Аннотация 48 страница

Клара молча подала ему суровое кухонное полотенце. Нахмурившись, взглянула на девочек, и они неохотно вышли. Она проводила их до двери во двор, чтобы дать мужчине возможность взять себя в руки.

– Почему он плачет? – спросила Бетси.

– Он ослаб, проделал такой длинный путь и, видно, уже не надеялся добраться, – объяснила она.

– Но он мужчина, – возразила Салли. Насколько ей было известно, их отец никогда не плакал.

– У мужчин тоже есть слезы, как и у нас, – проговорила Клара. – Пойдите и принесите воды. Думаю, нам следует предложить ему помыться.

Она вернулась на кухню. Джули еще не совсем пришел в себя. Слишком велико было чувство облегчения. Младенец, пришедший в хорошее расположение духа, сосал собственные пальцы и строил ей глазки. «Надо, пожалуй, сказать ему», – подумала Клара. Она выдвинула стул и села около стола.

– Мистер Джонсон, – начала она, – у меня есть для вас и другие новости. – Она взглянула в лицо ребенку, потом на него, ища сходства. Ей показалось, что лоб у малыша тот же, и хотя у него волос было маловато, зато они того же цвета, что и у Джули. А тот был совсем не дурен, лишь изнурен и грязен. Она решила заставить его побриться, когда он отдохнет, чтобы сравнить его лицо с лицом мальчика. Он может воспользоваться бритвой Боба. Неделю назад она ее точила, когда брила мужа.

Джули смотрел, как она играет с ребенком. После слез он ощущал пустоту, но его признательность этой женщине за то, что она просто сидит перед ним и обращается с ним ласково, была так велика, что он чувствовал: вполне может снова расплакаться, если попытается заговорить. Женщина казалась ему такой прекрасной и доброй, каких и не бывает. По морщинкам вокруг рта чувствовалось, что она старше него, но кожа все еще сохранила мягкость, а ее лицо, обращенное к младенцу, было прекрасным. Его несколько беспокоили ее слова о дополнительных новостях. А вдруг кто-нибудь из спутников Эльмиры стащил у нее что-нибудь?

– Если та женщина ваша жена, то получается, что это ваш сын, – сказала Клара. – Она родила его в ту ночь, что провела здесь. Потом уехала. Торопилась в город. Я думаю, она так и не поняла, какого хорошего мальчика родила. Мы тут все его очень полюбили.

Джули до сих пор и не взглянул как следует на ребенка. Он решил, что младенец Кларин, она ведь сказала, что ее зовут Клара. Она спокойно смотрела на него добрыми серыми глазами. Но ее слова настолько неправдоподобны, что в них просто невозможно было поверить. Эльмира ничего не говорила ему о том, что хочет ребенка или что собирается завести малыша. Для него, настолько уставшего, что он едва сидел, то была еще одна тайна. Может, это объясняет, почему Эльмира сбежала? Хотя ему это ничего не объясняло. Что касается маленького мальчика, дрыгающего ножонка – ми на коленях Клары, то Джули не знал, что и думать. Он пока не мог постичь самую возможность того, что у него есть сын. Его усталый ум отказывался ему служить. От этой мысли к нему вернулось ощущение одиночества, как недавно в прерии.

Клара поняла, что сейчас с ним каши не сваришь.

– Извините, мистер Джонсон, – сказала она, не медленно поднимаясь. – Мне бы стоять у плиты, а не беспокоить вас сообщениями, с которыми вам из-за усталости трудно справиться. Вы поешьте и отдохните. Мальчик никуда не денется, мы все обсудим завтра.

Джули промолчал, но чувствовал себя неловко. Кларе приходилось не только заботиться о нем самом и кормить его, она еще ухаживала за ребенком, который, возможно, его сын. Он старался придумать, что бы сказать, но ничего в голову не приходило. Клара жизнерадостно возилась у плиты, по большей части держа ребенка на руках и только изредка кладя его на стол, когда ей требовались обе руки для работы.

– Подхватите его, если он начнет скатываться, – попросила она. – Вот и все.

Она накормила Джули мясом с картошкой и бобами. Джули сначала казалось, что он слишком устал, чтобы есть, но запах пищи возбудил в нем такой аппетит, что он съел все до последнего кусочка.

– Я заставила Боба сделать мне загородку от ветра, – сообщила она. – Десять или двенадцать лет я наблюдала, как мой огород уносит ветром, и мне это надоело.

Джули вопросительно посмотрел на нее.

– Боб – мой муж, – объяснила она. – Он покалечился. Вряд ли выживет.

Она развела и согрела немного молока и, пока Джули ел, покормила ребенка из соски, надетой на банку из-под джема.

– Мы из этой соски жеребят поим, – улыбнулась она. – Иногда у кобыл сначала нет молока. Хорошо, что у парнишки большой ротик.

Ребенок жадно сосал соску, которая и в самом деле, по разумению Джули, казалась довольно большой.

– Я зову его Мартином, – заметила Клара. – Поскольку он ваш, вы можете сами дать ему имя. Мне кажется, что Мартин – хорошее имя для мужчины. Человек с таким именем может стать судьей или, к примеру, заняться политикой. Девочкам тоже это имя нравится.

– Не думаю, что он мой, – возразил Джули. – Элли никогда ничего об этом не говорила.

Клара рассмеялась. Он удивился.

– Вы давно женаты? – спросила она.

– Около шести месяцев, – ответил он. – К тому времени, как она уехала.

– Ну, тогда вы были молодоженами, – заметила Клара. – Она могла быть вами недовольна и ничего не сказать.

– У нее уже был сын, Джо, – объяснил Джули. – Он поехал со мной, когда я отправился за Джейком Спуном. Только Джо убили в прерии. Элли еще об этом не знает.

– Вы сказали, Джейком Спуном? – переспросила Клара. – Я его знаю. Он за мной когда-то ухаживал. Примерно год назад я встретила его в Огаллале, но я явно не понравилась женщине, с которой он был, так что мы почти и не поговорили. Почему вы поехали за Джейком?

Все случилось так давно, Джули уже подзабыл, как было дело.

– Джейк играл, и возникла ссора, – пояснил он. – Джейк выстрелил из ружья для охоты на бизонов, пуля прошла сквозь стену и убила моего брата. Меня в то время в городе не было. Пич, моя невестка, потребовала, чтобы я догнал его. Жаль, что я ее послушался.

– На мой взгляд, это случайность, – заметила Клара. – Хотя понимаю, что это маленькое утешение для семьи. Джейк не убийца.

– Ну, я все равно его не поймал, – продолжал Джули. – Сбежала Эльмира, и Роско поехал, чтобы сообщить об этом мне. Теперь и Роско мертв. Так что я не думаю, что это мой ребенок.

Клара все еще изучала их лица, младенца и измученного, усталого мужчины. Интересно, что передалось от отца к сыну?

– Когда сбежала ваша жена? – спросила она.

– Ну, месяца четыре назад, – ответил Джули. – Давно.

Клара хмыкнула.

– Мистер Джонсон, не думаю, чтобы вы были слишком сильны в арифметике, – заметила она. – Я уверена, что сейчас вы смотрите на юного мистера Джонсона. Я так думала и не зная дат, но даты все ставят на свои места.

Джули не знал, что и сказать. Клара, похоже, радовалась своим выводам, но он сам ничего не чувствовал. Загадка, и все тут.

– Я, верно, веду себя ужасно, – проговорила Клара. – На меня общество всегда так действует. Мне не надо бы к вам приставать, пока вы не отдохнули. Девочки сейчас принесут воду. Вымойтесь. Можете спать в их комнате, там удобная кровать.

Позже, вымывшись, он улегся спать и проспал не сколько часов, даже ни разу не пошевелившись. Клара взяла ребенка и на минутку зашла в комнату. Он не побрился, но, по крайней мере, вымылся. Без всей этой грязи он оказался очень молодым, может быть, всего несколькими годами старше ее первого сына, если бы тот выжил.

Затем она пошла взглянуть на Боба. Из раны сочился отвратительный гной. Швы на голове сняли, но сама рана воспалилась. Наверное, какая-нибудь инфекция. Клара осторожно промыла ее и вышла с ребенком на балкончик.

– Ну, Мартин, вот и твой папа появился, – улыбнулась она ребенку. – Хорошо, что наш дом стоит прямо на дороге. Интересно, что подумает о нас твой папа, когда соберется с мыслями?

Ребенок махал ручонками в теплом воздухе. Внизу, в загоне, девочки наблюдали, как Чоло объезжает двух летнюю кобылу.

Клара посмотрела на малыша и дала ему палец.

– Тебе ведь не очень интересно, что думает о тебе твой папа, верно, Мартин? – спросила она. – Но мы знаем, что мы о нем думаем.

Когда вернулся Гас, Лорена сидела в палатке. Она сидела там и надеялась, что он не умер. Она почему-то все время думала, что он мог умереть. Его не было всего три дня, но они показались ей вечностью. Ковбои ее не беспокоили, но все равно она ощущала страх. Диш Боггетт устанавливал ей палатку и держался поблизости, но ей это было безразлично. Лорене хотелось, что бы за ней присматривал только Гас.

Потом, когда уже почти стемнело, она услышала лошадиный топот и, выглянув из палатки, увидела подъезжающего к ней Гаса. Она так обрадовалась, что ей захотелось броситься к нему навстречу, но рядом находился Диш, подрезавший копыта своей лошади, и она сдержалась.

– Она в порядке, Гас, – сообщил Диш Боггетт, когда Гас спешился. – Я старался.

– Премного благодарен, – сказал Гас.

– Она на меня даже почти не смотрела, – пожаловался Диш. Он сказал это спокойно, но чувства его были уязвлены. Безразличие Лорены огорчало его безмерно. – Поймали конокрадов? – спросил он.

– Поймали, но они успели убить Уилбергера и еще четверых, – ответил Август.

– Повесили?

– Да, повесили всех, включая Джейка Спуна.

– Надо же, – поразился Диш. – Мне он не нравился, но я никогда не считал его убийцей.

– Он и не был убийцей, – согласился Август. – Джейк любил пошутить и не любил работать. У меня точно те же недостатки. Мне повезло, что меня не повесили.

Он стащил седло с усталой лошади. Лошадь легла на землю и принялась кататься, чтобы почесать запотевшую спину.

– Как поживаете, мисс? – сказал Август, открывая полог палатки. – Ну-ка, обнимите меня.

Лорена послушалась. Она даже покраснела, услышав его просьбу.

– Если можно попросить, чтобы тебя обняли, то как насчет поцелуя? – спросил Август.

Лорена подняла лицо. Его бакенбарды щекотали ей щеки, и она едва не расплакалась. Она тесно прижалась к нему.

– Жаль, что мы не захватили ванну в эту поездку, – заметил Август. – Я такой грязный, что целовать меня все равно что целовать ежа.

Позднее он сходил к фургону и принес им поесть. Она поели, сидя у палатки. Вдалеке пел ирландец. Гас рассказал ей про Джейка, но Лорена почти ничего не почувствовала. Джейк не поехал ее искать. Она много дней надеялась, но, когда этого не случилось, надежда умерла, и воспоминания умерли вместе с ней. Она слушала рассказ Гаса с таким ощущением, будто он говорит о постороннем человеке. Она хорошо помнила Ксавье Ванза. Иногда она видела его во сне – он стоял с мокрой тряпкой в салуне. Она помнила, как он плакал в то утро, как предлагал отвезти ее в Галвестон.

Но Лорену пугали все эти смерти. Теперь, когда она нашла Гаса, она страшилась, что он тоже может умереть. Она не могла без него обойтись. И все же каждую ночь она видела сон, что он умер, а она не может найти его тело. Когда она просыпалась и слышала его дыхание, то прижималась к нему так крепко, что он просыпался. Ночи стояли жаркие, и от таких тесных объятий они потели.

– Чего ты боишься? – спросил Август.

– Мне приснилось, что ты умер, – ответила Лорена. – Прости, что разбудила тебя.

Август сел.

– Не суетись, – ответил он. – Мне все равно нужно сходить полить травку.

Он вышел из палатки, помочился и долго стоял в лунном свете, остывая. В палатке было душно, и Лорена тоже вышла.

– Хорошо, что эта трава от меня не зависит, – заметил Август. – Здесь ее куда больше, чем я могу полить.

Они стояли лагерем на травянистой равнине, такой огромной, что трудно было представить, что мир тянется и за ее пределами. И они, и стадо – лишь крошечные точки в океане травы. Лорене стали нравиться обширные пространства – много лучше, чем теснота салуна.

Гас смотрел на луну и почесывался.

– Я все жду, когда мы увидим горы, – сказал он. – Знаешь, я вырос в горах, в Теннесси. Я слышал, здесь горы куда выше, чем там. Говорят, у них даже летом на вершинах снег, не то что в Теннесси.

Он уселся на траву.

– Давай посидим, – предложил он. – Соснем утром. Выведем из себя Калла.

– Почему он уезжает ночами? – спросила Лорена.

– Ему хочется побыть одному, – объяснил Август. – Вудроу не слишком общителен.

Лорена вспомнила про другой повод для волнений – женщину в Небраске.

– Когда мы туда приедем, Гас? – спросила она. – Я имею в виду Небраску.

– Не знаю, – ответил он. – Небраска к северу от реки Репабликан, а мы и до реки еще не добрались. Не дели через три, пожалуй.

Лорена испытывала страх, от которого не могла избавиться. Та женщина может забрать его у нее. Она снова задрожала, ничего не могла с собой поделать. Гас обнял ее, чтобы помочь ей справиться.

– Ну, это естественно, что ты беспокоишься, – произнес он. – Жизнь, она вся состоит из случайностей. Что больше всего тебя волнует?

– Я боюсь, что ты умрешь, – ответила Лорена. Август хмыкнул.

– Точно, обязательно умру, – сказал он. – А еще что?

– Я боюсь, что ты женишься на той женщине.

– Сомневаюсь, – ответил Август. – У той женщины были уже две или три возможности выйти за меня замуж, но она ими не воспользовалась. Она дама независимая, ты тоже такой была.

Верно, подумала Лорена. Она была независимой, но теперь она только и думала о том, как бы удержать Гаса. Он того стоил.

– Странно, что люди предпочитают дневной свет, – заметил он. – Большинство животных живет в темноте.

Лорене хотелось, чтобы он желал ее. Он и желал, она знала, но он никак это не выказывал. Ей это было не нужно, но если бы она могла убедиться, что он все еще хочет ее, то, может, не так боялась бы его потерять.

– Пойдем, – прошептала она, надеясь, что он ее правильно поймет.

– Надо же, – изумился он. – Времена меняются. Помнится, не так давно мне пришлось мухлевать в карты, чтобы заполучить тебя. Давай не полезем в эту душную палатку. Я вынесу постель сюда.

Лорену не волновало, что их могут увидеть ковбои, да и вообще кто-нибудь. Ее заботил лишь Гас. Пусть весь остальной мир смотрит на них. Но Гас просто обнял ее и поцеловал. И всю оставшуюся часть ночи крепко обнимал ее. Когда Лорену разбудило солнце, стадо уже ушло.

– Кто-нибудь нас видел? – спросила она.

– Если видел, считай, им повезло. Где им еще увидеть двух таких красавцев, как мы? – Он засмеялся и встал, чтобы сварить кофе.

Ньют все никак не мог позабыть Джейка, как тот улыбался и как подарил ему лошадь. Он ездил на иноходце через два дня на третий и успел к нему привязаться. Вскоре он стал его любимцем. Джейк не сказал ему, как зовут лошадь, и это его беспокоило. Иноходцу нужно было имя.

Джейка повесили так быстро, что Ньют плохо все помнил, вроде кошмарного сна, который запечатлевается лишь частями. Он помнил, как был потрясен, увидев Джейка со связанными руками, на лошади и с петлей на шее. Он помнил, насколько усталым выглядел Джейк, слишком усталым, чтобы всерьез расстраиваться. И никто почти ничего не говорил. Ньюту казалось, что нужно было все обсудить, у Джейка могли быть серьезные оправдания. Но никто его ни о чем не спросил.

Теперь же не только никто не говорил о Джейке, никто вообще не говорил. Капитан Калл держался обособленно на дальнем краю стада весь день, а ночью спал в сторонке. Мистер Гас находился с Лореной и появлялся лишь во время завтрака или ужина. Если Дитц бывал поблизости, что в последнее время случалось редко, он тоже больше молчал. Целыми днями он ехал далеко впереди стада, разведывая путь. Стадо шло легко, предводительствовал техасский бык, вытеснивший Старого Пса. Он уступал это свое место, только если ему срочно требовалось понюхать под хвостом у понравившейся ему коровы. Он вовсе не растерял свою воинственность. Диш, которому приходилось ехать рядом, со временем возненавидел его больше, чем Нидл Нельсон.

– Не понимаю, чего мы его не прирежем, – возмутился как-то Диш. – Ведь дай ему время, и он кого-нибудь из нас прикончит.

– Если он попытается прикончить меня, то умрет вместе со мной, – мрачно заметил Нидл.

Разумеется, всем работникам было любопытно поподробнее узнать о Джейке. Они задавали бесконечные вопросы. Их поразило, что фермеров пытались сжечь.

– Может, они пытались представить дело так, будто там поработали индейцы, – предположил Джаспер.

– Да нет, Дэн Саггс просто хотел позабавиться, – возразил Пи Ай. – Более того, он их повесил уже мертвых. Застрелил, повесил и потом сжег.

– Поганый, видно, был тип, этот Дэн, – заключил Джаспер. – Я его однажды встречал. У него были такие маленькие прищуренные глазки.

– Я рад, что он никогда не прищуривался в моем направлении, если он так обращался с белыми, – проговорил Нидл. – А Джейк как к ним попал?

– Если хотите знать мое мнение, – вставил Берт Борум, – то, связавшись с этой шлюхой, Джейк покатился вниз.

– Ты можешь держать свое мнение при себе, черт побери, – вспылил Диш. Он всегда болезненно реагировал на всякое упоминание о Лорене.

– То, что ты влюблен в шлюху, не значит, что я должен молчать, – возразил Берт.

– Поговори у меня, и я забью тебе зубы в глотку, – пригрозил Диш. – Не Лори сделала из Джейка преступника.

Берт всегда считал, что Диш необоснованно считается лучшим работником, и не собирался ему ни в чем уступать. Он снял пояс с пистолетом, Диш последовал его примеру. Они принялись медленно ходить по кругу, не переходя на кулаки. Каждый ждал удобного момента. Их осторожность вызвала массу остроумных замечаний зрителей.

– Ты только гляди, как вытанцовывают, – заметил Нидл Нельсон. – У меня был бойцовый петух, так он любому из них дал бы прикурить.

– Если будут продолжать в таком темпе, к зиме, глядишь, и подерутся, – согласился Джаспер.

Диш наконец бросился на Берта, но, вместо того чтобы боксировать, они обхватили друг друга и вскоре уже катались по земле, причем без видимого перевеса в ту или другую сторону. Дерущихся заметил Калл и подскакал к ним. Он подъехал к ним вплотную, и, увидев его, они расцепились. Он собирался задать им суровую взбучку, но стоящие вокруг ковбои хохотали, и он решил, что этого достаточно. Кроме того, эти парни по природе своей соперники и рано или поздно должны были обязательно сцепиться. Он повернулся и уехал, так и не сказав ни слова.

Увидев, что он уезжает, Ньют окончательно расстроился. Капитан все меньше и меньше говорил с ним или вообще с кем-нибудь. А Ньюту необходимо было поговорить с кем-нибудь о Джейке. Ведь он был другом капитана и мистера Гаса. Неправильно, что его убили, похоронили и начисто забыли.

Как обычно, понял его и помог Дитц. Дитц умел чинить все вещи, и он как раз чинил упряжь Ньюта, когда тот решился высказаться.

– Мы хотя бы должны были отвести его в тюрьму, – сказал он.

– Они бы его все равно повесили, – заметил Дитц. – Я так думаю, он предпочел бы, чтобы это сделали мы.

– Я уже жалею, что мы вообще тронулись в этот путь, – проговорил Ньют. – Столько людей умерли. Я не думал, что мы убьем Джейка. Если он никого не убивал, тогда это несправедливо.

– Ну, там же еще были и лошади, – добавил Дитц.

– Он любил лишь иноходцев, – припомнил Ньют. – Зачем ему красть лошадей, если у него уже был конь. То, что он был с ними, не делает его конокрадом.

– По понятиям капитана, делает, – добавил Дитц. – И мистера Гаса тоже.

– Они с ним даже не поговорили, – с горечью произнес Ньют. – Просто взяли и повесили. И не жалко им было вовсе.

– Им было жалко, – заключил Дитц. – Но что тут говорить, ничего ведь не изменишь. Он ушел, не волнуйся за него. Так ему покойнее. Он на секунду положил руку на плечо Ньюта.

– Ты успокойся, – повторил он. – О спящих не надо беспокоиться.

«Как это не беспокоиться, – подумал Ньют. – Разве такое забудешь?» Пи Ай говорил об этом, как о погоде, как о чем-то естественном – произошло, и все тут. Но Ньют не мог забыть. Вспоминал каждый день, если ничто его не отвлекало.

Ньют не мог этого знать, но и Калл тоже практически постоянно думал о Джейке. И от этих мыслей ему становилось тошно. Он не мог сосредоточиться, часто не слышал, когда к нему обращались. Ему хотелось по вернуть время вспять, к тому моменту, когда Джейка еще можно было спасти. Много раз он мысленно спасал Джейка, как правило, заставив его остаться со ста дом. Стадо приближалось к реке Репабликан, а мысли его были далеко, на Бразосе, где Джейк сбился с пути истинного.

Иногда ночами Калл злился на себя за то, что мучается такими думами. Получалось что-то вроде тех дел с Мэгги, о которых постоянно напоминал ему Гас. Калл старался думать о чем-нибудь другом, но никаких толковых мыслей в голову не приходило. Просто размышления и разговоры о чем-то уже ничего не меняли, а за последнее время и говорить-то было не с кем, поскольку Гас большую часть суток проводил с женщиной. Только изредка он приезжал, и они двигались несколько миль рядом, но о Джейке никогда не вспоминали. В этом случае ничего особо сложного не было. Он помнил ситуации и посложнее. Однажды им пришлось повесить мальчишку за то, что заставил его сделать его отец.

Когда они увидели реку Репабликан, Гас как раз ехал рядом. Издалека она широкой не казалась.

– Именно в этой утонул сын Памфри, верно? – спросил Август. – Надеюсь, она милостиво обойдется с нами, у нас и так каждый человек на вес золота.

– Так бы не было, если бы и ты работал, – заметил Калл. – Ты собираешься оставить ее в Огаллале или как?

– Ты о Лори или о кобыле, на которой я сижу верхом? – поинтересовался Гас. – Если речь идет о Лори, то тебя не убудет, если ты назовешь ее по имени.

– Не понимаю, какое это имеет значение, – сказал Калл, а сам вспомнил, что для Мэгги это тоже имело значение, ей хотелось услышать, как он произносит ее имя.

– Ну, вот у тебя есть имя, – попытался объяснить Гас. – Тебе что, все равно, пользуются им люди или нет?

– Можно сказать, что все равно, – ответил Калл.

– Да уж, что есть, то есть, – согласился Август. – Ты так уверен в своей правоте, что тебе плевать, говорят ли с тобой люди вообще. Я рад, что часто бывал не прав, так что имел разговорную практику.

– Зачем тебе быть неправым, чтобы разговаривать? – удивился Калл. – Мне казалось, ты стараешься этого избежать.

– Если не можешь избежать, надо научиться справляться, – заметил Август. – Если тебе приходится сталкиваться лицом к лицу со своими собственными ошибками лишь пару раз в жизни, это необыкновенно болезненно. Я со своими имею дело каждодневно, так что мне ошибиться – что два пальца обсосать.

– И все же я надеюсь, что ты оставишь ее там, – настаивал Калл. – Мы до Монтаны вполне можем нарваться на индейцев.

– Я посмотрю, – пообещал Август. – Мы привязались друг к другу. Я не брошу ее, если не буду знать, что она в надежных руках.

– Ты собираешься жениться?

– Я посмотрю, – повторил Август. – Дважды я уже делал куда худший выбор. Но брак – дело серьезное, не будем это сейчас обсуждать.

– Ну разумеется, ты еще не разлюбил ту, другую, – заметил Калл.

– У той тоже есть имя – Клара, – напомнил Гас. – Надо же, как ты упорно не желаешь называть женщин по именам. Удивительно, что ты дал имя своей кобыле.

– Это Пи Ай ее назвал, – создался Калл. И то правда. Пи Ай назвал ее так сразу же, как только она его в первый раз укусила.

В тот день они переправились через реку, потеряв одну корову. За ужином Джаспер здорово развеселился. Он без всяких на то оснований жутко боялся этой реки, а теперь, благополучно оказавшись на другом берегу, считал, видимо, что будет жить вечно. У него было такое хорошее настроение, что он даже сплясал джигу, как умел.

– Не тем ты делом занялся, Джаспер, – заметил Август, которого это выступление сильно позабавило. – Тебе бы в борделях плясать. И получил бы ты за это кое-что такое, чего иначе не мог бы себе позволить.

– Как ты думаешь, капитан отпустит нас в город, когда мы доберемся до Небраски? – спросил Нидл. – Мы уж давно в городе не были.

– Если не отпустит, то придется мне жениться на телке, – сказал Берт.

По Кампо сидел, прислонившись спиной к колесу фургона, и бренчал на своем тамбурине.

– Скоро будет сушь, – сообщил он.

– Ну и ладно, – согласился Соупи. – Я так намок там, на Ред, что мне по гроб жизни хватит.

– Лучше мокро, чем сухо, – возразил По. Его привычная жизнерадостность сменилась угрюмостью.

– Ну уж нет, если потонешь, – заметил Пи Ай.

– Если станет сухо, нечего будет варить, – добавил По Кампо.

Ньют и братья Рейни начали частенько говорить о шлюхах. Наверное, капитан разрешит им пойти с остальными, когда они будут около города. Больше всего они спорили о том, сколько надо платить проститутке. Во время разговоров вокруг костра точных цифр не называлось. Парни Рейни постоянно подсчитывали свои заработки и все сомневались, хватит ли. Дело осложнялось тем, что всю дорогу они играли в карты в кредит, на свои будущие заработки. Старшие ковбои делали то же самое, и вся система долгов была крайне запутанной. Поскольку ни о чем другом, кроме Огаллалы, они последнее время думать не могли, вопрос о наличных обсуждался постоянно, и многие долги прощались под обещание их.

– А что, если они нам не заплатят здесь? – спросил пессимист Нидл однажды вечером. – Мы же договорились насчет Монтаны, так что вполне можем не получить денег в Небраске.

– Да нет, капитан заплатит, – уверил их Диш. Не смотря на свою привязанность к Лорене, ему, как и другим, до смерти хотелось в город.

– С чего бы это, Диш? – удивился Липпи. – Какое ему дело, поимеешь ты бабу или нет?

Это высказывание большинству показалось обоснованным и дало повод для серьезного беспокойства. К тому времени как они переправились через Стинкингуотер, они так переживали, что ни о чем другом и думать не могли. В конце концов с этим вопросом к Августу обратилась делегация, возглавляемая Джаспером. Однажды утром они окружили его, когда он приехал за завтраком, и поделились своими страхами.

Август долго смеялся, когда понял, что их волнует.

– Ах вы, девушки, – сказал он. – Вам только оргии подавай.

– Да нет, нам нужны женщины, – несколько раздраженно поправил его Джаспер. – Тебе хорошо смеяться, у тебя есть Лори.

– Все так, но что хорошо для меня, необязательно годится для слабоумных, – возразил Гас.

Однако на следующий день он дал всем знать, что в Огаллале им заплатят половину заработка. Калл большого энтузиазма по этому поводу не проявил, но ребята поработали хорошо, и он не мог отказать им в одном дне в городе.

Настроение поднялось у всех, кроме По Кампо. Тот продолжал уверять, что их ждет сушь.

После того как спала температура, Эльмира так ослабела, что едва могла повернуть голову на подушке. Первое, что она увидела, был Звей, стоящий под окном маленького домика доктора. Шел дождь, но он стоял в своем пальто из шкуры бизона и смотрел на нее.

На следующий день он снова был на своем посту, и на следующий тоже. Ей хотелось окликнуть его и спросить, не знает ли он чего нового о Ди, но сил не хватало. Говорить она могла лишь шепотом. Ухаживающий за ней доктор, коротышка с огненно-рыжей бородой, казался не здоровее нее. Он так сильно кашлял, что иногда ему приходилось ставить приготовленное для нее лекарство на стол, чтобы не пролить его. Звали его Патрик Арандель, и после каждого приступа кашля руки у него тряслись. Но он принял ее и ухаживал за ней постоянно в течение первой недели, все время думая, что она умрет.

– Он верный, как собака, – шептал он ей, когда она уже достаточно оклемалась, чтобы понимать слова. До этого она просто бессмысленно на него смотрела. Доктор, конечно, имел в виду Звея.

– Я не могу его даже заставить пойти поесть, – говорил доктор. – Я сам живу на чае, но он мужчина крупный. На чае ему не продержаться. По-моему, он уже тысячу раз спросил меня, выживете ли вы.

Доктор сидел на стуле около ее кровати и с ложки поил ее лекарством.

– Это даст вам силы, – приговаривал он. – Когда вас сюда привезли, в вас почти не осталось крови.

Эльмира жалела, что на окне нет занавески. Тогда бы ей не было видно Звея. Он смотрел на нее часами. Она чувствовала его взгляд, но была слишком слаба, чтобы отвернуться. Люк куда-то исчез, во всяком случае, не показывался.

– Где Ди? – прошептала она, когда смогла говорить. Доктор ее не расслышал, настолько слабым был голос, но заметил, что губы ее шевельнулись. Ей пришлось повторить вопрос. – Ди Бут? – прошептала она.

– А, вы следили за этой историей? – удивился док тор. – Повесили его точно по расписанию примерно через неделю, как вас сюда привезли. Похоронили на холме Бут. Смешно, верно, ведь он тоже был Бутом? Он убил девятилетнего мальчика, так что по нему здесь никто тосковать не станет.

Эльмира закрыла глаза, надеясь, что умрет. С этого момента она принялась выплевывать лекарство, и оно текло по рубашке. Доктор сначала ничего не понял.

– Тошнит? – спросил он. – Это естественно. Попробуем-ка суп.

Он попробовал покормить ее супом, но Эльмира и его целый день выплевывала. Однако она слишком ослабела, чтобы бороться с доктором, чье терпение могло сравниться разве что с терпением Звея. Они терпеливо держали ее в тюрьме, а ей хотелось лишь умереть. Ди больше не было, а она проделала такой путь, чтобы найти его. Она ненавидела Звея и Люка за то, что они привезли ее к доктору, ведь если бы они этого не сделали, наверняка бы она умерла там, на улице. Ей меньше всего хотелось поправиться и продолжать жить, но дни шли, доктор все сидел рядом на стуле, кормил ее супом, а в окно заглядывал Звей и пялился на нее, хотя она даже головы в его сторону не поворачивала.

Дата добавления: 2015-07-16