Марина Комиссарова

Три амура

«Эгоист generation», октябрь 2008, рубрика «Другое я»

Нет, нет, вы только послушайте… пока стихли ветер с дождем. Бабье лето — как островок чунга-чанга среди холодного океана осени. Лета людям вечно не хватает, чтобы перемерить все открытые платья и шорты, легкомысленные зонтики и бейсболки. А бабье лето — как ретроградное па планеты Венеры из шестой в пятую позицию и глубокое плие Купидону. Купидонов на этот раз было трое. Они собрались в опустевшем летнем кафе в городском парке, недалеко от заброшенного пруда с голодными утками. Просто так, ради философской беседы. Мета-существам чужд примитивный рационализм, им хватает развитого идеализма. Едва они подошли, сейчас же возник официант со средиземноморскими закусками, и заиграла флейта. Попозже вступили лиры и кифары, а так же гобой. Парочка прохожих прошла мимо, удивленно потаращившись, а другая парочка остановилась, потопталась нерешительно и присела за соседний стол. Так у наших праздных чиновников (разных филиалов секретного ведомства) появилась тема для беседы.

— Гляньте, — сказал один Купидон, по имени Эрос-Сторге, среди других Купидонов слывший циником. — Какая дурацкая парочка.

— Не вижу ничего дурацкого, — сказал второй Купидон, по имени Эрос-Агапэ, среди других слывший романтиком. — Славная пара.

— Не дурацкая и не славная, — сказал третий Купидон, по имени Эрос-Филия, слывший реалистом. — Обычная пара влюбленных.

Здесь следует сделать небольшое отступление и кое-что пояснить. Из документальных источников приблизительно известно, что когда-то, в античные времена, Купидон был один. Ведомство у него было небольшое, его не интересовали браки людей и вообще мало интересовало все человеческое. В основном, он занимался спариванием скота. Ну и другими подобными процессами. Но времена изменились. Уже Павсаний в Пире у Платона требует назначить двух Эротов: высшего и низшего, чистого и грязного. А после того как средневековые рыцари, изможденные аскетизмом, натаскали с Востока любовных амулетов и романтических куплетов, Эрос получил небывалое влияние. Постепенно ведомство Сторге, ведомство Филия и ведомство Агапэ оказались у него в подчинении, появилось несколько филиалов, а значит и несколько Купидонов. Новое ведомство получило неожиданный размах и популярность. Кое-кто даже говорил, что оно занимает одно из первых мест в рейтинге. Важность Эроса стала настолько велика, что сейчас уже и непонятно, как так могло быть, что люди не слишком уважали страсть? Браки заключались не по страстной любви и влечению тел, а по разумному расчету родителей. Как такое могло быть? Ну допустим, заключить брак дело нехитрое. Но как его сохранить, без Эроса? Кому сейчас из современных пар пришло бы в голову жениться с закрытыми глазами, чтобы потом лет сорок спать с этим человеком в одной кровати без права на развод? Нереально! Факт, однако, остается фактом. Раньше Эроса никто не спрашивал, никто не требовал у него благословения при заключении брака, он был слугой Сторге, а в дела Агапэ вообще не лез.

Кстати, об Эросе-Агапэ. Возвратимся в бабье лето и внимательно его разглядим. Эрос-Агапэ всегда был самым красивым Эросом. Самым нарядным и самым прославленным. Даже самым богатым, говорят, но об этом тссс. «Вот скажи мне, Эрос-Агапэ, — спрашивал его часто Эрос-Строге, — Как может быть страсть возвышенной? Как может быть секс божественным? Как может быть плоть одухотворенной? Это ведь все — оксюмороны!» «А вот так вот, — отвечал Эрос-Агапэ. — Слияние тел порождает слияние душ, плотское желание трансформируется в чувство, а низменная страсть поднимается в небеса! Оксюморон, да, как Инь и Ян, как любая философия, например Гегеля, его единство и борьба противоположностей!». Короче говоря, он любил смешать все в одну кучу ради феерии, этот Эрос-Агапэ, однако народ ему верил. Особенно его обожали женщины. Женщинам нравилось думать, что секс — это самое священное в жизни человека. Если женщине сказать правду, если сказать, что самое главное — это работа, она загрустит и сникнет. Куда приятнее женщинам думать, что бог — это — секс, а они все — его жрицы. Впрочем, и мужчины не любят разубеждать женщин и отбивать у Эроса-Агапэ хлеб. Сами для себя мужчины никогда не считают секс чем-то священным, но когда речь заходит о женщинах… На взгляд многих мужчин, безудержно романтичная женщина — это лучший вариант любовницы, куда лучше чем женщина циничная и даже лучше, чем женщина реалистичная. Романтичная женщина живет в своих иллюзиях, словно майский жук в спичечной коробке, мужчина может сунуть ее в карман и идти по своим делам.

Вот и сейчас парочка, сидевшая в кафе рядом с нашими Эросами, была такой — наполовину очень романтичной. «Ах, — думала ее романтичная часть, то есть женщина. — Как хорошо, что я нашла свою половинку, теперь мне не придется больше страдать никогда, теперь в моей жизни поселится сплошное счастье! Теперь мне есть кому посвятить все свои мысли и все свои чувства. Спасибо, Небо!» Женщина держала своего мужчину за руку и смотрела на него сияющими глазами. Глаза влюбленной женщины сияют так сильно, что ничего не отражают, вот почему они слепы. «Какая она молодец, — сказал братьям Эрос-Агапэ. — Посмотрите, как легко может быть счастлив человек. А все благодаря мне. Будь она с вами, она бы сейчас сидела и уныло жевала сосиски, ворча на своего спутника за то, что он не может отвести ее в дорогой ресторан….» «Наркодилер, — прошипел Эрос-Сторге. — Торгуешь наркотиками. Завтра ее лимит на счастье кончится, и она будет ходить по земле несчастной тенью»

Здесь следует отступить и рассказать о личности Эроса-Сторге. Эрос-Сторге придерживался мнения, что сексуальность — вещь универсальная и чрезвычайно простая, не более сложная, чем процесс пищеварения. Если у человека много денег, он может питаться в шикарных ресторанах, перепробовав лучшие деликатесы миры, если денег мало, может довольствоваться скромной пищей. Его организм в любом случае не пострадает. Организм может пострадать от голода и от переедания, а так же от питания некачественными продуктами. Будучи циником, Эрос-Сторге считал, что основа всему — экономика. Людям следует жениться на тех, кто устраивает их в экономическом плане, а секс приложится сам собой, если люди не будут капризничать и выдумывать себе идеалы. Все разводы и распады пар от экономической несовместимости, считал Эрос-Сторге, которую люди иногда не сразу замечают из-за излишней романтичности. Поэтому он и недолюбливал Эроса-Агапэ за его привычку наводить чары.

Сейчас он с отвращением смотрел на сияющий взгляд влюбленной женщины и злорадно говорил: «Посмотри, Эрос-Агапэ, она слишком стара для него и не слишком стройна. Пока у него финансовые проблемы, он рад ее романтической страсти, но если завтра его дела пойдут на поправку, он найдет себе покрасивее и помоложе». «Ты не прав, Эрос-Сторге, — вступил в беседу Эрос-Филия. — Не все измеряется деньгами, есть кое-что и поважней. Даже если его дела пойдут на поправку, он может успеть к ней привязаться». «Привязаться? — захохотал Эрос-Сторге. — Покажите мне дурака, который так привязан к худшему, что не может поменять его на лучшее. Может быть вы видели такого человека, который хранит верность старенькому и потрепанному автомобилю, когда есть возможность купить новую модель?» «Партнер — это не автомобиль» — заметил Эрос-Филия. «Увы, — покачал головой Эрос-Сторге, — в наш век безответственного отношения к браку — именно автомобиль. Предмет для комфорта или престижа, не более того». Эрос-Филия вздохнул.

Из трех Эросов он был наиболее миролюбивым. В чем-то он поддерживал Эроса-Сторге, в чем-то понимал Эроса-Агапэ. Эрос-Филия считал, что сексуальное влечение — итог взаимного интереса двух людей, а этот интерес может строиться на чем угодно. У некоторых он строится на материальном расчете, у некоторых на романтических иллюзиях, у некоторых на общих интересах, у некоторых на чем-то другом. Это зависит от того, что для данного человека основное, какие у него в жизни приоритеты. Если главное — материальный достаток, открывающиеся материальные возможности будут возбуждать его так, словно это первичный половой признак. Эрос-Филия считал, что сексуальность неотделима от личности человека.

Что такое везенье? Некоторые говорят, что это среднее арифметическое всех «за» и «против», всех векторов судьбы, равное числу рождения. То же самое обозначено на ладони крестиком на бугре Юпитера, что под указательным пальцем. В гороскопе эта точка называется Колесом Фортуны и указывает вход в астральный коридор, по которому можно попасть прямо к себе. Везенье — это встреча с самим собой, и везучие люди отлично знают, как это бывает приятно почувствовать себя найденным.

В такие минуты любой человек говорит себе: «Запомни! Главное, ты это запомни. Ты совершенно точно существуешь. Не забудь это, когда вокруг опять станет зыбко, и все покажется издевкой. Не доверяй этой лжи. Правда заключается в том, что ты реально есть, всегда был и всегда будешь». Ну а потом начинаются сомнения. Было ли это в реальности, или просто померещилось? Становится грустно, тревожно и опять одиноко. Именно тогда возникают мысли о второй половинке. О человеке, для которого твоя ценность будет очевидна, и который сможет подтвердить тебе твое существование, а может быть даже вспомнить что-то и сказать: «Я так долго тебя искал, я знал, что ты есть», подтвердив твои надежды на то, что ты уже был когда-то, а значит будешь и потом. Одним словом, любовь, как говорят философы, — это бегство от смерти. Некоторые, правда, уточняют, бегство от страха смерти, а не от самой смерти, потому что смерти нет. Но это, видимо, те из философов, которые нашли себя и не нуждаются в половинке.

Наши любовники сидели в пустом кафе, в осеннем парке, и за привычным буйством красок: красной, желтой, оранжевой, лимонной, вишневой, малиновой, арбузной листвой, не замечали волшебных птиц, которые сидели на деревьях, распустив свои сказочные хвосты. Такие птицы всегда слетаются послушать оркестр, который звучал нынче в этом невзрачном кафе с надписями на тряпичных зонтиках «Пепси-кола», созвучными имени Терпсихоры, музы, которой принадлежал оркестр. Влюбленная парочка не замечала птиц и не обращала внимание на трех Купидонов, сидящих за соседним столиком. А Купидоны смотрели на парочку и спорили.

Спорили они вечно об одном и том же: что есть любовь? Первый Купидон по имени Эрос-Агапэ говорил, что любовь — это иллюзия, это идеализация любимого человека и обожествление его, потребность считать его абсолютным совершенством, блистательным отражением истины, красоты и гармонии. Эрос-Агапэ считал, что любые поиски Бога остаются для человека всего лишь умозрительными рассуждениями о чем-то таком, что человек не способен ни понять своим слабым умом, ни почувствовать своим жалким сердцем, а любовь — это состояние просветленного сознания, когда страсть наполняет его разум огнем, и он становится способен увидеть божество в любимом. Эрос-Агапэ не зря был самым популярным людским Амуром. Его концепция любви была очень современной, похожей на обещание какой-то модной галлюциногенной жвачки, благодаря которой человек расширит свое сознание и увидит невидимые обычному зрению вещи. Надо ли объяснять, как нынче модны всякие галлюциногены?

Второй Купидон по имени Эрос-Сторге говорил, что любовь — это расчет на то, что партнер сделает существование человека более комфортным, престижным и интересным. Эрос-Сторге не отрицал, что любовь бывает и слепой страстью, если Эросу-Агапэ удается заморочить человеку голову, но это обман, навроде продажи акций, по которым человеку через год обещают замок на берегу средиземного моря, и он ходит совершенно счастливый, не понимая, что получил обычную фальшивку. Эрос-Сторге был совершенно уверен, что идеализация в любви происходит потому, что человеку очень хочется верить, что он обладатель ценных акций. Эросу-Агапэ Сторге часто цинично говорил: «Ну покажи мне богача, который влюбится в никому не нужную нищенку, и я поверю в романтичную любовь».

«Не спорьте, — вечно мирил их третий Амур, Эрос-Филия. — Все зависит от человека. Если человек романтик и хочет жить в иллюзиях, он придумает себе сказку и задержится в ней надолго, даже и на всю жизнь. Если циник, которому спокойно только при объективной гарантии и трезвом расчете, он все подсчитает и найдет себе стабильный вариант, а к остальным вариантам испытает недоверие. Все люди разные, зачем спорить?»

Но Сторге и Агапэ продолжали свой спор. Кажется, не было в мире более непримиримых врагов, чем они. Агапэ считал Сторге приземленным циником, у которого нет ничего святого, а только эгоизм и прагматизм. Сторге считал Агапэ лицемером и вруном, наркодельцом, который продает сладкий дурман и не думает о том, что будет, когда человек протрезвеет. «С чего ты взял, что я делаю людей несчастными? — возмущался Агапэ так громко, что на него непременно стали бы оглядываться окружающие, если бы кафе не было пустым, а единственная пара влюбленных не была бы настолько поглощена друг другом. — Даже несколько дней той любви, которую я дарю, стоят целой жизни угрюмой торговли, которую навязываешь людям ты. Помнишь, как в песне? „Три счастливых дня было у меня-ааа….“, и человек уже другой, он изменился, он помнит это состояние разума и сердца, он ищет его вновь, он воссоздает его в искусстве, он наполнен творческой энергией, он в надежде смотрит на небо. Он летал!» «Ага, летал!- злобно хохотал в ответ Сторге. — С крыши на чердак!» Возмущенный Агапэ порывисто схватил его за одежду.

«Брэк! — решительно вмешался Эрос-Филия, отдирая руки Эросов друг от друга. — Хватит! Вам пора выяснить отношения раз и навсегда, заключив честное пари. Сколько можно сотрясать воздух и беситься? Заключите пари, и пусть проигравший обещает признать старшинство того, кто победит. Даже если победа покажется ему случайной. Так будет справедливо. И мои уши наконец-то от вас отдохнут…» «Пари?» — спросили Агапэ и Сторге почти в один голос и переглянулись. Было заметно, что куда больше их устроило бы не пари, а дуэль на пистолетах. К сожалению или к счастью Эросы все так же бессмертны, как это повелось с античных времен, хотя к настоящему времени их и развелась куча, целых три вместо одного.

«Вот вам пара, — сказал Эрос-Филия. — Самая обычная пара влюбленных, из-за которой в очередной раз вы едва не вцепились друг в друга. Сторге, ты сказал, что эта парочка не подходит друг другу, потому что женщина не достаточно молода и красива для мужчины, и любовь его держится только на том, что он беден и никому больше не нужен. Найди способ сделать его богачом. А ты, Эрос-Агапэ, постарайся доказать своему сопернику, что романтическая любовь способна преодолеть любые искушения, и влюбленный мужчина не станет относиться к своей любимой хуже, когда на него обратятся пылкие взоры красивых девиц»

«Как же я сделаю его богатым? — удивился Эрос-Сторге. — Богатство не относится к нашему ведомству. А впрочем….» Он внимательно посмотрел на пару, и в изумрудных глазах его зажегся хищный огонек. «Я уже придумал, — его смех зазвенел как сусальный рождественский колокольчик. — Она продаст свою квартиру, и вложит капитал в его чахлый бизнес. Он будет поражен, пристыжен, и это вдохновит его на подвиги. А я получу настоящее удовольствие, когда он страстно влюбится в другую. Романтическая глупость и самоуверенность должны быть наказаны. Чем жестче циники будут поступать с романтиками, тем быстрее люди поймут, что браки нужно заключать, соблюдая родовой и социальный принцип. Пару должны подбирать родители, руководствуясь соображениями экономики и порядка»

Вот такой был Эрос-Сторге. По-своему, он был даже добр, просто ненавидел иллюзии и считал их главным злом. Агапэ внимательно посмотрел на мужчину и улыбнулся. Его небесно-голубые глаза заиграли разноцветной радугой. «Зря ты связываешься со мной, Сторге, я знаю тысячу способов, как внушить человеку любовь и запутать его в любовных иллюзиях, в этих бесконечных зеркальных коридорах» «Я назначаю вам срок: ровно год с того момента, когда финансовое положение мужчины изменится. Если за год пара не распадется, будем считать, что Сторге проиграл. Если развалится, ты признаешь свое поражение, Агапэ».

Оба спорящих Амура развеселились. Только Эрос-Филия был невесел. Его темные глаза потемнели еще больше от каких-то печальных мыслей. Однако, другие Амуры этого совсем не заметили.

Итак, наши Купидоны заключили честное пари. Пари было призвано определить, кто из них сильней: Эрос-Агапэ, хозяин романтической страсти, или Эрос-Сторге, хозяин любви по расчету. При заключении пари присутствовал еще третий Купидон — Эрос-Филия, хозяин любви-дружбы, но он не принимал участие в соревновании, а вызвался выступать судьей. Слишком надоела ему древняя вражда Агапэ и Сторге.

Колдун — Эрос-Агапэ. Он знает тысячу рецептов, как обострить зрительную сферу человека так, чтобы краски бытия засверкали миллионом оттенков, словно нутро гигантской перламутровой раковины, из которой в мир шагнула Афродита. Он знает, как разорвать колпак человеческой глухоты и донести до слуха сладчайшие из звуков, превратив самые банальные сочетания слов в гениальную мелодию. Что за мед варит Эрос-Агапэ в своем котле, куда потом макает стрелы? Насыпает туда пыльцу дурман-травы? Добавляет росу мака? Выжимает сок запретных плодов, растущих лишь в райских садах? Безо всякого сомнения, он готовит наркотическое зелье, капля которого, попав в сердце, превращает человека в невесомое существо, птицу, парящую среди облаков, рыбу, плескающуюся в прозрачных струях водопада, бабочку, сомлевшую в бутоне цветка или даже в само облако, водопад, цветок.

Пара влюбленных, которым посчастливилось (или наоборот?) стать фишками в партии двух амбициозных игроков, в течение нескольких месяцев совершала прямолинейный вертикальный полет-восхождение сквозь второе, третье, четвертое, потом пятое и шестое небо… Разыгравшись и не рассчитав свою силушку, Эрос-Агапэ вознес их прямиком на восьмое небо, куда смертным подниматься не рекомендуется, дабы не ослепнуть от красоты и не задохнуться от силы чувств, но потом опомнился и спустил на этаж ниже. На седьмом небе влюбленным стало очевидно, что они не просто слились в единое существо, а поменялись телами, и в сердце женщины отразилась душа мужчины, а в его крови застучало ее сердце. Они разговаривали молча, глядя в глаза друг другу, и в радужных оболочках перед ними расцветали диковинные миры, в которых когда-либо доводилось рождаться чувствующим существам. По телам их беспрерывно проходил электрический ток, и одной мысли о проникновении внутрь хватало, чтобы их пронизывала острая судорога удовольствия. Впрочем, влюбленные предпочитали истому экстазу и купались в нежном томлении бесконечно, любуясь друг другом. Вот как щедро одарил их Эрос-Агапэ, в погоне за званием сильнейшего Эроса.

В какой-то момент судье, то есть Эросу-Филии, показалось, что Агапэ может не рассчитать и уморить эту бедную парочку, поскольку от напряжения чувств они часто забывали не только про работу, но и про сон, и про еду. «Осторожнее, — воскликнул Филия, увидев, как похоже искаженное удовольствием лицо на маску муки. — Не переусердствуй с топливом, братец. Иначе эти печки лопнут от избытка сердечного жара». «Не волнуйся, — самодовольно сказал Эрос-Агапэ. — Ты ведь сам просил показать все, на что мы способны со Сторге. Ты видишь, что мои возможности безграничны. Они намного превышают возможности человеческого организма. Интересно, что нам покажет Сторге?»

Эрос-Сторге сидел в библиотеке своего особняка и смотрел на шахматную доску. В его библиотеке были собраны миллионы томов исторических книг, биографий и летописей. Сторге считал людей маленькими пешками истории, точнее даже не пешками. Пешками с точки зрения Сторге были целые семьи и даже народы, а отдельный человек тем более не имел права голоса и бывал тут же уничтожен, стоило ему возомнить себя отдельной фигурой. Впрочем, не только пешки, но и король, и ферзь мало что решали на шахматной доске. Все решала воля игроков, и хотя Эрос-Сторге был не менее амбициозен, чем Эрос-Агапэ, в отличие от своего брата, он отлично понимал, что настоящие игроки не они, а совсем другие силы, более древние и могущественные, как ночь и день, свет и тьма.

Пока Эрос-Агапэ наполнял сон и явь влюбленных мыльными пузырями и сверкающей мишурой, Эрос-Сторге скормил противнику несколько своих пешек, чтобы освободить дорогу для хода конем. Женщина переехала жить к мужчине, а свою квартиру продала и вложила деньги в его бизнес, который неожиданно резко пошел в гору. Поначалу это сыграло даже на руку Эросу-Агапэ, поскольку мужчина вообразил мистическое влияние женщины на свою судьбу и влюбился в нее еще сильней. Ему показалось, что бизнес — это рулетка казино, и деньгами управляет счастливый случай. Вот почему вместо того, чтобы увлечься бизнесом, он суеверно пустил его на самотек, опасаясь спугнуть удачу, а сам занялся своей женщиной, которая представлялась ему теперь волшебным талисманом. Денег становилось все больше и больше, а влюбленная парочка проводила дни в экзотических путешествиях и романтических круизах. В одном из таких круизов они даже поженились. «Что ты делаешь? — удивился Эрос-Филия. — Зачем ты даешь Агапэ такую фору? Женитьба — в твоем ведомстве, зачем ты уступаешь противнику коня?» Эрос-Сторге лишь мрачно усмехнулся. «Женитьба давно уже не значит ничего из того, что она значила в древности, — сказал он. — Это давно уже не священные узы, а всего лишь хомут, который влюбленные сначала накидывают друг на друга, чтобы убедиться в серьезности чувств другого, а потом тут же стараются стащить его со своей шеи, чтобы ощутить себя свободными. Была бы воля современных людей, они бы женили всех на себе, а сами оставались вечно холостыми и свободными».

И действительно. Проглотив подсунутого ему коня, Эрос-Агапэ сразу же потерял свою ладью и получил шах. На следующий же день после женитьбы у мужчины началось любовное похмелье. Он лежал в белом шезлонге на берегу синего океана и думал. «Ну вот я женился. Женился несомненно на лучшей женщине в этом мире. Это настоящий алмаз, которым меня наградило небо и который приносит мне удачу. Но что дальше? Я женился и скоро уже начну стареть. Даже если удача в бизнесе не оставит меня, избавят ли деньги от тех болезней, которые приходят в старости? Нам с женой необходимо подумать про наследников, а мы ведем себя как два беспечных эльфа на клумбе цветов». Женщина заметила, что ее возлюбленный мрачен и подумала. «Кажется, ему грустно от того, что он женился на мне. Сказка закончилась. Мы спустились на землю, и теперь вместо ангела он видит меня, не слишком красивую, не слишком молодую женщину. Если еще вчера он был так ослеплен, что не замечал других, теперь он начнет сравнивать меня, ведь из мистической половинки я превратилась в супругу, олицетворяющую его социальный статус».

Пока мужчина предавался философским мыслям о бренности земного существования, женщина начала меняться. Прежде всего, она решила, что жаркое солнце и соленая вода старит ее кожу, а жирная острая пища и алкоголь делает ее тело бесформенным. Она настояла на том, чтобы их путешествия проходили теперь в другом климате. Ее заинтересовали спа-курорты, диетическая кухня, модные шоппинги и клиники пластической хирургии. Она решила, что больших денег мужчины должно хватить на то, чтобы вернуть ей молодость и создать красоту, которой она никогда не обладала. Процесс создания красоты настолько захватил ее, что, любуясь на свое преображение в зеркале, она начинала думать о мужчине не как о божестве (что внушал ей Эрос-Агапэ), а лишь как об оправе для своего драгоценного сияния. «Чтобы быть красивой, женщина должна любить себя и превратить себя в произведение искусства» — внушали ей нанятые стилисты.

«Проклятая пустышка! — закричал Эрос-Агапэ, когда очередная доза его наркотика вызвала в женщине лишь приступ самолюбования. — Я заставлю тебя понять, что ты полное ничтожество без него, я заставлю тебя приползти к его стопам и целовать их в полном иступлении!» «Представляю эту картину, — невесело усмехнулся за его спиной Эрос-Филия. — Кому понравится ничтожество, целующее стопы? Ты хочешь окончательного разочарования мужчины? Он и так давно уже не такой влюбленный, каким был поначалу…» «Это временный кризис, — сказал Агапэ, побледнев. — Им нужна ревность, ссора и небольшое расставание, чтобы их чувства вспыхнули с новой силой и затмили предыдущую страсть». «Ты отдаешь Сторге ферзя? — удивился Филия. — Связанные после разрыва узы всегда имеют изъян в виде узелка. Не помешают ли рубцы на сердце романтической эйфории?» Эрос-Агапэ промолчал, но с этой минуты в нем появилась настоящая злость, и Эрос-Филия отметил про себя, что схватка становится жестокой.

А Эрос-Сторге в это время рассматривал на свет ферзя, отданного ему на съедение братом. Ферзь был из прозрачного сорта марципана и, откусив ему голову, Сторге зажмурился с таким удовольствием, как будто жевал голову ненавистного Эроса-Агапэ, избавляя мир от романтических иллюзий и слепой страсти. Надо ли говорить, что Сторге преждевременно предвкушал триумф?

Эрос-Агапэ сидел над шахматной доской в мрачной задумчивости. За окном молотил дождь, и от этого стука вниз по его спине ползли мурашки, словно это был не дождь за окном, а душ, разворотивший на макушке Агапэ муравейник мыслей. Сразу три шахматных фигуры Эроса-Сторге грозили поставить ему шах. Или мат?

Пара любовников, которая была выбрана в качестве подопытных кроликов, утомилась от порхания в облаках, и медленно, и грузно опускалась с седьмого неба на землю, словно потрепанные воздушные шарики, израсходовавшие часть воздуха: улыбающиеся щеки провалились и сморщились, а веселые рожицы, нарисованные на них, превратились в отрицательные смайлы. Романтические чувства померкли, еще недавно такие яркие и свежие, потускнели и выцвели, как новогодняя мишура, что блестела и переливалась, пока продолжались праздники, но потрепалась и потеряла весь свой блеск и цвет, когда пришел суровый февраль, и вот уже ее снимают равнодушные руки дворников в перчатках по локоть, мнут, рвут и пихают в мешки вместе с прочим мусором, так, как будто это не украшения, а хлам. Такова судьба любой мишуры, даже самой красивой и яркой, и Эрос-Агапэ, может быть, впервые жизни почувствовал к своему брату смутное уважение. Эрос-Сторге постоянно повторял, что отношения супругов должны иметь прочную экономическую основу и социальную структуру, а романтика — это всего лишь антураж, который можно купить или сделать самому, было бы желание.

Раньше Эроса-Агапэ это мало заботило. Да, романтическая любовь продолжалась недолго, но какой цветок будет грустить, что бабочка улетела, если скоро прилетит другая, была бы пыльца. Люди сходились и расходились, эмоции ударяли в голову как алкогольные пары, а потом рассудок трезвел, праздник не мог продолжаться вечно, на то он и праздник. Эроса-Агапэ любили именно за его легкомыслие, воздушность и мимолетность, Агапэ и сам любил себя за это, и вот впервые он задумался о том, что его братец, в целом и общем, выглядит солидней.

«Я вижу ты хочешь сдать свои позиции? — спросил его Эрос-Филия, третий Купидон, который вызвался быть секундантом на этой дуэли. — Кажется, ты готов поверить Сторге, что люди рациональны и практичны, и никогда не поменяют нечто полезное на вредное, но приятное? Но ты же знаешь, что это далеко не всегда так. Люди проигрывают состояния и прожигают здоровье ради минут удовольствия. Если в твоих руках рецепты кайфа, именно ты владеешь ключами от их мозгов, а не Эрос-Сторге».

«Это в теории, — отозвался Эрос-Агапэ. — А теперь посмотри, что на практике. Взгляни на доску. Я могу сделать вот такую рокировку, и завтра у нее появится блестящий поклонник, что заставит ее мужа испытать муки ревности, азарт соперничества и, как следствие, прилив эмоций. В одно мгновение его подбросит с земли обратно вверх. Его чувства могут зашкалить от высокого накала, тем более, что она будет слегка рассеяна, чуть отстранена и совсем чуть-чуть увлечена новым кавалером. А потом я сделаю вот этот вот ход. У него тоже появится поклонница. Какая-нибудь ее знакомая, с которой они соперничают и обмениваются двусмысленными комплиментами при встрече. Она испугается, а так как он тоже испуган, они бросятся в объятья друг другу, и их чувства воспылают с новой силой. Но надолго ли? Чуть позже Сторге опять возьмет верх, и мы с ним пойдем по второму кругу. Я могу сделать другой ход. Например вот такой. Разлучить их и заставить их сердца рваться друг к другу и гореть от боли разлуки. Ты понимаешь? Это иллюзия, что я владею ключами от их мозгов. Кайф не может длиться долго, только мгновения, мозг так быстро становится нечувствителен к какому-то роду удовольствия, что нужны его большие дозы, часто смертельные, или перерыв, воздержание, которое приносит муки, нужен голод, какие-то препятствия, в общем, лишение кайфа, чтобы человек соскучился и был рад даже малым его дозам. Одним словом, я могу лишь ослепить, но не могу подарить ровный долгий свет, могу обнадежить, но не могу оправдать надежды, могу разжечь желание, но не могу его удовлетворить. Такова объективная реальность, мой милый брат, Эрос-Филия. Поэтому если Эрос-Сторге согласен на ничью, я готов ему ее предложить, и не морочить этим бедным людям головы». «Согласиться на ничью — это так не похоже на Сторге…» — тихо сказал Эрос-Филия, глядя на Эроса-Агапэ с какой-то новой нежностью и теплотой.

В это время Эрос-Сторге, сложив крылья и отдавшись порыву ветра, совершал вечерний моцион, то есть полет по ночному небу. Внизу были города и горящие окна домов, в которых люди целовались, ругались, говорили по телефону, били посуду, застилали кровати, разрезали торты, разливали вино, наполняли ванны пеной, переключали программы телевидения, укладывали спать детей, показывали друг другу стриптиз, дрались или стояли, прижавшись носом к стеклу и смотрели на Эроса-Сторге.

«Люди-люди, — думал Эрос-Сторге, находясь в непривычном для себя лирическом настроении, — дорогие мои хомосапиенсы. Эрос-Агапэ проиграл эту партию, но выиграл ли я? Да, конечно, пара вот-вот расстанется, потому что кроме романтического чувства ничто не связывало этих двух людей, и пока они были вместе, не нашлось ничего, что могло бы их связать, поскольку и я, и Эрос-Филия сохраняли суверенитет. Любовь Эроса-Агапэ краткосрочна и мимолетна, что и требовалось доказать. Чувство вспыхнуло, утомило сердца и погасло, и вот два потухших огарка уныло стучат теперь в охладевших друг к другу телах, которые еще недавно вибрировали от восторга. Только требовалось ли это доказывать? Разве сам Агапэ был не в курсе, что вино любви, которым он поит людей, имеет недолгий и обратимый эффект? Вопрос был в другом: круче ли я, чем он? Есть ли во мне силы, чтобы поставить ему мат? Теперь, когда чувства пары угасли, рассудочному выбору больше не помешает ничего, но будет ли их выбор разумен? Можно ли надеться, что мужчина найдет себе ту подругу, которую ему не захочется сменить через месяц или через год? Может быть желание иметь детей заставит его сохранять ей верность, однако сердце его вполне может похитить все тот же разбойник Агапэ, и втянуть этого человека в страсти на стороне. Я могу надеяться на то, что мужчина окажется слишком ленив или совестлив для романов на стороне, или на то, что Агапэ не соблазнит его кандидатура, однако, если этому мужчине вдруг станет очень скучно или замучает ипохондрия, он непременно сам разыщет Агапэ и выпросит у него для себя романтическую интрижку. По сути, мы с Агапэ не так уж плохо уживаемся вместе. Я занимаюсь устройством браков и долговременных союзов на основе взаимных обязательств и партнерского сотрудничества, а Агапэ раздает скучающим конфеты. Если кто-то идет у него на поводу и рушит стабильный союз, презрев все разумные доводы, значит вкусное для него важнее полезного, и он и без Агапэ всегда найдет для себя опасные приключения».

Когда впереди из-за туч показались острые шпили замка Эроса-Агапэ, Эрос-Сторге уже точно знал, что он скажет брату. Он предложит ему ничью, сославшись на то, что в любви любой пары можно разглядеть и влияние Сторге, и влияние Агапэ и даже влияние Филии. Отделить одно от другого чаще всего просто невозможно. Эрос-Сторге надеялся, что Агапэ согласится с ним и не потребует продолжения этой бессмысленной партии.

Дата добавления: 2015-12-01