Глава пятнадцатая

На город опустились сумерки и окутали его саваном из полупрозрачного тумана, когда центурион Луркон покинул преторианский лагерь и направился в город. Он был одет в толстый синий плащ, и лишь мягкие кожаные сапожки, голенища которых доходили ему до середины икр, указывали, что это человек достаточно высокого положения. Некоторая выпуклость на бедре демонстрировала, что он вооружён; одинокие грабители и небольшие банды разбойников представляли собой серьёзную опасность, особенно в тёмных переулках и боковых улочках Рима.

Макрон и Катон следовали за ним, держась на изрядном расстоянии. Вернувшись в лагерь после встречи с Нарциссом, они не спускали глаз с квартиры центуриона, дожидаясь, когда он выйдет. Один раз он вышел – сразу после полудня – одетый в свою военную тунику, и ненадолго заглянул в штаб. Позднее, когда начало темнеть, он вышел снова, уже в плаще, готовый отправиться в город на вечерние развлечения. Катон и Макрон последовали за ним шагах в пятидесяти позади. Подобно Луркону, они тоже были вооружены, а Макрон ещё прихватил с собой кожаный сап – тяжёленький мешочек, набитый песком и мелкой галькой.

Центурион Луркон неспешным шагом спустился с холма, даже не потрудившись ни разу оглянуться назад, пока шёл по тёмным улицам. Вокруг ещё толкалось множество людей – вполне достаточно, чтобы два солдата не привлекали к себе внимания, но не слишком много, чтобы Луркон сумел затеряться в толпе и пропасть из виду. Он держался подальше от основных городских магистралей, видимо, рассчитывая избежать неудобных ситуаций, встретившись с патрулём или наткнувшись на пропускной пункт, поставленный караульной стражей.

Так они шли за ним до самой Субуры. Тут Макрон тихо заметил:

– Не могу себе представить, чтобы Луркону захотелось проводить время в этом гнилом отстойнике. Конечно, у него вполне могут оказаться дурные, низкие вкусы, а также друзья, которые эти вкусы разделяют.

– Думаю, найдётся немало молодых повес, кто получает удовольствие от валяния в трущобной грязи, – ответил Катон. – Или же он идёт по какому‑то конкретному адресу.

Пройдя ещё немного, центурион внезапно резко свернул в переулок направо.

– Вот дерьмо, – буркнул Макрон. – Кажется, он нас засёк.

Они подбежали к перекрёстку и осторожно заглянули за угол, образованный загаженной стеной жилого дома. Луркон успел отойти на небольшое расстояние и продолжал двигаться вперёд, явно ни о чём не беспокоясь. Они дали ему время отойти на безопасное расстояние, после чего продолжили преследование.

– А почему бы нам не перехватить его прямо сейчас? – предложил Макрон. – Мы тут совсем рядом с нашей явкой.

Катон покачал головой:

– Сперва надо посмотреть, куда он идёт. Он может привести нас к каким‑нибудь своим знакомым, которые могут представлять для нас особый интерес.

– А может, наоборот, завести нас в засаду, и нас встретит банда каких‑нибудь отчаянных головорезов, – возразил Макрон. – Или мы вообще можем его упустить.

– Не упустим, если будем соблюдать осторожность. Кроме того, это не самая лучшая мысль – устраивать сцену там, где можем привлечь внимание толпы. Подождём ещё, посмотрим, с кем он встречается, а уж потом займёмся им самим, когда наступит удобный момент. Когда он останется сам по себе.

Тут Катон заметил, что говорит весьма безапелляционным тоном, словно заранее пресекая любые возражения, и посмотрел на Макрона, не обиделся ли тот. Но товарищ лишь коротко кивнул, словно получил приказ и собирается его выполнять. Катон слегка подивился тому, что не испытал почти никакой радости от того, что его друг без возражений подчинился его воле, а также своей уверенности в собственной правоте. Возможно, они оба уже привыкли к тому, что бывший ученик стал выше рангом, чем его бывший наставник. Бывший? Ну нет, пока что ещё нет. Есть ещё множество вещей, которым Макрон может его научить.

– Осторожно! – Макрон сильно толкнул Катона, отпихнув его в сторону за секунду до того, как тот едва не вляпался в отвратительно воняющую кучу тухлых внутренностей, вываленных на мостовую перед дверью в лавку мясника. – Смотри, куда ступаешь, парень! Будь я проклят, не вести же мне тебя за ручку!

Катон рассмеялся.

– Что тут смешного?

– Ничего. Я просто задумался…

Макрон нахмурился:

– И именно поэтому чуть не полетел кверху задницей и прямо в эту кучу дерьма.

Шагавший впереди центурион успел увеличить отрыв от них, и им пришлось прибавить шагу, чтобы сократить разделяющее их расстояние. Становилось всё темнее, и товарищам было трудно разглядеть Луркона, так что они решили рискнуть и приблизиться к нему. Луркон продолжал идти неспешным шагом вниз по склону Виминала, но, выйдя за пределы района Субура, пошёл вверх по улице, ведущей к Квиринальскому холму, где проживали самые богатые граждане Рима. Среди их богатых домов встречались, правда, и домики поскромнее, принадлежавшие менее знатным и богатым, а также тем, кто купил здесь участок, чтобы просто побольше отираться среди великих мира сего.

Последние минуты сумерек сменились тьмой ночи, и теперь на улицах стало меньше народу. Луркон свернул на улицу, тянувшуюся между более крупными домовладениями. Простые, никак не украшенные стены, чьё однообразие нарушали лишь внушительные ворота и двери, а также узкие зарешёченные прорези окон, создавали ложное впечатление. За толстыми и мощными панелями дверей, выходящих на проезжую часть, несомненно, располагались изукрашенные и тщательно отделанные резиденции, простирающиеся вглубь, на значительное расстояние от улицы. При самых больших домах, конечно, имелись и тщательно возделанные сады и, возможно, даже фонтаны.

В конце концов Луркон остановился перед одним из более скромно выглядящих входов и помедлил, приводя в порядок одежду, прежде чем подняться по ступеням и постучаться в дверь. Катон затащил Макрона под арочный вход запертой на ночь лавки, откуда открывался отличный вид на дом, в который стучался Луркон и где можно было укрыться от взгляда центуриона, если тот случайно оглянется назад, на улицу. Они смотрели, как Луркон постучал ещё раз, и секунду спустя железная решётка двери со стуком приотворилась. Последовал быстрый обмен неясными фразами, слишком тихий, чтобы Катон с Макроном могли что‑то разобрать, после чего дверь распахнулась. Луркон вошёл внутрь, и дверь плотно захлопнулась, потом раздался глухой скрип задвигаемого железного засова. Улица была пуста, если не считать какой‑то одинокой фигуры вдали, которая тоже скоро исчезла из виду в наступившей темноте.

– Ну, что теперь? – спросил Макрон. – Будем ждать, когда он выйдет?

– Точно так. И ещё посмотрим, не удастся ли опознать чьё‑нибудь личико, если кто‑то ещё войдёт туда или выйдет.

Макрон потёр ладонь о ладонь.

– Это может длиться часами…

– Видимо, так и будет.

– Проклятье! Ночка‑то будет холодная!

Катон кивнул, подавив желание посоветовать другу, чтобы тот перестал сообщать очевидные факты. Некоторое время они стояли в молчании, потом Макрон начал притопывать ногами, стараясь их согреть. Стук подкованных гвоздями калиг по мощённому каменными плитами входу в лавку, да ещё и усиленный арочным проёмом, под которым они стояли, показался оглушительным. Катон обернулся к Макрону и нахмурился:

– Перестань! Ты ж нас засветишь!

– Перед кем? – Макрон недовольно махнул рукой в сторону пустой улицы.

Катон сжал губы, сдерживаясь, потом ответил как можно более нейтральным тоном:

– Было бы неплохо узнать, кому принадлежит этот дом. Ты бы побродил вокруг, поразведывал, а я пока понаблюдаю за входом, а? Поищи, может, встретишь кого, кто знает тутошних обитателей.

Макрон с сомнением посмотрел на него:

– А если Луркон выйдет, пока я отсутствую?

– Он пробыл там совсем недолго. Подозреваю, что ещё какое‑то время он там побудет. А если и выйдет, тогда я пойду за ним и попытаюсь перехватить его сам. Тогда встретимся на явке. Ты только не слишком задерживайся.

– Ладно. – Макрон отделился от стены арки и потянулся. Бросив быстрый взгляд в оба конца улицы и удостоверившись, что там никого нет, он вышел на мостовую и быстро перебежал на другую сторону, к противоположной стене. И пошёл мимо входа в нужный дом, не задерживаясь перед ним. Недалеко от него был поворот в узкий переулок, который шёл вдоль боковой стены дома. Он свернул в него и пропал из виду.

Катон облегчённо вздохнул. Макрон, конечно, отличный солдат, но тайные поручения, которые требуют терпения, точно не для него. Терпение не значится среди его основных достоинств. Катон присел во мраке арочного проёма и прислонился спиной к двери лавки.

Переулок был едва четырёх футов в ширину, и Макрон решил, что это лишь служебный проход между домом, в который вошёл Луркон, и соседним. Стены по обе стороны были достаточно высоки, так что освещение здесь было неважное. Хотя почва под ногами была влажная и мягкая, Макрон остро ощущал, какой шум производят его калиги, но продолжал идти вперёд по переулку, стараясь ступать как можно мягче и бесшумнее. Одной рукой он касался стены, ощущая под пальцами все трещины в штукатурке и неровности кирпичей. Шагов через полсотни он уткнулся в маленькую дверь и осторожно попробовал замок, но дверь оказалась заперта. Макрон прошёл немного дальше, и тут услышал какие‑то голоса, весёлый разговор, прерываемый смехом. Секунду спустя к ним прибавились звуки флейты. Они доносились откуда‑то спереди, и Макрон увидел, что стена там наполовину ниже, чем раньше – там начинался сад.

Он поспешно прошёл туда, пользуясь тем, что звуки, доносившиеся из‑за стены, перекрыли звуки его шагов. Потом он разглядел впереди высокий конус – это был пирамидальный тополь, высоко поднимавшийся над стеной. Он направился к дереву. Если удастся взобраться на стену, подумал он, то крона прикроет его, а сам он получит возможность рассмотреть то, что происходит внутри сада. Оттуда он сможет наблюдать за Лурконом и увидеть, с кем он разговаривает. Но, как оказалось, стена в том месте поднималась на целых десять футов. Макрон недовольно крякнул. Оглядевшись вокруг, он не заметил ничего подходящего, на что мог бы встать. Ещё раз недовольно крякнув, он сунул руку под плащ и вытащил из ножен меч, а потом потыкал остриём в разные места стены. Штукатурка легко отваливалась и осыпалась, а кирпичи под нею оказались достаточно мягкими, чтобы он сумел вырубить в них ступеньку. Действовал он быстро, выковырял ещё пару ступеней до высоты, с которой смог бы дотянуться до верха стены.

Сунув меч в ножны, Макрон подтянулся и начал осторожно карабкаться вверх, кривясь от боли в пальцах, цеплявшихся за едва вырубленные ступеньки. Потом он достал кинжал и с его помощью вскарабкался выше, к самому верху стены. И в конце концов сумел до него дотянуться и ухватиться за край. Убрав кинжал, Макрон подтянулся, скребя калигами по кирпичам и штукатурке, пока ему не удалось перебросить торс через верх стены. Тут он передохнул, перевёл дыхание. Сердце колотилось от напряжения при подъёме. Ветви тополя прикрывали его от гостей в саду, и, достаточно придя в себя, Макрон перекинул ноги через стену и продвинулся вперёд, чтобы лучше видеть весь сад.

Низко подстриженные фигурные кусты окружали мощёную поляну вокруг большого пруда овальной формы. Тут и там на низких мраморных колоннах возвышались какие‑то скульптуры. И хотя ночь была холодная, гости собрались в саду, освещаемые и обогреваемые жаровнями, установленными на камнях отмостки вокруг пруда. Гостей, как прикинул Макрон, было не меньше сотни. По большей части, молодые люди, вроде Луркона, и все в дорогих одеждах. Было среди них и несколько женщин в коротких туниках, обычном и привычном наряде проституток. Большинство были ярко накрашены, лица сильно напудрены, до сплошной белизны, а глаза сильно подведены сурьмой, волосы заплетены в косы, завиты и тщательно уложены. Между гостей мелькали рабы, разносили кувшины с подогретым вином, за которыми тянулись струйки пара. Макрон при виде этого облизал губы и с надеждой подумал, что, может быть, удастся выкроить время заглянуть в «Винную реку» и быстренько перехватить винца, когда они с Катоном закончат свои сегодняшние дела.

Макрон продвинулся ещё немного вперёд, чтобы лучше видеть происходящее в саду, прижимаясь к верху стены и прикрываясь густой веткой тополя, высунувшейся наружу, в переулок. Он поискал в толпе гостей Луркона и легко нашёл его по синему плащу – он стоял в группе мужчин его возраста, столпившихся вокруг жаровни и попивавших вино. Центурион широко улыбался вместе с другими, слушая одного из них, стоявшего спиной к Макрону. Свет от жаровни чётко обрисовывал его фигуру, превращая её прямо‑таки в барельеф. Он размахивал руками, что‑то рассказывал, и все вокруг громко хохотали.

Обнаружив Луркона, Макрон начал методично изучать остальных гостей. И вскоре почти убедился, что знакомых лиц здесь нет. И тут его взгляд наткнулся на двух женщин, стоявших отдельно от остальных гостей и оживлённо беседовавших. Их едва освещали красноватые отблески огня от ближайшей жаровни. Макрон прищурился, напрягая зрение, стараясь получше их рассмотреть. Да, никаких сомнений, та, что слева, это Агриппина. Какая нелёгкая её сюда занесла?! Макрон с минуту наблюдал за ней, прежде чем перенести внимание на её собеседницу, высокую, тонкую и изящную женщину с тёмными волосами, собранными в пучок на затылке. Что‑то было в ней знакомое, но Макрон никак не мог понять, кто она. Он долго хмурился в тщетных попытках, пока не бросил это занятие. Он уже достаточно много увидел со своего удобного наблюдательного пункта, но ему ещё необходимо было выяснить, кто владелец этого дома.

Макрон сдвинулся назад и осторожно перекинул ноги через стену, а потом начал спускаться вниз. Он попытался нащупать вырубленные в стене выемки, но никак не мог их найти. Руки уже устали держать тело на весу, и Макрон, глубоко вдохнув, спрыгнул в переулок. Приземлился он неудачно и тяжело свалился на спину, больно ударившись о землю задницей и ушибив спину.

– Мать твою!

Он с трудом поднялся на ноги, потёр ушибленную спину и пошёл дальше в глубь переулка, где, по его расчётам, должны были находиться помещения рабов. Пока вечеринка в саду в полном разгаре, есть шанс, что кое‑кто из сопровождения гостей может дожидаться своих господ в помещениях для рабов, которые всегда располагаются в самых дальних концах роскошных домовладений, но достаточно близко, чтобы рабы всегда были под рукой у своих хозяев. Вскоре переулок закончился, и тут до Макрона донеслись совсем другие звуки. Тихие разговоры, приглушённые голоса, совсем не похожие на весёлую болтовню гостей в саду. Макрон одёрнул плащ, чтобы скрыть висящий на поясе меч, а потом заглянул за угол стены. Там была более широкая улица, проходящая между двух рядов красивых зданий. И конечно, впереди виднелись распахнутые ворота, ведущие к задней части дома, освещённые мигающим пламенем факелов, установленных в железных держалках по обе их стороны. Рядом стояли несколько носилок, а носильщики сидели, сгорбившись, возле стены, закутавшись в плащи и стараясь согреться в ожидании хозяев. У ворот стояли двое мощных мужиков с дубинками.

Переведя дыхание, Макрон вышел на улицу и смело двинулся прямо к воротам. Один из стражей смотрел на него без особого интереса. Макрон поднял руку в знак приветствия.

– Добрый вечер! – Он заставил себя улыбнуться. – У вас тут вечеринка, что ли?

Страж выступил вперёд и поднял дубинку, положив её толстый конец себе на левую ладонь.

– А ты кто такой? И зачем тебе это знать?

Макрон ещё больше сократил расстояние между ними и остановился, нахмурившись:

– Ты что‑то не слишком дружелюбен, приятель. Я просто интересуюсь.

Лицо сторожа сохраняло прежнее бесстрастное выражение.

– Я спросил, кто ты такой и зачем тебе это нужно знать?

– Что ж, имеешь право знать. – Макрон пожал плечами и ткнул себя пальцем в грудь: – Марк Фабий Феликс меня зовут. Я личный телохранитель некоего Ауфидия Катония Суперба, который ухитрился удрать из родительского дома, чтобы повеселиться с друзьями на какой‑то вечеринке на Квиринале. И любящий папаша послал меня, бедного, отыскать этого юного Ауфидия и отвести домой. Ну, так он тут?

– Понятия не имею, – равнодушно ответил сторож. – Да и наплевать мне.

– Ну‑ну, только не надо со мной таким тоном, приятель! – Макрон постарался, чтобы это было сказано обиженным тоном. – Это мне нужно злиться, я всю вторую половину дня и весь вечер шляюсь по этим проклятым улицам. И это единственная вечеринка, на которую я пока что наткнулся, так что окажи любезность и помоги мне забрать этого парнишку домой.

– Ничего не выйдет, приятель, – ответил сторож, чуть улыбнувшись. – Злись, не злись, но ничего не выйдет.

– Злиться? – У Макрона широко раскрылись глаза. – Ну, это совсем ни к чему. Я ж просто делаю своё дело. И почему бы тебе не сходить к своему хозяину, как его там зовут, и не узнать, здесь мой парень или нет? Ну, сделай это для меня, а?

– Я не твой раб, – проворчал сторож. – И не стану никуда бегать по твоим делам. Да и хозяин мой не терпит, когда его беспокоят посреди вечеринки.

– Такой чувствительный и раздражительный? – сочувственно осведомился Макрон.

В глазах стража мелькнуло беспокойство. Он прищёлкнул языком:

– Да нет, Сенека приличный хозяин. Это всё та баба, его приятельница… Настоящая сука! Если кто‑то помешает ей веселиться, она велит ему шкуру со спины спустить. За ней не заржавеет… И Сенека так и сделает. Он её как собачка слушается.

– Ну, круто тут у вас! – покрутил головой Макрон. Потом склонил голову набок, словно раздумывая. – Ну ладно. Хватит с меня. Скажу хозяину, что никакой вечеринки не засёк.

– Ага, так оно для всех нас лучше будет, – сказал сторож с облегчением. Но потом его лицо снова приняло суровое выражение, и он помахал своей дубинкой: – Ну всё, ступай своей дорогой.

Макрон кивнул и отступил назад, на середину мостовой, повернулся и пошёл прочь. Он миновал ещё два дома, обойдя их сзади, прежде чем вернуться в переулок, где его дожидался Катон.

– Ну, выяснил что‑нибудь? – спросил Катон.

– Достаточно. – Макрон улыбнулся. – Дом принадлежит воспитателю юного Нерона.

– Сенеке? – Катон глубоко вздохнул.

– Ага. И вот ещё что: среди гостей я засёк жену императора.

– Ты видел её? Неужели?

Макрон рассказал, как ему удалось взобраться на стену и как он потом побеседовал со сторожем.

– Ну, кажется, это снимает все подозрения насчёт связи Луркона с Освободителями, – заметил Катон. – Агриппина и те, кто её поддерживает, не более обрадуются возвращению республиканских порядков, чем сам Клавдий.

– Если только Луркон не шпион Освободителей, – предположил Макрон.

– Тогда почему Синий желает, чтобы его убили?

Макрон скорчил недовольную гримасу, злясь на себя, что ему эта мысль сразу не пришла в голову.

– Ну ладно. Тогда, может быть, они хотят его убить, просто потому, что он поддерживает Агриппину?

– Или, возможно, это простая случайность, что Луркон оказался здесь. Ты видел, чтобы он разговаривал с нею? Или с Сенекой?

– Нет.

– Хм‑м‑м!

Некоторое время они молчали, потом Катон раздражённо присвистнул, пропуская воздух сквозь зубы:

– Что‑то я не вижу, как во всём этом разобраться. Для чего Нарцисс, будь он проклят, засунул нас в это месиво? Ведь ясно же, что заговор существует… а может быть, и не один заговор.

Макрон злобно крякнул:

– Слушай, Катон, у меня уже голова идёт кругом. Что ты хочешь этим сказать – не один заговор?

Катон как раз пытался свести воедино информацию, которую им сообщил Нарцисс в самом начале их миссии, и всё, что они успели собрать сами.

– Что‑то тут не так… Слишком много противоречивых данных и слишком много такого, что вообще на первый взгляд не имеет никакого смысла. – Он помолчал и, посмотрев на друга, уныло улыбнулся. – Ты был прав. Эта работа не для нас. Хорошо бы вернуться в солдаты. Лично я готов. В любую минуту.

Макрон от души хлопнул его по спине.

– Я знал, что в конце концов сделаю из тебя настоящего солдата! Пошли, сообщим Нарциссу, что нам вся эта бодяга обрыдла и мы возвращаемся туда, где нам следует быть. Пусть это означает, что мы не получим никакого повышения. Лучше уж что угодно другое, чем таскаться по этим тёмным улицам холодной ночью и шпионить, – закончил он тоном, полным презрения, неодобрения и отвращения.

– Жаль, что это не так‑то просто, – горько заметил Катон. – Нарцисс так просто нас не отпустит. Сам ведь знаешь. Так что выбора у нас нет. Придётся возиться с этим до самого конца. – Он передвинулся вперёд и уставился на вход в дом. – А пока что ждём, пока Луркон выйдет оттуда.

Ночь тянулась, проходил час за часом, а они всё сидели в темноте под арочным сводом. Катон был более чувствителен к холоду, чем его друг, и у него уже тряслись руки и ноги, несмотря на все усилия сдержать дрожь. Он сидел на холодных камнях, как можно плотнее завернувшись в плащ и обхватив руками подогнутые колени. На улице по‑прежнему было тихо и безлюдно, если не считать случайного прохожего или крытого фургона, прогрохотавшего в сторону Форума. Из‑за стены, из сада время от времени доносились крики и смех пирующих. Потом, ближе к полуночи, входная дверь вдруг отворилась и на улицу выплеснулся поток света. На крыльцо вышла небольшая группа молодых людей и женщин и, пошатываясь и громко смеясь, пошла прочь. Катон некоторое время смотрел им вслед, но заметного синего плаща ни на ком не увидел.

Макрон пошевелился и потянулся.

– А что, если Луркон выйдет вместе с группой? И что, если они отправятся ещё куда‑нибудь?

– Тогда последуем за ними и снова будем ждать подходящего момента. Он же должен в какой‑то момент расстаться с ними и идти в лагерь.

– И мы тоже должны.

– Ну, если мы вернёмся к утреннему построению, никаких проблем не возникнет.

– Если не считать того, что мы замёрзли и до смерти вымотались.

Катон обернулся к нему и улыбнулся:

– Ничего особенного. Мы и не к такому привычны.

– Ага, как же, – раздражённо проворчал Макрон.

А между тем дом покидали всё новые и новые группы гостей, и из переулка появились их носилки, окружённые рабами, которые несли зажжённые факелы, чтобы освещать дорогу домой. А двое преторианцев, прячась в арочном проходе через улицу, продолжали внимательно рассматривать и изучать всех выходящих. Состояние у обоих было крайне взвинченное – сплошная игра на нервах.

– Ставлю что угодно, что клятый Луркон выйдет с самыми последними гостями, – прохрипел Макрон. – Такое уж наше счастье.

– Ш‑ш‑ш! – прошипел Катон, наклоняясь вперёд. – Вот он!

На ступенях крыльца перед входом в дом стояли двое мужчин. Даже если бы Луркон не откинул капюшон, выставив лицо напоказ, он все равно был бы достаточно заметен в своём синем плаще. Второй мужчина был в простом чёрном плаще и капюшон надвинул так глубоко, что черт его лица было не рассмотреть. Они спустились на мостовую и направились в сторону Форума. И должны были пройти мимо арочного прохода, в котором прятались Катон и Макрон.

Катон вжался в боковую стену, а Макрон скрючился возле закрытой двери. Катон чувствовал, как сильно бьётся у него сердце, и сдерживал дыхание, чтобы туман, образующийся при выдохе, не выдал его присутствия. Шаги приближающихся мужчин эхом отдавались от стен домов по обе стороны улицы. Они громко разговаривали, даже орали, как обычно громко орут хорошо выпившие люди.

– Отличная была вечеринка, – вещал Луркон. – У этого Сенеки хороший стиль, он знает, как принимать гостей.

– Стиль? – переспросил сотрапезник центуриона. – Вино было хорошее, но еда отвратная. Да и шлюх я видывал получше.

– Э‑э‑э, да! Я вообще‑то говорил о самом Сенеке. Отличный рассказчик!

– Вздор! Ещё один позёр, который считает себя выше нас всех, и только потому, что умеет ругаться по‑гречески. А что до этой блудливой Агриппины… У меня достаточно широкие взгляды, Луркон, но эту проклятую бабу никто не может удовлетворить. Ненасытная! Всех готова осчастливить, начиная от мальчишки‑раба и кончая любым старым бестолковым дураком вроде Сенеки. Ей всё годится!

Возникла небольшая пауза, когда они как раз проходили мимо Катона с Макроном, потом Луркон продолжил более тихо:

– Я бы вёл себя поосторожнее и не вещал подобные вещи так громогласно. Это ж измена, а ты говоришь такое командиру преторианской гвардии.

– Фу ты, да вы же всего лишь пародия на настоящих солдат. Я видывал ребят получше, даже в самых захудалых центуриях Второго легиона, а это кое‑что значит…

Их голоса стихли в отдалении, они уже отошли достаточно далеко. Макрон ухватил Катона за руку и жарко зашептал ему прямо в ухо:

– Этот голос! Ты узнал его?

Катон кивнул.

– Ага. Вителлий.

– Ну и что будем делать? Нам нельзя рисковать, он нас сразу узнает.

– Пошли, – сказал Катон. – Мы не можем дать им уйти.

И прежде чем Макрон успел запротестовать, Катон бросился следом за двумя сотрапезниками, держась в тени, поближе к стенам домов. Выругавшись себе под нос, Макрон последовал за ним. Они держались на солидном расстоянии от преследуемых, чтобы те не услышали их шаги. Луркон и Вителлий между тем выбрались из района Квиринальского холма и достигли перекрёстка. Луркон замедлил шаг и приблизился к дому, стоявшему прямо перед перекрёстком. Тут он остановился, взялся за край плаща и зашарил под туникой.

– Ты иди дальше, Вителлий. Я тебя догоню.

Вителлий оглянулся на него, кивнул и завернул за угол. Луркон облегчённо вздохнул, поливая мочой угол дома.

– Ну вот и отлично. Вполне подходящий момент, – решил Катон. – Берём его сейчас, пока он один.

Макрон кивнул и полез за своим сапом, и они ускорили шаг, топая по другой стороне улицы, пока не оказались почти напротив застывшего у стены Луркона. Тут они резко бросились вперёд, через мощёную улицу, и Луркон тупо обернулся на звук их шагов. Катон врезался ему плечом в грудь, вмазав его в стену. Луркон издал болезненный стон, ударом у него вышибло из лёгких весь воздух. Макрон нанёс удар сапом по черепу центуриона, и у того подогнулись ноги, и он свалился в лужу, которую только что налил.

Катон тяжело дышал, сердце билось очень быстро. Всё прошло легче, чем он ожидал. Теперь следовало оттащить Луркона на явочную квартиру и передать его Септимию.

– Давай, помоги мне его поднять, – сказал он Макрону.

Они наклонились и подняли потерявшего сознание центуриона на ноги, поддерживая его между собой и забросив его руки себе на плечи.

– Готов? – тихо спросил Катон.

– Ага.

– Пошли отсюда, пока Вителлий не вернулся.

Но пройти они успели всего несколько шагов, когда позади раздался чей‑то голос:

– Что тут происходит?!

Катон резко обернулся назад и увидел Вителлия – тот стоял на углу всего в десяти шагах от них. И хотя была ночь, но небо было безоблачным и звёздного света вполне хватало, чтобы все разглядели лица друг друга.

Вителлий чуть замешкался, всего на секунду, а потом у него отвалилась нижняя челюсть, и он с удивлением воскликнул:

– Это вы?!

Дата добавления: 2015-11-16