Детство и юность

Проблемы в жизни Нэнси Спанджен начались уже с момента рождения: девочка появилась на свет недоношенной (на седьмом месяце)^[2] в полуудушенном состоянии, с пуповиной, затянувшейся вокруг шеи узлом. Острый диагноз потребовал немедленного и полного переливания крови. По воспоминаниям матери, «в изоляторе она напоминала маленькую ветряную мельницу, дико вращая руками и ногами». Чтобы осуществить переливание, пришлось младенца связать. Врач отмечал, что это редкий случай: обычно дети в таком состоянии выглядят сонными^[1].

Через восемь дней родителям было разрешено забрать дочь домой. Несколько дней спустя мать заподозрила, что с дочерью вновь что-то не так. «Кричат все дети, но она кричала беспрерывно», — позже писала Дебора Спанджен в автобиографии «And I Don’t Want to Live This Life». Уже в трёхмесячном возрасте девочке были прописаны большие дозы фенобарбитала, но та продолжала проявлять гиперактивность, исходила воплями без видимых причин и страдала бессонницей. Доктор реагировал на всё это лишь увеличением доз прописанного препарата^[3].

К двухлетнему возрасту Нэнси начала заикаться и при этом стала атаковать — вербально и физически — как членов своей семьи, так и незнакомых людей; такие приступы агрессивности случались с нею по нескольку раз в день. В трёхлетнем возрасте родители впервые посетили с дочерью психотерапевта. Тот пообещал, что «с возрастом это пройдёт»^[1]. Один из диагнозов, «визуально-моторное несоответствие» (motor visual discrepancy) означал, например, что девочка впоследствии не могла, например шить: отсутствовала координация между зрением и движениями рук^[1]. Между тем, проведённый в четырёхлетнем возрасте тест на IQ показал, что Нэнси обладает высокоразвитым интеллектом и находится на уровне развития среднестатистического семилетнего ребенка. В школе она была переведена в четвёртый класс по окончании двух, минуя третий^[3].

Музыку Нэнси открыла для себя в девятилетнем возрасте. Побывав на представлении «Hair», Фрэнк и Дебора купили пластинку с записью мюзикла, которую дочь слушала, сидя на полу, непрерывно. Вскоре её любимыми исполнителями стали The Doors, The Rolling Stones, Дженис Джоплин и Led Zeppelin; все деньги, выдававшиеся родителями на карманные расходы, она тратила на покупку пластинок. К десяти годам любимым чтением девочки стали журнал Rolling Stone, книги Сильвии Плат, Дж. Д. Сэлинджера, Курта Воннегута и Ф. С. Фицджеральда^[3].

При этом Нэнси проявляла агрессию по отношению к младшей сестре Сьюзен и брату Дэвиду, нападала на мать с молотком во время ссоры^{[ источник не указан 831 день ]}. Кроме того, Дебора вспоминала, что дочь крайне болезненно воспринимала любые перемены; например, раздеть или одеть её уже было серьёзной задачей. Когда девочке было 10 лет, семья переехала из Филадельфии в пригород, и «такое изменение перенести было уже не под силу»^[1]. Нэнси легко устанавливала с людьми первый контакт, но почти сразу же отношения портились. Друзей у неё не было; Дебора в автобиографии вспоминала, что однажды обнаружила на входной двери записку, в которой соседская девочка просила Нэнси не приближаться к ней и называла её «ведьмой». Нэнси страдала галлюцинациями и необъяснимыми припадками, начинала вдруг рвать на себе волосы, а однажды погналась с ножницами за няней, угрожая убить её. Посещения психотерапевта прекратились после того, как она атаковала и его.

Родители пытались обращаться к учителям, но те «только разводили руками. Таким детям негде найти помощь», — говорила Дебора. Проблемы Нэнси, по словам родителей, усугублялись именно её высоким интеллектом; всё было бы намного проще, будь она умственно отсталой. Когда девочке было одиннадцать лет, психотерапевт прописал ей препараты, от которых у неё начались галлюцинации. Однажды, после вызванной ими бессонной ночи, Нэнси вышла из класса, покинула школу и больше туда уже никогда не возвращалась^[3].

Буйные приступы продолжались; в среднем каждый месяц девочку увозили на скорой^[1]. В 1969 году лечащий врач в своём отчете предположил, что его пациентка, возможно, страдает шизофренией, и что ей требуется неврологическое обследование. Однако после того, как обследование было проведено, врачи решили не сообщать результаты родителям, а просто выписали девочку из клиники, объяснив, что ничем ей помочь не могут. Нэнси (у которой были расширены зрачки и учащён пульс) подвергли проверке на предмет употребления наркотиков, а когда следов их в организме обнаружено не было, прописали торазин и направили в Филадельфийский институт психиатрии (Philadelphia Psychiatric Institute) — как было обещано, в подростковое отделение. Но когда на следующий день родители приехали навестить дочь, выяснилось, что та заперта в палате с престарелыми женщинами^[1].^{[~ 1]}

Вскоре после того, как был сделан этот снимок, одиннадцатилетняя Нэнси покинула школу и больше туда не возвращалась

Первые признаки улучшения её состояния стали наблюдаться в Коннектикуте, в школе Glenholme для детей с психологическими проблемами; здесь она сбросила лишний вес и впервые проявила способность заводить дружбу со сверстниками. Однако вернувшись после летних каникул, Нэнси обнаружила, что здесь сменился директор (она называла его «dumb f*g bastard»), число учеников увеличилось вдвое и от дружеской атмосферы не осталось и следа. Нэнси снова стала вести себя агрессивно, у неё развилась мания преследования. Осенью 1971 года тринадцатилетнюю девочку перевели в Devereux Manor High School, где учились подростки 14-18 лет. В тот же вечер она позвонила домой и рассказала о том, что вокруг неё сплошные наркоманы, после чего сбежала из школы и на попутках добралась до своего дома в Хантингтон Вэлли. Когда родители позвонили в школу, чтобы сообщить обеспокоенным (как они полагали) учителям, что с Нэнси всё в порядке, выяснилось, что в школе вообще не заметили исчезновения ученицы^[3].

Несмотря на то, что школа (за которую семье приходилось платить по 1000 долларов в месяц) оставила у родителей негативное впечатление (Дебора считала, что девочки там действительно употребляли запрещённые препараты), было решено вернуть дочь обратно — прежде всего, ради проводимых там курсов психотерапии. Однажды, вернувшись домой на День благодарения, Нэнси призналась сестре, что сама стала — и употреблять наркотики и воровать; последнее обстоятельство не укрылось от глаз и самой матери, которая после одного из визитов дочери обнаружила пропажу обручального кольца. В начале 1972 года Нэнси позвонила домой, а после того, как никто не поднял трубку, вскрыла себе вены ножницами. Вскоре было проведено новое неврологическое обследование. Оно не позволило поставить какой-либо определённый диагноз, но врач предположил, что состояние девочки обусловлено родовой травмой^[3].^{[~ 2]}

В начале 1973 года Нэнси снова сбежала из школы; три дня спустя её обнаружили в нью-йоркском портовом терминале, на автобусной остановке, и вернули в Devereux High. Вскоре после своего пятнадцатого дня рождения девушка вскрыла себе вены бритвой. Жизнь её удалось спасти чудом: врачи говорили, что если бы она попала в больницу на пять минут позже, всё было бы кончено. Несмотря на всё это, школьные власти позволили ей закончить школу: это произошло в апреле 1974 года. Нэнси поступила в Университет штата Колорадо в Боулдере, откуда была исключена через пять месяцев после того, как попыталась — сначала передать краденое имущество, а потом купить марихуану у переодетого агента ФБР. Согласно полицейскому предписанию она вынуждена была покинуть Боулдер незамедлительно^[3].

Нэнси получила права, но дважды разбивала машину; после того, как мать не позволила дочери в очередной раз сесть за руль, та разбила руками окно, едва не отрезав себе палец, и была отправлена в психиатрическую клинику. Пока дочери не было дома, Дебора, занявшись распаковыванием её вещей, обнаружила среди них шприцы и ложки. Стало ясно, что её дочь — наркоманка. Вскоре из клиники пациентку отправили домой, отказав в лечении; с этих пор Нэнси Спанджен психиатрической помощи не получала^[3].

В Нью-Йорке

В январе 1975 года Нэнси устроилась в магазин одежды, но была уволена уже на следующий день; с этих пор её интересовали только музыка и наркотики. Утром и днём она слушала музыку, вечером с подругами отправлялась в филадельфийские рок-клубы. Поскольку наркотиков требовалось всё больше, приходилось воровать или заниматься продажей наркотиков. Вскоре она стала полноценной групи; о своих сексуальных похождениях рассказывая сестре. Её первой группой была Bad Company. Участники Aerosmith, получив от Нэнси сексуальные услуги, вздумали поджечь её; она согласилась, они — передумали^[4]. Однажды весь состав Pretty Things и всех их рабочих сцены она пригласила в родительский пригородный дом на Ред Барн Лейн. При этом агрессивности в её поведении не убавилось: после того, как Нэнси пригрозила привести «друзей из мафии», чтобы разгромить дом, Фрэнк и Дебора решили, что сделали для дочери всё, что было в их силах, и предложили ей отправиться искать отдельное жильё^[4].

В декабре 1975 года Нэнси въехала в свою новую квартиру на нью-йоркской Уэст 23-стрит, в квартале от отеля «Челси». Поначалу дела шли неплохо: мать во время своих визитов обнаруживала холодильник полным, дочь — здоровой и жизнерадостной; слушала рассказы о её намерениях найти работу в рок-журналах. Действительно, в те дни Нэнси опубликовала несколько заметок о панк-роке — в частности, рецензию для New York Rocker о концерте The Heartbreakers, группы, которая ей тогда особенно нравилась^[5].

Вскоре, однако, звонки домой участились; Нэнси невнятно жаловалась на жизнь и на то, что её никто не любит, просила у матери денег^[4]. Затем в начале 1976 года Нэнси нашла себе новое увлечение: познакомилась с Дебби Харри и The Ramones, стала участницей нью-йоркской панк-сцены, сдружилась с известной групи Сабел Старр, тогдашней подружкой Джонни Cандерса. Некоторое время Нэнси была близка с Ричардом Хеллом, затем — с Джерри Ноланом, участником New York Dolls и затем The Heartbreakers. Позже Нолан утверждал, что не имел с ней интимной близости: «Мы были просто друзьями. Я уважал её и она мне нравилась, потому что она была в числе тех немногих, кто понимал музыку группы»^[5], — говорил он.

После того, как Дебби Харри собственноручно перекрасила ей волосы, Нэнси сообщила родителям о том, что нашла себе работу: стриптизёрши в клубах на Таймс-сквер. Одна из подруг вспоминала позже, что в это время Нэнси подрабатывала и проституцией, в частности, в публичном доме; это обеспечивало ей доход, позволявший сесть на героин окончательно^[4].

В мае того же года Нэнси решила покончить с наркотиками; она прошла курс лечения метадоном и полностью очистилась. Однако уже через месяц она снова была на героине и в какой-то момент едва не стала жертвой передозировки: её спас Ланс Лауд, известный телеведущий, живший по соседству. После чего она вновь начала метадоновый курс, а в ноябре 1976 года решила присоединиться к друзьям, прежде всего, Джерри Нолану, направлявшимся в Лондон, к своему девятнадцатому дню рождения очистившись окончательно. В марте 1977 года Нэнси Спанджен вылетела в Великобританию.

Дата добавления: 2015-11-30