Любитель больших

— Поверить не могу, что я это делаю, — бормотала Руби.

Проведя расческой по волосам, она подхватила сумочку, баллончик с перцем, цепочку с ключами и поспешила на улицу, боясь передумать.

Она определенно сошла с ума — ехать домой к незнакомцу, никого не предупредив. А тут еще мать лежит на больничной койке…

«Шлюхи поступают так все время», — бодрилась Руби.

По дороге в Виргинию она едва сдерживалась. Несусветная глупость — ночью поехать домой к незнакомому мужчине, зато это приключение, рискованное и волнующее. Руби чувствовала себя настоящей дьяволицей-соблазнительницей вроде Кэмерон Диас в «Прелестной крошке».

Руби не представляла, каким окажется этот Любитель больших, но почему-то ее это не заботило. Дело было не в нем. После обещания незабываемой ночи с ласками и облизыванием Руби впервые за долгое время ощутила себя сексуальной и, чтобы не расставаться с этим ощущением, согласна была даже ехать к незнакомцу посреди ночи.

При мысли попробовать случайный секс у нее дух захватывало, ее переполняло замечательное ощущение собственной порочности. За всю жизнь у Руби было всего три любовника, вернее, два с половиной. Во-первых, Уоррен со своим «длинным стройным пенисом», затем Джек, девятнадцатилетний студент, преподававший в колледже основы программирования. Весивший около ста десяти фунтов, Джек был обладателем огромного носа и толстых очков в серебристой оправе. Руби с трудом постигала технические премудрости, и Джек, неуклюжий во всем, кроме компьютеров, охотно ей помогал. Однажды, когда они вместе решали задачу, Джек положил руку на бедро Руби, торопливо придвинулся и начал ее целовать. Не зная, как реагировать, Руби не противилась поцелуям, не отстранилась, когда рука Джека скользнула вверх между ее ног, не протестовала, когда Джек снял с нее юбку, и — все совершилось очень быстро — прощай, девственность. Все действо заняло десять минут, причем Руби не почувствовала боли, о которой столько читала, и не поняла, что особенного в физической любви. Если это и есть секс, она легко обойдется без него.

Третьим — условным — партнером стал студент университета Джорджа Мейсона Гарольд Шварц, с которым Руби познакомилась на первом курсе. С самого начала в романе с Гарольдом было что-то странное: Руби занималась в университетской библиотеке, и к ней подсел незнакомый парень, хотя в зале было много свободных столов. Поболтав о том, о сем, Гарольд пригласил девушку на обед. У Шварца были темные волосы и глаза, тощее тело и улыбка, от которой замирало сердце. Руби, чей круг общения состоял из Джереми и немногочисленных завсегдатаев клуба психологии, пришла в восторг, хотя что-то в этом Шварце было некошерное: возник из ниоткуда, подсел и начал болтать. Гарольд держался фальшиво и высокомерно, но на долю Руби почти не выпадало мужского внимания, и она согласилась пойти с ним в «Брайон» в университетском супермаркете. Сидя в закусочной, они обсуждали профилирующие предметы, жизнь студгородка и всякую всячину, которую только мог придумать Гарольд Шварц. Руби гадала, в чем подвох: Шварц не красавец, но он мог найти девушку намного красивее. Что ему нужно — чтобы за него подготовили доклад или написали контрольную? Руби чувствовала, что дело нечисто, но чем дольше они говорили, тем больше она позволяла себе верить, что просто понравилась Шварцу. Немного освоившись, Руби рассказала о своей семье и проделках, которые они с Джереми провернули за годы учебы. На обратном пути к машине, оставшейся в студ-городке, девушка на все лады мысленно произносила «Руби Шварц» и прикидывала реакцию Дорис на зятя-еврея. «Когда мы поженимся, я сменю фамилию на Шварц, и меня не интересует твое мнение!» — скажет Руби матери после обручения.

— Можно поцеловать тебя на прощание? — спросил Гарольд, когда они подъехали к машине Руби.

— Конечно, — отозвалась Руби пересохшим от волнения ртом.

Едва прикоснувшись к ее губам, Гарольд попытался пригнуть голову Руби куда-то к своим штанам. Девушка не поддавалась, продолжая целовать Гарольда. Тогда он расстегнул молнию на брюках, высвободил член и вновь потянул Руби вниз, сказав что-то вроде: «Давай, отсоси у меня».

Руби никогда до этого не держала пенис во рту и, как ни волнительно ей было с Гарольдом, не могла заставить себя сделать минет. При виде члена странной формы, с тонким «стволом» и большой розовой головкой, Руби испугалась, что ее вырвет, если она попытается это пососать.

— Пожалуйста! — умолял Гарольд.

— Может быть, в другой раз, — ответила Руби, желая выбраться из машины и уйти домой подальше от Гарольда и его странного пениса.

— Окажи мне услугу, а? — попросил Гарольд.

— Какую?

— Наклони голову и притворись, что сосешь!

— Что?! С какой стати?

— Просто сделай, не спрашивай!

— Ты чокнулся?

— Нет, мне просто нужен минет от толстой девчонки. Ну что тебе стоит притвориться…

— За нами следят? — осенило Руби. Оглядевшись, она заметила автомобиль, битком набитый студентами из общежития, наблюдавшими за ними с другого конца парковочной площадки.

Руби начала выбираться из машины.

— Не уходи! Пожалуйста! Это условие приема в студенческое братство! Вернись, я ведь заплатил за ужин!

Шокированная Руби проигнорировала просьбы и вышла.

— Корова! — долетело до нее. — Чертова толстая сука!

Руби подъехала к дому Любителя больших в Александрии, вспоминая слова Гарольда Шварца. Прошло больше десяти лет, но в ушах отчетливо звучало «толстая корова»… Оставив машину на дороге, Руби глубоко вздохнула и направилась к старому кирпичному дому. Район оказался почти трущобным, рядом с Дюк-стрит, и Руби позвонила, надеясь, что хотя бы хозяин окажется симпатичным. Дверь открылась, и сексуальные фантазии вместе с надеждами на приключение как ветром сдуло: Любитель больших носил полиэстровые боксерские трусы и расстегнутую рубашку, и к тому же ему было далеко за пятьдесят. Картину довершали огромное волосатое брюхо и сросшийся я на переносице брови. Мужчина смахивал на типичного продавца подержанных автомобилей и, кажется, носил накладку.

— Руби? — уточнил он хриплым прокуренным голосом.

— Э-э-э… Да, — ответила та, борясь с желанием побежать к машине и уехать домой.

— Здрасьте, я — Айра. Входите, присаживайтесь. Извините за беспорядок.

В доме стоял плотный запах табака и кошачьей мочи, повсюду были навалены старые журналы и книги — у стен, на кофейном столике, на полках. Руби заметила двух кошек, развалившихся на спинке дивана, третья вылизывалась на кипе журналов. На тумбочке с телевизором красовался контейнер с остатками лазаньи «Стуффер».

«Да, если бы ты меня любил, превратился бы сейчас в порцию лазаньи», — подумала Руби, невольно отвлекшись от мыслей о том, в каком хлеву очутилась, и опустилась на диван. К черным брюкам тут же пристала светлая кошачья шерсть. Руби соображала, под каким предлогом поскорее уйти прочь из этой дыры.

Айра присел рядом:

— Хочешь чего-нибудь?

Хорошо бы «Аякс»^[54] отравы для кошек и билет в один конец подальше отсюда.

— Нет, благодарю.

— Боже мой, как ты красива, — сказал Айра, пристально глядя на Руби. — Обожаю крупных женщин.

— Спасибо, — ответила Руби.

— Ну что, начнем?

— Что? — спросила Руби. Она еще никогда не знакомилась с мужчинами по Интернету и не знала, как проходят подобные свидания.

— Может, устроишь для меня представление?

— О'кей, — согласилась Руби, радуясь возможности подняться с дивана с кошачьей шерстью.

— Раздевайся! Медленно, — сказал Айра, приспустив трусы и обнажив напряженный член.

«Ничего себе, — растерялась Руби. — Нет, отсюда пора уходить!»

— Боюсь, у нас ничего не получится, — осторожно сказала она, зная по личному опыту, как обидно быть отвергнутой. Но не устраивать же стриптиз для непонятного мужика и трех кошек!

— Еще как получится. Знаешь, что я люблю?

Грязь? Кошек? Дешевые накладки на лысину?

— Что?

— Я люблю, чтобы женщина медленно разделась и стояла, колыхаясь. Я от этого сразу кончаю.

— Чем колыхаясь?

— Ну, жиром, естественно. Мелко тряси телесами, а я буду гладить моего петушка. Давай, колыхайся, Руби, это меня так заводит…

У Руби пересохло во рту от страха, но тут она заметила, что по ноге скачет блоха.

— Извините, мне пора, — резко сказала она, в панике стряхивая блоху, хватая сумочку и быстро отступая к двери. — Мне очень жаль, — добавила она и, не оглядываясь, побежала к машине.

Руби переполняло отвращение к Айре, кошкам, блохам, табачной вони, кошачьей моче, но больше всего к себе. О чем она думала, соглашаясь на свидание среди ночи? Ее могли убить!.. Все, чего хотелось Руби, — добраться домой и принять душ с антиблошиным шампунем, но сперва нужно забежать в «Великан» и взять пару порций замороженной лазаньи «Стуффер». У Руби слюнки текли с той самой минуты, как она заметила пустой контейнер рядом с диваном Айры.

Дата добавления: 2015-11-30