Читайте также:
|
Нравится это или нет Кристоферу Лашу, но нам необходимо понимать, что с нами происходит; нет ничего более тревожного, чем оставаться без значения – (это к тому же, само определение ужаса) и ничто так не успокаивает, как получение ответа. Доступный ответ, данный в логике причинно-следственных связей, вселяет чувство безопасности. Действующие в различных подходах терапевты своими методами будут нас подталкивать к поиску причин в личной истории, в детской сексуальности, в генограмме, в передаче через поколения, в семейных тайнах, во взаимодействующих структурах, в языке, структурируещем наш обмен, в генах и биологической наследственности, в личных или социальных травмах и т.д. Психиатр-феноменолог Артур Татосян (Arthur Tatossian) охотно соединял автономию с ее противоположностью – гетерономией, несамостоятельностью:
«Всякая терапия […] предполагает гетерономную обусловленность прожитого или поведения, на которые она направлена, и неважно, каким именно путем осуществляется эта гетерономия – через дисбаланс нейронных синапсов, особенную организацию бессознательного или даже через так называемое «несчастье Dasein» [6]
Устанавливаемые нами отношениями с тем, что мы определяем как «причины», являются отношениями гетерономии, как будто причины кажутся нам инородным телом для опыта и систематически выступают как «смягчающие обстоятельства».
Вероятно, именно в ответ на порождение этого чрезмерного ухода от ответственности, в том числе, и вследствие широкого распространения психологизирующего подхода и плохо переваренного психоанализа, Перлз был вынужден со всей свойственной ему театральностью настаивать на «respons-ibility»[7]: «Прими на себя отвественность за то, что ты чувствуешь, прими ответственность за свою эмоцию, осознай, что именно ты создал этот сон, эту ситуацию, этот конфликт, этот симптом и т.д.».
Когда я работал над концептом «ситуации», мне попалось произведение испанского философа первой половины XX-го века, Хосе Ортега-и-Гассет (Jose Ortega y Gasset). Одна из его формулировок привлекла мое внимание: «Я – это я и мои обстоятельства»[8], поскольку она включала в контуры личности и проблематику ситуации, и внешние обстоятельства. Работая в Испании, я смог поговорить с коллегами об этом философе, о существовании которого раньше не знал, и о данном тезисе. Тогда я узнал, что данная формулировка была выдернута из первоначального контекста и включена в повседневный язык, примерно как это произошло с известной фразой Сартра «Ад – это другие»[9]. Так, когда сотрудник опаздывает на работу из-за пробок и на работе его ждут с упреками, он охотно воспользуется оправданием: «Я – это я и мои обстоятельства». В таком случае, мы здесь далеки от философии, открытой Ортегой-и-Гассетом!
В тренерской группе мы очень быстро начали предчувствовать, а затем смогли и наблюдать возможные нежелательные последствия при чрезмерно активном обращении к перспективе поля в обучении Гештальт-терапевтов. Гипертрофированный полевой подход, выступающий альтернативой интрапсихическому, может привести к стиранию личной ответственности в пользу ситуации (контекста) по модели, упоминаемой выше.
Между тем, в работе, которая сбалансированно опирается на эпистемологию поля, мы знаем, что всё присутствующее влияет на контакт, в том числе и разрозненные незначительные элементы, которые не всегда принимаются во внимание. Открытое признание терапевтом своей доли влияния, своих защитных систем, как и возможных своих проекций, своего контр-переноса и своего вкладывания или невкладывания сил ежеминутно вводит динамику ответственности, связанную с ситуацией.
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 46 | Нарушение авторских прав