Адель лениво поводила ложкой по пустой тарелке. Похоже, придется привыкать к новой диете, состоящей из довольно однообразных блюд. Ну, такую мелочь уж можно пережить, поскольку еда-то тут, вопреки всему, оказалась вполне сносная. На фоне дьявольской антисанитарии в блоке она казалась каким-то подвохом.
Писательница положила голову на руки и задумалась. Может, мадам Ришкевич-Волшвиль решили совсем сжить со свету? Отравить, например… Может, она только что слопала дозу крысиного яда? Интересно, а как быстро он действует?.. Да нет, еда – это вряд ли. Скорее, что-нибудь «перепутают» в этих лекарствах, которые ей колют по три раза в день. А что, собственно, ей вводят в кровь? Будь это успокоительные, она бы целыми днями спала. Но Адель пока вполне бодро себя чувствовала. Да, пока…
В душу, если таковая имеется у людей, заползла тревога. Почему это она раньше не задумалась об инъекциях? Нужно как можно скорее разузнать, что же там в ампулах. Спрашивать, конечно же, бесполезно, она ведь в самый первый раз попыталась поинтересоваться, однако узнала лишь то, что «вам, сумасшедшим, это без разницы должно быть, спасибо еще сказать должны».
Размышления прервал чей-то смущенный голос:
– Вы ведь одна сидите, можно, мы к Вам подсядем?
Адель резко повернула голову, при этом что-то неприятно то ли щелкнуло, то ли лопнуло в районе присоединения черепа к шейному отделу позвоночника. Рядом со столом стояла сестра, которая до этого момента Адели еще не встречалась, а за ее спиной переминался с ноги на ногу довольно упитанный мужичонка лет тридцати. Непроизвольно схватившись за больное место, Ада кивнула:
– Конечно, а то что-то скучновато одной тут…
Сестра, придерживая мужчину за плечи, усадила его за стол.
– Ты посиди здесь с Адой, а я пока принесу покушать. Можно, он будет называть Вас Адой? – обратилась сопровождающая толстяка к писательнице. – Адель будет сложновато.
Адель кивнула, и медсестра отправилась к столу, где раздавали еду. Волшвиль с интересом уставилась на мужчину; он, похоже, сильно смутился и начал сосредоточенно ковырять ногтем какую-то царапину на столе.
– Как тебя зовут? – поинтересовалась бунтарка.
– Милош, – пролепетал пациент и еще усерднее занялся царапиной.
– У тебя очень интересное имя, – Адель попыталась приободрить пациента, уже сообразив, с кем имеет дело.
– Спасибо, – Милош совсем смутился, положил руки на колени и стал рассматривать свои короткие пальцы. – Мне Саша рассказывала про кота, которого тоже звали Милошем, – вдруг очень серьезно сказал мужчина. – Он сильно болел и совсем недавно умер. Я, наверно, тоже умру. Только за кота много людей переживали и деньги ему давали. А про меня никто не знает. Кота им жалко больше, чем меня. Я, наверное, не такой хороший Милош, как он.
Он тяжко вздохнул, расстроившись, видимо, от собственного вывода, и начал искать глазами медсестру.
– Кто такая Саша? – решила Адель перевести разговор подальше от печальных для Милоша тем.
– Это Саша, – ответил пациент так, словно это было само собой разумеющееся. – Она хорошая. Она всегда со мной. Она добрая, а другие белые – злые. А Саша меня жалеет и рассказывает сказки. Или всякие истории, как про этого кота. Она, наверное, сама придумывает сказки, потому что они неинтересные. Но вы ей не говорите, а то она расстроится. А я не хочу, чтоб она расстраивалась.
У толстяка заблестели глаза, и он снова смущенно уставился на свои пальцы.
– Милош, – Адели не хотелось, чтобы этот милый мужчина плакал, – ты знаешь, я пишу разные книги, хочешь, я каждый день буду сочинять тебе сказки?
Он усердно закивал.
Наконец, вернулась сестра, видимо, та самая «добрая Саша» с тарелкой плова. Поставив ее перед Милошем и отдав ему ложку, она присела рядом с ним.
– Я Вас знаю, – сказала она Адели.
– Да кто ж теперь меня не знает, – фыркнула писательница. – На скольких каналах они теперь хвалятся, что упрятали неадекватную бунтарку, промывавшую наивным людям мозги, туда, куда следует? Герои теперь.
– Ни на одном, – серьезно ответила Саша. – Они боятся пока. Вот когда еще и Тошу вырвут из общества, тогда, может, и похвастаются. Но ведь его они не найдут? – она с надеждой посмотрела на Аду.
Та подозрительно подняла бровь и ответила вопросом на вопрос:
– Если тебе заплатили за то, чтоб ты попыталась узнать у меня, где Кобринский, они напрасно потратили деньги.
Александра смущенно отвела взгляд, а Милош оторвался от еды и упрекнул свою новую знакомую:
– Я же Вас просил не расстраивать Сашу! Я думал, Вы тоже хорошая. Вы же мне сказки обещали.
– Прости, Милош, я больше не буду, – кивнула Адель.
– Ну, я и не думала, что Вы меня помните, – покачала головой сестра.
Затем она достала из нагрудного кармана небольшой клочок бумаги и ручку и написала: «Я часто присутствовала на ваших демонстрациях. Вы ведь записывали всех участников, и у вас должна быть информация о них». Волшвиль быстро нацарапала ответ: «Хорошо. Завтра, 22.00, уборная в моем блоке». После того, как Саша прочитала ее слова, писательница разорвала бумажку на мелкие клочки и сунула мусор в кармашек рубашки.
– Прости, – сказала она уже вслух, – я здесь верить никому из персонала не могу. – Она встала из-за стола. – Я пойду, пожалуй. Хочется почитать чего-нибудь. Я обещала Милошу сказку, если дашь мне бумагу и писчие принадлежности, я что-нибудь напишу для него на сегодня и, возможно, на завтра.
Саша, поджав губы, кивнула.
Дата добавления: 2015-07-25; просмотров: 39 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Глава II. | | | Из рукописи «Безличное дело». |