучи субалтерн-офицером 1-й сотни Амурского казачьего дивизиона отличился в бою 21 июля 1900 г. под маньчжурским селением Колушаны3. Сотник Сычев стал единственным представителем Амурского казачьего войска, чья фотография была опубликована в сбор­нике «Участники русско-японской войны»4.

Ещё один факт из его боевой биографии. Высочайшим приказом 24 июня 1915 г. есаул лейб-гвардии Свод­ного казачьего полка Сычев Ефим за боевое отличие произведен в пол­ковники со старшинством с 11 февраля 1915 г. с пере­водом во 2-й Амурский казачий полк5. Служба в гвар­дии была не только почетной привилегией, основу ее составляли воинские части, имевшие давние традиции и хо­рошую полевую выучку. В Первую мировую войну гвардейские корпуса одними из первых были брошены на фронт. Сводно-казачий полк принимал участие в Восточно-Прусской операции 17 августа — 14 сентября 1914 г. Поэтому первыми кавалерами боевых наград в Амурском войс­ке стали казаки и офицеры Приамурской сотни лейб-гвардии Сводного казачьего полка.

Полк в это время заканчивал формирование в селении Новокиевском Приморской области, куда Сычев прибыл 18 ав­густа вместе с двумя казаками. Первоначально полк был направлен в Петро­градский военный округ, где дислоцировался в Царском Селе и нес охрану императорского двора. В этот период один из казаков был расстрелян за убийство оскорбившего его офицера, ужесточены дисциплинарные требования, и, очевидно, Сычев как один из старших офицеров участвовал в процессе наведения порядка. В феврале 1916 г. 2-й Амурский казачий полк был отправлен на Северный фронт для замены 1-го полка, переброшенного на Юго-Западный фронт6.

В июне 1916 г. полковник Е.Г. Сычев был назначен командиром 1-го Амурского казачьего полка в составе Уссурийской конной дивизии генерала А.М Крымова и руководил его дейст­виями в период затяжных боев в Лесистых Карпатах.

Именно за бои в Карпатах Е.Г. Сычев был награжден Георгиевским оружием «за то, что под неприятельским артиллерийским, ружейным и пулеметным огнем, бросившись 3 июля 1916 г. в атаку во главе сотен полка на высоту 1677, преградившую дорогу на Кирпилатское шоссе, взял ее штыковым ударом, захватив при этом действующий пулемет и пленных»7. Затем полк был переброшен на Румынский фронт, где армия генерала Щербачева своими действиями спасла румын от полной катастрофы. В начале 1917 г. Уссурийская конная дивизия была выведена на отдых и пополнение в район Ясс (Бессарабия), где ее застали известия о революционных событиях в Петро­граде.

Казаки 1-го Амурского полка приветствовали обще­демократи­ческие лозунги Февральской революции и приняли присягу на верность Временному правительству. Командир полка Е.Г. Сычев не остался в стороне от этих настроений, что послужило причиной его конфликта с командованием Уссурийской конной дивизии.

Исполнявший в то время должность командующего дивизией командир бригады барон П. Н. Врангель впоследствии писал:

«17-го марта был день полкового праздника Амурского казачьего полка. Полк этот был включен в состав дивизии сравнительно недавно — весной 1916 года, по внутреннему порядку своему невыгодно отличался от других полков дивизии. Год тому назад, когда полк находился в Петербурге, неся охрану, в полку была громкая история — убийство казаками своего офицера. Амурские казаки, отличные солдаты, были, в большинстве случаев, народ буйный и строптивый. Полком командовал Амурского казачьего войска полковник Сычев. Подъехав к выстроенному для парада полку, я с удивлением увидел, вместо сотенных значков, в большинстве сотен красные флаги. Для флагов этих, казаки, видимо, использовали «подручный материал» и на флаг одной из сотен, очевидно, пошла юбка из красного ситца с какими-то крапинками. Командир подскакал с рапортом, оркестр заиграл марсельезу. Приняв рапорт командира полка, я спросил его, что значит этот маскарад, и услышал неожиданный для меня ответ, — «казаки этого потребовали». Я объявил полковнику Сычеву, что не допускаю никаких «требований» подчиненных, что уставом ясно указано о порядке встречи старших начальников, что при встрече полк обязан играть полковой марш и что цвет значков каждой сотни установлен…

Круто повернув коня, я поскакал домой.

В тот же день я отдал приказ по дивизии, где объявил вы­говор командиру полка за допущение беспорядков в строю. Полковник Сычев, поддержанный заведующим хозяйством есаулом Гордеевым, пьяницей и плохим офицером, пытался вы­звать неудовольствие полка против меня, стараясь внушить офицерам и казакам, что я оскорбил полк и в лице его все амурское казачество, что сам я не казак, а потому и обижаю казаков — одним словом раздался тот припев, который впоследствии напевали так часто вожди «самостийного» казачества. Как только я узнал о недопустимых действиях командира полка и его помощника, я без лишних слов издал приказ об отрешении обоих от должности и предписал им в тот же день выехать из пределов дивизии»8.

Этот эпизод в маньчжурский период жизни Сычева неодно­кратно служил поводом для обвинения его в «демократи­ческих настроениях».

После назначения в июне 1917 г. в Забайкальское войско Е.Г. Сычев долгое время не принимал участия в каких-либо событиях на территории Амурской области. Однако амурцы его не забыли и демократически настроенный 4-й войсковой круг АКВ в январе 1918 г. специально рассматривал вопрос о бывшем командире, отметив: «…полковник Сычев, будучи на службе в Амурском казачьем полку, слишком дерзко относился к подчиненным, наказывал розгами, подвергал пыткам и расстрелам казаков». Круг постановил за жестокость ис­ключить Е.Г. Сычева из Амурского казачьего войска и привлечь к судебной ответственности по месту нынешней службы. 5-й войс­ковой круг в октябре 1918 г. подтвердил это решение9. Таким образом, несмотря на боевые заслуги и умеренно-демо­кратическую позицию в 1917 году жесткий и требо­вательный характер Сычева создал ему недобрую славу в ка­зачьей массе и на время привел к отторжению от Амурского казачьего войска.

Осенью 1918 г. Сычев, с белогвардейцами (семеновцами) и японцами, на трех судах, спустился по Амуру, из Сретенска в ста­ницу Игнашинскую. Сразу расстреляли активных сторонников Советской власти, восстановили атаманскую власть в ста­нице, организовали самоохрану. По линии железной дороги был направлен карательный отряд, который возглавил игнашинец — есаул А.Н. Лазарев, отличавшийся жестокостью. По всей линии население боялось казаков и японцев10.

В 1918-1920 гг. Е.Г. Сычев участвовал в антибольшевистской борьбе на территории Сибири и Забайкалья. В период крушения режима А.В. Колчака он находился в должности начальника Иркутского гарнизона. По документам Государственного архива новейшей истории Иркутской области видно, что 25 января 1919 г. полковник Сычев уже исполнял должность начальника Иркутского военного района. Его имя попало в историю рос­­сийской Гражданской войны в связи с двумя эпизодами в пери­од крушения власти правительства адмирала А.В. Колчака.

«24 декабря в Глазково, предместье Иркутска, восстал 53-й полк колчаковской армии, распропагандированный эсерами. Начальник Иркутского гарнизона генерал Сычев приказал обстрелять из пушек казармы полка, но союзники воспроти­вились этому, так как артиллерийский бой вблизи железнодорожной станции повлек бы за собой приостановку движения поездов… буквально за день до восстания колчаковская контрразведка арестовала 31 деятеля Политцентра, что, впрочем, не пред­от­вратило выступления. Они были объявлены заложниками, вывезены на Байкал, где были зверски убиты казаками Е.Г. Сы-чева… 28 декабря восстание, предводительствуемое Полит­цент­ром, началось в самом Иркутске. На помощь Сычеву были брошены части семеновцев, прибыли также японские войска, которые заняли выжидательную позицию. Четыре дня в го­роде шли ожесточенные бои. Окончательный их исход решило прибытие в город партизанских отрядов, которые разбили семеновцев»11.

Для мемуарной и исторической литературы, описывающей события конца 1919 — начала 1920 гг., очень характерна следую­щая или подобная ей фраза: «При своем отступлении колчаковцы — капитан Годлевский, полковник Сипайло — начальник контрразведки и другие, до последних дней боров­шиеся под командой генерала Сычева, прославившегося своей жестокостью, захватили с собой арестованных, главным об­разом эсеров и меньшевиков и часть беспартийных (31 чел.). На станции Байкал арестованные были погружены на пароход, будто бы для дальнейшей отправки на восток. Когда пароход немного отошел от берега, каратели стали подводить арестованных к борту парохода и большими деревянными колотушками сантиметров в 20 толщиной били по голове и сбрасывали за борт в Байкал. Все 31 чел. арестованных были убиты таким образом»12.

Расследование этого дела происходило при Советской власти, и тогда же были названы инициаторы и конкретные исполнители расправы, которая проводилась контрразведкой атамана Г.М. Семенова, а иркутские военные власти имели к ней только косвенное отношение13.

В связи с обострением обстановки в районе Иркутска коман­дующим войсками Иркутского военного округа генерал-лейтенантом Артемьевым был издан приказ N 1748 от 24 декабря 1919 г.: «В целях охранения государственного порядка, город Иркутск со всеми его предместьями — Глазковским, Знаменским, Рабочей Слободкой, военным городком и поселок Инно­кентьевский объявляю с 12 часов 25-го декабря на осадном положении… Осуществление настоящего приказа возлагается на начальника гарнизона Иркутска генерал-майора Сы­чева…»14.

Определенное представление о роли Сычева в иркутских событиях дают некоторые подписанные им приказы, сводки и другие документы конца 1919 — середины 1920 г.15. Например:

«Офицеры и солдаты и граждане Иркутска!»

Я смею думать, что мое имя известно городу. Знают меня и правые и левые. Я честный русский солдат, горячо любящий свою родину. Это — моя единственная платформа, с которой я не сойду, и буду бороться за то, чтобы Великая Россия была доведена до Учредительного Всероссийского Собрания прямой дорогой, без виляний в стороны… Я всем твердо заявляю, что гарнизон Иркутска верен своему долгу и исполнит его до конца... Помощь близка и способна заставить подчиниться всех, забывших долг пред Родиной. Броневики и войска главнокомандующего тылом атамана Семенова прошли станцию Байкал.

Начальник гарнизона генерал-майор Сычев».

«Доблестные и верные долгу войска вверенного мне Иркутского гарнизона!

Тот, кто сейчас честно исполняет свой долг перед измученной Родиной, кто, несмотря на всю тяжесть обстановки, не уклоня­ется от своих обязанностей и доблестно борется с оружием в руках против произвола и стремлений антигосударст­венных элементов, подготовляющих путь большевикам в их гнусной разрушительной работе, заслуженно пожмет про­тя­нутую благородной нашей спутницей Японией руку и с чувст­вом полного удовлетворения приложит все усилия в тяжелой, но уже определенно победоносной борьбе.

Да здравствует наша великая Родина, Православная матушка Русь! Да живет и процветает наша великая благороднейшая союзница Япония, ее могучий император и доблестная армия!

Начальник гарнизона генерал-майор Сычев».

Весьма интересно личное письмо Е.Г. Сычева барону Р. Унгерну фон Штернбергу от 7 июня 1920 г.:

«Ваше превосходительство, многоуважаемый Барон.

Недавно я получил письмо от нашего общего знакомого, в котором он пишет, что Вы будто бы дурно отзываетесь о моих действиях в Иркутске. Мне это очень грустно слышать, тем более что мы ведь друг друга хорошо знаем. Я лично всегда считал Вас отличным боевым офицером и полагаю, что из чувства справедливости Вы не будете обвинять человека, не познакомившись с обстановкой боя и не переговоривши со мной.

Мне теперь оправдываться нечего... если вообще кто что и делал в Иркутске, так это только я. Не будь меня, Иркутск был бы взят в 1-й день восстания. Я был там, не забудьте, только нач[альни]к гарнизона, т.е. не имел даже прямой власти над войсками. И если выдвинулся в тяжелую минуту на верх власти, и меня слушался и комвойск и Совет министров, так это, очевидно, потому, что у меня нашлось достаточно энергии и воли…

Известно ли Вам, что я, в первую ночь восстания, когда телефон и телеграф уже был захвачен, выступил против целого батальона только с 3 юнкерами и одним пулеметом и остановил батальон? Потом, во многих местах лично приходилось руководить атаками, чтобы хоть как-нибудь двинуть войска.

От Скипетрова получил только 260 штыковпомощи. На позиции Егерский батальон изменил мне, перебил своих офицеров и оставил позиции. Японцы палец об палец не ударили, а чехи деятельно помогали моим противникам. Жанен связал разными условиями по рукам и по ногам мои действия.

Несмотря ни на какие препятствия, я удержал Иркутск 10 дней и дождался Скипетрова, который мне подчинил себя и так действовал, что потерял почти весь свой отряд. Помощи больше не было ниоткуда. Началось восстание внутри гарнизона и оставалось одно — оставить Иркутск. Совесть моя чиста. Я честно и твердо исполнил свой долг перед Родиной. Все, что здесь написано, святая истина. Прочтите внимательно и, мне кажется, Вы измените взгляд на Иркутские события…

Теперь я нахожусь не у дел, так как должность нач[альни]ка Сретенск[ого] гарнизона нельзя же считать всерьез? … Не моя в том вина, что моя молодость и энергия, мой большой командный опыт, мой большой административный опыт пропадают для Родины даром. Я соглашался командовать отрядами, их не дают. Вот на Амур надо было посылать отряд — меня туда не пускают.

Тяжело, барон, на душе и грустно, что даром мои силы и способности гибнут. Считают меня чуть ли не противником атам[ана] Семенова. Ведь это неправда, чушь. Но ведь со мной разговаривать не хотят, а верят разным слухам. Вот и Вы, который знает меня как вполне честного и прямого русского офицера, и Вы, не узнавши всех обстоятельств дела, почти обвиняете меня…

Извиняюсь за беспокойство. Шлю привет Вам и амурцам.

Уважающий Вас Е. Сычев»16.

По всей вероятности Е.Г. Сычев отступил в Забайкалье с остатками каппелевской армии и продолжал службу под руководством атамана Г.М. Семенова. Косвенное подтверждение этому содержится в сборнике воспоминаний участников Гражданской войны в Забайкалье, где упоминается о разгроме могочинской ячейки РКП (б) «белогвардейской бандой полковника Сычева»17.

Появление Е.Г. Сычева в Приамурье и начало его активной деятельности произошло весной-летом 1920 г., после эвакуации японских интервентов и восстановления Советской власти в Амурской области. В информационной справке БРЭМ отмечалось: «Нерешительный атаман Амурского казачьего войска полковник Кузнецов (живет в Шанхае) передал генералу Сычеву власть войскового атамана. Дело было в городе Благовещенске перед самой эвакуацией в Маньчжурию»18.

С этого времени Е.Г. Сычев выступает как организатор и руководитель «Амурской военной организации», ведущей активную борьбу против Советской власти с территории Мань­чжурии и ориентированной на монархический Российский общевоинский союз. Его имя связывается со всеми антисовет­скими акциями приамурской эмиграции вплоть до середины 1930-х гг.

Одно из первых упоминаний относится к апрелю 1920 г., когда в Благовещенске «заключенные в тюрьме белогвардейцы через коменданта тюрьмы имели связь с генералом Сы­чевым в Сахаляне и готовили в области вооруженный мятеж. Выступление было приурочено к очередной японской провокации 4-5 апреля. Мятеж не удался. 15 апреля по приговору Военно-революционного трибунала 24 участника заговора были рас­стреляны, в том числе бывший царский полковник Кузнецов, контр­разведчик Чечуа и др.»19.

В январе 1921 г. в Благовещенске была «установлена» не­легальная белогвардейская организация, филиал сахалянской «Амурской военной организации», штаб которой возглавлял генерал Сербинович. В информационной справке госполитохраны ДВР говорилось: «отмечается образование временного правительства Амурского казачьего войска, имеющего свою базу в Сахаляне. Возглавляет правительство генерал Сычев…»20.

По данным чекистов 17-20 февраля 1921 г. в Сахаляне под руководством семеновского представителя Сараева и Сербиновича был проведен съезд, на котором присутствовали члены военной организации, представители благовещенских домовладельцев и казачества. Съезд приглашал в область Семенова и демонстрировал желание встать в ряды его армии. Издавались листовки, бюллетень «Штаба Амурской военной организации». Начало мятежа планировалось между 20 и 26 апреля. Однако члены благовещенской организации были арестованы, документы следствия 6 апреля опубликованы в газете «Амурская правда»21.

Обострение обстановки происходит в 1922 г. В марте 1922 г. из Маньчжурии на территорию Амурской губернии прошла «банда офицера Телина» (около 200 штыков), которая вблизи станции Архара была настигнута пограничниками и уничтожена, «главарь» захвачен. В июне 1922 г. отряд колчаковского офицера Новикова (около 150 чел.) с боем прошел на совет­скую территорию в районе ст. Завитой. Уничтожен пограничниками, понесшими значительные потери22. В октябре 1922 года на территории Свободненского уезда вспыхнуло так называемое Москвитинское восстание, в котором принимали участие и эмиссары Амурской военной организации. В 1923 г. казачий отряд Рязанцева — Сапожникова предпринял рейд по правому берегу р. Зеи, но был рассеян дивизионом ОГПУ и ЧОН23.

Хроника антисоветских выступлений, связанных с Амур­ской областью, недостаточно полна, так как базируется в основ­ном на скупых сведениях официальных публикаций ор­ганов ВЧК-КГБ.

В той или иной мере все антисоветские выступления были связаны с деятельностью Е.Г.Сычева, как руководителя активной части амурской эмиграции. Подтверждением этому являются многочисленные ссылки на него как поручителя беженцев из Амурской области 1923-1930 гг. Как правило, анкеты, хранящиеся в фонде Харбинского комитета помощи русским беженцам, заверены подписями Запольского (главы сахалянской русской колонии) и Сычева24.

Признанный лидер большинства эмигрантов-амурцев, Е. Г. Сы­чев к началу 1930-х гг. стал значительной фи­гурой в военных и казачьих эмигрантских кругах. Он возглавлял Российское общество военнослужащих в 1927 г., входил в со­став руководства Дальневосточного отдела РОВС и Восточного казачьего союза. В апреле 1933 г. Восточный казачий союз был реорганизован: образован Совет казачьих войск — председатель генерал Е.Г. Сычев, одновременно являющийся председателем Союза. Заместители: генерал И.Ф. Шильников, управляющий делами полковник А.Г. Грызов, казначей К.И. Лав­рентьев. Члены Совета: председатель Войскового правления Сибирского войска Е.П. Бере- зовский, член казачьей конфедерации генерал Р.А. Вертопрахов, Войсковой атаман Енисейского войска А.П. Гантимуров-Кузнецов, атаман Иркутской станицы подполковник К.С. Малых, атаман Уссурийской станицы полковник Н.К. Петров, член казачьей конфедерации полковник М.П. Шмотин, председатель Забайкальской казачьей станицы генерал И.М. Токмаков. Восточный казачий союз к началу 1930-х гг. формально объединял более 20 тысяч казаков и являлся одним из наиболее авторитетных объединений российских эмигрантов в Маньчжурии. Официальным органом Восточного казачьего союза стал журнал «Россия и казачество», издававшийся в 1933-1934 гг. под редакторством Сычева.

Избрание Сычева свидетельствовало о его признании в качестве одного из лидеров казачества и военной эмиграции на Дальнем Востоке, так как среди членов Совета было достаточно много авторитетных личностей. В определенной степени Е.Г. Сычев был выдвинут на этот пост в качестве противовеса атаману Г.М. Семенову — официальному главе казачьей и значительной части российской эмиграции, ведущему прояпон­скую политику25.

Большинство членов Совета Восточного союза, будучи убежденными антикоммунистами, в политическом плане придер­живались европейской ориентации и выступали против под­чинения российских национальных интересов агрессивным замыслам императорской Японии. Поэтому оккупация северо-восточных провинций Китая, образование марионеточного государства Маньчжоу-Ди-Го под протекторатом Японии, под­готовка агрессии против СССР в союзе с фашистской Германией явились причиной кризиса и раскола в среде маньчжур­ской эмиграции. Японское военное командование и разведка стремились к тотальному контролю всех сторон жизни российской эмиграции и использованию ее в своих интересах. Созданное в 1934 г. Бюро по делам российских эмигрантов должно было стать основным средством объединения и подчинения эмигрантских организаций японскому диктату.

Против использования эмигрантов в японских интересах резко выступили начальник харбинского отделения РОВС Г. А. Верж­бицкий и председатель Восточного казачьего союза Е.Г. Сычев, которые неоднократно участвовали в совещаниях эмигрантских организаций, созываемых Японской военной миссией. В результате Сычев, вместе с другими лидерами оппозиции, был подвергнут аресту и выслан из Маньчжурии.

Е.Г. Сычев выехал в Шанхай, второй крупный центр российской эмиграции в Китае, где также действовало отделение Восточного казачьего союза. По донесениям агентуры БРЭМ, он был очень озлоблен, откровенно высказывался среди родственников и друзей по поводу «семеновщины» и японской политики. В происшедшем винил в первую очередь Семенова: аресты в Харбине проходили по его предписанию, а высылка им согласована.

Энергично взявшись за работу в Шанхае, Сычев составил несколько докладов о положении в Маньчжурии, которые распространялись в десятках экземпляров в Шанхае, Харбине и Японии. В Харбине доклады переходили из рук в руки среди его сторонников. Большой интерес к ним проявили англичане и американцы: появились переводы на английский язык. Советский зарубежный актив делал попытки узнать содержание докладов, свидетельствующих о расколе в эмиграции.

Работая в Шанхае, Сычев уже не имел возможности реально влиять на положение дел в среде маньчжурской эмиграции, но БРЭМ периодически осуществляло за ним агентурное наблюдение. В донесении от 10 ноября 1941 г. говорилось, что в Шан­хае — резко отрицательное отношение к японцам офицерства, примеры: полковник Сорокин, генерал Сычев. Ге­нерал Сычев при приезде в Шанхай был встречен с энтузиазмом, то­гда как атамана Семенова приняли недоброжелательно. Ге­нерала Кислицына резко осуждают за его низкопоклонство перед японцами.

Представляет интерес справка-объективка БРЭМ 1937 г. на Сычева, в которой даются некоторые оценочные характеристики и приводятся бытовые сведения. Отмечается, что Сычев сначала состоял в РОВС, затем организовал Восточный казачий союз. К атаману Семенову относился отрицательно. Сычев по профессии художник и чертежник. Сначала работал дома: рисовал картины, делал художественные изделия из дерева (полочки, тарелки и пр.), чертил чертежи. В 1934 г. устроился на службу в японскую торговую фирму Муцуми Шоо-Кан, работал как художник. Заработок в месяц 120-150 гоби. Семья: жена, сын и две дочери. Дети взрослые. Сын учился в Харбинском политехническом институте и состоял членом РОВС. В 1935 г. был еще жив отец Сычева, жил при сыне. К образованию БРЭМ с самого начала отнесся отрицательно, поддержал генерала Вержбицкого и в то же время работал в ЯВМ Харбина. После высылки из Маньчжу-Ди-Го уехал в Шанхай. По дороге останавливался в Дайрене и просил аудиенции у генерала Хасебэ, но тот отказался его принять. В Шанхае вел пропаганду против БРЭМ при поддержке генерала Глебова. Как человек был очень грубый. Его не любили свои же казаки. И не случайно, что атаманом Амурской станицы в Харбине был полковник Шалыгин, а не Сычев26

В литературе упоминается, что Е.Г. Сычев сменил А.Д. Кузнецова на посту Войскового атамана. Однако в 1920 г. Сычев получил полномочия как его заместитель, а полковник А.Д. Куз­нецов оставался последним Войсковым атаманом амурского казачества до своей смерти в Шанхае.

В 1937 г. отмечается, что Сычев служит управляющим домами на французской концессии, одновременно есть данные о службе в китайской армии; в 1944 г. — слухи о выезде семьи в СССР, при этом сам генерал остается в Шанхае; в начале 1945 г. говорят, что Сычев командует одной из дивизий Красной Армии на Восточном фронте27.

По воспоминаниям корреспондента Шанхайского отделения ТАСС В.Т. Власова, с началом Великой Отечественной войны возникла необходимость распространения правдивой ин­формации о событиях на Восточном фронте, для чего была создана радиостанция «Голос Родины»: «…Несмотря на все трудности, передачи советской радиостанции слушали все русские эмигранты в Шанхае, китайцы и беженцы из европейских стран. Однажды в августе в контору ТАСС пришел по приглашению Сергеева колчаковский генерал Ефим Григорьевич Сычев, который за последнее время опубликовал в кадетской газете несколько патриотических обзоров военных действий на полях Советского Союза. Рогов, посоветовавшись с коллегами, предложил Сычеву порвать с кадет­ской газетой и писать военные обзоры для нашей радио­станции. Сычев, немного подумав, сказал: «Если я приму ваше предложение и буду подписывать обзоры своей фамилией, то меня сразу же начнут травить эмигранты-«пораженцы», состоящие на службе у японцев. Не так давно японцы предложили мне возглавить дальневосточное правительство, очевидно, рассчитывая на скорую победу фашистской Германии. Я категори­чески отказался, заявив, что Германия не победит Советский Союз. Я ведь, как и все русские эмигранты, не имею защиты от японцев. Могу я надеяться на получение советского подданства?» — «Мы возбудим ходатайство о приеме вас в советское подданство со всеми правами советских граждан, проживающих за границей». — На этих условиях Сычев дал свое согласие быть обозревателем советской радиостанции в Шанхае и с тех пор писал квалифицированные, профессиональные патриотические обзоры вплоть до полного разгрома гитлеровской Германии»28. Предполагается, что Е.Г. Сычев умер в 1945 г. в Шанхае, но документальных свидетельств об этом нет.

До конца маньчжурского периода жизни Сычева он оставался одним из важных объектов наблюдения советской разведки и основным фигурантом в документах процессов 1932-1938 гг. над участниками «казачьих белоповстанческих организаций» в Приамурье. Родство с одним из руководителей эмигрант­ских организаций послужило поводом для расстрела близких Сычева — его братьев Георгия и Конона, а также членов их семей29.

Опыт реконструкции биографии одного из представителей амурского казачества и видного деятеля военного крыла маньч­журской эмиграции доказывает неправомерность догмати­ческого, шаблонного подхода к рассмотрению событий Гражданской войны и роли их участников. Родовой казак из за­житочной семьи30, блестящий гвардеец и участник всех войн начала XX века, один из организаторов вооруженной борьбы против Советов на Амуре, из патриотических побуждений решившийся в 1941 г. на сотрудничество с советскими пред­ставителями, генерал Е.Г. Сычев был одним из тех людей, чьими руками творилась история, и его имя нельзя вычеркивать с ее страниц.

Дата добавления: 2015-07-25