15 страница

Пауза.

– А с ним всё нормально? Максим.
– У него не бывает проблем. Были бы – уже бы звонил. Допивай чай и идём. – Толкаю в бок пацана.

...

– Ты на меня злишься? – В лифте поднимает глаза.
– Нет, с чего? Задумался просто.
– А сколько ей лет, можно узнать?
– Тридцать два.
– Она настолько не выглядит.
– Я бы сказал, она выглядит даже моложе меня.
– Они с сестрой совсем разные...
– У них восемнадцать лет разницы.
– Она без мужа живёт? – Похоже, мне предстоит ещё два часа болтовни.
– Была замужем, но развелась. Серёж, кончай любопытничать.
– Я просто не понимаю, что движет женщинами, которые решают родить ребёнка без мужа. Со мной так же было. Мой отец был женат, и мама знала об этом. И родила, тем не менее. Мне ещё повезло, что я у него единственный сын, иначе бы его и не увидел. Наплела бы что-нибудь в духе: «Был лётчиком истребителем» – как в книжках советских... Да она беременна, Макс, ты что, не заметил? Месяц, наверное, пятый или шестой, у неё животик уже такой... Ты что, правда, не понял?

Ёб твою мать... Чтоб тебя черти...

– Жди меня здесь, – отвечаю, не просьбой – приказ. В подъезд едва не влетаю.

Веки липнут к глазам.

Открывает дверь прямо перед носом моим.

– Собиралась вынести мусор. – С прозрачным мешком в руке.

Стоим молча. Она на меня смотрит, а я – на... Всё ясно, предельно. Всё так и есть.

Боже мой! Какой я кретин!!..

– У тебя очень внимательный мальчик... – наконец, говорит.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

1.
За разговором я едва не теряю счёт времени. Выхожу, когда Серёжа уже откровенно скучает и, кажется, дуется даже, что задержался.

– Пошли.

Садимся в машину, и я понимаю не сразу, отчего не могу дёрнуться.

– Макс... с ручника-то сними.

Вздох. На улице палит (неплохой конец сентября), а я ещё и машину на солнце оставил.

– Ты что, водишь? – интересуюсь. Вспомнил, что пока вёл, он ни разу не наблюдал за моими движениями.
– В прошлом году учился ещё. Для этого права не нужны. – Улыбается.
– Отец учил?
– Ага.

Похоже, он его будет приплетать в разговор каждый. Раздражать начинает...

– Ты это смотрел? – Замечаю, что он в руках вертит конверт.
– Э-э... Да нет... – Заглядывал всё-таки, значит.
– Убери в бардачок.
– А что там...
– Просто убери с глаз моих.

Я спрашиваю, нет ли чего, что он мог забыть у меня дома, и он отвечает, что, в общем-то, ни с чем ко мне не приезжал, только рюкзак. Отлично, я даю старт. Здесь больше нечего делать. Какое ещё водохранилище – после таких новостей. Домой – и переваривать на голову свалившееся.

– Почему сейчас? – Он немного расстроен.

Отбрехиваюсь воскресными вечерними пробками.

Едем молча. Я конкретно загружен. У меня в голове не укладывается... Господи боже! Ну, ладно, ребёнок, она всегда хотела детей – я это знал. Но от кого! Определённо – мне её не понять. Она была в Европе в июне, как они встретились... как ей вообще – в голову пришло идти с ним на контакт, а уж в постель прыгать... Бедная девочка. (Другой бы сказал – овца глупая).

Конечно же, заверила меня, что он ничего не узнает. Ну, узнает – и что? Они четыре года в разводе, ребёнок будет с российским гражданством, хер что он сделает.

Сказал, что... если приедет – убью, без шуток.

Срок – конец февраля, вот и всё, что узнал.

Всю остальную беседу ей пришлось меня успокаивать, потому что... Таблетки-то я сегодня выпил, но нервы всё равно ни к чёрту. Волнуюсь я за неё... очень. Как она справится?

Сказал, что если что случится... Конечно же, она может на меня рассчитывать, во всём. Не особенно понимая, что имею в виду. Главное, что она поняла.

К чёрту.

Дорога спокойная. Серёжа просит разрешения включить плеер – так даже лучше. (Видно, ему не по нраву мои заморочки, я понимаю). Но отсутствует мозгами недолго.

– А кто будет... Ты не знаешь?
– У неё плановое УЗИ через две недели. Сказала, что позвонит.

Молчание. Где он мог видеть беременных женщин вообще? – изумляюсь. После догадываюсь – говорил про сестёр, в том числе младших. Если самой маленькой не больше трёх лет – очень даже может быть в курсе.

– А почему тебе не разрешают общаться с Региной?

Тут меня слегка припечатывает. Причины... совершенно ясные всем.

...сам попросил.

– Потому что я наркоман, – отвечаю. И парирую на его реплику (ну, конечно же, ему есть, что на это возразить): – Не бывает бывших, Серёж. Бывают только временно завязавшие. Пока опять не прихлопнет.

Всё, больше ни слова. Паршиво. Ещё паршивее оттого, что я боюсь, что он возьмёт меня за руку или что-то типа того, на манер как это делают, когда хотят утешить обездоленных. Но он, слава богу, ничего такого не делает. Едет, взирая на незамысловатый ландшафт. Он мне нравится – ловлю себя на мысли. Он мне нравится тем, что чётко знает, где нужно остановиться. Умный мальчик – и тонкий. Хер там, он совершенно на Щербина не похож – ничего общего.

Меня одолевают мысли, чем я займу неделю. Ну, институт, допустим, надо всё-таки дорулить до туда, завтра уже первое число десятого месяца. Дальше...? Дементьев как-нибудь будни мне скрасит, если на работу не выйдет к отцу, а в выходные – так и ездить домой, воспоминаниям предаваться? Хочется уехать отсюда, если честно – от всего, от себя в том числе, если не в первом. Куда...

Ближе к городу, отмотав сто шестьдесят километров, я всё-таки прихожу в себя, и мы затеваем разговор о поездках. Он мало где был: как-то – в Питере (у него там тётка живёт), но в основном объездил Иркутскую область. Отец с семьёй живёт под Ангарском. Был несколько раз на Ольхоне (там пиздато – я по рассказам наслышан), но хочет ещё и в Бурятию съездить.

Не знаю... Я бы его свозил куда-нибудь. Но мысль о том, что мы ещё не настолько сблизились, чтобы куда-то вместе поехать, меня останавливает. Виделись несколько раз, а с того дня, когда мы давали концерт дома – и месяца не прошло. Никогда не узнаешь, где найдёшь повод для склоки, а он скандалов я порядком устал, достаточно было и мелкого. И, разумеется, это должно быть не раньше тридцатого. Мотнуться вдвоём, с глаз долой от всех – и не перепихнуться... как пить дать. А ноябрь... там уже холодно будет. А я мерзляк тот ещё, от малейшего ветра ёжусь.

Короче, к чертям собачьим эти затеи.

Как-то так получается, что за мыслями и обрывками фраз я довожу его прямо до дома. Забыв напрочь, что на часах четыре часа, и его вполне может со мной кто-то увидеть. Но сегодня везёт, сборище девочек не у подъезда и старушек, смакующих сплетни, тоже нет. Тишина.

– Я позвоню завтра, можно? – спрашивает, обнимая рюкзак.
– Серёж, что за глупости. Конечно, звони, – отзываюсь.

Он становится каким-то серьёзным. Я его беспокою... я это чувствую, блядь. И мне неловко от этого. Совсем ни к чему показывать свою уязвимость. Ну, да, тараканы, с кем не бывает? Но чтобы он меня ещё успокаивал...

– Не волнуйся так, ладно? – Всё-таки произносит то, что на лице пишется. Потом обхватывает моё лицо ладонями и тычет губами под нос мне.
– Ладно, Серёж.

Двадцать минут – и я дома. Там никого. Обедаю, не сразу нахожу в прихожей записку: «Уехал к отцу, буду поздно». (Без комментариев...)

Валюсь спать.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

1.

В понедельник я заруливаю в университет. Делать там особенно нечего – без меня далеко не ушли, так что ещё пару недель побездельничать можно. Небольшая и ни к чему не обязывающая беседа с заведующим кафедрой, где я объясняю своё отсутствие, а потом в коридоре меня останавливают две китаянки с расспросами о том, как мне здесь живётся. Их английский кошмарен, а вопросы в большинстве – бестактны, и я спешу ретироваться оттуда. Перекусываю в столовой, ловя на себе любопытные взгляды первокурсников и первокурсниц (будто только и ждали, как я появлюсь), и сваливаю в момент, когда кто-то из них поднимается из-за стола с целью завести со мной разговор.

После обеда я еду в страховую и в сервис – решать проблему с машиной. Ну, конечно же, у них нет фар на «Ровер», нужно делать заказ и ждать – я это заранее предполагал, однако идиотизма моего хватило, чтобы всё равно покорёжить машину. Я спрашиваю о сроках поставки запчастей, они читают на моём лице желание разнести там всё к чёртовой матери – и заверяют, что я могу пригнать машину уже в этот четверг.

Я возвращаюсь на Ленина, но Дементьева опять где-то носит. На прошлой неделе он принёс от врача хорошие новости и, вероятно, опять охмуряет кого-то. Звоню, и выясняется, что он на встрече с риэлтором, смотрят квартиры (а я, извините?!). Говорит, что четвёртая и последняя на сегодня и что пока – ничего интересного. Пользуясь случаем, он просит меня забрать его из Кондратово (он бы ещё в Краснокамск поехал квартиры смотреть!)... делать, конечно же, нечего – еду.

– Нормально, – говорит, натыкаясь на задницу моей машины. – Это откуда – стукнули? Ювелирно... а почему бампер не тронут? Да у тебя и капот цел... – Таращит глаза.
– Хочу в зал – размять кости. – Игнорирую расспросы.
– Блядь, я устал...
– Да что ты делал сегодня? Давай.
– Есть квартира на Парковом, в новом доме. – Ответный игнор.
– Балатово?
– Там. Дом хороший, я фотографии видел, но хозяева сегодня не в городе. Поедем смотреть?
– На каком этаже?
– На четырнадцатом.
– Блядь, Дементьев...
– Там везде крытые лоджии, чего ссать?
– Не хочу.
– Да давай посмотрим хотя бы на дом, всё равно по пути. Год, как сдан. Всё остальное – некоторое... я вообще молчу. Мало того, что за квартиру плати, так ещё и ремонт делай, иначе сам в таком сраче жать не захочешь. Хрущобы... или ничего, но с виду коробка выглядит так, что на десять метров не подойдёшь. Ну? Вариант-то хороший.
– Да что – «ну»? Все равно там, блядь, проедем.

– Ну, как? – спрашивает. Мне даже приходится остановиться и высунуться из салона, чтобы всё рассмотреть.
– Дом ничего. А отделка там есть или всё начерно?
– Блядь, Макс... Кто в первичной отделке квартиру сдаёт?
– Говоришь, двуха.
– Трёхи не стал я смотреть, ты же не хочешь.
– А денег сколько?
– Двенадцать, но, в принципе, можно их и подвинуть, если сразу возьмём.
– За двенадцать говна не предложат.
– Я так тоже считаю. Они будут завтра.
– Завтра и поговорим.
– Единственное... что там нет мебели.
– Ну, приехали...
– Они, как говорит Саша, отделали ванную и полностью встроили кухню. Он её на прошлой неделе смотрел с другими клиентами. Там даже измельчитель мусора есть.
– Ну, тебе, конечно же, кухня – самое важное, а измельчитель – так предел мечтаний вообще. А ты не забыл, что у нас из мебели – мой матрас и...
– И компьютерный стол, я помню. Купим что-нибудь.
– Ну!
– Блядь, в чём проблема? Деньги-то есть теперь.

Ёб твою... вспоминаю. Мне надо же в банк заскочить.

– В зал едем? Я так и не понял.
– Ладно, поехали. Одна фигня – за спортивкой домой заезжать.
– Я всё уже взял.
–...и там есть биде. – Как бы, между прочим, рот открывает.
– Боже, Дементьев! Неужто ты думаешь, что биде – предел мечтаний моих? Ебись всё конём.

Ржёт.

– Возьми себя в руки. Ты ебался сегодня? – У него вид торжествующий, хоть и говорит, что устал.
– Сегодня не успел, но вчера...
– За версту видно.

2.

Нет, ему совершенно противопоказано стоять на передней линии, он блока в принципе поставить не может – машет у сетки руками, как пингвин крыльями. Он пропускает кряду три мяча, и мы благополучно сливаем четвёртую партию. Пятую фактически вывозим на себе мы вдвоём с Толиком – двухметровым верзилой-полупрофессионалом, – большая удача, что он в принципе сегодня там появился. И это при счёте 7:13. От благодарности соперников за игру в виде пары пинт пива я отмахиваюсь – вот почему обязательно играть на что-то? И намекаю Дементьеву, что если он поведётся на предложение, то добираться будет пешком. Мы уже пили как-то в этой компании. Сначала они завели разговоры из разряда «а у нас во дворе», а продолжили травлей анекдотов и баек про педерастов. Я тогда решил привести всё к одному знаменателю и поделился в ответ несколькими смешными зарисовками про натуралов, которые мы рассказывали в нашей компании, ну... двое ребят перестали со мной здороваться, сочтя меня за гетерофоба.

Он отправляется в душ, а я просто смахиваю с себя пот полотенцем, отмоченным в раковине, переодеваюсь и остаюсь его ждать в раздевалке. Светиться в душевой не охота. Пару раз я тут неплохо потрахался, однажды со мной словил приключений на свою задницу тренер детской гандбольной команды – ну, нас просто застукали. Мне-то было по барабану, а его я здесь больше не видел. На мой член тут охотников ходит достаточно, только сегодня видел двоих в коридоре. Один, дождавшись, когда все разойдутся, конечно, заруливает. Прислоняется к косяку дверному, отклячив пятую точку, и ресницами хлопает. Блядь, терпеть не могу вот этих манер пидовских. Самое смешное, что полгода назад сам подкатил, он сказал: «Не из этих» – я списал со счетов, разумеется. Теперь вот – поголубел ни с того, ни с сего.

– Я занят сегодня.

Проще было открытым текстом на хуй послать, конечно же – так хотя бы убрался.

– А вот этот здоровый – твой хахаль? – интересуется.
– Этот здоровый – мой друг, а тебе рыпаться не советую. Дуй отсюда.

Следующие десять минут я выслушиваю тираду о том, что у него не клеятся отношения с женщинами, и кто-то участливый предложил ему попробовать отношения с парнем.

– Я экспериментов не ставлю, так что пиздуй.
– Ты классный...

Я поднимаюсь, выворачиваю ворот его футболки и выставляю за дверь.

3.

– Как дома?
– Срачельник тот ещё, едва всё разгрёб.
– Да, хорошо мы тогда погуляли... – Смеётся. – Неужели с того самого дня не убирался?
– Да я там и не был практически.
– Что ещё?
– Ничего, в общем-то...

Молчание.

– Про Брянцеву слышал?
– Она звонила в четверг. Проверяла, дома ли ты. Я подтвердил, что ты уехал, оан обложила меня матами... я послал её и бросил трубку. А что случилось с ней? Я просто... краем уха – и то, не вкурил до конца.
– Её один чёрт подловил после презентации в «Джунглях».
– Избил?
– Да. Как я понял, сломал нос и хорошенько приложил ей по рёбрам, думаю, что повалил и бил ногами. Растащили не сразу. Звонила мне вся зарёванная, просила забрать – а что я мог сделать? Я уже был практически в Березниках.
– И что это за чёрт такой?
– Один... Да мало ли желающих найдётся ей накандылять.
– Да ладно, не темни, знаешь ведь.
– Ну, не особо взрослый пацан. Я не то чтобы помню его. Завёл подружку, та её увела, вот и...
– И из-за этого пиздить?
– Я думаю, он посчитал, что Брянцева распустила слухи о нём.

Пауза.

– Он проститут бывший. А какой проститутке понравится, когда её приключениями делятся со всем честным народом?
– Блядь... Ну, у вас и компания, я охреневаю...
– В жизни случается всякое.
– Ты когда-нибудь трахался за деньги?
– Я не из этих, Дементьев, если ты это имеешь в виду.

Пауза.

– И что она будет делать теперь?
– В себя приходить, вероятно. Грозилась написать на него заявление. Я думаю, она уже сделала это. Наверняка будет что-то вроде суда, где все его подвиги станут достоянием широкой общественности. Легко отделается, если условный дадут, плюс компенсация материального – он ей камеру грохнул. А дальше... ну, полагаю – если не съебётся отсюда, то вся жизнь под откос.
– Лихо.
– Да мне, в принципе, похуй на эту историю.
– Может, её навестить как-нибудь?
– После всего... – Усмехаюсь. – Угу. Можешь съездить, поменять ей повязки, мне – до пизды на неё. Блядь, ну, что за дела, весь двор заняли. Я не хочу оставлять машину на улице.
– Выйдешь потом, переставишь, разве проблема?
– Да, пожалуй. – Окидываю взглядом салон. Вроде забрать что-то должен... – Достань там... Из бардачка. Это надо забрать.
– А что это? – И тут же по-свойски залезает клешнёй в конверт, ну не нахал? – Это ты? О... – Ухмылка. – А почему в платье? Сестра в куклы играла?
– Это крестины, кретин. Мне там два года. Поверь, когда крестили тебя, на тебе было ровно такое же.
– Нафиг ты их собрал?
– Не я собирал, родители передали. Если б я знал ещё – для чего. Блядь... убери.

Поднимаемся. Чую – будут расспросы про фотографии эти.

– Я был у Агнес. – Первый же начинаю.
– Ого. Я уже не надеялся, что вы помиритесь с ней. И как она?

Пауза.

– Я не знаю...
– Сколько же ты пробыл у неё, десять минут?
– Часа два.
– И... Да, Макс, ёб твою мать, что случилось?
– Ничего, просто сказала, что... ей рожать в феврале.
– Нормально. Ну, беременна-то она не от тебя, точно. И ты расстроился? – Лыбится.
– Иди на хуй...
– Она что, собирается замуж? – Меня останавливает. – Или, может быть, вышла уже.
– В том-то и дело, что нет.

Смотрит пристально. Сообразил. Скажет: «Овца...» – вмажу по морде.

– Ну, если он появится здесь, готов отпиздить его не меньше твоего.
– Может, мне пистолет какой прикупить... Или ружьё.
– Кто тебе лицензию даст, дурень. Тебе мало, что с травматикой уже попадался? И на какие шиши ты его купишь?
– Кокс продам...
– О, начинается. Вот давай только без тем этих.
– Просто в себя до сих пор прийти не могу...
– Ей, конечно же, легче от этого будет. А мне – от разговоров про марафет. Завязывай с этим.
– Я понял. Просто...
– Просто – что?
– Просто хочу, блядь, чтобы у неё тупо всё было в порядке. Я ей многим обязан...

Кивает.

– Пиздуй в комнату, я кофе сварю.

После приходит.

– Курить будешь? Сигары купил. Блядь... семьсот рублей штука. Взял десять.
– Ну, ты и мот.
– Всяко лучше, чем сигареты палить. И вот эту твою...
– Давай уже, умник.

...

– Ну, как? Я вчера немного побаловался. Вполне так.
– Пахнет, как член. И на вкус – ровно такое же.
– О, господи...
– Всё, курить больше не будешь?
– Ещё б я на твои шуточки вёлся. Дай сюда, пей лучше свой кофе.

...

– У тебя телефон там трезвонит. – Прислушивается.
– Нахуй... – Валяюсь в неадеквате. Он – рядом.

Молчим. Потом спрашивает:

– У тебя там друзья есть хотя бы?
– Есть немножко. С пяток наберётся. Лучшего, правда... уже похоронил. – И зачем я ему это рассказываю? Самому не понять.
– А как он...
– Разбился. В декабре. Никогда не гонял, но... не повезло просто.
– В декабре – том?
– Я не полетел на похороны. Просто не смог. Хоть и хоронили в закрытом. Там не машина была, а какое-то месиво из стали. Мясо, точнее. Стеф мне прислал фотографии. Потому что я не поверил. Да никто не поверил тогда. А я до сих пор не могу. Наверное, надо было всё-таки слетать туда, но... Написал, что только что слез с кокаина и что тупо боюсь снова слететь.
– И как отнеслись?
– Сам как думаешь? Охерели, конечно. Но вроде бы поняли. Ну... или сделали вид.
– У тебя с ним что-нибудь было?
– Нет. Никогда. Да и он был женат.
– Он не гей?
– На счёт этого я не уверен.

Молчание.

– Всё даю себе обещание, что съезжу к его матери. Он единственный сын был, мы немного общались с ней. Ну, так – по-людски чтобы было. Но так и не... блядь, не могу.
– Может, позвонить ей хотя бы?
–...последний раз видел его в две тысячи четвёртом, когда тридцать лет стукнуло. Таким и запомнил.

Молчание.

– Щербин не звонил?
– Нет.
– Отлично...

На меня смотрит.

– Неужели ушёл?
– Сам не верю. Вёз к себе, думал... ну, надеялся всё же. Нет. Ушёл своими ногами по трассе. Я просто выкинул, потому что... Ну, денег на тачку сунул, надеюсь, поймал, а не волки съели. Знаешь, на фоне чего была последняя склока?
– Чего.
– На фоне второго альбома.
– С моими текстами, типа?
– Типа, с твоими текстами. Которые ты не писал. Я думал, он знает... – Усмешка. – Я сказал, что этот альбом ему посвятил, ну, он взъелся, а тут по радио ещё – «Моя девочка», ну, представляешь? – Смех сдержанный.
– Блядь, там же не песня, а сплошной стёб.
– И поехало. А фары грохнул только для того, чтобы голову ему не разнести дубиной резиновой, пока он истерил под капотом.
– Мда. – Многозначительный вздох.
– Мне гитарист нужен, Дем, я к нему больше не подойду, ты понимаешь?
– Угу...
– Ты можешь принести телефон?
– Ладно... – нудит.

Поднимается. Смотрю на дисплей – он, конечно же. Тянусь к кнопке вызова, потом...

– Я отъеду, наверное.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

1.

– Серёж?
– Я звонил...
– Видел. Привет. Можешь выйти?
– Выйти куда?
– Я тут... У второго подъезда.

Заминка.

– Зачем ты приехал? – Удивляется.
– Серёж… просто выйди, и всё.
– Сейчас... только посмотрю, если мои уснули... – Молчание, шорох в трубке. – Иду.

Спускается. Оглянувшись по сторонам, дверь открывает.

– Садись... Сколько времени есть? – спрашиваю, ключ поворачивая.
– А что случилось?
– Скучно стало... Прокатиться хочу. Что, не рад?
– Я не ждал просто, практически спал уже... – Трёт руками лицо. – Ты как?

Я вопрос вроде бы задал...

– Час... не больше, Макс. Брат если проснётся, поднимет бабушку, не хочу, чтобы потом матери жаловалась.
– Ладно.

Едем. Куда – пока не соображаю. Тянет направо, по Тургенева и дальше – на Ким. Поспокойнее, всё-таки, хоть и ночь уже.

– Ты что-то сказать мне хотел?
– Я... наверное, уеду, Серёж. Да, надо уехать.
– К... Домой?
– Нет, хочу рвануть в Питер. Это работы касается. Есть одно нерешённое дело, надо добить, правда. Нависло давно.
– И надолго...
– Дней на пять, может, шесть, думаю. Как пойдёт. В пятницу или, может, в четверг улечу.
– В четверг – этот?
– Ну, да.

Неожиданно. Ну, я предполагал, конечно же.

– Не расстроишься?
– Почему – на этой неделе?
– Потому что здесь ни черта никого не найти. А там может выгореть.

Шарю глазами, где бы припарковаться. Подворачивается место удачное: справа, слева... домики обшарпанные и уже нежилые, вдалеке долгострой – на тротуаре, под мигающим жёлтым сигналом светофора, рядом с парочкой уже закрытых ларьков. Нормально, влезаю как раз.

Глушу мотор. Смотрю... ну, его припечатало новостью.

– Я компенсирую...
– Как?
– Сувенир привезу. – Улыбаюсь. Ныряю рукой под кресло за рычагом – отодвинуться. Дальше – шёпот: – Иди сюда... Ну.
– Совсем спятил?.. – говорит, на меня забираясь. – Макс...
– Ничего такого делать не будем...
– Ну, да.
– Просто хочу... – Меня жуе... ежу... тьфу, уже куда-то несёт. – Не хочу никого... там... Тоже. Ты понял?

Взгляд глубину обретает – по пояс, грудь... шею... провалиться рискую. Натягиваю на глаза одеяло. Темно. Тихо – пока дышит ровно, – только запах всё тот же осознанно-чёткий: запах беспечности, юности, смелых желаний... я уже не надеюсь выветрить шлейф из салона.

Целуемся. Нет – он меня. Теперь уже не стесняясь, по-взрослому. Если Дима был первый – как таким фортелям с языком за три месяца обучиться? С ног сшибает.

Закидывает руку за голову мне, пальцами собирая в складку кожу на моей шее. Её, похоже, дальше сам подставляю. Обычно туда не люблю – щекочет, но если с напором, как он сейчас – эффект противоположный. Господи... думаю, на завтра буду весь в синяках, а у меня в гардеробе ни одной водолазки нет. А рот открыть, сказать, чтобы чуть притормозил – на выдохе не получается.

...Волосы мягкие, хоть и на затылке сострижены коротко. Там, сзади, всё мягкое – это уже пальцы немеют, проваливаются. И стопы начинает вести – верный признак того, что ещё чуть больше прессинга, и клиент будет готов.

Цепляется пальцем за пуговицу на рубашке, и туда – вглубь, сгибаясь, пытается. Теперь совсем опасно становится. Беру за затылок, поднимаю – в глаза... всё-таки захлебнулся.

Хихикает куда-то под ухо мне, ну, конечно же – он рассчитывал, что с импотентом встречается. И ёрзал на мне, пахом вжимаясь, ненамеренно будто.

Доигрались...

– Серёж... – зову. Он уже в пассажирском, подобрав ноги, полулежит. С ленцой отзывается. – Сходи, погуляй десять минут...
– Зачем?
– Ну, ты как маленький... Мне спустить нужно.

Пауза.

– Макс, там темно вообще-то уже.

Голову поворачиваю.

– И куд...
– Вон, за спиной, магазин круглосуточный. Купи себе сигарет... Денег дать?
– Да у меня есть вообще-то...
– Угу. Серж, иди... – Он меня к чёрту вымотает.
– Так а я...? Ладно, свитером подвяжусь, – булькает.

Вышел.

– Давай уедем отсюда... – говорит, возвращаясь. Десять минут – всё, как положено. Похоже, боится, что видеть могли.
– Хорошо.

Маршрут ясный – из пункта В в пункт А. Завожусь, отдаю подержать сигарету зажжённую, потом забираю.

– Как дома?
– Нормально всё. – Удивляется. Похоже, там у него не бывает проблем. Повезло с малышом.
– Девочки?
– Я им сказал, что сейчас не один, чтоб не названивали.
– Ясно. Чё спрашивают?
– Ритка любопытничать особо не будет, а остальных можно смело послать. Так... массовка.
– Я понял.

В кресле заёрзал.

– Можно ширинку расстегнуть хотя бы? Треснет... Я прикроюсь.
– Серёж...
– Душно здесь.
– Окно приоткрой лучше.
–...не могу, всё зудит прям.
– Десять минут, и будешь дома. В постели надрочишься.
– Ладно... – тянет. Достаёт телефон. Звонков не было, как я понимаю. Переводит взгляд на меня. – Ты же не один вроде живёшь? – спрашивает.
– С приятелем.
– А я тебе там такие засосы оставил...

Угу... будут расспросы – как пить дать.

– Слушай, а расскажи про него?
– Педант и морализатор. В общем, всё.

Кивает.

– Если узнает...
– Будет худо мне.

Молчим. Переваривает.

– Давно дружите?
– Семь лет.
– Это много. – Тянется, глаза трёт. Устал.

Да. Дементьев совершенно тут ни к чему затесался, хотя... если б не его присутствие в квартире, может, уже сегодня бы мальчика трахать повёз, кто знает.

– Мы ещё увидимся до того как...? Всё-таки неделя целая, ну, ты уезжаешь.
– Да. Можно. Только не завтра, наверное.
– Завтра ты, типа, отходить будешь. – Улыбается.
– Типа, да.
– В среду студия... – Вздыхает. – Я буду, как тряпка.
– Во сколько?
– С пяти.
– Ну, так... Ты же не до пяти учишься. Со школы тебя подберу, пару часов где-нибудь поболтаемся.
– Я бы съездил в Балатово, там прогулялся, но с тобой же нигде не появишься – палево.
– Там есть пара мест тихих.
– Ну, ты же не оставишь машину в кустах?
– Это да.
– И я пешком туда не поеду, далеко добираться.
– Не забивай голову, приткнёмся куда-нибудь.
– Ладно...

Наклоняется, щурясь в окно.

– Ну, что, чисто?
– Похоже. Свет не горит. Ладно, пойду, всё. Спасибо... – И ржёт вдруг, не то надо мной, не то.... – Спать...
– Ну, да.
– Ну, только не динамь меня в среду... – За руку цепляется. Хваткий.
– У меня, правда, нет дел никаких.
– Это здорово. Всё, я пошёл.

А нам ведь и правда, днём совершенно некуда будет приткнуться, соображаю. Вот ведь чёрт...

Дома Дементьев, в ожидании праздном. Лежит на моей кровати, «Хауса» втыкает. Валюсь. Через пару минут понимаю, что раздражает.

– Иди в свою комнату, Дем.
– Я, вообще-то, не досмотрел ещё.
– Забирай ноутбук и иди.

Поднимается, со скрипом каким-то. Ещё бы немного – прямо здесь и уснул. Уходя, спрашивает:

– Во сколько завтра поедем? Ну, чтобы договориться.
– Скажи, на двенадцать.
– Ну, нормально, идёт. Позвоню тогда утром ему.
– Угу.

По-моему, едва успеваю раздеться и забраться под одеяло – накрывает.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

1.

– В Питер? Со стати какой? – Похоже, я его ошарашил.

Я объясняю Дементьеву, в чём цель поездки – долго, едва не по слогам разжёвывая, но по глазам вижу: он вцепился в мою первую фразу: «Мне оттуда гитара нужна» – и теперь всё прочее пройдёт мимо его ушей. Мы оба никогда не были там, у нас есть деньги на перелёт, гостиницу и праздный отдых, я – тупо хочу уехать отсюда, ну, хоть какой-то движухи, правда, – тупо перезагрузить мозг. Но он начинает тараторить своё, уже не слыша меня.

– Никто не поедет из Питера работать сюда, какие бы барыши ты не предложил. Сам в это веришь? Во-вторых, пока есть Борисов, и Щербин не уволен, даже если ты человека найдёшь – платить ты будешь ему из своего кармана, и ты понимаешь это. Три – какой смысл делать это сейчас? Я готов начать работать над пятым альбомом, не вопрос, но материал где? Ты же не пишешь ничего, прав я? Прав. И... – Опускает голову и откровенно смеётся. – Не, ну, Макс... ты даёшь! Представляешь лица этих ребят, когда ты скажешь, мол, давайте к нам, в Тмутаракань, хули здесь делать. Почему этот вопрос не решить в Екатеринбурге? Потому что ты туда трахаться ездишь, а не работать, я знаю. Я мог бы рассмотреть другой вариант: мы переезжаем туда, берём барабанщика, остальных шлём на хуй и ищем гитару там, а там – она есть, я уверен.
– Нет.
– Ну, вот видишь. Такой расклад тебя не устраивает. И я находил тебе уже варианты, если ты помнишь. Один тебе не понравился тем, что привлекался за хулиганство, второй... ну, я так понял – условие, чтобы у тебя на него твёрдо стояло – обязательное?
– Я хочу девочку.
– Не понял. – Едва не давится.
– Это может быть девочка. Почему нет? Отпадёт вопрос с бэком, плюс... это будет смотреться немного иначе, и вполне что более выгодно.
– Щербин с этой ролью вполне справлялся...

Смех.

– Я не про бэк. Петь-то ему не дано.
– Я про то же.

Пауза.

– Шансы на то, что кто-то оттуда поедет работать сюда, и так невелики, а уж шансы, что ты девчонку найдёшь, которая впишется, будет играть на уровне, а не вот это вот: «Я играла в школе в рок-бэнде... Нет, мы больше нигде не выступали, а что такое – септаккорд?» – и которую мама отпустит, заметь!.. Ноль.
– Знаю. Но, блядь, отдохнуть поехать мы можем? Совместить приятное с... ты даже не видел этих людей, а уже решил, что им не о чем с нами разговаривать.
– Почему я должен туда лететь?
– А кто мне должен составить компанию? Кроме тебя.
– Твой бой-френд, к примеру.

Дата добавления: 2015-11-14