Глава тридцать четвёртая.

«По рукам, Дарси».
С этих слов начался новый период в жизни Сеймура, не ожидавшего, что девица, на самом деле, планирует нечто масштабное. Но Джульетта не собиралась размениваться по мелочам, остановившись на одной песне, она старательно подбирала треки, которые ей казались наиболее подходящими и яркими, советовалась с окружающими, привлекая их к работе и не позволяя расслабляться. Она лучилась энтузиазмом и напоминала человека, который находится на пороге гениального открытия. Бэнкс этого энтузиазма не разделял пока, потому что не окончательно проникся мыслью о необходимости выйти на сцену, временами жалел о согласии, но назад дороги не было. Он выглядел бы нелепо, начни придумывать отговорки и отмахиваться от остальных участников, решивших поддержать новенькую. Группа поддержки в плане игры действовала пока не слишком уверенно, но они торжественно обещали к празднику выучить все свои партии. Больше всех старался старший Райли. Его сестра вместе с Хантером, как и Сеймур, сомневались в успехе предприятия, потому время от времени обменивались сочувствующими взглядами между собой. В этих взглядах неизменно прочитывалась одна мысль: «Что мы здесь делаем? Какими судьбами нас сюда занесло?».
Ответ напрашивался сам собой. Вэнс, которому требовалась помощь со стороны сестры. А Вэнди уже потребовалось пособничество Спейда. Так по цепочке и собралась непрофессиональная команда музыкантов. Райли в последнее время витал в своих мыслях. Он разгуливал по школе в красно-чёрной клетчатой рубашке, иногда утыкался носом в ноутбук и практически не снимал наушники, слушая те песни, которые Джульетта планировала исполнить вместе с Натаниэлем. До проверки его вокальных данных пока так и не дошло, потому никто не знал, каким будет продукт творческой деятельности Кроули на выходе, но Дарси заявила, что он будет петь при любом раскладе. Если понадобится, бэк-вокалистом подработает.
Приступить к репетициям моментально мешало одно отвратительное обстоятельство. Актовый зал постоянно был занят, поскольку место в нём застолбили себе театралы и прочие представители культуры, составив график посещения и репетиций. Окон в этом графике не обнаружилось. Играть в парке было нереально, дома у кого-то собираться тоже было не лучшей из идей, поскольку всем нужна была именно атмосфера школы, в которой предстояло выступать в дальнейшем. Место для репетиций стало тем самым камнем преткновения, обещавшим остановить процесс и похоронить идею. Джульетта не сдавалась, придумывая варианты, в конце концов, обнаружила какой-то пустующий класс, в котором давно никто не занимался, зато хлам накапливался со страшной силой. Заручившись поддержкой старосты, а через него обзаведясь согласием администрации школы, Дарси призвала всех разгребать завалы, чем и сама занялась. Спустя три дня, помещение было готово принять в своих стенах всех репетирующих. Джульетта воодушевилась, Вэнс тоже. Большинство продолжало находиться в недоумении, во что их втягивают. Репертуар, по-прежнему, оставался загадкой.
Первая репетиция была назначена на конец недели. Бэнксу досталась самая трудная задача из всех, что имелись у участников наскоро сколоченного коллектива. Все, кому предписывалось играть, получили ноты, а вот Сеймуру предстояло импровизировать, поскольку изначально в песнях скрипичных партий не имелось. Дарси просто решила, что скрипичная музыка добавит творениям изюминки, потому внесла предложение. Бэнксу захотелось отказаться ещё сильнее, чем прежде, но он всё равно решил идти до конца. Самому, так самому. Подберёт. Времени ещё достаточно. Чуть больше месяца. Некоторые и за три дня готовятся, а потом выступают. Плохо, конечно, выступают, что скрывать. Но ведь не бросают инструмент и не убегают со сцены в слезах.
На фоне других глупо было комплексовать. Лучше всех со своими обязанностями справлялась Вэнди, поскольку изначально занятиям уделяла много времени. В свободное от школы время сестра Вэнса практически не выпускала медиатор из рук, оттого и достижения её казались внушительными. Хантер и Вэнс находились приблизительно на одном уровне, несмотря на то, что Спейд терзал бас-гитару почти полгода, а Райли установку увидел так близко впервые в жизни. Но ему неожиданно это дело понравилось, потому он тоже старался свободное время не расходовать зря, уделяя повышенное внимание игре. Присутствие рядом новенькой его вдохновляло. Это замечали все, и особенно Вэнди, которая давно пришла к выводу, что брату нужен кто-то, ради кого он будет рваться к вершинам. Конечно, кандидатура не особо радовала, поскольку Вэнди до сих пор несколько предвзято относилась к «девчонке с парковки», но раз Вэнсу нравится, то пусть. Никто протестовать особо не станет.
Комната для репетиций напоминала сейчас балаган. Вэнди о чём-то спорила с братом, Хантер разговаривал по телефону с матерью, которая настоятельно просила заехать по дороге домой в магазин. Причём рассказывала обо всём с такой тщательностью и подробностями, словно Спейд был маленьким ребёнком, которого впервые в жизни в магазин отправляют. Он время от времени воздевал глаза к небу, покорно кивал, бросая между паузами: «Да, мам». Дарси о чём-то напряженно думала, поскольку смотрела в листок и иногда хмурилась, будто видела там что-то неприятное для себя. Натаниэль сидел на полу, на своей сумке, уткнулся носом в смартфон и внимательно читал. Сам Сеймур меланхолил, злился и находился просто на пределе, вспоминая события вчерашнего вечера, когда ему основательно испортили настроение. И даже утреннее извинение нисколько не изменило ситуацию в лучшую сторону. В семье Бэнкс наметился раскол.
После таких откровенных разговоров не хотелось ничего. Ни концертов, ни наличия родственных связей. Иногда Сеймуру казалось, что его мать излишне фанатична. Вчера он убедился в этом окончательно.
Повод для выяснения отношений нарисовался именно тот, о котором Бэнкс так часто думал и даже удивлялся, почему мать до сих пор не начала его выспрашивать, с кем он сейчас таскается. Во времена Роджера подобные вопросы её интересовали хотя бы потому, что Дафна предпочитала продолжать традиции мужа и контролировать чужую жизнь. Диктатор из неё получился не ахти, поскольку хваткой, подобной той, что имелась у Трэнта, жена его не обладала. Ей не хватало осведомлённости и расторопности для того, чтобы постоянно находиться в курсе событий, потому она проявила интерес к личной жизни старшего сына только сейчас. Не сказать, что это её, на самом деле, интересовало, поскольку Дафна давно дала понять, что Кеннет – надежда и опора, от Сеймура она ничего особо не ждёт, потому не удивится, если он разочарует её не только своими предпочтениями, но и конечным выбором. Он превзошёл все ожидания, спровоцировав у Дафны истерику, в ходе которой она отвесила старшему сыну пощёчину и заявила, что он мерзкий предатель, который ненавидит мать. Если бы он хоть немного заботился о её чувствах, он никогда, ни за что не связался бы с выблядком Селины.
Разумеется, вдова Трэнта знала о возвращении экс-миссис Кроули в город. Слухами земля полнится, особенно в таких случаях. Школьные подруги, с которыми Дафна продолжала общение, не могли не донести, что любовь всей жизни Трэнта снова обитает здесь. Но до сего момента им не доводилось пересекаться, фамилия Кроули в разговорах не звучала, имена Натаниэль и Селина – тоже. Ровно до того момента, пока Дафна не решила сунуть нос в отношения Сеймура.
Открытие стало для неё шоком, а для Бэнкса – катастрофой. Таких скандалов он не помнил с момента смерти отца, когда ему в голову пришла идея разделаться с личными вещами покойного. Тогда Дафна лютовала не меньше, чем сейчас. А, может, меньше, потому что имя Селина действовала на неё, как красная тряпка на быка. Она не готова была принять подобный поворот событий, как явление само собой разумеющееся.
Но на этот раз и у самого Сеймура не получилось промолчать. Его прорвало, все невысказанные ранее обиды хлынули непрерывным потоком. Мать и старший сын орали так, что в соседних домах наверняка с жадностью припали к окнам, надеясь получить как можно больше подробностей чужой жизни. Кеннет по традиции ударился в слёзы, но на него никто не обращал внимания, а влезать между орущими родственниками он не стал, понимая, что оба сейчас на взводе. Если он полезет к ним, эффект будет одинаковым. Они не успокоятся, напротив. Потом ещё и ему достанется, отшвырнут от себя и в пылу гнева этого даже не заметят, полностью поглощённые своими эмоциями.
– Расстанься с ним, – потребовала Дафна.
– Ни за что.
– Ты против матери?
– Я против вмешательства в мою жизнь. Какого чёрта вы с отцом думаете, что должны контролировать каждый мой шаг?! Я давно вырос и мне нахер не нужны ваши наставления!
– Ты совсем ничего не понимаешь? Эта сука едва не разрушила нашу жизнь, а её ублюдок уничтожит тебя.
– Сильнее, чем отец, этого не сделает никто. И ты сама прекрасно знаешь, кто именно рушил мою жизнь. Не можешь смириться с тем, что Трэнт тебе замужество предложил из жалости, потому что не считал себя достойным этой женщины после того, как превратился в жестокое ничтожество с замашками тирана? Правильно считал, между прочим.
– Ты не смеешь отзываться так об отце!
– Я смею. Ещё как смею.
– Да ты и обломка его ногтя не стоишь!
– Какое счастье.
– Твой отец пострадал из-за любви к этой женщине, она превратила его жизнь в ад. А ты...
– А я люблю Натаниэля, и мне наплевать на проблемы старшего поколения, которые никогда проблемами и не были. В них всё проще простого. Трэнт не любил тебя, а любил Селину, потому ты и бесишься.
– Не смей при мне произносить это имя! – взвизгнула мать.
– Правда глаза колет?
– Пошёл вон отсюда.
– С удовольствием! – рявкнул Бэнкс, схватив с вешалки лёгкую куртку и потянувшись к кроссовкам.
– Если ты не бросишь его, домой можешь не возвращаться.
Он ничего не ответил, только продемонстрировал полное отсутствие правильного воспитания, показав матери неприличный жест.
Судя по всему, настроился на свой возможный переезд. Правда, пока так и не понял, куда ему стоит явиться в случае, если мать выдаст сумку с вещами. То ли к Паджету, который вроде как друг и должен помогать в трудной ситуации, то ли к Хельге, которая говорила, что готова ему оказать поддержку всегда, то ли сразу к Кроули.
В пылу гнева Дафна совершенно позабыла о конспирации, потому благополучно предала огласке тайну, столь тщательно скрываемую от Кеннета. Теперь он знал, что брат встречается с парнями, то есть, по мнению матери ненормален чуть более чем полностью. Эту тему Дафна с младшим сыном не обсуждала, предпочитая вообще ничего не говорить, а он сидел тихо, присмирев. С кашей не извращался, а только ложку за ложкой запихивал её в рот, понимая, что мать не в настроении. Если она отвесит подзатыльник, это будет ощутимее, чем больше шуточные, нежели серьёзные, пинки старшего брата. Новость о том, что Сеймур таскается с мальчиками в том самом смысле, о котором Дафна никогда не говорила, считая, что родителям с детьми такие разговоры вести не пристало, особого эффекта на Кенни не произвела, поскольку он, будучи ребёнком довольно продвинутым, знал о жизни многое. Интернет и общение на улице тому способствовало.
Отсутствие у старшего брата подружки, постоянные, весьма и весьма странные разговоры с каким-то парнем по телефону. Это не могло не натолкнуть на мысли об иной ориентации, значительно отличавшейся от той, что присуща Кеннету, который, кажется, ухватил большую часть папочкиных генов, потому уже сейчас был объектом восхищения некоторых особей женского пола, и этим вниманием искренне наслаждался.
Ночь Бэнкс провёл в доме Натаниэля. Правда, по большей части это нельзя было назвать сном, поскольку сначала они бродили по лесу, когда Сеймур пытался успокоиться и привести нервы в порядок, потом стояли на ступеньках. Бэнкс курил и думал о будущем, которое его при таком раскладе ждало. Ближе к утру занимались любовью, воспользовавшись тем, что мать Кроули снова осталась на ночное дежурство.
После этого снова разговаривали, прикидывая, как поступить. И когда лучше приехать к Дафне за вещами. А ещё почему-то волновала одна незначительная в сравнении с переездом, но важная в ситуации с концертом деталь. Как пронести мимо Дафны скрипку, чтобы она не заметила и снова не примоталась со своими вопросами, перерастающими в скандал? Сосредоточившись на ерунде, Сеймур развеселился. И засыпали оба уже в хорошем настроении, а не с тревогой в душе.
Домой Бэнкс вернулся утром, сделал вид, что ничего не произошло и, проигнорировав пристальный взгляд, направился к лестнице. Дафна бросила полотенце на комод и последовала за сыном. Встала в дверях его комнаты и наблюдала с удивлением, как он вытащил из шкафа чемодан, в который и начал швырять все шмотки подряд, игнорируя присутствие матери поблизости.
– И куда ты собрался? – спросила недовольным тоном.
Бэнкс обращение проигнорировал, решив, что разговаривать с матерью вообще не будет, чтобы ситуацию не усугублять.
Уйти, громко хлопнув дверью, ему не позволили, поскольку Дафна всё же переступила через себя, заткнула недовольный происходящим внутренний голос. Подойдя к сыну, обняла его, долго и много говорила, упомянув что-то о том, что хочет ребёнку только счастья. Если он всё уже разложил по полочкам и решил для себя, что хочет быть с сыном Селины, то пусть. Пусть, несмотря на то, что кандидатура ей совсем не нравится, и она предпочла бы кого угодно на месте Натаниэля. Однако противиться не будет. Сеймур тоже спорить не стал, он вообще промолчал. Сгрёб тетрадки в рюкзак и пошёл в школу, так и оставив шкаф разорённым, а чемодан разворошенным. Вроде бы всё наладилось, но от этого легче не стало. Вчерашний скандал оставил неприятный осадок, который невозможно уничтожить одним извинением. На то, чтобы начать нормально общаться с матерью, нужно время. Хотя бы неделя. Одного или двух дней было недостаточно.
Многое из того, что сказала Дафна, он старался позабыть, но одни слова всё же врезались в память. Замечание о том, что всех Бэнксов лихорадит от этой семейки, а любовь больше похожа не на любовь, а на помешательство, когда жить невозможно без объекта, на которого направлено основное внимание. Сеймуру отчаянно хотелось поспорить с этим заявлением, сказав, что именно чувства самой Дафны похожи на помешательство, его чувства другого плана. И если он испытывает к Натаниэлю то, что Трэнт чувствовал к Селине, то у них есть все шансы прожить вместе счастливую жизнь, а не просуществовать в такой атмосфере, что царила в отношениях старшего поколения семьи Бэнкс все те годы, что длился брак. Где всё строилось исключительно на помешательстве одного человека и равнодушии, переходящем в отторжение, со стороны другого. Где никогда не было искренних признаний в любви, где вообще не было тех чувств, испытав которые, стоит соединять свои жизни в одну, а после идти рука об руку. Его любовь была именно любовью, и он знал это наверняка.
Посмотрев на Кроули, он улыбнулся. Натаниэль, почувствовав на себе чужой взгляд, отвлекся на время от чтения. Улыбнулся Бэнксу в ответ, прикоснулся ладонью к его руке, сжимая, словно говоря, что всё будет хорошо. И Сеймур верил, несмотря на то, что поддержка оказалась заключена всего лишь в движении губ и одном жесте, а не километровой речи с убеждениями и приводимыми примерами.
– Дарси, что с лицом? – поинтересовался Спейд, бросив мимолётный взгляд в сторону одноклассницы.
Она продолжала мучительно размышлять над чем-то.
– Нужен ещё один человек, – ответила через пару мгновений.
– Для чего? – спросил Натаниэль, закрыв приложение и бросив гаджет в сумку.
– Текст произнести.
– На моё место?
– Нет.
– А почему я не подхожу?
Кроули сегодня был дико дотошным, поскольку так и не понял, с какой целью его таскают на репетиции, если даже не пробовали петь, но уже ищут кого-то на замену. Джульетта говорила, что они исполнят песню дуэтом, она же заявляла, что при угрозе провала дуэта, Натаниэль не будет тянуть основные партии, вместо этого на него возложат иные обязанности. Теперь выяснялось, что и данные действия от него уже не требуются. Он тут вообще, как мебель и бесплатное приложение к Сеймуру. Впрочем, того тоже продолжали ставить в тупик своими словами и действиями. Внутри четвёрки, состоявшей из брата с сестрой и их вторых половин, царило взаимопонимание, староста и его неизменный спутник болтались без дела, не вплетаясь в основную канву подготовки к мероприятию, но на репетицию их всё равно заставляли приходить. Цель этих посиделок оставалась неясной.
– Тембр не тот.
– Какой нужен? – вмешался в чужой диалог Бэнкс, которого слова о поиске ещё одного человека настораживали.
Без Кроули он выступать не собирался. Отказавшись от участия в номере Натаниэля, группа автоматически лишалась и скрипача. Фактически, это можно было назвать протекцией, попыткой втиснуть Кроули в номер шантажом, но на глубине, стоило только немного покопаться в ситуации, обнаруживались кое-какие обстоятельства, поясняющие такую позицию и оправдывающие её. Без Натаниэля Сеймур просто не сможет сыграть, ему необходимо чужое присутствие рядом, чтобы чувствовать себя уверенно, понимать, что хотя бы один человек в нём не разочарован, и находится он не где-то там, в толпе, а в зоне досягаемости.
Играть для успокоения у него получалось и в одиночестве, но перед толпой он чувствовал себя уязвимым, был риск вновь нырнуть во времена, когда отец лично занимался его музыкальной карьерой, пытаясь впихнуть в любой мало-мальски заметный конкурс, только бы имя не сходило с уст, а слава лишь приумножалась. Бэнкс нуждался в присутствии поблизости того человека, который сможет одним только взглядом уничтожить его нервозность, подарив такое желанное состояние покоя.
– Нужен ребёнок, – пояснила Дарси. – Там не так много слов, но голос взрослого парня в концепцию не вписывается. Если эти слова скажет Натаниэль, всё очарование исчезнет, контраст тоже утратится. Технический провал, который нам не нужен.
– И что ты предлагаешь? – спросила Вэнди. – Отправиться к зданию младшей школы, поинтересоваться, какой из рандомно выбранных детей сможет прийти на выпускной вечер? Но это же бред.
– Я ничего такого и не предлагала.
– Тогда к чему пространные рассуждения о детях?
– Вэнди, – обратился к сестре Вэнс.
Голос его прозвучал так, что Сеймур и Натаниэль переглянулись недоумённо. Обычно Райли разговаривал тихим и спокойным тоном, мог, конечно, поорать, но в повседневной жизни голос его оставался практически нейтральным, без каких-либо эмоций. Их проявлением можно было считать как раз переход на вопли, но сейчас Вэнс ничего такого не делал.
– Молчу, – хмыкнула Вэнди, подвинув к себе свободный стул. – Молчу, – повторила, посмотрев на брата недоумевающим взглядом, словно интересовалась, по какой причине он решил к ней прицепиться с претензиями.
Гитару девушка прислонила к стене и теперь всё внимание инструменту уделяла, опасаясь, что кто-нибудь ненароком зацепит. Самая высокая вероятность, конечно, была у Вэнса, поскольку он ходил по залу, считая ворон.
– Просто предложила, – заметила Джульетта. – Вдруг у кого-то есть брат или сестра? Они могли бы помочь.
– Моложе меня в семье никого нет, – ответила Вэнди.
– У меня такая же ситуация, – произнёс Хантер.
Взгляд Дарси переметнулся в сторону Натаниэля и Сеймура. Кроули пожал плечами, говоря без слов, что ход тоже пропускает, поскольку младших братьев или сестёр у него нет. Во всяком случае, родных и поблизости. Кто-то единокровный имелся, но его или её судьбой Натаниэль не интересовался. В дальнейшем нарушать отличную традицию не планировал. Джейкоб наслаждается жизнью с новой семьёй? Отлично. Пусть наслаждается дальше. Да и наличие требуемого родственника всем запросам не удовлетворяло, поскольку ребёнку было меньше года. В таком возрасте мало кто из них начинает разговаривать, что уж заикаться о заучивании текстов наизусть и выступлении со сцены?
Бэнкс молчал. Трое из присутствующих здесь людей, а с учётом его самого – все четверо, знали о Кеннете. Но сам Сеймур не планировал вплетать в участие младшего брата, справедливо замечая про себя, что у Кенни язык без костей. Стоит только ввести его в курс дела, как он тут же побежит к матери, чтобы поделиться своими знаниями. Сделает это ещё быстрее, если добавить перед просьбой фразу: «Пожалуйста, сохрани это в секрете». Такая уж у младшего Бэнкса была натура.
Ещё одним аргументом против выступали личные тараканы. Просто не хотелось рассказывать Кеннету, какое место отведено здесь самому Сеймуру. Он не планировал делиться со всеми тем, что снова играет на скрипке. Хотя бы до момента, когда выйдет на сцену. Вот, когда поднимется, тогда все и увидят, а пока – не настало время. Кенни был любопытен. Бэнкс уже на раннем этапе подготовки предчувствовал вопросы. Для чего? Зачем? Почему? Сей, ну скажи!
Время шло, в его восприятии ничего не менялось. Он так и продолжал негативно относиться к сокращению своего имени. Кеннет этим постоянно пользовался. Иногда в его речи сокращение проскальзывало случайно, неосознанно, когда младший нервничал и сильно переживал. Но бывали и иные ситуации, когда он нарочно действовал Сеймуру на нервы, называя его подобным образом.
Тем временем, в сторону старосты оказались направлены уже все взгляды. Почти. От укоризненного взгляда воздержался только Кроули, которому было известно о семье Бэнкса больше, чем кому-либо другому, и он понимал, что при раскладе, что сейчас царил в отношениях старосты со своими домочадцами, к ним лучше не лезть. Сделать вид, что он не с ними.
Сеймур съехал по стене вниз, согнул ноги в коленях, а руки сложил перед собой, переплетая пальцы. Кивнул покаянно и произнёс:
– Кеннет. Да, у меня есть младший брат, но я не уверен, что стоит его вплетать в данную ситуацию. И, по возможности, постарался бы обойтись без него, потому что в противном случае...
– Что? – поторопил Хантер, примерно предполагая, какой ответ последует за этим вопросом.
Его мать, основываясь на знаниях, полученных из тех же книг по психологии, часто радовалась, что ограничилась в своей семейной жизни только одним ребёнком, поскольку с двумя справиться – это проблема века. Во всяком случае, Эльвира придерживалась такого мнения. Она и одного сына иногда называла неудачным экспериментом, правда, при этом пыталась смеяться и говорила, что это шутка. Скорее, слова относятся не к самому Хантеру, а к сексу в подростковом возрасте и использованию не особо качественных презервативов, которые в процессе рвутся. Спейда всё равно задевало, но он старался не демонстрировать свои истинные чувства, выжимая жалкую улыбку и снова занимаясь своими делами.
Несмотря на отсутствие родных братьев, Хантер всё же представлял, какие отношения могут складываться между родственниками, вспоминал пример Стюарта и радовался, что тот ему приходится только кузеном, а не родным братом. Иначе в один далеко не прекрасный момент один из них спустил бы второго с лестницы, а после сказал, что так всегда и было.
– Это личное, – добавил Бэнкс, спустя несколько минут молчания. – Просто так получилось, что у меня сейчас не лучшие отношения с семьёй, и я не хочу их просить об одолжении. Иначе вы можете остаться не только без ребёнка, читающего текст, но и без меня.
– Ладно, – выдохнула Джульетта. – Решим, что с этим делать в процессе. В конце концов, сама попытаюсь закосить под дитя.
– Вот и славно, – хмыкнула Вэнди, поднимаясь со стула.
Она снова взялась за гитару, достала из кармана сразу несколько медиаторов, прикидывая, какой из них лучше подойдёт. Выбрав один из них, остальные вновь засунула в карман.
– Не расстраивайся, – произнёс Вэнс, подойдя к однокласснице и положив ладонь ей на плечо. – Всё не так уж плохо.
– Угу, – кивнула она, улыбнувшись.
Давить на Сеймура она не собиралась, вспоминая тот период, когда ждала ответа на предложение. Каждый день, пересекаясь со старостой в столовой, она ловила себя на мысли, что сейчас он обложит её матом, сказав, что она настоящая дура, если надеется на помощь с его стороны. В Бэнксе ощущалось нечто такое. Дарси заметила это ещё в момент первой встречи. Он не столь милый и услужливым, каким пытается быть. Этот образ больше похож на маску, которую Сеймур примеряет постоянно, но, несмотря на многочисленные репетиции, она так и не стала для него родной. Он не хам, который всегда и везде дерзит, но и не милый домашний мальчик, этакая ванильность, вылившаяся в мужском характере. Вовсе нет. С ним сложно находить общий язык. Можно попробовать, но успех не гарантирован. Шанс оказаться среди проигравших гораздо выше.
Он делал то, что хотел, в свободное от «работы» время. Когда он не был старостой, никто не мог принудить его к милым улыбкам, стремление помочь всем и во всём отправлялось на покой. Здесь, на репетициях, Бэнкс тратил уже своё личное время. Это не входило в обязанности старосты. Потому Джульетта удивилась не на шутку, получив согласие на совместное выступление.
И сейчас, глядя на Сеймура, понимала, что он не устраивает показательные выступления, пытаясь набить себе цену, надеясь на дополнительную порцию уговоров. Как и чувствовала подсознательно, что с расспросами лезть не стоит, иначе всё только усугубится. От природы она была не настолько любопытной, чтобы вытряхивать из окружающих душу, желая получить большое количество пикантных подробностей. Раз староста сказал, что не может прибегнуть к помощи младшего брата, стоит прислушаться к его словам.
– А когда мы начнём репетировать?
Кроули попытался перевести направление разговора в иное русло, которое отличалось бы значительно от темы взаимоотношений Бэнкса с семьёй. Сегодня эта тема стала для Сеймура особенно болезненной, потому стоило бросить пару неосторожных фраз, и мероприятие под названием «концертное выступление» можно было хоронить уже на данной стадии. Натаниэль старался обстановку разрядить. Получалось не очень хорошо, но всё-таки смотрелось выигрышно на фоне бездействия.
– Да хотя бы сейчас, – усмехнулась Джульетта, быстро оправившись от неудачи с идеей привлечь к работе ребёнка.
– Серьёзно?
Кроули действительно такому повороту удивился, поскольку для них в порядке вещей уже было приходить сюда, обсуждать организационные вопросы и... ничего не делать, потому что вечно находились какие-то проблемы и проблемки, мешавшие процессу.
– Только с одним условием.
– И каким?
– Нужен микрофон.
– Здесь? – Бэнкс посмотрел на новенькую, как на дуру.
– Именно.
– Его подключить не к чему, он останется бессмысленной вещью, как ни крути, – фыркнул Сеймур.
– Не в том суть, – вмешался Вэнс, перетянув внимание старосты на свою персону.
– А в чём?
– В адаптации, чтобы видимость создавалась, что мы уже сейчас на сцене. Раз уж не получается урвать себе занятие в актовом зале, то хотя бы сюда перенести его частичку. Как-то так, – пояснил Райли, беззаботно махнув рукой, в которой сжимал барабанные палочки.
Едва не угодил ими по лбу сестре, которая моментально шарахнулась в сторону, рискуя влететь в стену. Но, выбирая между стеной и возможностью получить по голове аксессуаром для игры на ударных, она остановила выбор на первом варианте. Он казался Вэнди менее опасным.
– Это глупо, – произнёс Бэнкс. – По-моему, нам нужно плюнуть на правила, выгнать из зала чтецов и занять их место. Тогда у нас будет и атмосфера нужная в наличии, и микрофоны, и вообще всё, что нужно.
– И кто будет прогонять? – заинтересовался Хантер, которому совсем не хотелось вступать в перепалку с другими школьниками.
– Я, – ответил Сеймур решительно. – У меня сегодня настроение... подходящее.
Кроули хмыкнул, но, отхватив подозрительный взгляд, тут же принялся изображать серьёзность, чем Бэнкса развеселил. Сеймур ухмыльнулся и вышел в коридор, надеясь вернуться обратно с победой, приказывая одноклассникам не ютиться в каморке, а перебираться в нормальный зал, где есть и аппаратура, и сцена. Там реально было представить всё выступление в мельчайших деталях, а не в перспективе, активно занимаясь сублимацией.
Полчаса общения с членами самого интеллигентного, как ранее казалось, клуба наглядно продемонстрировали Бэнксу истинную сущность этих людей, которые знали мата больше, чем рифм. И даже то, что в английском языке не так много матерных слов, не было для них помехой. Пререкаться со старостой чтецы могли довольно долго, хоть до следующего дня, но всё разрешил случай, поскольку появилась директриса. После того, как Сеймур стал старостой, отношение администрации к нему тоже изменилось, вот и сейчас директриса оставила последнее слово за собой, предоставив актовый зал в полное распоряжение Бэнкса и его приятелей. После чего довольная удалилась. Глава клуба чтецов попытался огрызнуться, староста, до сих пор не нашедший выхода агрессии, спровоцированной вчерашним скандалом, понял, что ему уже не так приятно играть в пай-мальчика, как прежде. И едва не врезал школьнику. То есть, он попытался, глава клуба рыпнулся в его сторону, но их вовремя растащили, появившиеся так кстати одноклассники и Вэнди. Пиита оттаскивали, конечно, его подпевалы. Обиженный не упустил случая проехаться по способностям этой команды, которая, скорее всего, приготовит самый отвратительный из всех возможных номеров, особенно, с учётом того, что они решили принять в свои ряды сирых и убогих. Меткая шпилька, разумеется, полетела в адрес старшего Райли, с которым у Сета были давние разногласия. После чего парень гордо вскинул голову и направился к выходу из коридора. Вэнс некоторое время пристально смотрел вослед наглецу и выскочке, после чего размахнулся и метнул одной из палочек в того, кто посмел его оскорбить. Все остальные смотрели на Райли с удивлением, помня, что на открытые конфликты он никогда не нарывается. Вторым фактом, о котором тоже помнили все, было знание, что Вэнс не способен ни в кого попасть, если целится нарочно. За всю свою бытность в баскетбольном клубе Райли забросил в корзину всего два раза. И это произошло случайно совершенно. Потому сейчас для всех стало шоком осознание, что палочка попала точно в цель.
– Кто из вас это сделал? – прошипел Сет, подбирая снаряд.
– Я, – усмехнулся Вэнс, словно гордился своим поступком.
Возможно, именно так всё и было. Он даже бровью не повёл, когда глава литературного клуба аксессуар разломал, хоть и с большим трудом, на две части.
– Куплю новые, – беззаботно отозвался Райли, толкнув ногой дверь и проскальзывая в зал.
– А сейчас зачем бросил? – Натаниэль не мог промолчать.
Его любопытство терзало основательно.
– Это случайно, – ответил Вэнс. – Просто из руки выскочила, ничего такого.
Кроули захохотал. Неужели Райли для того, чтобы выбраться из своего кокона и начать совершать безумства, не считая их таковыми, следовало влюбиться? Кажется, ответ лежал на поверхности. Именно это Вэнсу и требовалось.
Когда с приготовлениями всё более или менее утряслось, Натаниэль оказался на сцене в гордом одиночестве. Осмотрелся по сторонам, пытаясь понять, составят ему тут компанию или нет? На сцену больше никто не поднимался, поскольку Дарси сказала, что это не требуется. Бэнкс стоял у края сцены, поскольку сидеть в кресле ему не хотелось. Помимо банального нежелания прослеживался ещё один мотив. Ему казалось, что находясь ближе, он помогает Кроули сосредоточиться, не парясь о своём положении.
– И что? Это всё? – спросил Натаниэль, осознав, что никто к нему не поднимется.
– Начинай петь, – заявила Джульетта, опустившись в кресло в первом ряду.
Закинула ногу на ногу, на голову кепку натянула, походившую на ту, что сам Кроули носил. Но у него она была серовато-зелёной, а у Дарси девчачья какая-то. Чёрная, конечно, но с искусственными стразами на козырьке. Хорошо, хоть не розовая.
– Без аккомпанемента?
– Да.
– Что это за репетиция вообще?
– На концерте мы эту песню петь не будем, поэтому к ней никто ноты не подбирал, – пояснила Дарси. – Но твой голос я хочу проверить именно на ней. Думаю, ты сможешь спеть с необходимыми эмоциями. Третий лист, если, конечно, ты их порядок не менял.
– Не менял, – мрачно отозвался Натаниэль, перебирая листы и доставая необходимый.
Глаза быстро пробежались по тексту, и Кроули с трудом удержался от того, чтобы не разинуть рот, да так и замереть. То ли Джульетта была экстрасенсом, то ли профессиональным троллем, который наблюдает за всеми и знает больше остальных, правда, открыто этими знаниями не делится. Был ещё третий вариант. Простое совпадение. Но всё настолько неожиданно получилось, что Натаниэль правильным считал всё-таки первые два, а не последний.
– Приступай, – повторила Дарси, щелкнув пальцами.
Конечно, солгала. Аккомпанемент был, «минус» в телефоне, который девчонка и включила. Когда она это сделала, староста вытаращился на Кроули.
Натаниэль Сеймуру подмигнул. Типа, не дрейфь. Какая разница? Даже если знают, не их дело. Я спою.
Despite the lies that you're making
Your love is mine for the taking
My love is just waiting
To turn your tears to roses...
Бэнкс отошёл от сцены, продвигаясь вглубь зала, он шёл спиной вперёд, чтобы не отвлекаться от чужого выступления, ловя каждое слово, которое срывалось с губ Кроули.
Сеймур никогда особо эту песню не любил. Когда слышал, она ему казалась излишне идеализированной, с налётом фантастичности некой. Можно подумать... Хотя, в песнях ведь принято именно о таких вещах петь. Всё будет хорошо, я с тобой, навсегда. Да-да.
I'll be the one that's gonna hold you
I'll be the one that you run to
My love is a burning, consuming fire.
Кроули обхватил микрофон одной рукой, приближаясь к нему, притискиваясь ближе, словно это и не стойка была, а живой человек. И сейчас Натаниэль стоял напротив него, выдыхая свои слова в чужой рот, обжигая губы собеседника дыханием.
Манеры исполнения бывают разные.
Кто-то ведёт себя подобно урагану, сметая, круша и ломая всё на своём пути. Настоящая звезда, яркая, манящая. Та самая, чья энергетика способна приковать к себе зал и не отпустить до самого конца, когда стихнет музыка. И продолжит держать в плену дальше. Толпа требует продолжения, потому что выступление их кумира, как оргазм. Эмоциональный, так сто процентов.
Кто-то, напротив, жмётся тихо в уголке, боясь завладеть вниманием публики, сосредотачивается исключительно на словах. Зрителей игнорирует, поскольку высок риск хлопнуться в обморок, словно один взгляд способен убить всю веру в себя и придётся спешно со сцены убегать. Обычно такое происходит, когда на сцене выступает сразу несколько человек, а микрофона только два. Всегда найдётся тот, кто боится публичных выступлений, но вынужден это делать.
А кто-то...
No, you'll never be alone
When darkness comes I'll light the night with stars
Hear my whispers in the dark

No, you'll never be alone
When darkness comes you know I'm never far
Hear the whispers in the dark
Whispers in the dark...
А кто-то просто откликается на имя Натаниэль Кроули, и его манера исполнения совершенно не похожа на стереотипы, которые приняты в обществе. Его нельзя подогнать ни под одно определение, потому что он всё равно внесёт что-то новое.
Бэнкс стоял между рядами, наблюдая за чужими действиями на сцене и осознавая, что поют сейчас не ради одобрения Джульетты или скупых аплодисментов со стороны других музыкантов. Натаниэль поёт именно для него, и те слова, что звучат в песне можно расценить, как реальное обещание. Со стороны, наверное, смотрится, как предложение руки и сердца. Словно прочитав эту мысль, Кроули оторвал взгляд от задника зала, посмотрев в сторону старосты. Ресницы медленно опустились.
You feel so lonely and ragged
You lay there broken and naked
My love is just waiting
To clothe you in crimson rose

I will be the one that's gonna find you
I will be the one that's gonna guide you
My love is a burning, consuming fire...
«Нет, ты никогда не будешь одинок. Знай, я всегда рядом, когда наступит темнота. Лишь услышь мой шёпот в темноте...».
Не было на свете песни, более подходящей этим двоим. Дарси, сама того не ведая, во всяком случае, так казалось старосте, выбрала идеальный вариант, чтобы проверить голос и самого исполнителя на эмоциональность.
Если в оригинале Сеймуру казалось, что у вокалиста крайне истеричная манера подачи материала, которая не очень-то сочетается с содержанием, напоминая, что угодно, но только не шёпот в темноте. Больше походило на вопль, когда человек потерялся в тёмном лесу, не знает, как выбраться, старается привлечь к себе внимание спасателей, вот и кричит. У Натаниэля эмоции при исполнении были иными. Это был именно шёпот, обещание, что с его появлением в чужой жизни всё изменится к лучшему, а темнота отступит и никогда не вернётся.
Whispers in the dark
Whispers in the dark
Whispers in the dark... (с)
Действия его не были преувеличенно эротичными, в них не было той самой попытки изобразить страстную звезду, что источает сексуальность, приманивая к себе и возбуждая похлеще афродизиака. Он просто пел, вкладывая максимум эмоций, пропуская текст песни через своё восприятие. Пел так, словно его единственным слушателем в этот момент был староста.
В его словах было столько личного, что Джульетта невольно поёжилась, почувствовав себя так, словно только что заглянула в замочную скважину чужой спальни, увидев то, что для её глаз не предназначалось.
Натаниэль замолчал, и та иллюзия, в которой были только они с Сеймуром, моментально сложилась, подобно карточному домику.
Кроули обвёл зал заинтересованным взглядом и поинтересовался:
– Ну как? Нормально или нет?
– Чёрт, – только и смог произнести Хантер, у которого в момент прослушивания появились те же эмоции, что и у Дарси.
Брат и сестра Райли были со своими вторыми половинами полностью солидарны. Слушая песню Натаниэля, они все испытали схожие эмоции.
– Фантастика, – произнесла Джульетта. – Что я могу сказать... Ты в деле, Кроули.
– Спасибо, – хмыкнул Натаниэль, спрыгивая со сцены.
Девушка подставила руку, и Кроули, не сомневаясь, по ней хлопнул.
– Осталось послушать твоё пение, – произнёс без насмешки.
Больше заинтересованно, потому что не мог представить, во что выльется их дуэт.
– Когда-нибудь обязательно, – заверила его Дарси. – Кстати, – обратилась уже к другому человеку. – Вэнс, у тебя на какие цветы аллергия?
– Лилии и мимозы, – ответил Райли.
– На розы нет?
– Нет.
– Чудесно, – Джульетта закусила губу и, достав ежедневник, что-то черканула.
Кажется, у неё в голове созревал очередной гениальный план.

Дата добавления: 2015-12-01