Сергеев Николай Дмитриевич

Опубликовано 04 февраля 2011 года

Сергеев Николай Дмитриевич, родился я 5 августа 1923 года, в деревне Александровке, тогда был Воложский район, и была Удмуртская автономная область, теперь автономная республика.

Отец - крестьянин с рождения, а мама - домохозяйка. Отец был очень трудолюбивым человеком. На деревне это много значило. До коллективизации он жил единоличником, и хозяйство было нормальное, не бедствовал. У меня был брат, родной по отцу, от первого брака, и была еще сестра, 1919 года рождения.

- Как коллективизация сказалась на Ваших родителях?

Я считаю, что если человек трудолюбив, хочет работать и может выполнять любую работу, то ему удобно и в единоличном хозяйстве, и в колхозе. Отец пользовался очень большим авторитетом среди сельчан, потому что он был мастером на все руки, что необходимо для сельских жителей. Но окончить отец сумел лишь два класса церковно-приходской школы, и больше не имел возможности учиться - должен был работать.

Отец очень хотел, что бы я учителем. Раньше учитель был самым авторитетным человеком на селе.

Я родился после революции, и отношусь к первому поколению, которое испытало плоды революции. Поясняю конкретно: одним из первых декретов был декрет об обязательном образовании. В моей деревне был 31 дом, для школы мало, но вокруг еще были деревни. Для этого "куста" была создана начальная школа. И я пошел в эту школу… Окончил четыре класса. Поскольку была возможность учиться в неполной средней школе - семилетке, я ее тоже окончил…

Эта школа была в соседнем селе Старый Мултан. Кстати говоря, оно знаменито тем, что там группу местных жителей по национальности вотяков обвинили в ритуальном убийстве человека. Это до революции еще было… Их защищал писатель Короленко. И вот когда я начал учиться в пятом классе, то поскольку общежития не было, мы снимали комнату у ближайшего родственника, человека, подозреваемого в человеческом жертвоприношении. Там легенд много было… Но это были легенды.

Неполную среднюю школу я окончил в 1937 году.

Так получилось, что пятый класс окончил в Мултане, а в шестом классе учился в селе Волипельге, это удмуртское название, в 25 километрах. Пять дней учимся, а в выходные домой пешком… А потом нас снова вернулись в Старый Мултан, здесь и закончил в 1937 году неполную среднюю школу. Я учился хорошо, и это открывало новые возможности. В 35 километрах от нашей деревни город Можга. Там было два техникума: педагогический - там готовили учителей, и ветеринарный. Отец очень хотел, чтобы я стал учителем, и я был с этим согласен. Поскольку я был отличником, меня зачислили без экзаменов.

- А немножко вернусь назад… Как у Вас было с одеждой, с обувью?

Все домотканое, кроме сапог, которые достались мне от отца. Еще при царе отец служил в армии, и у него остались сапоги. Хорошие сапоги были. Я их носил только по самым торжественным случаям. А обычно мы ходили в лаптях. Сами плели из лыка. И одежда была тоже домотканая. Кстати, я тоже принимал участие в производстве ткани изо льна вместе с мамой. Сеяли лен, в каждой семье была полоска земли для льна. Кроме ткани, еще и льняное семя переделывали в льняное масло.

- А личные участки земли, какие были в те годы?

Я не помню. Распределяли по едокам. Но так до колхозов было, до 1929 года…

- Вас голод 30-х годов коснулся?

Непосредственно нас и нашу деревню не коснулся. Мы в Предуралье находились. А неурожай был восточнее, на Урале, и на Волге был голод. Толпы голодающих, это я помню хорошо, проходили через нашу деревню. Мы сочувствовали, сколько могли помогали - давали им пищу…

- Вы учились в техникуме как раз во время пика репрессий. Вы что-нибудь про них слышали?

Я в то время о репрессиях я понятия не имел, и ничего про них не слышал.

- А чуть-чуть раньше была борьба с кулаками?

Вот про это я немножко знаю. Тогда происходила коллективизация. Был у нас сосед Головизин Трифон Павлович. У него было исправное хозяйство, он был трудяга. Жили они вдвоем. У них был сын, но погиб - утонул. Когда происходила запись в колхоз, практически записались все, кроме него и моей мамы. Его не выслали, но взяли у него в колхоз лошадь, и какую-то хозяйственную пристройку. Погреб или сарай. А он остался жить, и жил до конца дней своих там.

- То есть отобрали у него все, или только какую-то часть из скотины?

Ну, примерно то, что сдавали в колхоз, все кто вступал. Лошадь обязательно сдавали. Коров не брали, поскольку фермы не было.

- А когда у вас трактора появились?

Сначала трактора появились у нас не для пашни. Сначала появились молотилки, которые приводились в действие через шкив от какого-то двигателя. Первый трактор был "ХТЗ" - Харьковский тракторный завод, колесный. У него был специальный шкив для молотилок. Это было еще до моего поступления в техникум. В 1935 году или в 1936 году.

А трактор, который пашет, гусеничный, Челябинского тракторного завода, это такая огромная машина. И чтобы его завести, надо было ломом крутить, крутить… Я впервые его увидел в 1936 году.

И я помню несколько трактористов, мы даже вместе в одном доме жили с ними, трактора приходили с "МТС" (Машинотракторная станция). А в колхозах в собственности ни тракторов, ни машин не было.

- Вы учились на преподавателя какого предмета, или учителя начальных классов?

Я готовился стать учителем начальных классов. В конце третьего курса уже начало "попахивать" войной. Я в классе из ребят был единственный 1923 года рождения, остальные были старше. В конце третьего курса они были уже призывниками, и знали, что как только закончат учебу, их призовут в армию. А это означало, что сразу появится недостаток учителей, в первую очередь, для неполной средней школы. Учитывая это, были организованы курсы по подготовке учителей неполной средней школы. А тут уж и предметная специализация появилась. Я оказался в группе по подготовке учителей математики, физики, черчения.

- А какая Ваша группа по численности была?

В группе - тридцать два человека, и немного преобладали мальчики.

- Насколько хорошие знание дали Вам в техникуме?

У меня очень хорошие впечатления остались. На мой взгляд, была очень хорошая подготовка. Особенно по специальным предметам - педагогике и истории. Я до сих пор пользуюсь теми знаниями, особенно по педагогике.

- Слышали ли Вы о гражданской войне в Испании?

Мы слышали, интересовались, и переживали. У нас были очень хорошие преподаватели по истории, и они эти события освещали, разъясняли. И мы хорошо представляли себе, что происходит наступление фашизма.

- А Халхин-Гол?

Халхин-Гол как раз менее...

- А финскую войну?

Это же 1940 год, я окончил техникум и начал работать в начальной школе, проработал два месяца и меня перевели в неполную среднюю школу, в деревню Русская Коса. Там стал преподавать физику, черчение, и физкультуру.

А то, что война была, что людей призывали, что оттуда "похоронки" приходили, про это я ничего не могу сказать. Как-то прошло мимо.

В это время, в период финской войны, мы почувствовали, что стало плохо с хлебом… И во-вторых, абсолютно не было водки. Я помню, что когда закончилась война, то вдруг водка вновь появилась.

- Когда Вы пошли работать учителем, как стало с товарами народного потребления?

Это я помню очень хорошо. Стали появляться товары. Мало, конечно. Стали появляться велосипеды. Я помню, в наше сельпо дали велосипед. Желающих было много, мы собирались и решали, как поступить с этим велосипедом. Право купить разыгрывали на фишках.

- Когда Вы в техникуме учились, стипендию платили?

Была стипендия - 22 рубля. На эту стипендию можно было купить абонемент в столовую на месяц.

- И как кормежка была?

Нас кормили три раза в день. Нормально питался. Не роскошно, но жить было можно. За все время я попросил отца купить на рынке продукты только один раз. Не помню, с чем это было связано…

- А во что вы одевались, когда стали учителем?

Вначале мне отец помог. У нас был родственник портной, отец купил материал и на брюки и на пиджак, и одел меня. А когда я стал работать, то по-моему, две зарплаты истратил на одежду. Мы, три молодых учителя, снимали вместе комнату. Одного откомандировали в Казань. Дали ему деньги, сказали, что купить. И он съездил, купил.

Я, уже будучи учителем, имел возможность купить ручные часы, чего раньше не было. За этими часами тоже в Казань ездили

- А сколько Вы тогда получали?

Не помню… Я продолжу про техникум. Ощущалось приближение войны, и это наши власти представляли. Во время учебы в техникуме было очень хорошо поставлена подготовка и сдача нормативов ГТО по стрелковой, медико-санитарной и противохимической подготовке. И очень умно это было сделано. Ведь мы же дети были. Когда я появился в техникуме, узнал, что ребята ходят в тир, а я по возрасту еще не подходил для этого, но мне страшно захотелось быть стрелком. И даже не столько стрелком, а уж очень красивый значок был "Ворошиловский стрелок". И я ходил хвостом за военруком, что бы он мне разрешил посещать тир. Видя мою настырность, он разрешил. Я досрочно получил значок "Ворошиловский стрелок" и был очень этим доволен. И оказалось, что меня научили и оружие знать, и уметь стрелять.

- А из чего стреляли?

С малокалиберной винтовки.

- А что Вы изучали на уроках начальной военной подготовки?

Специальной военной подготовки не было. Была стрелковая подготовка. Потом санитарная… "ГСО" - готов к санитарной обороне. Было даже две ступени. Я закончил вторую ступень. Сейчас оцениваю, это практически не ниже уровня медицинский сестры. Была подготовка и к противохимической обороне, тоже двух ступеней. Ну и общие физкультурные нормы ГТО были.

По-моему, в конце второго курса, мы проходили полуторамесячные сборы в специальном лагере, где нас продолжали обучать стрельбе, и всему что пригодится для службы в армии. Мы тренировались с увлечением…

А тем временем война уже махнула крылышком и на нас. Наш педагогический техникум был единственным каменным зданием в городе. Когда мы вернулись учиться на третий курс, нам сказали, что мы будем учиться не здесь, а в третью смену в здании средней школы в этом же городке. Третья смена начиналась с трех часов. Кроме того, мы даже выходные дни еще затрагивали. А наше здание готовилось под госпиталь. Это еще в 1940 году было.

Я уже сказал, что сначала поработал в начальной школе два месяца. Потом в неполной средней школе. И это было значит уже 1941 год. И тут меня назначили начальником единственного в районе пионерского лагеря.

- А сколько примерно детей было в лагере?

Лагерь небольшой - две группы, ну, наверное, человек срок пять было.

В июне месяце пионерский лагерь начал работать. 22 июня я по каким-то делам оказался в моей родной Русской Косе. Я там переночевал и рано утром направился в лагерь, и по дороге встретил женщин. Я обратил внимание, какие-то замкнутые, глаза заплаканные. Ну, женщины, мало ли что. Потом встретил знакомого, который идет и мрачно смотрит в землю. Я окликнул его и спросил в чем дело. А он сказал:

- Началась война.

Так я узнал, что началась война. Когда пришел в лагерь, естественно связался с районными властями, с военкоматом.

Мне очень хотелось быть летчиком. Тогда же, как раз состоялись полеты Чкалова, Гризодубовой. Стали самолеты пролетать… В Русской Косе был здоровый парень, который служил в авиации. И он один раз приезжал в отпуск в форме авиационной. И мне очень захотелось…

- Девиз "Комсомолец на самолет!"…

Я и без девиза хотел. Читал литературу про авиацию. В военкомат пришел и говорю:

- Направьте меня, что бы я стал летчиком.

В Военкомате мне сказали:

- Парень, не торопись. Не забудем.

По моему, 3 июля выступал Сталин. Тогда мне поручили:

- Вот тебе газета, ты должен собрать сход и ознакомить людей с этим выступлением Сталина.

Довольно быстро собралось много людей. И во время пока я зачитывал, на окраине толпы возникло какое-то движение, какие-то коробки. Оказалось, что люди сами уже приносили в фонд Красной армии продукты и т. д. И мы вынуждены были сразу же организовывать подводы, что бы все это дело отвезти… Вот такой любопытный факт был.

- Призыв с вашего района сразу пошел?

Этого я не могу сказать, поскольку я от своей деревни в то время был оторван. Я был начальником пионерского лагеря.

А потом, в конце июля, меня вызвали в военкомат и говорят:

- Вы и еще один паренек, поедете в летную школу в Ижевск. Там на станции стоит товарный четырехосный вагон. Вот на нем вы поедете. Если хотите, что бы было помягче, найдите где-нибудь сена, принесите туда, это будет вам постель.

Мы так и сделали. А вечером наш вагон подцепили и повезли в Ижевск.

- До Ижевска далеко от вас?

Сто километров. Мне даже домой съездить не дали, сказали, что такое время, что садитесь в вагон и катитесь. Потом мое барахло папа собирал по всему району.

В Ижевске оказалась Военная авиационная школа летчиков. Я помню, что мы У-2 изучали. Изучили У-2, и начали полеты. Я налетал шесть часов и девять минут, начал несколько самостоятельных полетов на У-2. И тут приказ, школу расформировать.

- Когда это произошло?

Я думаю, в начале ноября месяца.

Школа прекратила действовать. Личный состав училища передали в 5-й запасной авиационный полк, который находился там же в Ижевске. И мы остались в тех же помещениях. Но теперь мы практически ничего не делали. Безделье, дурака валяли.

Там был небольшой аэродром, и при перелете с востока к фронту, самолеты здесь делали посадку. Здесь видимо была база, горючим наполняли.

Когда наступила зима, естественно летную полосу надо было расчищать. Вот туда мы довольно часто ходили, расчищали лопатами. Часто снег был с ветром, не успеешь оглянуться, уже занесло и мы опять, и ночами бывало, чтобы не сдерживать перелеты самолетов, чистили снег. И так вот длилось, по-моему, до февраля месяца 1942 года.

Потом нас, почти всем составом, перевезли в город Троицк, Челябинской области, там была военная зона, училище механиков по авиационному вооружению. Вот это училище я и заканчивал. Там я и получил профессию - специалист по авиационному вооружению.

- Как кормили в Ижевском училище летчиков?

Вначале нормально кормили. А вот когда в ЗАП попали, стало с питанием плохо. Хлеба хватало, ну я думаю, грамм семьсот-то было. Первое, в основном, было или суп с манкой, или с чем-то похожим. А второе тоже, или манка, или… Очень надоела ячневая каша "размазня".

- С мясом?

Кусочек был. И утром давалось граммов десять масла.

- А с обмундированием как было?

Обмундирование - х/б брюки, гимнастерка… Нормально.

- А когда в ЗАП перешли, ведь уже зима настала?

Была куртка, "венгерка" - это прозвище. Она из х/б, защитного цвета. Внутри на подкладке, но тоньше, чем у ватника. Зимой холодно в ней было. И шапка-ушанка. И рукавицы с двойной хлопчатобумажной ткани, три пальца.

- Сколько Вы учились в Троицком училище? Что изучали?

Изучали все авиационное вооружение. Всех видов. И истребителей, и бомбардировщиков. Штурмовиков еще не было. И стрелковое оружие и бомбы, ракет тоже еще не было, но они появлялись, и хотя курса изучения на них не было, но преподаватели нам рассказывали.

- А пулеметы какие изучали?

"ШКАС", это Камарицкого, "БС" и пушку "ШВАК". Бомбы всех видов.

- Вам преподавали недостатки пулеметов. То есть, какие бывают задержки, как их устранять?

Естественно.

- Из всего стрелкового вооружения какие типы были более капризные?

Мой опыт ограниченный. Когда прибыл в полк, у нас были самолеты "Яки". Они были снабжены, пушкой "ШВАК" и двумя пулеметами Березина. Только они до конца войны.

- Какие бытовые условия в училище были?

Там, где мы жили, где спали, было тепло. Наша казарма - одно большое помещение, двойные нары, рядом столовая и все. Во всех учебных классах не отапливалось, абсолютно не отапливалось. Питание тоже было довольно скудное. И я помню, что я похудел, даже сам себя не узнавал. Скудное было питание. Но жили, никто не умирал.

- Ну "промышляли" как-то, наверное?

А там негде было "промышлять". Рынок там был, но нужно деньги иметь… Мне не присылали ни посылок, ни денег, поэтому я жил за счет того, что выдавали.

- Когда Вы закончили училище?

В феврале 1943 года. Числа, наверное, 23-го или 25-го.

- А дальше как Вас распределяли?

Был такой эпизод: в конце 1942 года, когда шли ожесточенные бои под Сталинградом, нам было приказано выделить девятнадцать человек для службы в артиллерийских частях под Сталинградом. Мы же специалисты по вооружению…

Я был секретарем комсомольской организации. Как быть? Кого посылать в числе этих девятнадцати человек. Я, естественно, с вопросом "Как быть?" к комиссару, Пятин был комиссаром.

Он предложил:

- Давай, поговорим с ребятами, как они воспримут.

И ты представляешь - подавляющее большинство ребят захотело попасть в эту группу и поехать под Сталинград. Я был несколько ошарашен: ребята понимали, на что идут - приедут, и их сразу на батарею и в бой. А тогда там мясорубка была.

Пришлось посылать туда самых успевающих ребят. Вот по этому принципу подобрали. Я это хорошо запомнил, поскольку через меня проходило это дело.

Потом к нам штатным секретарем комсомольской организации прислали лейтенанта Шеметова. Он участвовал в боях под Москвой, был серьезно ранен, его от основной службы отстранили, и назначили к нам в штаб. А я у него стал заместителем.

Кстати говоря, и на Ленинградский фронт особенности распределения были. Ленинградский фронт все время был на каком-то особом положении. Я помню, что политинформации всегда начинали с Ленинградского фронта. Даже когда был Сталинград. Поскольку много желающих на Ленинградский фронт было, по распределению пять самых успевающих ребят туда послали.

За выпускниками приехали представители фронтов. А с Ленинградского не было. Подобрали нам сопровождающего, из числа наших преподавателей и мы поехали в Ленинград.

На поезде прибыли, на небольшую станцию Сумы это уже недалеко от Ленинграда, восточнее.

Мы чистились… Потом нас дезинфицировали, медики нас осматривали, Я удивился тогда: Ленинград в блокаде, а здесь полный порядок. Очень строго было, что бы в Ленинград не попал разносчик какой-то заразы.

- Когда это примерно было?

3 марта я был уже в полку. Потом мы прибыли в Кобону, по "Дороге жизни" переехали…

- Еще по льду?

Да. Кстати говоря, в Кобоне тоже - полный порядок. Все прекрасно было организовано и подготовлено. Была сформирована группа, и на автомашину "ГАЗ". Она покрытая плотным тентом.

Я тогда еще обратил внимание:

- Зачем?

Сказали:

- Сидите, и не высовывайте нос.

Потом я понял. И если человек видит происходящее - одно поведение, а сидит, разговаривает с товарищем и ничего не видит, то другое поведение. Это я уже потом догадался. Шум самолетов слышался, но не над головами. А колея заполнена водой, и вот этот шум мы слышали на протяжении всех этих 32 километров Ладоги.

- Вас инструктировали, что делать, в случае, если машина клюнет носом, - выпрыгивать из кузова?

Ничего не говорили. С нами ехали в основном ребята из сельской местности. Они знали, что и как…

В Осиновце снова на машину, и привезли в Басков переулок дом 8, в штаб корпуса. Здесь я получил назначение в 27-й гвардейский истребительный авиационный полк. Пока мы ехали на машине присланной из полка в Углово, там полк базировался, естественно, разговор шел уже о полку и, естественно, о летчиках. Я тогда узнал, что в полку есть Герой Советского Союза Харитонов.{1}

- У Вас в полку было несколько Героев. Харитонов, кто еще? (В разное время в 123 ИАП служили 12 летчиков ставших Героями Советского Союза см. примечание)

Пидтыкан к этому времени уже погиб. Жидов, по-моему, где-то в это время был ранен, а после госпиталя переведен в армию.

- Простите, как в армию, я не понял?

В Ленинграде ПВО объединялось в 1-ю армию ПВО, в которую входил и наш корпус. Ну, естественно кадры переходили и в том числе и в армию, на другие должности.

Карпов в тот момент Героем Советского Союза еще не был…

- А что про Пидтыкана в полку рассказывали?

Он до меня, в начале 1942 года, погиб. О нем я слышал только хорошие отзывы. Это был боевой, смелый летчик.

- За Вами одним машину из полка прислали?

Нет, почему же, связь была интенсивная. И посыльные, и политработники…

- Машина была на бензине или на дровах?

На бензине. Бензина было хоть залейся.

- Как Вас встретили в полку?

Встретили очень хорошо. Меня познакомили со старшим техником по вооружению.

- Вы, наверно, сначала доложились командиру полка, или инженеру?

Нет, к командиру полка гораздо позже. Я познакомился сначала со старшим техником вооружения этого полка - Вишневским Николаем Алексеевичем. Это был очень высокой квалификации специалист. По-моему, он был младшим лейтенантом. Вишневский со мной очень обстоятельно поговорил…

- А Вы, в каком звании были?

Старший сержант. В конце разговора он сказал, что я буду обслуживать самолет Карпова Александра Терентьевича. Он был тогда заместителем командира эскадрильи.

- Кто командир эскадрильи был?

Потом стал Карпов, а вот кто до него был, я не помню.

И на следующий день Вишневский прямо на крыле самолета познакомил меня с Карповым. Карпов готовился к полету, и мы подошли.

Карпов очень ровно, доброжелательно поздоровался, и начал готовиться к полету. Мы сошли с крыла, он закрыл кабину и полетел.

- А какие самолеты тогда были?

"Як-7 Б".

- Номер самолета Вы не помните?

Они менялись. Я помню последний номер - "73". Когда я прибыл, было очень мало самолетов, до самого лета, очень мало. А летом 1943 года, в июле месяце, наши улетели в Среднюю Азию, получили там новые самолеты, молодых летчиков и вернулись в полном составе и летчиков и самолетов.

- Вы как в неофициальной обстановке обращались к командиру? По имени отчеству? Или по званию?

Только по званию, и он тоже: "Старший сержант…".

- Вы приехали в обмундировании?

Техническое обмундирование - комбинезон, получали уже здесь.

Комбинезоны у техников были темно-синего цвета. Кстати, я приехал еще в обмотках. У нас в училище были ботинки с обмотками. Как приехал вскоре мне выдали сапоги.

- Когда Вы стали гвардейцем?

Я 3 марта приехал и, по-моему, летом я уже стал гвардейцем. Это недолгий срок. Совсем не долго, для гвардейского звания. Ведь это не только почетно, но и заработная плата полуторная становится сразу. А поэтому звание не просто так давали. А сначала посмотрят, проверят.

- Когда Вы пришли старшим сержантом, какая у Вас зарплата была?

608 рублей.

- Водку вам давали?

Выдавали. Но не каждый день. Я не знаю как часто, поскольку не пил еще тогда.

- А вместо водки какая-нибудь замена была? И была ли замена табака?

Я не курил, и вместо курева мне давали шоколад.

Сначала давали плитку шоколада хорошего. А потом в том же 1943 году стали давать похуже - одна соя.

- В чем заключалась Ваша работа на самолете?

Когда я работал механиком на самолете Карпова, моя задача была -поддержание работоспособности всего вооружения, и заправка боеприпаса. Я все должен был проверить и доложить механику по эксплуатации.

- Какой комплекс работ Вы производили на самолете, вернувшимся боевого вылета?

Смотря сколько самолетов, было в полете. У нас был старший техник эскадрильи, старший механик, механик и потом еще техники по вооружению. Если положим, пару самолетов, все мы, как муравьи налетаем на самолет, вскрываем капоты.

Если планируется еще вылет, тогда мы делаем только внешний осмотр и боекомплект полностью пополняем и докладываем.

А если полет не предстоит, тогда мы снимаем оружие на чистку. И у нас там, около стоянок были "каптерки". В этих каптерках был необходимый инструмент.

- А самолеты ставились в капониры?

Если были капониры…

- Пушка и пулеметы, они легко снимались? Или надо было ключами крутить?

Конечно ключом… Минимальный набор ключей в сумочке у каждого был. Все снимали и несли в каптерку. И там старший механик распределял работу…

- Кто чистил обычно?

Техники по вооружению. У нас было три техника по вооружению.

- На каждый самолет по механику по вооружению было?

Нет, на эскадрилью один человек. Один старший техник или техник. И стрелки.

- А Вы тогда были механиком по вооружению?

Да.

Но вначале я был только на самолете Карпова. Ему Героя присвоили 28 сентября 1943 года. То есть больше чем через полгода…

- Оружие почистили, смазали, собрали… А кто готовил боекомплект?

Тоже стрелки по вооружению.

Из БАО привозили мы. И оно хранилось вот в этих каптерках…

- Привозили уже забитые в ленты патроны? Или отдельно патроны, отдельно ленты?

Сначала привозились в лентах и уложенные в ящики. Но у нас произошел случай, после которого изменили последовательность действий. На заводе, при производстве патронов, когда забивали гвоздями ящик, случайно гвоздь пошел не в дерево, а попал в патрон и испортил его. При стрельбе произошел сбой. После того как причину выявили, мы стали разбирать, что со склада привозится в лентах и здесь мы разукомплектовывали ленты, проверяли все до одного патрона и снова набивали ленты. Был машинки специальные.

- Вы не помните, в какой последовательности типы патронов или снарядов забивались в ленту? Ну, скажем каждый пятый - трассирующий…

Это строго не контролировали. И, кстати говоря, не было ни одного случая, что бы кто-то из летчиков выражал неудовольствие.

- Какие недостатки имели ШВАК или УБС?

И то и другое оружие было очень высокого качества, и за все время моей работы в эскадрильи, за исключением случая, о котором я вам сказал, сбоев не было.

- Про ШКАС к примеру, говорят, что нельзя было стрелять длинными очередями - стволы плавились. А подобное, что-нибудь было со ШВАКом или с УБСом?

Был один случай, когда в пылу боя Андрианов нажал на гашетку и за один раз выпалил весь боекомплект. Ствол посинел. Мы сняли, проверили, и заменили его. За время моей работы больше не было ни одного случая.

- В запасе пулеметов, пушек было много?

У нас вообще не было. И чтобы ствол сменить специально на склад ездили.

- А со списанных самолетов не снимали?

Нет. Как получили новый самолет, оружие работало до конца.

- Какие, кроме "Як-7", типы самолетов Вы обслуживали?

А в самом конце войны появился "Як-9".

- А у него вооружение какое было?

Такое же.

- Один крупнокалиберный пулемет, наверное?

Почему один? У "Як-9"? Нет, такое же было: два пулемета и пушка. Вроде бы потом стали появляться "23" миллиметровые пушки, но это уже без меня.

- "Як-7" и "Як-9" - какая-нибудь разница была в креплении оружия, в установке ящиков с боеприпасами?

Не было.

- А вообще удобно было обслуживать?

Вот задачу-то ты задал… Отвечу так: не очень удобно, но, во всяком случае, непреодолимого ничего не было.

- А спуск на "Як-7" уже был пневматический? Или еще электрический?

Электрический. Да, и был даже механический, запасной - тросик.

- А отстрел производился?

Обязательно, по регламенту. У нас было специальное место, куда мы самолеты возили. Придавали им положение боевое: поднимали на козелках хвост… И в таком состоянии проверяли, и вооружение и прицел.

- С какой периодичностью пристреливалась оружие на самолете?

Я не помню уже, но довольно часто. Раз в месяц или в полтора месяца.

- Как пристреливали оружие на самолетах? На каком расстоянии стреляли в мишень?

Сколько позволял тир. В мишень мы стреляли, что бы схождение всех стволов было в одну точку. Пристрелка оружия производилась боевыми патронами. А вот на каком расстоянии, я не помню.

Настройка это очень ответственный момент. Некоторые операции, например, разрядить пушку, очень сложные, точнее трудные, там очень сильные пружины. И женщины звали мужчин, что бы они помогли. И разрядка пулемета действительно была тяжелой.

- А женщины когда появились?

Когда я пришел, они уже были. Они впервые появились по указу 25 марта 1942 года. И я думаю, что летом 1942 года уже были.

- С "РС"-ами летали или нет?

Наши нет.

- С бомбами летали?

Только стрелковое оружие. Потому что штурмовых заданий было очень мало. Но на штурмовку и пушка с двумя пулеметами тоже довольно мощное оружие…

- Какой примерно боезапас был у Вас на пушку и на пулеметы в непосредственной близости?

Строго не регламентировано, по крайней мере, на два вылета… Дважды можно было зарядить. Это помимо того, которого уже установлен на самолете.

- То есть у вас еще на два вылета? А потребуется больше вылетов?

Склады недалеко были. Если кончается, тут же машину посылали.

- То есть, как бы вы зарядили и тут же пополняете запас?

Да.

- В боекомплекте самолета, сколько было снарядов?

Этого я не помню уже.

- Гильзы одинаковые были у "ШВАКа" и "УБ"? Или разные? По размерам патронов…

Разные конечно. Абсолютно разные. Форма даже разная была.

- До какого времени полк базировался в Углово?

До апреля 1944 мы были в Углово.

- Потери в самолетах большие в полку были?

Небольшие, но были.

- Как было с кормежкой в блокадном Ленинграде?

Скажем так: есть все время хотелось.

- Кулаков Леонид Сергеевич - летчик, по-моему, 154-го полка, рассказывал, что техники, очень сильно голодали.

Я прибыл туда после прорыва блокады. Блокада была прорвана 18-го января, а я прибыл 3 марта. За это время коренных изменений не происходило, но, во всяком случае, с питанием боевых частей было уже, конечно, получше…

- Рыбачили, грибы собирали, охотились? Такого не было?

Не было необходимости.

- Какой следующий аэродром у вас был?

Мы очень ненадолго в Янино перелетали, нет, даже раньше, по-моему, Сумы, в Кингисеппском районе. Из Гатчина в Сумы, там тоже очень недолго было.

- Из Углово вы перелетели куда?

В Гатчина.

- Там какие-нибудь ограничения были? Например, таблички с надписью "Заминировано" были, или саперы уже все разминировали?

Там было много взрывателей наших, кстати говоря, откуда они взялись, я не знаю. А немецкого оружия не было уже.

- А немецкие самолеты битые, ломаные, по краям аэродрома?

Ничего не было, все убирали.

- А с Гатчина очень быстро перелетели в Сумы?

Да.

- На чем вы, на машинах переезжали или на самолетах?

В Гатчина - на самолете "Дуглас". И в Сумы тоже. Вот еще потом перелетали уже в Янино, туда не помню как добирались. Там была абсолютно не приспособленная летная полоса. И оттуда нас сразу обратно, по-моему, в Гатчина.

- А покрытие аэродромов, какое было?

Везде грунтовое.

- Вам доводилось помогать механикам, например, пробоины заделывать? Или Ваше дело только оружие и все?

Если была необходимость, не считались кто ты по специальности. Обязательно помогали.

- Пробоины, чем заделывали?

Перкалью. Несколько слоев перкали. И краской закрашивали.

- Звездочки на самолетах рисовали у Вас?

Это те, которые обозначают "сколько сбито" - нет, такого не было.

- Рисунки на самолетах какие-нибудь были?

Тоже не было. Ни разу не видел. В полку это было не принято.

- Номера, самолетов, где наносились?

На фюзеляже.

- Только на фюзеляже? А на киле не было?

Нет. На фюзеляже. Номера крупные были, высотой с полметра.

- Номера наносили уже в полку? Или они прилетали с номерами с этими?

В полку, конечно.

- Цвет номеров у разных эскадрилий разные?

На это не обращали внимание. Могли быть и разные. Предположим серебристый.

- А какие-нибудь полосы или еще что-нибудь, для быстрого распознавания, что это ваш самолет и что это конкретный полк, такое было?

Не было необходимости. Различали по номерам.

- Когда Вы перелетели на соседний аэродром, как было первое время с питанием, с боеприпасами? Или там уже БАО стояло?

Прежде чем перелетать, там уже все готовилось.

Мы только каптерки делали из подсобного материала.

- А Вы сказали, что Вы получали 600 рублей. Это будучи старшим сержантом? Или будучи старшим сержантом гвардии?

Платили не по званию, а по должности. Я был механиком, это зарплата механика.

А потом я перешел в эскадрилью, стал старший техником, там у меня было уже около 1700 рублей или 1800 рублей.

- Меня интересует, эта зарплата была просто механика? Или гвардии механик?

Это была зарплата механика. А гвардии в полтора раза больше платили.

- Какие-нибудь поощрения вообще были предусмотрены для технического состава? Ну, сколько часов налета самолета без замечаний?

Кроме благодарности ничего. Никаких денежных премий.

- Существовало, поощрение, по-моему, за пятьдесят вылетов, премия какая-то…

Нет, я даже не слышал.

- Какие у Вас награды за войну?

Орден Красной звезды, медаль "За оборону Ленинграда". Ну, и уже после войны "За победу…" медаль.

- Орден Красной Звезды за что-то получили?

Это решало командование. Мне сказали:

- Если ты как техник обеспечишь бесперебойную работу оружия эскадрильи в пределах 1200 самолето-вылетов без замечаний, значит можно представлять…

Но никаких нормативов не было.

- Когда Вы перешли и стали механиком эскадрильи?

В июле месяце мы были в Гатчина. Примерно в это время. Я, по-моему, в Гатчина перелетал уже механиком.

- Примерно год Вы обслуживали самолет Карпова? А потом Вас назначили механиком всей эскадрильи?

Да. Но техником по вооружению эскадрильи.

- Какое примерно количество самолетов вылетало за раз? Эскадрилья часто летала? Или меньшим числом обычно летало?

Это очень сложно сказать. Потому что это зависит от очень многих обстоятельств. И от боевой обстановки, и от состояния материальной части, и наличия летчиков и их состояния, здоровья и т. д. Поэтому тут сказать я ничего не могу.

- Я хотел уточнить: пулеметы снимали каждый вечер после вылетов?

Нет, конечно. Чистили в основном после использования. И только при разборках. Если напряженная обстановка, то проверяли. Например, "БС", не снимая почистить очень сложно, почти невозможно. Поэтому, что бы почистить и смазать его надо снимать.

- А "ШВАК", в этом отношении, лучше был?

Конечно лучше. Потому что его ствол почти выходил из-под капота. "УБС" спрятан под капотом.

- Прилетел самолет. Отстрелял не весь боезапас, а только часть. А как происходило пополнение боезапаса?

Самолет после каждого полета проверялся и наличие боезапаса. Если не хватает, дополняли. Даже несколько если патронов не хватает, это сразу видно. Лента вынималась из пулемета, пристыковывалась и обратно снаряжалась.

- У механика самолета есть тетрадь, куда летчик после вылета записывает о замечаниях. А у Вас у оружейника, такой же порядок?

Замечания высказывали сразу. Прилетели, и летчик сразу говорит замечания.

- На обслуживание пушек, на перезарядку, на дополнение боезапаса, сколько у Вас времени уходило?

Не подсчитывал. Требование всегда одно - "Немедленно!".

- Вы перелетели в Янино, потом в Гатчина. А после Гатчина куда двинулись? Или Вы так и остались в ПВО Ленинграда?

В Гатчина мы и встречали победу.

Наш полк в декабре месяце 1945 года перебазировался в Левашово, а я в это время на поезде ехал в Ленинград демобилизованный…

- После снятия блокады в 1944, вылетов в полку много было?

После снятия блокады мы активно участвовали в операции на Карельском перешейке.

- С вашего аэродрома летали и "пешки"…

Очень много, очень напряженно сопровождали "пешки". И на Карельском перешейке и потом в Прибалтике.

А потом очень мало вылетов. Только учебные.

- Общение с людьми из других полков было?

Было, конечно. Но я общался очень мало, не было времени.

- Столовая на аэродроме одна была для технического состава?

В Углово столовая была небольшая, и питались по сменам. А в Гатчина, там была большая столовая, и летчики, и мы питались все в одном зале. Для летчиков были отдельные столы.

- А каких-нибудь иностранных самолетов у вас не было?

Нет. В мое время только "Яки".

- Как Вы узнали, что закончилась война?

Это было в Гатчина. Вечером я слышу - шушукаются связисты, говорят, что в Берлине акт уже подписан. Но официально ничего нет, по радио ничего не сообщается. Все люди естественно на своих постах. Среди ночи началась пальба. Это примерно было во втором часу ночи, с 8-го на 9-е.

Выпалили все что было. А утром уже официально узнали, что войне конец.

- Какое у Вас личное оружие было?

У всех, и у летчиков были только "ТТ".

- В караулы Вы ходили?

А как же! Но я ходил уже заместителем начальника караула.

- Но в БАО была рота охраны. Вы что, заступали начальником караула к ним?

Видимо к ним. Давали приказ.

- А днем дежурные по стоянкам кто были? Ведь на стоянках дежурные были в эскадрильях?

Днем не было. Днем почти весь личный состав на аэродроме.

- Вернусь сначала к обмундированию и продовольствию. Обмундирование улучшилось? Или так и оставалось, что темно-синий техничка…

Так и оставалось.

- А зимой что было?

Шинель. Здесь в полку шинель.

- Ведь холодно же возиться? Вы же в шинели на самолет не полезете снимать пулемет или пушку?

Рабочий был комбинезон или же ватник. Некоторым не очень нравился комбинезон, мне тоже не нравился, у нас были ватники. Можно было и в ватниках.

- А с питанием, после того как вы с Углово уехали получше стало?

Получше стало. С апреля 1944-го уже было получше. А до этого есть хотелось все время. С чувством голода по-разному можно бороться. В махорку мелкодробленые почки березы добавляли. И чувство голода притуплялось. Я один месяц тоже курил такую махорку.

- А Вы когда курить начали?

Только месяц, может чуть больше…

- А водку употребляли?

Когда давали, употреблял, а так "дополнительно" - нет. С рук я не покупал. Ни разу. И считал, что это плохо.

- На 600 рублей, что можно было купить, тогда, когда Вы получали?

Из продуктов - ничего. Вот когда прилетали самолеты с большой земли, то иногда привозили хлеб. Хлеб буханка стоила 1200 рулей. По полбуханки не продавали. Очень дорогие были и папиросы. Обменивались, пачка стоила рублей 25 по тому времени.

- А вам выдавали махорку или папиросы?

Ну что завезли на склад, то и давали. Я помню, что в основном были папиросы "Беломор".

- А как произошла Ваша демобилизация?

Был указ - первая демобилизация старшего состава. Во второй - упоминались и все студенты. Потом демобилизовали преподавателей всех учебных заведений, начиная с начальных классов, кончая вузов. Я демобилизовался как учитель.

Мне предлагали остаться, и даже документы подали. Но у нас была небольшая группа людей из Ленинграда, они демобилизовались, и почти все пошли учиться. Фронтовиков с удовольствием брали, и даже зачисляли без экзаменов - приходите и учитесь.

В нашей эскадрильи была Нина Бубнова, родная сестра Бубнова Александра Алексеевича - секретаря райисполкома, она раньше на год демобилизовалась и в университет поступила. Приезжала к нам в полк, и уговорили меня. Я поехал. А в поезде оказался кто-то из Кораблестроительного института. Рассказал, что там есть факультет морского оружия. И поскольку я тоже оружейник, я туда поступил…

- Но Вы демобилизовались в декабре?

Это было раньше. Вначале сентября месяца, я еще не демобилизованный был. А потом получилось, что все никак не демобилизуют, я хожу, прошу, а меня не демобилизуют. И дотянулось это дело до декабря, это уже семестр прошел. Да. Кораблестроительный институт это все-таки точные науки… Это сложно. И опять Нина говорит:

- Иди в Университет на исторический факультет и догонишь…..

И взял документы в Кораблестроительном институте и пошел в Университет и меня зачислили на исторический факультет

И действительно, в марте сдал все хвосты и догнал.

Я окончил университет, меня приняли в аспирантуру, вот. А потом в 1955 году уже, мне приказали перейти на комсомольскую работу. Я стал заведующим отделом по молодежи Ленинградского горкома комсомола.

- У Вас в полку были женщины, какие-то романы, наверное, были? Молодые же ведь?

Конечно. Я насколько помню, шесть семей было создано, именно в пределах нашего полка.

- А бывало, что девушки беременели и уезжали из полка?

Был один случай. Но это еще до меня было… В общем, забеременела, а муж, почему-то не нашелся, и она демобилизовалась.

- Суеверия какие-нибудь были?

Пожалуй, единственное что вспоминается… У нас был один паренек - татарчонок, мусульманин, а у них запрещено есть свиное мясо и сало.

А у нас бывали случаи, когда это сало как зарядят и в первом, и во втором, и парень вообще отказывался есть. И мы собирали ему масло свое и отдавали. Вот, пожалуй, это суеверие…

- Нет, это не суеверие. Суеверие, что если на самолете номер "13" летать никто не хочет…

Вот таких суеверий не было.

Дата добавления: 2015-07-16