Православной веры 4 страница

3) Святитель Василий Великий. Преподобный Иоанн Дамаскин пользуется его Книгой о Святом Духе (гл. 2,12,13,16), Беседой о Крещении (о том, чтобы не откладывать крещения, и о силе его) (гл. 9), Беседой на псалом 115-й (гл. 11), Толкованием на одиннадцатую главу книги пророка Исаии (гл. 11), Беседой о том, что Бог не есть виновник зла (гл. 19), Похвальным словом сорока мученикам (гл. 15 и 16).

4) Святитель Иоанн Златоуст. Преподобный Иоанн Дамаскин пользуется его Беседами на Евангелие от Матфея (гл. 9, 13); Беседами на Евангелие от Иоанна (гл. 13); Беседами на Послание к Ефесянам (гл. 13); Беседой на Послание к Римлянам (гл. 18); Беседами на Второе послание к Солунянам (гл. 26); Беседами на книгу Бытия (гл.25); рассуждением о том, какого зла Бог – виновник (т. 19) и другими (гл. 9, 18).

5) Святитель Григорий Нисский. Преподобный Иоанн Дамаскин пользуется его творениями: Катехизисом (гл. 13); Против Евномия (гл. 8); О сотворении человека (гл. 24); О душе и воскресении (гл. 27); Словом на Рождество Господне (гл. 14).

6) Святитель Кирилл Александрийский. Преподобный Иоанн Дамаскин пользуется его творениями: Сокровищем (гл. 18); Толкованием на Евангелие от Иоанна (гл. 4); его письмами к императору Феодосию и царицам (гл. 6) и к Акакию, епископу Митиленскому (апологетическим) (гл. 18).

7) Святитель Епифаний Кипрский. Преподобный Иоанн Дамаскин пользуется его Анкоратом – «якорем, нужным для того, чтобы верующие не влаялись ветром всякого учения» – сочинением довольно разнообразного содержания (гл. 3, 27); Панарем, «содержащим историю и опровержение ересей (20-ти дохристианских и 80-ти христианских)» (гл. 23, 27); Книгой о весах и мерах (библейских), трактующей и о других предметах: о греческих переводах Ветхого Завета, о канонических книгах Ветхого Завета (гл. 17).

8) Святитель Мефодий, епископ Патарский. Преподобный Иоанн Дамаскин пользуется творением его Против Оригена (гл. 27); сочинением О воскресении (гл. 9).

9) Святитель Кирилл Иерусалимский. Преподобный Иоанн Дамаскин пользуется его Катехизическими поучениями (гл. 11, 13, 17, 26).

10) Святитель Астерий Амасийский. Преподобный Иоанн Дамаскин пользуется его Беседою на святых мучеников, «защищающею почтение к святым Божиим и к святым останкам их против язычников и евномиан» (гл. 15).

11) Святитель Ириней Лионский. Преподобный Иоанн Дамаскин пользуется его сочинением Против ересей (или обличением и опровержением лжеименного знания) обширным и весьма важным (гл. 26).

12) Святитель Евстафий Антиохийский. Преподобный Иоанн Дамаскин пользуется его Воспоминанием о шестодневе (гл. 14). Преосвященный Филарет, впрочем, говорит, что это творение, по всей вероятности, не принадлежит святителю Евстафию Антиохийскому ввиду того, что дух его не близок к духу творений святителя, и что многое в нем взято из Шестоднева Василия Великого и кое-что из Евсевиевой хроники.

13) Священномученик Дионисий Ареопагит. Преподобный Иоанн Дамаскин опять пользуется приписываемым ему творением Об именах Божиих (гл. 13).

14) Евагрий схоластик, антиохийский церковный историк. Преподобный Иоанн Дамаскин пользуется его Lib. Histor. (гл. 16).

15) Афанасий Младший или Малый. Преподобный Иоанн Дамаскин пользуется так называемыми Вопросами к Антиоху (гл. 2,9,11). О них мы уже имели случай говорить выше. Автор их неизвестен, и если даже предположить существование какого-либо Афанасия Младшего, который мог принять известное участие в их составлении, то время его жизни, ввиду содержания Вопросов, следует отнести к VII веку.

16) Преподобный Иоанн Дамаскин пользуется Литургией апостола Иакова (гл. 13) и постановлениями Трулльского (так называемого пято-шестого) Собора (гл. 18).[7]

* * *

Не упоминая уже о других христианских писателях, трудами которых преподобный Иоанн Дамаскин также в известной степени пользовался, например, Космою, индийским мореплавателем (по вопросу о миротворении); святым Ипполитом (по вопросу об антихристе); Диодором Тарсийским (в вопросе о космологическом доказательстве бытия Божия, исходящем от изменяемости мира вообще), и сказав, что на нем особенно отразилось влияние святителей Григория Назианзина, Афанасия Александрийского, Василия Великого, Григория Нисского, Дионисия Ареопагита, немного менее святителей Иоанна Златоуста, Кирилла Александрийского, Максима Исповедника, Немезия, блаженного Феодорита (особенно имеем в виду план его изложения догматов) и других, мы делаем заключение, соглашаясь с другими исследователями (Lequien'eM, Langen'ом, архиепископом Филаретом и прочими), что Точное изложение православной веры не есть в собственном смысле «оригинальное произведение» преподобного Иоанна Дамаскина, но свод того, что было уже сказано святыми отцами с присовокуплением немногих добавлений, принадлежащих ему лично. При этом должно заметить, что, с большой любовью пользуясь восточными христианскими писателями и мало – западными, он оставляет без внимания указанные нами в § 1 труды по систематизации христианского веро- и нравоучения, принадлежащие Викентию Лиринскому, блаженному Августину, Геннадию Массалийскому, Фульгенцию Руспенскому, Юнилию Африканскому, Исидору Севильскому, Леонтию Кипрскому. Делает это он или потому, что некоторые из таких трудов могли быть неизвестны ему, или потому, что в пользовании ими он не видел никакой надобности, имея перед собой неизмеримо лучшие творения Григория Богослова, Афанасия Великого, Василия Великого. Некоторыми из таких трудов он мог пользоваться и посредствующим путем: например, пользуясь толкованиями Василия Великого на Священное Писание, написанными, как известно, под влиянием толкований Оригена, преподобный Иоанн Дамаскин ео ipso пользуется последним; или пользуясь планом изложения христианских догматов, какого держался блаженный Феодорит, несомненно имевший у себя в виду Оригеново сочинение О началах, Иоанн Дамаскин ео ipso пользуется и последним.

Справедливо преподобный Иоанн Дамаскин уподобляется пчеле, заботливо и тщательно собирающей «приятнейший мед» с «цветов мыслей», принадлежащих многочисленным христианским писателям. Он поистине «уста и толкователь всех богословов».

Некоторые ученые говорят, что в отношении к преподобному Иоанну Дамаскину имеет смысл вопрос о зависимости его не только от одних христианских писателей и их христианских воззрений, но и от Платона и Аристотеля с их последователями.

С воззрениями Платона преподобный Иоанн Дамаскин мог познакомиться на основании уроков обучавшего его Космы Калабрийца, который, по его словам, был знаком, между прочим, и с философией, равно как и на основании изучения творений Дионисия Ареопагита, который, как известно, в некотором роде был платоник. А что преподобный Иоанн Дамаскин тщательно изучил Аристотелеву философию, это не подлежит никакому сомнению. Спрашивается: как отразилось на нем подобное знакомство? Весьма благотворно. Аристотель образовал в нем мыслителя отчетливого, точного в своих понятиях и словах, изучение Аристотелевой физики раскрыло в нем способность к наблюдениям, могло обогатить его некоторыми сведениями о вселенной, о человеческой душе. Платон мог изумить его некоторыми мыслями о Божестве, добытыми исключительно одним только естественным умом. Известно, что изучение Платоновой философии пробуждало великие мысли в духе Богослова Григория, Великого Василия и брата его, Григория Нисского. Однако на преподобного Иоанна Дамаскина Платонова философия такого влияния не оказала: у него мало высоких и глубоких мыслей, принадлежащих собственно ему самому, диалектика Аристотелева, слишком много заняв его собою, помешала свободно раскрываться в душе его стремлению к высоким созерцаниям. В частности, в Точном изложении православной веры такого знакомства преподобного Иоанна Дамаскина с Платоном, Аристотелем и другими языческими писателями не заметить невозможно: см. гл. 13-ю 1-й книги и ср. Aristotel. lib. IVPhysic, с. 4; 1-ю гл. 2-й кн. и ср. Aristot. lib. I De coelo; 6-ю гл. 2-й кн. и ср. Plato in Tim.; гл. 4-ю 2-й кн. и ср. Iambl De myst. sect. 4, с. 11; гл. 7-ю 2-й кн. и ср. Porph. De antro Nymph.; гл. 9-ю 2-й кн. и ср. Strab. lib. II. Но из факта существования такого знакомства делать какие-либо выводы, набрасывающие хотя слабую тень на православный образ мыслей святого отца, безусловно нельзя: он пользовался или такими мыслями названных нехристианских писателей, которые к богословию отношения не имели, или приемами их, с помощью каких удобнее можно было ему раскрывать и обосновывать свои чисто христианские воззрения. Не говорим уже о том, что иногда положения языческих писателей приводились им только для их опровержения. Словом, специально богословский, специально христианский материал преподобный Иоанн Дамаскин брал не у языческих философов, а исключительно в Священном Писании и у святых отцов. Влияние же Платона, Аристотеля могло быть и было только формальное.

§5

Нами кратко намечено содержание Точного изложения православной веры, указаны главные источники, которыми преподобный Иоанн Дамаскин в данном случае пользовался. Если сравнить это творение со всеми предшествовавшими ему, то нельзя не поставить его далеко выше всех их; оно поистине составляет собой эпоху в истории догматической науки, так как оно – не опыт только более или менее полного и совокупного изложения догматов, а в строгом смысле догматическая наука или система, которая носит ясные признаки одного стройного целого и отличается научным методом и другими свойствами, характеризующими науку. Конечно, и в этом догматическом творении ученые исследователи усматривают некоторые недостатки, главнейшие из которых следующие: хотя план его – вполне естественный, но все-таки следовало бы изменить его в том, например, отношении, чтобы отнесенное к содержанию четвертой книги о деле искупления, совершенном Иисусом Христом для нашего спасения, о Его прославленном состоянии, о воскресении Его, вознесении, седении одесную Отца, приурочить к содержанию третьей книги, вследствие внутреннего и нераздельного единства предметов той и другой; хотя содержание его обнимает вообще всю область христианского вероучения, однако все-таки недостает ему совершенной полноты: некоторые догматы или мало раскрыты, или оставлены без всякого раскрытия, особенно – о благодати, оправдании и Таинствах, из которых у него речь идет только о Евхаристии и Крещении; у него не замечается совершенно строгого разграничения догматов как истин веры от других истин, не догматических, вследствие чего наряду с чисто догматическими истинами раскрываются и вопросы, относящиеся к области нравственной, естествознанию и психологии, но к догматике не имеющие прямого и непосредственного отношения (например, опровержение дуализма у него отделяется от учения о Боге). Однако эти недостатки не говорят ничего против святого отца: во-первых, он писал не для школы, почему на стороны, подобные отмеченным нами непосредственно выше, естественно не был вынужден обращать свое внимание; во-вторых, метод, план его творения должны быть оцениваемы с точки зрения условий не нашего времени, а того, когда преподобный Иоанн Дамаскин жил; рассматриваемые с этой последней, они, вполне отвечая существу дела, удовлетворяют всем научным требованиям системы, насколько требования были высоки по своему времени. Поэтому, еще раз повторяем, что рассматриваемое творение Иоанна Дамаскина представляет собой замечательнейшее явление в истории догматической науки.

Качества, которые ему несомненно присущи: проникновение в мысль каждого догмата, стремление обосновать последний на Священном Писании, осветить обильным светом церковного предания, не пренебрежение никакими данными современной ему науки в целях приближения догматической истины к человеческому разуму, а особенно строгая верность догматической системы Дамаскина духу древней Вселенской Церкви вполне объясняют собой то отношение, в каком к нему стояло и стоит последующее время, до настоящего включительно.

В частности, догматика Дамаскина – опыт гармонического сочетания интересов веры с требованиями науки – явилась высоким образцом для догматистов последующего времени. Этим последним оставалось только подражать ей и со своей стороны – лишь стараться избегать недостатков, которые (вроде указанных выше) в нее вошли. При таких условиях догматическая наука с течением времени развивалась бы и совершенствовалась все в большей и большей степени. На самом деле вышло далеко не так: пользование догматическим творением преподобного Иоанна Дамаскина, действительно, было обширное, но достойных подражателей, которые своими трудами могли бы поддержать честь этого величайшего творения и продолжить дело преподобного, к сожалению, в течение многих веков не находилось не только на Западе, но и на Востоке – в Греции.

Что же касается в отдельности взятого пользования этим творением, то оно, как мы и сказали выше, было поистине изумительно. В период до разделения Церквей (в XI в.) это догматическое творение пользовалось всецелым к нему вниманием со стороны всех вообще христианских богословов, т.е. и западных, и восточных. В это время (в самом начале X в.) оно было переведено даже на славянский язык.

После разделения Церквей отношения между Востоком и Западом, как известно, обострились и были вообще недружелюбны. Тем не менее великое творение Иоанна Дамаскина еще долгое время продолжало возбуждать к себе большое внимание со стороны западных богословов. Известно, что в XII веке, по поручению папы Евгения III (1144-1153), оно было переведено на латинский язык. В том же веке Петр Ломбардский († 1164 г.) сделал из него Сокращение. Веком позже знаменитейший из средневековых схоластических богословов Фома Аквинский (1225-1274) изложил его подробно. Но вообще-то западные догматические изыскания истины, под влиянием нового схоластического направления, вступили на новый путь, который был неизвестен ни Дамаскину, ни его древнейшим предшественникам по занятию догматами веры, и по своей нетвердости и шаткости скорее приводил к недоумениям и заблуждениям, нежели оказывал существенную пользу.

Восточная же Церковь всегда смотрела и смотрит на Точное изложение православной веры как на благонадежнейший, классический учебник богословия, как на основу и норму всех позднейших греческих догматик. Но, как мы и сказали выше, и здесь в течение многих веков не находилось достойных подражателей и продолжателей дела преподобного Иоанна Дамаскина. Впрочем, это обстоятельство объясняется, во-первых, тем, что в данное время научные богословские силы должны были употребляться на разработку и решение разных частных догматических вопросов, вызывавшихся тогдашними условиями жизни, а во-вторых, тем (и это больше всего в данном случае имеет значение), что внешние обстоятельства Греции становились более и более неблагоприятными для просвещения, пока, наконец, не ухудшились до самой крайней степени в XV веке, когда (в 1453 г.) вся Греция вместе с ее столицей Константинополем подпала под власть турок.

То великое уважение, каким пользовалось Точное изложение православной веры в сознании греческих богословов, перешло и в сознание богословов русских, которые всегда смотрели и смотрят на это творение, как на единственное в своем роде. У нас явились и попытки продолжить и поддержать творение святого отца. Из них наиболее заслуживают упоминания: из XVII века Православное исповедание кафолической и апостольской Церкви Восточной Петра Могилы, а из XIX века догматические труды архиепископа Антония, архиепископа Филарета (Черниговского), митрополита Макария и епископа Сильвестра, более или менее известные всякому образованному нашему соотечественнику.

Но каковы бы и когда бы ни появлялись догматические труды, они не только не затмят значения творения преподобного Иоанна Дамаскина, но и не сравняются с ним хотя бы по следующим только причинам: Иоанн Дамаскин жил в эпоху до разделения Церквей, и следовательно, его творение должно иметь всю силу и для западных богословов; его мысли – мысли древней Вселенской Церкви, его слово – заключительное слово того, что прежде было высказано о вере всеми древними отцами и учителями Церкви; его творение – последнее заветное и напутственное слово от лица древней Вселенской Церкви всем дальнейшим догматистам, которые могли здесь находить для себя живой пример и урок тому, как и в каком духе нужно и им самим продолжать вести дело своего научного исследования и уяснения догматов, так чтобы соблюсти и благо веры и в то же время удовлетворить современным требованиям науки. Короче сказать: его догматическое творение (в связи с другими его сочинениями) – в некотором роде единственная почва, на которой могли бы примириться между собою восточные и западные богословы; это – некоторая мерка, которая весьма ясно показала бы западным богословам всю неосновательность и гибельность уклонения их от голоса древней Вселенской Церкви в сторону чисто человеческих измышлений и толкований.

В заключение не можем не сказать, что эта древне-церковная и древне-отеческая догматика должна быть тщательно изучаема всяким христианином, желающим понять высокие христианские истины.

§6

Такое замечательнейшее творение, каково Точное изложение православной веры преподобного Иоанна Дамаскина, естественно, было издавна переводимо на различные языки, переведено оно и на славянский. Помимо отмеченного выше славянского перевода, относящегося к X веку, известны переводы Епифания Славеницкого (XVII век), Амвросия, архиепископа Московского (XVIII в.) и другие, например, Андрея Курбского. Были сделаны переводы этого творения и на русский язык: при Московской духовной академии (М. 1844), при С.-Петербургской духовной академии (см. Христианское чтение, 1839, ч. 1, с. 42).

В нашем переводе мы всюду старались по возможности ближе держаться буквы греческого текста, отступая от нее лишь в более или менее крайних случаях, вызываемые к тому необходимостью. А именно: отрывочностью греческого текста, особенностями русской речи, не всегда совпадающими с особенностями греческой, вызваны некоторые дополнения к греческим выражениям, некоторые перифразы греческих мест и пр., словом, все то, что обыкновенно находит место в подобного рода переводах. Более значительные из таких дополнений обыкновенно заключены не в полукруглые (), а в квадратные [ ] скобки, присутствие которых нисколько не препятствует удобочитаемости перевода: должно последний читать вместе с тем, что заключено в скобках, не обращая при этом внимания на них, т. к. имеют одно только значение: отделяют наши дополнения от слов преподобного Иоанна Дамаскина. Не говорим уже о том, что таких дополнений встречается очень и очень немного.

С той же целью, т.е. чтобы сделать наш перевод более удобочитаемым, мы устранили из текста все пояснительные и иные примечания и указатели и поместили их в конце книги в виде приложений к ней, где всякий и может найти все справки, какие ему, на наш взгляд, могут быть нужны. Там именно находятся:

1) Примечания богословского, философского, исторического характера.

2) Библейский указатель мест, так или иначе затрагиваемых в переводимом нами творении, причем указываются книга и глава последнего, где данное место имеется в виду.

3) Алфавитный указатель собственных (небиблейских) имен, упоминаемых в Точном изложении православной веры.

Итак, да почиет на нашем труде благословение Божие!

Александр Бронзов,

магистр богословия

С.-Петербургская духовная семинария.

31 января 1894 г.

Дата добавления: 2015-11-30