John Foster. Leafs Will Fall Forever I 1 страница

Джон Фостер ещё спал, хотя уже было около пяти часов дня. Вчера у парня проходил выпускной вечер и самый результативный квартербэк за всю историю школы развлекался там до конца со своими лучшими друзьями. Солнце не пробивалось через плотно закрытую складчатую занавеску в комнате Джона и не могло спасти его из страны грёз. Фостер-младший с радостью бы выкинул к чёрту эту вещь, но его мама Сара Хэйрвуд Фостер упиралась в то, что занавески достались ей от её матери, царствие ей небесное, поэтому никаких разговоров о выкидывании столь семейной вещи быть не может. Джон же понять не мог, почему они должны висеть именно у него в комнате, а не в спальне родителей, но даже на это находилось по пять оправданий. Семья Фостер, состоящая из Дэниэла Фостера (отец), Сары Фостер (мать), Николь Фостер (младшая сестра Джона, которая младше его на два года), Барни Фостер (тринадцатилетний братец) и сам Джонатан Фостер, которому в июне стукнет семнадцать; переехала в Ванкувер, где сейчас и живёт, шесть лет назад. Труднее всего пришлось Джону, которому пришлось заводить новых друзей, фактически теряя старых, да и ещё учиться в местной школе. Он не понаслышке знал, каково это, когда в уже сложившийся коллектив подсовывают новичка, зелёненького мальчишку с наивными взглядами на окружающую действительность. У его лучшего друга в Виргинии Марти Смиттерсона был старший брат Ивэн, сущий дьявол, разносивший на футбольном поле шлемы на кусочки, так вот, когда Ивэн поступил в колледж, то ему снова пришлось доказывать местным авторитетам кто есть кто. По словам Марти, Ивэн пролежал первый семестр в больнице с пятью сломанными рёбрами и опасным сотрясением мозга. По непонятным, после этих слов причинам, учиться в новой школе Джону никто не мешал. В его классе мирно с ним сосуществовало пятеро мальчиков и одиннадцать девочек. Фостер подружился лишь с двумя представителями мужского пола и, сам не знает как, с одной девчонкой. Тодд Эплгейт и Луис Коломбо Санчес Агире Мартинез стали лучшими друзьями к восьмому классу. Отец Тодда, мистер Валентин Эплгейт работал в той же больнице, что и Дэниэл Фостер. Двое лучших хирургов больницы просто не могли не подружиться. Валентин с завидной регулярностью приглашал Дэниэла по пятницам на ужин и, однажды, Фостеры решили взять с собой одиннадцатилетнего Джонни. Когда, по приказанию Мелинды Эплгейт Тодду пришлось показать Джону свою комнату, последний понял, что не одинок в этом городе. Тодд, как и Джонатан был ярым поклонником Ливерпуля, далеко не лучшей в то время команды английского футбола. Английский футбол в Штатах это как крокет, где-нибудь в Монголии. Узкоглазым, желтомазым монголам чихать на этот вид спорта, а на тех, кто им всё же увлекается, на свой страх и риск, смотрят с недоумением и враждебностью. В Америке есть место только одному футболу и этот футбол Американский. Тем не менее всё же находились люди, болеющие, смотрящие и любящие соккер и Тодд и Джон были из их числа. Стены комнаты Эплгейта были заклеены плакатами с футболистами в ярко-красной форме так, будто за ними скрывалась какая-то тайна всего семейства Эплгейт, которую никто и ни за что не должен узнать. Тодд показал новому знакомому альбом с газетными вырезками, журналы с биографиями звёзд, подписанные карточки, купленные им через интернет и, что больше всего потрясло Джона, бутсы Дитмара Хаммана, полузащитника их любимой команды. Всё это мгновенно затмило скудную, но очень дорогую сердцу Джона, коллекцию английского журнала “Times.Sport", ради которой он работал всё прошлое лето на авто мойке. Когда Сара, мама Джона пришла сказать ему, что пора домой, то застала ребят дружно играющих в плейстэйшн и распевающих при этом незнакомую ей песню почти во всё горло. Ребята пели гимн Ливерпуля и играли “Pro Evolution Soccer" за эту команду, продвигаясь всё ближе и ближе к завоеванию кубка Англии. По пути домой она шепнула мужу, что у их ненаглядного сынишки похоже появился первый друг в этом городе. С Луисом Мартинезом Джон подружился, когда девятиклассники устроили «день хороших манер» для младших классов, отбирая у тех обед и давая подзатыльники за любое слово в свой адрес. Луис, тоже недавно пришедший в эту школу, впервые столкнулся с такого рода проблемами. Когда капитан школьной футбольной команды Майк Питфорд предложил Луису выбор между его шоколадным батончиком и синяком, то десятилетний мексиканец одним ударом сломал подростку нос. Джон проходил мимо и всё видел. Миссис Конвей, милейший человек и по совместительству директор школы «Мак-Милан Хайс», вызвала нарушителей к себе в кабинет и Джона, как единственного свидетеля. На вопрос, адресованный Фостеру, ударил ли мистер Мартинез мистера Питфорда, тот ответил, что Луис и пальцем его не тронул. Это была месть Майку за поломанный велосипед. Дома Джонни сказал папе, что упал. Когда отец вышел из гаража, то сообщил сыну пренеприятнейшую новость, что велосипед починить не удастся. Так юноша остался без «колёс» на летних каникулах. После случая в кабинете директора Луис и Джон и стали друзьями не-разлей-вода. А единственную девчонку в круге общения Джона, Луиса и Тодда звали Саманта. Саманта Престон хорошо училась, но, несмотря на это не была одной из четырёхглазых зануд с первых парт. В принципе, она была единственной девчонкой в классе, которая не ходила на танцы по субботам, не красилась, а если и красилась, то это было малозаметно, что, конечно хорошо, носила джинсы, футболки и такие ремни с железными блестящими штучками. Она не общалась с одноклассницами, потому что, по её словам, они были курицами. В преддверии контрольной по химии Джон решился-таки подойти к представительнице женского пола и попросить её помочь ему с задачей из части с двумя звёздочками, решение которой гарантировало ученику оценку «Б». К удивлению Фостера, Престон помогла ему. Джон на всякий случай взял у неё номер домашнего телефона. Дома, запутавшись в вычислениях он позвонил Саманте и, когда та сказала, что только что слушала Аврил Лавин, то Джон снова понял, что не одинок в этом городе. И вот, теперь у него три верных, прекрасных друга, которые тоже, наверное ещё спят…

Вчерашний день прошёл как надо, конечно по меркам тинэйджера, который в этот день обретает пьянящую свободу: алкоголь тёк рекой, вокруг было полным-полно вредных, но вкусных закусок, живая рок музыка каких-нибудь учеников-неформалов, собравших в старших классах группу, занятые на долгое время влюблёнными парочками сортиры, провоцирующие наряды одноклассниц и остальное в том же духе. У Джона, как и у его друзей, включая Саманты, на этом празднике не было пары, что их ни капельки не смущало. Они вешались парню на шею и признавались в любви только потому, что Фостер играл в школьной команде по Американскому футболу почти лучше всех. Он был здоровским квартербэком, привел команду к победе в региональных соревнованиях и звание лучшего игрока сезона, за что и получил благодарственную грамоту от школы и чек на десять тысяч долларов. «Мак-Милан Хайс» стала одной из престижнейших средних школ в Ванкувере, благодаря успехам футболистов. В благодарность всем игрокам, как водится в Штатах, завышали оценки и закрывали глаза на регулярные прогулы. Джона, который и так учился на «А» и «Б» это бесило. Ведь и Луису и Тодду справиться со школьной программой удавалось с трудом и иногда Джон чувствовал себя эдаким членом высшего общества, что ставило его в неловкое положение. И он так и не нашёл себе подружку, которая смотрела бы на него не как на «О, боже, это Джон Фостер, привет Джонни, как дела?». Ну, конечно Саманта не смотрела так на него, но Фостер-младший воспринимал её как парня с длинными волосами и она не возражала...

А сейчас Джон просто лежал и спал у себя в комнате, на своей полутораместной кровати, запутавшись в одеяло, словно крупная рыба, попавшая в не очень большую сеть. В комнате напротив его суматошный брат разрисовывал баллончиком свой скейт. Барни встал на доску с того момента как научился ходить, по крайней мере так говорит он сам, и не может прожить без него теперь ни дня. Эта доска уже седьмая по счёту, но зато самая любимая для него. Жёсткий скейт от фирмы «Хок скейтбордс». Самый дорогой на юге Ванкувера и самый прочный. Уж на это надеяться его отец с матерью. Хотя для большинства ребят его возраста Барни известен как брат Джона Фостера, у него есть кампания преданных ему друзей, появившихся задолго до триумфа его брата в старших классах. Би, как зовёт его мама, всё лето, каждый день отлучается из дома, слоняясь по улочкам южной части города. Вот и сейчас можно услышать, как хлопает его дверь и он в своих довольно изношенных оранжевых кедах спешит в гостиную, чтобы сказать матери, что уходит. Сара Фостер, которая с пяти до шести смотрит по телевизору скучный аргентинский сериал «Пуэрто Альберта», в остальное время занята работой по дому. Она стандартная домохозяйка, умеющая вкусно готовить и не конфликтующая с соседями. В Виргинии она работала секретарём в одной юридической фирме, но та спустя полтора года разорилась и Сара решила смотреть за маленькими Джоном, Николь и Барни. Её муж, Дэниэл, всю жизнь посвятил медицине и надо сказать не зря, потому что сотни или даже тысячи людей, ложившихся или которых клали к нему под скальпель, позже имели возможность от души поблагодарить его. Дэниэл любил свою работу, любил спасать жизни, ему нравилось вступать со смертью в бой, в котором та ещё ни разу не выходила победителем. Вся семья держалась именно на нём. Вскоре Фостеру-старшему предложили перевод в Ванкувер, крупнейший канадский город, на место главного хирурга, а оттуда и до директора пара шагов. Это было предложение, от которого отказываться нельзя, ведь государство выделяло им дом, оплачивало учёбу трёх его детей и покупало им небольшой семейный автомобиль. И как вы думаете что ответил Дэниэл?..

В половине шестого зазвонил телефон Джона. Из мощного динамика доносился Слипнот и, как сказал однажды его отец - эта хрень сдвинет его сыну крышу.

(…PEOPLE EQUAL SHIT, PEOPLE EQUAL SHIT, PEOPLE EQUAL SHIT, PEOPLE EQUAL SHIT, PEOPLE EQUAL SHIT...)

Джон с трудом оторвал голову от подушки и открыл глаза. Ему показалось, что он попал в ад. Такой головной боли ему не приходилось испытывать никогда.

(…I’M NOT LIKE YOU, I’M JUST FUCKED UP, C’MON MOTHERFACKER, EVERYBODY HAS TO DIE, C’MON MOTHERFACKER, EVERYBODY HAS TO DIE…)

- Чёрт побери, кто звонит в такую рань? – прошептал он.

Рука Джона упала на настольные электронные часы и те, повинуясь законам физики грохнулись на пол. Он увидел четыре цифры, которые немного привели его в чувства.

- Половина шестого?!! - пытаясь выпутаться от одеяла он начал искать телефон.

Вслед за часами со столика, стоявшего рядом с кроватью, полетела пустая банка из-под колы, кошелёк и, ну наконец-то, телефон.

- Алло! – выговорил он, не посмотрев кто ему звонит.

- Эй, Джонни, чем ты там занят? - кто-то был явно не в лучшем настроении, - тут Майк Питфорд говорит, что ты наложил в штаны.

- Питфорд?

- Да Питфорд! Представь себе! Мне казалось, что ты был инициатором матча?

И тут Джон всё вспомнил. Вчера под конец вечеринки к нему подошёл уже покинувший школу Питфорд и предложил сыграть игру в Харбор Грин Парке. Фостер, конечно дал добро и обошёл всех своих друзей, набирая команду. А сам-то и проспал, да и вообще забыл. И он вспомнил голос тоже, он принадлежал Джесси Робертсу, их дабл-ю-эр, бегуну, короче говоря.

- Джесс, дай мне двадцать минут, я оденусь, перехвачу чего-нибудь и мы надерём этому олигафрену задницу!

- У тебя есть пятнадцать, Джон. - И телефон выключился.

Освободившись от одеяла, Джон двинул к двери в одних трусах. Перед глазами проносились круги и голова трещала так, будто собирается извержение вулкана. Он открыл дверь и мимо, влево по коридору, в сторону лестницы, пронеслась Никки. От неё пахло её любимыми духами «Осенний дождь» это значило лишь одно - она собралась на встречу с Шоном Нельсоном. И правда, около дома сигналил корвет его отца. Шон не нравился Джону, но это чувство не было взаимным. Фостер сделал ещё пару шагов, как понял, что Никки возвращается. Он поравнялся с ней у комнаты Барни.

- Добрый день соня!

- Ага…

Она побежала дальше в свою, а он зашёл в ванную комнату.

- Это никуда не годится, - сказал он, увидев себя в зеркале, - мне бы не хватило и часу, чтобы попасть в парк!

В зеркале на него взирал стройный брюнет, волосы были в стиле «взрыв на макаронной фабрике», впрочем как и всегда, это можно сказать его фишка, голубовато-серые, измученные вчерашней пьянкой глаза просили сна, а на шее красовался засос.

- Мать вашу, это кто меня так?

Он действительно не помнил, даже не хотел помнить. Умывшись и почистив зубы в максимально короткий срок, парень покинул ванную, спустился на первый этаж и направился на кухню. Там он застал Барни вместе с Тревисом Паттерманом, его "корешом".

- Доброе утро. - Сказал он как можно приветливее.

- Доброе утро, - опередив друга сказал Тревис, - неважно выглядишь!

- Какой ты проницательный Тревис!

Джон открыл холодильник и почесал затылок. Холодная пицца, пара томатов, апельсин, молоко, сыр и яйца. Не густо. Он взял пакет молока, закрыл дверцу холодильника и достал кукурузные хлопья «мистер Брэкфаст». В тарелку вместе с ожидаемым лакомством упал и какой-то билетик.

- Предсказание мистера Брэкфаста на всю неделю! – сообщил Барни, жующий разогретую в микроволновке пиццу. Тревис делал то же.

Джон скептически относился к приметам, гаданиям и волшебству, поэтому смял листочек и бросил за плечо. Налив доверху молока он принялся за еду. В этот момент Никки выскочила из дома и поторопилась к тёмно-синему кабриолету Шона Нельсона. Джон видел в окно как они поцеловались и его передёрнуло. За минуту порешив с хлопьями, он дал дёру в свою комнату, чтобы одеться. Ещё минута и он спускается по лестнице в мешковатых джинсах, чёрно-белых кедах аля Курдт Кобейн, белой кофте с длинными рукавами, поверх которой одета чёрная футболка с изображением белой звезды. Он так и не причесался. Проходя мимо кухни он остановился. Его взгляд был прикован к скейтборду Барни, новому, только что прокаченному баллончиком.

- Барни, я возьму твою доску, - быстро крикнул он и услышал как в ответ брат поперхнулся.

Ответа, каким бы негативным он не был, Джон не слышал, потому что мигом выскочил на улицу. На телефоне горело 5:47 pm. Он быстро направился на тротуар, миновав почтовый ящик, который оказался пуст. Харбор Грин Парк находился в двадцати минутах от дома Фостеров, но у Джона такой роскоши не было. На карту была поставлена его репутация. Фостер бросил на асфальт доску и встал на неё одной ногой. Он думал. Думал какой маршрут выбрать.

- Джон, верни мой скейт! – кричал Барни, стоя на пороге.

И Джон оттолкнулся...

- Ну и где малыш Джонни Фостер? - саркастически произнёс Питфорд, - А, я знаю, наложил в свои штанишки, да Кэш?

- Меня зовут Джесс, мать твою, ещё раз назовёшь меня так, я попрошу Джона взять с собой того мексиканишку, и тот сломает тебе не только нос. – Злобно, не менее саркастически, ответил Робертс.

Великан Питфорд и маленький, но чудовищно крепкий Джесси Робертс разошлись к своим ребятам.

- Чёрт, если Джон не появится к семи часам, мы попадаем. – Сообщил он четверым товарищам.

Команда Джона, состоящая из него самого, бегуна Джесса Робертса, двух вингеров Леона Маркеза и Джошуа Шамонда, тучного защитника Кевин Харрис и центрового Джека Джу собиралась сегодня играть против двадцатилетних мужиков, напоминающих грузчиков из международных портов. Шесть на шесть, где нападающий состав отыгрывал ещё и в защите, без определённых правил, наподобие тех, по которым играют в Суперкубке и амуниции, заставляло выпускников задуматься о том правильно ли они поступили. Джесс сидел на скамье и крутил в руках свои часы. Они как будто загипнотизировали его и отключили, но внезапно, издав звук, какой издают в мультфильмах, при зажигании над героем лампочки Ильича, Робертс торопливо подошёл к Джошуа Шамонду.

- Джош, - начал он, - дай мне свой телефон, я хочу позвонить Фостеру.

- Да, конечно. - Ответил темнокожий здоровяк и полез в карман джинсовых шорт. - Вот, поищи в справочнике, Джон должен там быть.

Джесс мгновенно отыскал запись Фостер Джон и нажал на маленькую зелёную кнопочку с изображением трубки. Оператор сообщил, что не мешало бы пополнить счёт и только потом пошли гудки. Ожидание, по мнению Робертса, длилось чуть ли не вечность, но всё-таки Джон взял трубку.

- Эй, Джонни, чем ты там занят? Тут Майк Питфорд говорит, что ты наложил в штаны.

Стоящие рядом друзья внимательно слушали разговор, будто заправские шпионы во времена старой доброй Второй Мировой.

- У тебя есть пятнадцать, Джон. – И он выключил телефон.

- Что он там? – спросил Джошуа Шамонд, забирая телефон.

- Мне показалось, что он всё ещё дома, но ничего, успеет… надеюсь…

Джон Фостер очень редко стоял на скейте, но сегодня он гнал по Робсон стрит не хуже самого Эрика Костона. Он случайно снёс мусорку, до смерти напугал чью-то кошку, но ни разу не упал и не позволил себе замедлиться. Он не имел на это права. В десяти минутах езды его ждали друзья. Джон вылетел дорогу, ведущую в переулок, где находился чёрный вход в бар «Двенадцать» и не увидел, что на него оттуда несётся голубой каддилак со скоростью где-то 40 км в час. Удар пришёлся бедняге чуть выше колена и Джона бросило вверх. Он пробил ветровое стекло головой и замер. Водитель машины, шокированный и испугавшийся, мигом выскочил из четырёхколёсного друга и схватился за голову.

- Джон, Джон уже шестой час, - чересчур медленно произнёс толстяк, - ты собираешься проспать все выходные? Сы-ы-ынок?!!

Джон открыл глаза, но вместо окровавленного асфальта и трясущихся ног водителя машины-убийцы он увидел свои настольные часы, стоявшие на тумбочке возле кровати. Они показывали 5:26 pm.

- Где я? - спросил Джон не отрывая голову от подушки.

- Д-а-а… Слава Богу следующий выпускной у тебя нескоро, сынок.

- Ма?

- Ма. – подтвердила Сара Фостер, женщина с роскошными русыми волосами, свисавшими ей на глаза, потому что она склонилась над распластавшимся сыном. – Одеваешься и спускаешься на кухню завтракать.

- Угу. – Выдавил старший сын и закрыл глаза.

Когда он открыл их снова, то оказался окутанным в темноту, удушающую и пугающую. Чёрт подери, секунду назад он был у себя в комнате! Он щупал руками впереди себя и скоро сообразил, что заперт в чём-то мягком или вязком, разбираться с противоречиями восприятия не было времени, как не было и кислорода в этом месте. Нужно немедленно выбраться из этого кокона, пульсировало в сознании Джона, выбраться…

Изо всех сил напрягая пальцы, ему с адским трудом удалось проделать дырку в передней стенке этой тюрьмы. Она становилась всё шире и шире по мере его титанических усилий. По ту сторону он видел яркий, слепящий свет, исходивший из маленького источника. Высунувшись наполовину он ощупал лоб, затылок, обтёр губы и только потом огляделся.

- Что за... - вырвалось у Джона откуда-то из глубины грудной клетки при виде горы бело-синих трупов, заполнивших комнату и лежащих друг на друге. Фостер понял, что он находится в мешке для трупов, единственном почему-то мешке для трупов среди горы мёртвых, воняющих людей. Он так и сидел, пытаясь понять как он здесь мог оказаться. Он уверял себя, что этого не может быть, но это было. Джон уже было собрался подняться на ноги, как ему на плечо легла костлявая, жёсткая как каучук мужская рука. Парень в ужасе рефлекторно обернулся и закричал...

Джон Фостер, проживающий на Робсон стрит №4, с жутким воплем грохнулся на кровать и лежал, боясь открыть глаза, пока к нему в комнату не зашла сестра Никки, когда на часах красовалось 6:00 pm.

- Господи, Джон, чего ты так кричишь?

Парень, услышав знакомый голом вскочил на ноги и ошарашено огляделся.

- Никки?

- Уже шестнадцать лет Никки! Я зашла попросить у тебя твой mp-3 плеер, у моего шнур барахлит. Наверное подцепил вирус.

- Вирус атаковал твой плеер? - эти слова дико рассмешили Джона, несмотря на его сон, если это был сон, если Никки ему не снится. - Он лежит рядом с теликом.

Девушка кивнула в знак благодарности, забрав плеер.

- Кстати, мама ушла к мисс Элиот и сказала, когда проснешься, чтоб шёл есть. Ей не понравилось, что ты не спустился полчаса назад.

И Джон снова остался один у себя в комнате. Ещё вчера это место было для него самым безопасным местом на планете, но сейчас он ничего не хотел больше, чем покинуть его. Фанат Ливерпуля натянул джинсы, чёрную толстовку "Metallica" с Джеймсом Хэтфилдом спереди и Ларсом Ульрихом сзади. Последний показывал средний палец и широко улыбался. Один носок был найден под кроватью, второй на подоконнике, что очень удивило Джона. Сине-бело-красный напульсник лежал рядом с телефоном и Фостер взял их оба. При выходе он посмотрелся в зеркало: в зеркале на него взирал стройный брюнет, волосы были в стиле «взрыв на макаронной фабрике», впрочем как и всегда, это можно сказать его фишка, голубовато-серые, измученные вчерашней пьянкой глаза просили сна, а на шее красовался засос. Он притронулся к "сюрпризу" и нахмурился. Закрывая дверь в комнату он напялил напульсник на правое запястье, а телефон запихал в карман поглубже, предварительно проверив пропущенные вызовы. Джесс Робертс не звонил. Спускаясь по лестнице Джон задумался о том, был ли это сон или что-то ещё. Он в жизни ещё не видел столь подробных и реальных снов, которые были построены с использованием стандартной литературной композиции. Завязка, развитие действия, кульминация, которой была авария, спад действия и, собственно конец. Да и проснулся он далеко не на самом интересном месте, чтоб можно было ахнуть и пожалеть, что пробудился...

Джон вошёл в гостиную, где Никки смотрела HD телевизор фирмы "Панасоник", к слову любимую фирму Дэна Фостера, слушая музыку по плееру своего брата. По ящику крутили видеоклип канадской группы Nickelback, на песню "Photograph". Джону нравилась эта группа и этот клип в частности. Там Чэд Кроггер и его группа ходила по местам их детства, вспоминая моменты своего времяпрепровождения, и это трогало семнадцатилетнего выпускника за живое. На улице было относительно светло, тут начинало темнеть где-то в половину десятого, и Джон сел на диван рядом с сестрой. Канадские исполнители сменились на Хилари Дафф, симпатичную девушку толи актрису, толи певицу. Считая, что Никки не будет возражать, он взял пульт от телевизора и начал щёлкать. Новости, реклама, реклама, ток-шоу Опры Уинфри в повторе, реклама, новости; ах да, тут же Дафф; старый вестерн, хоккейный матч, где Торонто Мэйпл Лифс уделает Колорадо Аваланч со счётом 4 - 2. Скукотища… Заурчало в животе и Джон вспомнил, что ему надо на кухню. С надеждой, что его ждёт хорошо прожаренный стейк с хрустящей картошкой фри и кетчупом Хайнс, он преодолел кухонные двери. На столе стояла глубокая миска, завёрнутая в прозрачную плёнку. Голодная жертва кошмаров приблизилась и заглянула внутрь.

- Картофельное пюре и парочка сосисок. - Джон подхватил миску и засунул в микроволновую печь. - Неплохо. Спасибо, Ма.

Нажав авто-разогрев, парень опустился на один из кухонных стульев. Это были самые удобные стулья, за которыми он принимал пищу. Мягкое сиденье, вогнутая и тоже мягкая спинка, никаких подлокотников. Пищание печки оповестило обитателей первого этажа, что ужин готов. Что ж, приятного аппетита…

*Девятый канал*

Когда, наевшись досыта, Джон вернулся в гостиную, Никки красила ногти и увлечённо наблюдала, как по четвёртому каналу детектив Уайт преследует русского мафиози Ивана Сергеева. Это была пятая серия "Раскалённого Свинца" в главной роли, которой снимался Майкл Дудикофф. Фильм был до отвращения примитивный - его снимали на дешёвую плёнку, вспышки от выстрелов видны не были, герои не вызывали симпатии, а диалоги отличались редкостным идиотизмом.

- Стой ублюдок! – кричал Уайт во всё горло, размахивая пластмассовой береттой в разные стороны.

- Тебе никогда не остановить меня американская свинья, - чудовищно пафосно отвечал ему русский, отстреливаясь Калашниковым из одной руки и узи из другой.

Джон плюхнулся на диван.

- Куда-то собираешься? - спросил он.

- Да, через полчаса за мной заедет Шон.

- И куда он тебя повезёт?

- В кино, сегодня начинают показ Тройного Форсажа. Ты же знаешь, он обожает гонки... - ответила она и закончила левую руку.

- Да, но я не знал, что и ты их любишь! Тем более Форсаж.

- Да, не люблю. Джон, что ты прицепился ко мне? Думаешь я не знаю, что ты негативно оцениваешь моего парня? Мне плевать, ясно?! – она вскочила на ноги и вышла из гостиной.

- Долбанный переходный возраст… - прошептал Джон.

- Ты всё-таки зацепил меня кусок американского дерьма! - из последних сил говорил Иван Сергеев.

- Первый, это сорок восьмой, нужна скорая на склад в районе Енкельбэк стрит. - Уайт гордился собой...

Фостер взял пульт там, где минуту назад сидела его сестра и начал щёлкать. Смена каналов прекратилась, когда он дошёл до девятого. Его внимание привлёк упитанный мужчина в маске, стоящий посередине обшарпанной комнаты, в руке у него покоилась кувалда. Так продолжалось ещё секунд тридцать. Фостер-младший сильно удивился, что по "Дискавери ченэл" показывают фильм ужасов или триллер. Ещё тридцать секунд того же самого. И ещё и ещё, и ещё...

- Беспонт. - Джон переключил на десятый.

Какого же было его удивление, что и здесь показывали то же самое. Мужчина, одетый в пожелтевшую майку и рваные меховые штаны, наподобие тех, что носят охотники, по-прежнему стоял с кувалдой и не шевелился. На следующем телеканале снова он. Чёрт, да он везде… Когда в левом верхнем углу экрана загорелось двадцать семь, Джону показалось, что незнакомец немного повернул голову в его сторону. Хозяин дивана замер и уставился здоровяку на голову, пытаясь уловить малейшее движение. Не имея больше возможности сдерживать мышцы век, он моргнул и, когда открыл глаза, то готов был поклясться, что правая нога того человека сделала шаг ему навстречу. Лёгкий холодок пробежал у Джона по правой ноге, вздыбив волосы. Буквально через секунду мужик невыносимо громко заорал и побежал навстречу Джону. Последний заметил, что странный герой странного фильма, лишён правой части черепа и его челюсть очень сильно смята с левой стороны. Плюясь кровью во все стороны, мужчина занёс кувалду для удара, подбежав прямо к камере, которая его снимала. Дай Бог, чтобы так и было… Удар, сравнимый по силе с ударом Брета Холла из Детроит Ред Вингс, разбил экран Панасоника семейства Фостер. Джон от неописуемого страха завизжал и лишился возможности двигаться. Помятая рожа прилагал титанические усилия, норовя выбраться из телевизора наружу. И вот уже он пролез наполовину... Будь Фостер не так испуган, то оглох бы от ударов своего сердца. Мужчина вытащил вторую ногу и замер, глядя на парня и капая кровью, перемешанной с гноем, на пол гостиной. Перебинтованный кулак с кувалдой то напрягался, то расслаблялся. Взгляд Джона скользнул к свободной ладони мужчины. Указательный и безымянный палец отсутствовали, мерещилось, словно молотила показывает число три. Безобразный и нежеланный гость грохнулся на колени, в этот момент правая коленная чашечка лопнула и осколки кости вонзились в ногу, затем он протянул руку в сторону семнадцатилетнего, почти обделавшегося выпускника. Джон, своими выпученными глазами посмотрел тому в лицо и заметил, что его выражение не вызывает ощущения угрозы, скорее боли, страдания и желания выплакаться. Над левой бровью, сквозь прилипшие из-за крови волосы, виднелся широкий продолговатый шрам, зелёные глаза, будто бы умоляли о прощении...

- Н-э-э эдь вэнтээр... - захлёбываясь густой кровью сказал он.

Джон хотел было переспросить на свой страх и риск, но тут в живот мужика, с обратной стороны что-то воткнулось и пронзило его насквозь. Сидевший на коленях, истекающий кровью человек закричал от боли и схватил нечто, торчавшее из его живота обеими руками, выронив кувалду. Тут же ему в оба плеча вонзились ещё такие же штуки, похожие на щупальца осьминога. Он перестал сопротивляться и перед тем, как оказаться затянутым обратно в телевизор, посмотрел Джону в глаза. Этот взгляд Джон не забудет никогда, взгляд молящий о прощении, взгляд больного раком перед смертью, взгляд убитого из-за несчастного случая, когда жертва говорит случайному убийце "За что?" и на глаза наворачиваются слёзы...

- Савэтэр… Пжлута, не ет... - очень неразборчиво произнёсла жертва…

*Сара Фостер*

Когда Сара Фостер после бриджа с миссис Сандерс вернулась домой, то обнаружила спящего перед телевизором Джона в гостиной и записку от Никки на холодильнике. "В кино с Шоном, буду поздно". На наручных часах Сары обе стрелки указывали на восемь, спать совсем не хотелось, готовить ужин пока рано – муж, Дэниэл, вернётся около одиннадцати, посуда помыта дочерью. Сара включила радио на кухне и уселась читать Рэя Брэдберри. Она очень любила читать и это во многом помогло ей в школьные годы. Сара родилась в семье строителя и учительницы литературы, она была папенькиной дочкой, что не удивительно, ведь общеизвестный факт, что девочки симпатизируют отцам больше, чем матерям, но времени проводила больше, конечно с мамой. Она была самой обычной, но в то же время чрезвычайно одарённой в учёбе. Это и стало причиной её непопулярности. В старших классах пользовалась уважением лишь всего состава учителей, да литературного кружка, что автоматически лишило её пары на выпускном вечере. Но голова Сары не была забита мальчиками и походами в кино, она тратила всё свободное время на поступление в лучший колледж на всём западном побережье. Она спокойно прошла бы конкурс и в Гарвард, но он находился слишком далеко от родительского дома и девушка-вундеркинд вынуждена была остаться в Виргинии, где познакомилась с мужчиной своей мечты Дэниэлом Фостером. Случилось это в дискуссионном кружке, куда они оба, помимо ещё двух человек были записаны. Дискуссионные кружки представляют собой команды, которые благодаря обширным знаниям и таланту дипломатов ведут споры с другими командами, наподобие теледебатов кандидатов на выборах. Дэн был капитаном команды и это здорово у него получалось, но эта социальная группа была довольно непопулярной в колледже и члены команды носили на себе клеймо "я лузер". Клеймо сплотило членов команды, сделав их лучшими друзьями, а Сару и Дэна влюблённой парой. Они ходили на старые романтические картины в кино, посещали боулинг клуб, кроме того их родителям пришлись по вкусу пары своих детей. Всё было идеально и эта идиллия продолжается до сих пор.

Дата добавления: 2015-11-16