Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

Примечания. 6 Там же. Л.23–23об., 49–49об.,101–102об.,127–127об.

ISBN 5-7442-1426-7 | ISBN 5-7442-1426-7 | ISBN 5-7442-1426-7 | TABLE OF CONTEST | Ответственные редакторы. 1 страница | Ответственные редакторы. 2 страница | Ответственные редакторы. 3 страница | Ответственные редакторы. 4 страница | Ответственные редакторы. 5 страница | Примечания |


Читайте также:
  1. OБЩИЕ ПРИМЕЧАНИЯ
  2. Библиографические примечания
  3. Благодарности и примечания
  4. Дополнительные примечания
  5. Править]Примечания
  6. Примечания
  7. ПРИМЕЧАНИЯ

 

1 РГИА ДВ. Ф.702. Оп.1. Д.564. Л.1–1об.

2 Там же. Л.2–2об.

3 Там же. Л.8–8об.

4 Там же. Л.8об.–9.

5 Там же. Л.9–9об.

6 Там же. Л.23–23об., 49–49об.,101–102об.,127–127об.

7 Там же. Л.25–25об., 42–43.

8 РГИА ДВ. Ф.702. Оп.1. Д.708. Л.13–15об.

9 Там же. Л.29.

10 Там же. Л.43об.–44, 54.

11 Там же. Л.44–46.

12 Там же. Л.51–53.

13 Там же. Л.47.

14 РГИА ДВ. Ф.702. Оп.1. Д.849. Л.7–7об.

15 Труды командированной по высочайшему повелению Амурской экспедиции. Вып. I. Общий отчет Амурской экспедиции за 1910 год. СПб., 1911. С.197–198.

16 ГАПК. Ф.1. Оп.1. Д.25. Л.5, 9об., 23–26.

17 РГИА ДВ. Ф.702. Оп.1. Д.708. Л.10–12об., 19, 69–69об.

18 Там же. Л.70–71.

19 Там же. Л.70–70об.

20 ГАПК. Ф.1. Оп.1. Д.25. Л.27–32об.

21 РГИА ДВ. Ф.702. Оп.1. Д.708. Л.21.

22 РГИА ДВ. Ф.702. Оп.5. Д.339. Л.26–27, 50–50об.

23РГИА ДВ. Ф.702. Оп.1. Д.564. Л.132.

24 ГАПК. Ф.1. Оп.1. Д.25. Л.1об., 16.

25 Там же. Л.35–35об., 37–37об., 63.

26 РГИА ДВ. Ф.702. Оп.1. Д.564. Л.196–196об., 200–201.

27 Там же. Л.204–204об., 210.

28 Там же. Л.200об.

29 ГАПК. Ф.1. Оп.1. Д.25. Л.88–89.

30РГИА ДВ. Ф.28. Оп.1. Д.847. Л.210.

 

 

Б. И. Мухачев

 

Сепаратистские планы
атамана Г. М. Семенова
на Дальнем Востоке в 1919 г.

В истории Гражданской войны на Дальнем Востоке особое внимание привлекает феномен атамана Забайкальского казачьего войска Г.М. Семенова, генерал-лейтенанта колчаковского производства, после Октябрьской революции всю жизнь свою посвятившего борьбе с Советской властью.

Наиболее негативным результатом Октябрьского переворота в центре страны, затем и в регионах оказался раскол нации и Гражданская война, в ходе которой с обеих сторон (красных и белых) был уничтожен цвет нации1.

Политика Советской власти по отношению к казачеству была полна перегибов. Ставился вопрос о лишении казачества былых их привилегий и вообще об упразднении казачества как сословия. Среди казачества были и сторонники Советской власти. Семенов занял противоположную позицию, отстаивая интересы зажиточного казачества.

Казачий атаман Семенов и его приближенные отличались особой жестокостью. Вроде бы это можно понять: если зажиточному казачеству навязывается власть противная их сущности, то и сопротивляться ей нужно было ожесточенно, не уступая своих позиций. Но и здесь должны были быть пределы, которые нельзя было переступать, например, предательство интересов страны, а именно это вменялось в вину атаману Семенову за связь с японскими милитаристами, когда в 1946 г. он после суда был повешен.

Бывшие союзники России в Первой мировой войне (страны Антанты) решили помочь Белому движению в борьбе за власть, опасаясь развития мировой пролетарской революции. Адмирал А.В. Колчак, возглавивший Белое движение, был «февралист», выступал за дальнейшее развитие России по буржуазно-демократическому пути. И эта альтернатива тоже имела право на существование.

Из интервенционистских держав наиболее активно в борьбе против новой России действовало японское правительство. После октябрьского переворота в Петрограде, большинство японских руководителей смотрело на большевизм как на потенциальную угрозу Японии, вынашивая агрессивные планы против России на Дальнем Востоке. Уже в середине ноября 1917 г. — январе 1918 г. Генштаб японской армии подготовил план военного вторжения в Приморье и Приамурье2. Учитывая позицию США, не заинтересованных в японских территориальных захватах на российском Дальнем Востоке и в Восточной Азии, японское правительство планировало создание на Дальнем Востоке и в Забайкалье зависимой от Японии российской контрреволюционной власти3.

Шеф контрразведки Генштаба японской армии генерал-майор Накадзима Насатаке, исходя из планов Генштаба, считал, что лучшими марионетками для этой цели будут казачьи лидеры. С их помощью планировалось создать в регионе антисоветский буфер. В январе 1918 г. генерал Накадзима выехал в поездку по территории Приморья и Приамурья для реализации своих планов, способствовал избранию атаманом Уссурийского казачьего войска И.П. Калмыкова. Ему и атаману Амурского казачьего войска И.М. Гамову Накадзима обещал финансовую поддержку. В феврале японский генерал выехал в Харбин4.

Г.М. Семенов охотно откликнулся на сотрудничество, предложенное японцами. Иначе ему было бы труднее бороться с Советской властью. Революционные войска во главе с С.Г. Лазо не давали возможности перейти в наступление. Японцы оказывали Семенову материальную поддержку, к нему были направлены японские военные советники.

А.В. Колчак, назначенный в 1918 г. начальником военных формирований при управлении КВЖД, предупреждал Семенова о «слишком большом доверии» с его стороны к японским советникам, что Япония и США «стремились использовать наше затруднительное положение в своих собственных интересах, которые настойчиво диктовали возможно большее ослабление России на Дальнем Востоке»5.

Основания у Колчака для этого были, особенно после беседы с начальником японской военной миссии Мацусимой. Обсуждался вопрос о японской помощи в финансировании организации белых отрядов. Мацусима не возражал, но тут же поставил вопрос о компенсациях: о допуске японских предпринимателей в российскую экономику, об ограничении военных сооружений России на Дальнем Востоке, о признании права плавания японских судов по Амуру и Сунгари, о необходимости свободы каботажа и др.6. Колчак дал понять, что такие компенсации неуместны и в результате его отношения с японцами осложнились. Г.М. Семенов был в курсе этих японских требований, но уверял, что со стороны японцев «не видел никаких поползновений на ущемление наших интересов на востоке…»7.

После начала интервенции Антанты, и свержения власти первых Советов сотрудничество Семенова с японцами продолжалось. С Колчаком же, после выдвижения его на пост «Верховного Правителя России», и у Семенова, и у японского руководства отношения оставались натянутыми. Телеграмму генералу Д.Л. Хорвату о готовности признать власть Колчака Семенов направил лишь 26 мая 1919 г.8.

При поддержке японских советников Семенов приступил к осуществлению плана создания на Дальнем Востоке буферного государства под своим руководством. История этого «государственного строительства» в исторической литературе в какой-то мере уже освещена. Но хранящиеся в ГАРФ документы фонда Советника Министерства иностранных дел Колчака на Дальнем Востоке позволяют поговорить об этом подробнее и показывают, что Семенов в сотрудничестве с японцами перешел уже все границы9.

В деле «О монгольской авантюре атамана Семенова» имеется перевод статьи из японской газеты «Асахи» от 26 декабря 1918 г., заверенный старшим адъютантом Штаба охранной стражи КВЖД полковником Балкашиным. Отмечается, что Семенов выступил при поддержке японцев с предложениями «установить независимость дальневосточной России», осуществить «слияние трех русских провинций в одно целое…». Ставилась цель «образовать из этого азиатскую государственность в одно самоуправляющееся политическое целое из азиатов на пространстве от китайско-русской границы до Центральной Азии» (до Тибета). Японская газета «Асахи» пишет, что в результате «Россия на Дальнем Востоке попадает под влияние Японии…».

Создание этого азиатского государства отвечало замыслам японского правительства. Японский Генштаб уже нацелился на захват Внутренней Монголии. Вместе с Внешней Монголией осуществилось бы взятие под контроль Японии стратегически важного для России региона по русско-монгольской границе. И все же Семенов и тут считал этот фактор для России положительным, так как Япония может оказывать ей поддержку.

В донесении агента Штаба охранной стражи от 31 января 1919 г. отмечается другой проект — создание Бурят-Монгольской республики, составленный членом бурятского национального Совета Цыдеповым. В телеграмме Д.Л. Хорвату от 15 марта 1919 г. от русского посланника в Китае Н.А. Кудашева обращается внимание на то, что действия Семенова являются опасными «с точки зрения наших интересов».

«… Не постигаю поэтому Семенова, — телеграфировал Кудашев, — играющего на руку японцам. Японское правительство официально держится в стороне в этом деле. Японские военные круги заинтересованы в создании состояния смуты в соприкасающихся к нашей территории краях, которая оправдывает бессрочное оставление в наших пределах японских войск и их влияние».

Таким образом, очень четко и правильно в телеграмме выражена мысль относительно японской политики на Дальнем Востоке России. Она подтверждается и действиями Семенова, и смутами, устроенными японским командованием в Приморье в марте и апреле 1920 г. Нужно было быть именно Семеновым, чтобы не понимать этого или, напротив, сознательно содействовать японской интервенционистской политике.

Наконец, после «признания» атаманом Семеновым правительства Колчака, в июле 1919 г., из Омска, по-видимому, на имя российского посланника в Китае, по телеграфу поступила директива: «Самостоятельности политики в Монголии не должно быть». Это касалось, прежде всего, Семенова. Не получил поддержки Семенов и от одного из крупнейших милитаристов Китая, фактического правителя Маньчжурии генерала Чжан Цзолиня.

В фонде Советника МИД на Дальнем Востоке имеется донесение А.В. Спицина10 из Харбина российскому посланнику в Пекине Кудашеву от 26 декабря 1919 г. о пребывании Семенова у Чжан Цзолиня в ноябре этого года.

Генерал Д.Л. Хорват, обеспокоенный активизацией деятельности Семенова в Полосе отчуждения КВЖД и установлением им связи с Чжан Цзолинем, командировал Спицина с генералом Афанасьевым в Мукден — административный центр Маньчжурии. С посетителями Чжан Цзолинь был хорошо знаком, и беседа носила непринужденный характер.

Чжан Цзолинь рассказал, что Семенов неоднократно посещал его примерно с апреля 1919 г. Прояпонски настроенный Семенов уже достаточно надоел маньчжурскому диктатору. Для Чжан Цзолиня главным в его внешнеполитической деятельности была защита суверенитета Китая, но не считаться с японцами он тоже не мог. В общении с ними он пытался маневрировать.

Чжан Цзолинь поделился с посланцами генерала Хорвата результатами последней беседы с Семеновым, состоявшейся в конце ноября этого же года. На вопрос Чжан Цзолиня признает ли Семенов Омское правительство, атаман отвечал, что признает «но фактически не подчиняется Омску». Такой ответ Семенова отвечал действительности, несмотря на официальное признание правительства Колчака. Но когда адмирал Колчак 4 января 1920 г. объявил о возложении на Семенова высшей гражданской и военной власти на востоке страны, Семенов от этого не отказался. Далее следовал вопрос «признает ли атаман Семенов дипломатических представителей России в Китае — посланника и консулов, на что последовал аналогичный ответ Семенова, что официально он признает… но фактически игнорирует…». И в связи с этим последовал вопрос «осведомлен ли генерал Хорват о целях поездки атамана Семенова в Мукден». Семенов ответил отрицательно.

«По словам Чжан Цзолиня, — писал Спицын, — атаман Семенов обратился к нему с просьбой разрешить ему занять своими войсками Полосу отчуждения КВЖД» и «распространить свою власть на всю деятельность КВЖД. Мотивом такой просьбы атаман Семенов обосновывал якобы недостаточно энергичную борьбу генерала Хорвата в Полосе отчуждения дороги с большевиками…», что «является серьезной угрозой спокойствию Сибири и в Северном Китае». А.В. Спицын сообщал В.А. Кудашеву, что «Чжан Цзолинь в самой категорической форме отклонил просьбу атамана Семенова и не пошел ни на какие соглашения с ним».

Интересно, что японский консул в Мукдене «убеждал Чжан Цзолиня пойти навстречу предложениям атамана Семенова», уверяя, что за ними «стоит большое будущее». Более того, «японский консул заявил, что атаман Семенов это русский Наполеон, и его не следует игнорировать. Рекомендовал не препятствовать борьбе с генералом Хорватом».

Чем же объясняется такое совпадение взглядов на КВЖД у атамана Семенова и японцев? Почему они были так настойчивы?

Ноябрь—декабрь 1919 г. — время окончательного краха колчаковской власти в Сибири. В связи с этим 13 декабря 1919 г. Лондонская конференция Антанты приняла решение о выводе своих войск из Сибири. Такое же решение принял президент США Вильсон11. Естественно и японское правительство вынуждено было принимать аналогичные меры, но японская военщина думала и о том, как задержать эвакуацию своих войск, в частности и тех, которые находились в Полосе отчуждения КВЖД. А поскольку оправдывать наличие этих войск в зоне международных противоречий было трудно, японское командование удовлетворил бы факт занятия Полосы отчуждения войсками атамана Семенова и передачи ему представительства России в правлении дороги. Ясно, что Семенов стал бы максимально учитывать японские интересы. Чжан Цзолинь видел, что, несмотря на его отказ о размещении семеновских войск в Полосе отчуждения, атаман в своем стремлении готов был и не посчитаться с позицией маньчжурского диктатора. Чжан Цзолинь был уверен, что Семенов «подготовляет переворот, ожидая лишь удобного случая», считая его «опасным человеком».

Генерал Д.Л. Хорват был в курсе стремлений Семенова, и поездка Спицына и Афанасьева в Мукден была частью его мер по борьбе с происками атамана. В книге «О себе» Семенов пишет, что, в конце концов, Чжан Цзолинь пошел ему навстречу, поддержал его просьбу, и такие слухи тогда действительно распускались. Чжан Цзолинь, как свидетельствует Спицын, говорил: «Я вновь подтверждаю, что вопреки распускаемым представителями атамана Семенова с Харбина слухов, что я дал свое согласие на ввод семеновских войск в Полосу отчуждения, я такого согласия не давал и дать не могу. Это было бы нарушением принципа совместного управления дорогой русских и китайской администрации».

Чжан Цзолинь говорил, что «Семенов не располагает большим количеством войск, поэтому бояться его нет оснований, я сильнее его… Не опасаюсь я в этом случае и Японии. Япония переживает в настоящее время серьезный экономический кризис и едва ли рискнет… пойти из-за него на конфликт с Омским правительством и Китаем».

Замыслы атамана Семенова направленные на создание азиатского государственного образования до Тибета, в дальнейшем — на образование дальневосточного буферного государства под протекторатом Японии, происки в Полосе отчуждения КВЖД — действительно громадные. Недаром японцы называли его русским Наполеоном, но без должного анализа политической обстановки эти замыслы были нереальными.

 


Дата добавления: 2015-07-25; просмотров: 41 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Примечания| Примечания

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.01 сек.)