Да я ж и говорю — «в порядке бреда», — вздыхает Чип.

Стоять! — вдруг откликается железным командирским тоном Робингуд. Усталый гул неизбежных на эдаком часу «мозгового штурма» энтропийных разговорчиков в строю немедля плющится в полную тишину; атаман абсолютно неподвижен, глаза полуприкрыты — можно лишь догадываться, с какой умопомрачительной скоростью тасует сейчас файлы суперкомпьютер, разместившийся в его черепе.

Молодец, Чип! — заключает, наконец Робингуд, и на губах его, впервые за последние часы, возникает бледная улыбка. — Благодарность перед строем. Как же мы сразу-то не дотумкали… На физиономиях вольных стрелков воцаряется выражение полнейшего недоумия.

Ты, Боря, часом, не перегрелся? — вслух резюмирует это «коллективное-бессознательное» Подполковник. — Ну, покушение на диктатора — это еще туда-сюда: один-единственный выстрел — и уноси ноги, откинув ствол, но похищение… это же на порядок сложнее! На три порядка! В чужой столице, без подготовки… — Да при чем тут диктатор и чужая столица? — с ответным недоумением воззряется на своего начштаба атаман. — Мы похитим их здешнего посла, этого самого светоча наркоторговли. А потом спросим у дядюшки-Президента: в каком виде он предпочитает получить назад своего племянника — целиком или по частям, начиная с яиц… — Да, это, пожалуй, должно подействовать, — после минутного раздумья соглашается Подполковник, а затем вдруг ухмыляется: — А тебе не пришло в голову, что они в качестве «адекватного, но асимметричного ответа» выведут российского посла на площадь Регистан, поставят его под большим минаретом в позу «мамы, моющей пол», и — всей республикой… — Об заднице российского посла, — внезапно наливаясь яростью, рявкает Робингуд, — есть кому позаботиться и без нас: вон их, полон Кремль, дармоедов, да еще Смоленка с Лубянкой и Арбатским военным округом! Что до меня, то я бы этому самому послу — за его многолетние свершения на ниве защиты тамошних русских — даже и на вазелин бы скидываться не стал. Ясно?!!

Миновав Кремль и серую громаду «Дома на Набережной», в устье, где сливаются стремнины Полянки и улицы Димитрова, заходит… ах да, виноват: я, знаете ли, принадлежу к тому поколению, что раньше всегда называло «улицу Димитрова» — «Якиманкой», но теперь по гроб жизни будет называть «Якиманку» — «Димитрова»… так вот, в означенное устье заходит на всех парусах ничем не примечательная бээмвэшка. От стрелки, где чугуниевый председатель Коминтерна с немалой экспрессией проделывает, наконец, то, на что при жизни ему так ни разу и не достало смелости — демонстрирует Кремлю вполне себе ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНЫЙ оскорбительный жест, — бээмвэшка перекладывает руля налево, на Большую Полянку, и швартуется на якорной стоянке у книжного супермаркета «Молодая гвардия». Экипаж бээмвэшки (Подполковник с Робингудом и Ванюшей) чинно сходит на причал и направляется к Первому Казачьему переулку — неразлучной тройкой, как и положено советским морякам в иностранном порту, где они ежечасно могут стать объектом провокации западных спецслужб.

Дата добавления: 2015-07-16