Глава V.

– Как я уже сказал, я займусь тобой сегодня, поскольку завтра это сделать мне не позволяет работа, – вещал Далматов, наблюдая за тем, как Тоша развязывает шнурки на кедах. – Сегодня ты пройдешь ускоренный курс по обработке лица косметикой. На паспорте мое лицо разукрашено, конечно, не так сильно, но достаточно, чтоб я был узнаваем. А вот тебе придется потрудиться над тем, чтоб тоже походить на фото и вообще на меня.

Тоша, наконец, разделался с запутавшейся шнуровкой, выпрямился и со вздохом осмотрел Диму. У него была удивительно чистая кожа, несмотря на постоянное обилие макияжа. Ресницы длинные, как будто искусственные, скулы сильно выделяются, а подбородок узкий, женственный. Розовые волосы торчат в разные стороны, удивительным образом складываясь в прическу. А карие глаза тоже имеют какой-то «женский» разрез.

Дашенька жил в однокомнатной квартире. Обустраивал он ее самостоятельно. Достаточно неплохо он с этим справился. Жилая комната была ширмой разделена на две части. В той, что находилась ближе к двери, располагался огромный шкаф, наверняка забитый одеждой. Где Дима брал на такие удовольствия деньги – было загадкой. Помимо шкафа у соседней стены стояло изящное трюмо с большим зеркалом. Столик был завален косметикой: в хаотичном беспорядке на нем валялись разнообразные тюбики, коробочки, пузырьки и прочая «утварь». Именно к этому беспорядку андрогин жестом пригласил Тошу.

– Это сколько же вам там платят, – не удержался Антон, – что ты вот так живешь?

Дима надменно посмотрел на друга:

– Милый Тоша, я живу один, и мне моей зарплаты достаточно, чтобы и покушать, и следить за собой. Меньше слов, больше дела.

Кобринский оказался вполне способным учеником-визажистом. За два часа он вполне неплохо освоил мастерство гримировки, старательно повторяя все то, что делает Дашенька. В конце концов, он стал практически неотличим от Димы, пусть и не обладал такой выраженной андрогинностью. Бонусом ко всему он узнал, какая пудра ложится лучше, какая тушь самая хорошая на данный момент и, что было действительно немаловажно, какими жидкостями освободить лицо от всего этого кошмара. Однако без розовой шевелюры все эти старания вряд ли возымели бы эффект. После робкого Тошиного вопроса: «Что делать с волосами?» – Дима помчался в ванную комнату, погремел там дверцами и вернулся с какой-то баночкой, внутри которой находилось розовое месиво.

– «Маник-паник» нам в помощь! – торжественно провозгласил он. – Прости, но парика такого цвета я не имею, поэтому действовать будем радикально.

Тоша жалобно посмотрел на друга:

– Может, выпить чего дашь перед… Не готов я к такому морально!

– Судя по всему, ты вообще к жизни морально не готов, алкоголик, – прокомментировал его высказывание Далматов.

Обреченно вздохнув, Кобринский побрел в ванную. Дашенька довольно бодро проследовал за ним.

Спустя еще некоторое время Тоша печально смотрел на себя в зеркало ванной комнаты, все еще не веря, что это действительно его отражение. Состояние его напоминало истерическое. Он то хотел рассмеяться, то губы его начинали дрожать, будто он вот-вот заплачет.

Дима сидел на краю ванной и с интересом наблюдал за ним. Примерно такая же реакция была у его мачехи, когда он впервые решил преобразоваться в трансвестита.

С самого детства Дашенька ненавидел свою «женскую» внешность, андрогинность, как он позже узнал. Лет до семи незнакомые люди часто путали его с девочкой. Он обижался, стыдился своего милого личика. Позже, уже в школьном возрасте, над ним начали подшучивать и насмехаться как сверстники, так и детишки младшего и старшего возраста. Тогда детские обиды показались ему цветочками. Одиннадцать лет школьного ада он бы с удовольствием выкинул из головы. Но это вряд ли можно забыть. Он искренне пытался бороться. Правда, не проявляя этими попытками в себе сильного человека. Дима много пил. Связывался с «плохими компаниями», которые так и не принесли ему славы брутального мужчины. Были и попытки суицида. Все это еще больше подавило его. Однако, когда он вышел из школы, его, можно сказать, спас развод родителей. Отец нашел новую жену. Она была на несколько лет старше Петра Далматова. С мачехой у Димы появилась и сводная сестра, Адель. Он уже слышал о ней тогда. Ада представлялась ему этакой грозной бабой, которая при встрече своей харизмой просто раздавит его жалкое женоподобное существование. Однако, он ошибался. Волшвиль оказалась сильной, волевой, но удивительно чуткой. Она тут же рьяно взялась помогать Дашеньке, вновь вселяла в него уверенность в себе. Глядя на нее, стараясь подражать своему новому кумиру, Далматов тоже решил пойти против системы. Системы, которая лично ему не давала свободно жить. Он внимательно прислушивался ко всему, что говорила сестра, вдумчиво читал все ее книги. Среди всего этого он нашел решение. «Порой нет лучшего способа обезоружить противника, чем нарисовать для него мишень на сердце», – писала она в одном из своих рассказов. И Дима решил привлечь к себе еще большее внимание. Совместно с Аделью они сделали из простого, несчастного андрогина дерзкого, независимого трансвестита, заслужившего внимание и любовь уже огромного количества людей. На своем примере он в очередной раз доказал, что свои недостатки нужно лишь уметь правильно подать. Пусть на улицах над ним продолжали насмехаться, но в некоторых кругах он стал практически звездой. Однако, на этом он не остановился. Задавшись целью и дальше ломать стереотипы, Далматов устроился на службу в МВД. И там его образ сыграл неплохую роль. Никто не воспринимал всерьез худого, нежного полицейского, однако Дашенька прячет под одеждой неплохие мышцы, пусть они и нелепо смотрятся на его тщедушном тельце. Умело пользуясь своей компактностью и изворотливостью, сделав в работе над собой упор на ловкость, а не на грубую силу, Дима стал одним из лучших захватчиков.

Одержав двойную победу над обществом, он хотел сотворить еще что-нибудь, но Адель тогда его осадила. По ее словам, достигнутого им было вполне достаточно, и если он станет дальше идти наперекор системе, он может с треском провалиться. Тогда плененный собственным успехом андрогин долго спорил и согласился с большой неохотой. Но со временем он понял, что в этом деле действительно главное не переборщить. Особенно ясно осознание возможного краха пришло сейчас, когда сама сестра, направлявшая его, поплатилась за свою напористость.

– Все когда-то бывает в первый раз, – произнес Дима, когда Тоша в очередной раз провел рукой по голове, словно пытаясь стереть с волос кислотный оттенок. – Каждый человек хоть однажды должен стать яркой личностью, пусть и снаружи, – ехидно добавил он.

– Каждый должен хоть однажды попробовать себя в роли бабы, – Тоша показал ему язык в зеркало. – А вообще, спасибо тебе. Так меня точно никто не признает.

– Всегда пожалуйста, Кобринский, – Дашенька встал и довольно улыбнулся, глядя на Антона. – А теперь освободи квартиру, я жду гостей. Ты же не хочешь столкнуться с моим другом?

– Упаси Боже, – подскочил Тоша и моментально влез в кеды.

– Ну, и напрасно, – сказал ему уже на лестничной площадке андрогин, – она очень красивая. Так и останешься на всю жизнь один, Кобринский, Адель тебя не пригреет.

Дата добавления: 2015-07-25