Счастливцем, ибо для меня теперь 11 страница

- Последний шанс передумать, - заметила Кристи, понизив голос.

- Извини, - покачала я головой. – Может, как-нибудь в другой раз.

Подруга разочарованно покачала головой.

- Будешь плакать, да будет поздно, - пожала она мне руку на прощание, затем села в машину. – Позвони мне завтра.

- Конечно.

- Берегись Шермана, - усмехнулся парень за рулем, улыбаясь ей. – Он уже начал веселиться. Но ты не переживай.

- О, - приподняла бровь Кристи, мельком взглянув на меня. Я скептически посмотрела на нее в ответ. Она пожала плечами, признавая мою правоту, и закрыла за собой дверь. Машина отъехала, оставляя меня одну в саду Стеллы. Я уже собиралась направиться к свой машине, но передумала. Бросив свою сумочку в открытое окно автомобиля, я вернулась в сад. Мне давно хотелось обойти его и полюбоваться на все цветы, пусть даже и в свете тусклого, быстро темнеющего неба.

Сад казался таким живым сейчас. Цветы, от ярких белых лепестков до густо-зеленых стеблей, казалось, дышали и переговаривались между собой. Я пошла по дорожке мимо аккуратно подстриженных кустов ежевики, вдыхая аромат цинний, петуний и роз. Взошла луна, и я видела дорожку, крышу дома, очертания яблонь и… что-то, переливающееся металлическим блеском. Подойдя ближе, я поняла, что стою перед скульптурой, сделанной, очевидно, Уэсом. Но она была не похожа на все остальные, и вот я разглядела, чем: волосы изображенной женщины были сделаны из тонких металлических стержней, и каждый их них был хитро сплетен с другими, так что копна прядей напоминала диковинный орнамент цветов. Разглядывая фигуру, я решила, что это, должно быть, Стелла – все в ней было таким же одухотворенным и устремленным ввысль, но в то же время и доброжелательным, как и в бабушке Моники и Кристи.

- Мейси?

Вот это попалась – так попалась! Величайшее «Попалась!» за все времена. Я подскочила на месте, завопив от неожиданности, едва не потеряла равновесие и чуть не свалилась в розовые кусты, а затем, наконец, разглядела Уэса.

- О, - я попыталась успокоить дыхание, судорожно сглатывая, - о боже мой!

- Ничего себе. Ты почти оглушила меня, - он стоял на дорожке возле меня, засунув руки в карманы. На этот раз на нем была футболка.

- Да потому что это ты довел меня до такого! Что ты тут делаешь? Шпионишь в темноте?

- Не шпионю. Я звал тебя несколько раз за последние пять минут, но ты не отзывалась.

- Я не слышала, - скрестила я руки на груди. – Ты подкрался и напугал меня. Вот это ты сделал, да.

- Нет, - медленно повторил он, словно объяснял мне сложную задачу по тригонометрии, - я бежал вон там и увидел, как ты кладешь сумочку в машину. Я позвал тебя, но ты не услышала.

Я опустила взгляд. Подул ветер, и цветы за спиной Уэса наклонились в одну, затем в другую сторону. Подняв голову, я увидела, как прутики волос статуи тоже зашевелились под дуновением ветра, раздался тихий перезвон. Мы с Уэсом слушали его, глядя на скульптуру, пока ветер снова не стих.

- Ты правда напугал меня, - сказала я, практически смутившись на этот раз.

- Я не хотел.

- Знаю.

Я направилась по дорожке обратно, Уэс шагал рядом.

- Позволь мне загладить вину.

- Ты не обязан.

- Не обязан. Но я хочу.

Я повернулась и взглянула на него.

- Да?

- Да, - кивнул он.

Извинения могут иметь разные формы: бриллианты, конфеты, цветы, глубочайшие сожаления, но никогда я не получала извинений в виде карандаша, пахшего сладким сиропом. И, должна признать, это сработало.

- Ладно, - улыбнулась я. – Ты прощен.

Мы с Уэсом сидели в «Мире вафель», небольшом придорожном кафе, где подавали отменные бекон и вафли, по заверениям Уэса. Впрочем, он был прав. Кроме отличного угощения кафе славилось маленьким сувенирным магазинчиком, где Уэс за $1.79 купил для меня карандаш с нарисованными на нем вафлями.

Официантка подошла к нашему столу и ласково взглянула на Уэса.

- Здравствуй, сладенький, как ты? – она была примерно возраста моей мамы. – Тебе как обычно?

- Разумеется, - кивнул он, откладывая меню на край стола, - спасибо.

- А тебе, дорогуша? – повернулась она ко мне.

- Вафлю с картофельными оладьями, пожалуйста, - я положила свое меню поверх его.

В кафе кроме нас был пожилой мужчина с газетой, без конца пьющий кофе, и несколько пьяных студентов, громко смеющихся и разговаривающихся. Я поднесла к носу карандаш, вдыхая сладкий запах.

- Признай, что не веришь, как тебе удалось зайти так далеко в жизни, не имея под рукой этого карандаша, - рассмеялся Уэс.

- Во что я не верю, - сказала я, - так это в то, что тебя здесь хорошо знают. Когда ты успел здесь примелькаться?

Уэс поставил локти на стол между своими ножом и вилкой.

- После маминой смерти я не мог уснуть, а здесь было открыто круглосуточно. Сидеть тут было лучше, чем кататься по округе. А сейчас я уже привык к этому месту и, когда мне нужно вдохновение, прихожу сюда.

- Вдохновение, - повторила я, оглядываясь по сторонам.

- Да, - ответил Уэс таким тоном, словно собирался убедить меня в своей правоте, если услышал бы хоть малейшее сомнение в моем голосе. – Когда я работаю в тишине, в какой-то момент начинаю тормозить, и тогда прихожу сюда. Здесь всегда кто-то есть, а когда вокруг кипит жизнь, то работать легче.

- А что насчет волос у статуи? Ты придумал их здесь?

- Да, но эта фигура особенная, я сделал ее специально для одного человека.

- Для Стеллы, - кивнула я.

- Именно, - он улыбнулся. – Она очень много сделала для нас с Бертом и помогала, чем могла, когда мама болела. Благодаря ей Берт смог пережить все это. Скульптура – меньшее, что я мог для нее сделать.

- Она великолепна, - сказала я, а Уэс пожал плечами. Как я уже знала, он всегда реагировал на похвалы именно так. – А что натолкнуло тебя на мысли о цветах? И этих вращающихся нимбах на головах у ангелов?

- Оставь это для меня, - шутливо возмутился он, - а то ты такими темпами скоро начнешь расспрашивать о связи женщины, мира природы и переработанных отходов.

Я прищурилась.

- Ну я же не Кэролайн. Просто спросила.

- Не знаю я, - он подпер голову ладонями. – Все началось еще с Майерса. Первые статуи тогда были простыми, в них ничего не двигалось. Но потом как-то пришла эта мысль, и первый раз я решил сделать что-то подобное, когда работал над сердцем в руке. Меня заинтересовало, как движущиеся объекты могут заставить что-то большее выглядеть по-другому. Благодаря ним все кажется более живым, понимаешь?

Я вспомнила, как смотрела на статую Стеллы в саду, прислушивалась к тихому перезвону ее волос, и молча согласилась с Уэсом, лишь кивнув в ответ.

- Так что все-таки ты делала там, в саду? – поинтересовался он. Кабинка, в которой сидели пьяные студенты, как будто бы замолкла.

- Просто гуляла. С самого первого дня мне очень хотелось посмотреть на сад.

- Он невероятен, - Уэс глотнул воды. Сердце в ладони выскользнуло из-под рукава, затем снова скрылось под тканью.

- И к тому же, - добавила я, - он очень отличается от моего дома. У нас все упорядоченно и организованно, совершенно не так, как у Кристи с Моникой. Мне нравится этот легкий хаос.

- Когда Берт был маленьким, - Уэс откинулся на спинку стула, - он потерялся в саду, пытаясь найти короткий путь от дороги к дому. Мы слышали, как он зовет на помощь, а потом нашли его буквально в паре метров от стены дома.

- Бедный Берт, - рассмеялась я.

- Он выжил, - фыркнул Уэс. – Он сильнее и умнее, чем кажется. Когда мама умерла, мы все волновались за Берта, ему тогда еще и тринадцати не было. Именно он узнал о ее болезни, я тогда был в Майерсе. Но он удивил всех нас, когда оказался очень стойким и был с ней всегда, даже, когда ей было очень плохо.

- Наверное, для тебя это было еще труднее, - сказала я. – Находиться вдалеке…

- Я вернулся домой, когда ей стало хуже. Но я с самого начала ненавидел эту ситуацию – ужасно быть запертым, когда твоя семья страдает, а ты не можешь быть рядом из-за собственной глупости. Когда меня выпустили, я точно знал, что никогда не совершу такой же ошибки снова. Я должен быть рядом, если что-то случится еще с кем-нибудь.

Официантка подошла к нашему столу с подносом, и мой желудок сжался, хоть я и не была голодна. Она поставила перед нами тарелки, спросила, не хотим ли мы чего-то еще, а затем, шаркая, ушла.

- Вот увидишь, - Уэс кивнул на мою тарелку, - это просто взорвет тебе мозг.

Я посмотрела на него с усмешкой.

- Это вафли, а не второе пришествие.

- Не суди, пока не попробуешь, - заметил он. Я добавила немного масла на вафлю, затем полила сиропом и отрезала кусочек. Уэс внимательно наблюдал за мной, пока я подносила вилку ко рту. Он не принимался за свою еду, ожидая моей реакции. И, знаете, он ее получил. Потому что эта вафля была хороша. Действительно хороша, черт ее побери!

- Так и знал, - указал он на меня вилкой, очевидно, прочитав мои мысли. – Не второе пришествие, но нечто похожее, а?

Я положила в рот еще один кусочек, готовая с ним согласиться. Вспомнив кое-что, я улыбнулась.

- Что?

Опустив взгляд в тарелку, я призналась:

- Ты мне напомнил папу сейчас.

Уэс тоже откусил от вафли, ожидая продолжения.

- Мы никогда не ходили в церковь, хотя мама считала, что нам нужно это делать, и чувствовала вину за то, что в свое время не убедила нас. А папа любил готовить завтраки по воскресеньям и всегда говорил, что это его личная служба, а кухня – его церковь. Он обычно готовил яичницу, бекон, бисквиты и…

- Вафли, - закончил за меня Уэс. Я кивнула, в горле что-то сжалось. Как неловко, подумала я, сидеть в «Мире вафель» и вспоминать папу – но, опять же, рядом со мной был друг, которому можно было доверять! Папе, должно быть, нравилось это место.

- А мама, - внезапно произнес Уэс, макая кусочек вафли в сироп, - привела меня сюда, именно так я и узнал об этом месте. Мы остановились тут однажды, когда возвращались из Гринсборо, где навещали бабушку, а потом привыкли и стали заезжать постоянно. Даже когда она полюбила всю эту чепуху о здоровом питании. Маме очень нравились бельгийские вафли со взбитыми сливками и клубникой, и она съедала все до последней крошки, а потом всю дорогу до дома жаловалась, что потолстела на пять килограммов.

Я улыбнулась, комок в горле растворился.

- Разве это не странно, как ты запоминаешь маленькие детали о том, кто ушел?

- Что ты имеешь в виду?

- Когда умер папа, - откусила я еще немного вафли, - мне было трудно даже думать о чем-то, кроме того дня. Прошло очень много времени, прежде чем я смогла вспоминать какие-то смешные моменты или вообще что-то, связанное с ним.

Уэс начал кивать, не успела я закончить свою фразу.

- Это даже хуже, чем когда человек болеет долгое время. Ты забываешь, что он вообще был здоров когда-то. Время – странная штука, а жизнь – тем более. Ты можешь ждать чего-то, готовиться к этому, но ничто не поможет, когда это случится, и произошедшее все равно ударит со всей силой.

- В последние месяцы я едва сумела начать вспоминать что-то хорошее. Сейчас мне поверить сложно, что это не всплыло в моей памяти раньше, и тогда я все забыла!

- Ты не забыла, - покачал Уэс головой, - и никогда не забывала. Просто в тот момент ты не готова была к этим воспоминаниям. А сейчас ты стала сильнее и выпустила их, позволила себе вернуться в то время.

Я раздумывала над его словами, доедая вафлю.

- Наверное, ты прав. В самом начале думать о нем вообще было непросто, ведь мама решила отдраить весь дом и выбросить все папины вещи. Понимаешь, абсолютно все! И его как будто никогда не существовало.

- У нас дома все не так. Мама везде. Делия убрала большую часть ее вещей в коробки, но тогда она так переживала, что не стала заканчивать с этим, так что одно из маминых пальто висит в шкафу, а пара туфель стоит на обувной полке. И мы постоянно находим ее списки.

- Списки?

- Ну да, - он мягко улыбнулся, глядя на стол. – Она любила держать все под контролем и записывала все: что нужно купить в магазине, кому перезвонить, что сделать сегодня, завтра и на этой неделе… А потом она забывала куда их положила, и, спустя некоторое время, они обнаруживались везде. Это как голос, зовущий тебя сквозь года.

- Должно быть, это странно, - заметила я, но тут же поняла, что это может звучать неправильно, - или, наоборот, хорошо.

- И то, и другое. Берта это бесит, но мне нравится. Можно посмотреть и вспомнить, сделал ли ты то, что она записала в свой список, например. Иногда даже бывает полезно. Прибираешься ты дома – и находишь напоминание о том, что надо позвонить тетушке Сильвии, с которой давно не общался, - он пожал плечами, смутившись. – Так что я их не выбрасываю.

- Понимаю. Я и сама делаю нечто похожее.

- Правда? – удивился Уэс.

- Да. Папе очень нравилось делать покупки в телевизионном магазине, и они приходили даже после его смерти, потому что он получил статус золотого клиента. Мама хотела избавиться от них, но я не позволила ей это сделать, и все эти вещи так и лежат у меня. Например, какой-нибудь…

- Помощник по хозяйству, - подсказал Уэс.

- Ты знаешь о нем?

- Разумеется, - расхохотался он, - эту рекламу знают все. А вообще-то мне всегда хотелось иметь что-нибудь эдакое, - он помахал в воздухе рукой. – Упорядочиватель какой-нибудь, который сортировал бы вещи в шкафу.

- Так закажи, - хихикнула я.

- Ну уж нет. Опасаюсь я их.

- Как и я. Просто они приходят вот так, это словно папа все еще продолжает их заказывать, понимаешь? Будто он все еще рядом.

- Да, может быть. Может все эти вещи…

- Они?.. – я ждала продолжения.

- Может, они значат что-то большее. Никогда нельзя знать наверняка.

Я бросила взгляд за окно, где фары автомобилей рассекали темноту. Стрелки часов на стене уже показывали за полночь, но, судя по шоссе, не спали очень многие. В кафе тоже уже было не так пустынно – здесь сидели семьи с сонными детишками, в отдельной кабинке сидела пара примерно нашего возраста, разглядывая карту и решая, куда ехать дальше. А мы с Уэсом просто сидели и сидели, говорили обо всем на свете и ни о чем. Не помню, когда я в последний раз говорила так много. Может быть, никогда.

Я опередила Кристи и Монику на десять минут. Стелла спала, и в окно я видела, как машина останавливается напротив калитки и девчонки выходят наружу, машут парням на прощание, а затем, держа обувь в руках, крадутся к дому. Когда они вошли в комнату, я уже разворачивала спальный мешок, который Кристи приготовила для меня, и успела переодеться в пижаму. Увидев, что я еще не сплю, подруга явно удивилась.

- Удачный вечер? – поинтересовалась я, пока она стягивала юбку и топ и влезала в безразмерную футболку и пару боксерских шор.

- Нет, - она села на край кровати, взяла ватный тампон и очищающее молочко и стала стирать макияж. Когда половина лица освободилась от косметики, Кристи посмотрела на меня. – Скажу так: Шерман, бывший в отключке большую часть времени, был лучшей частью вечера. А эти ребята… Никакие они не необычные. Я разочарована. Что может быть хуже?!

А что такого плохого в том, чтобы не быть необычным? Но вслух я сказала лишь:

- Не переживай. Это просто не самый удачный вечер.

- Может и так, - она прошла к двери в ванную, - но девушке легко разбить сердце в этом мире, знаешь ли.

Она скрылась в ванной и включила воду, а я вытянулась в полный рост в спальном мешке. В окне над своей головой я видела сад и луну над ним. Через несколько мгновений я поняла, что устала даже смотреть в окно и глаза мои закрываются. Из полудремы меня вырвали шаги Кристи и ее зевки, затем скрип кровати, когда она свернулась на ней калачиком.

- Просто меня это раздражает, - пробормотала она. – Вечер заканчивается, а ты так ничего и не добилась путного. Вот тебя это не бесит?

- Бесит, - согласилась я. Она снова громко зевнула и перевернулась на другой бок.

- Спокойной ночи, Мейси, - сказала она сонным голосом. – Сладких снов.

- И тебе.

Минутой позже ее дыхание успокоилось и стало размеренным, Кристи заснула очень быстро. Я лежала, снова уставившись на луну над своей головой. Мягкий свет лился на меня, и я приподнялась, разыскивая одну вещь. Найдя то, что мне было так нужно сейчас, я крепко сжала эту бесценную вещь в ладони – карандаш, разрисованный вафлями и пахнувщий сиропом.

Утром мои руки лежали под головой, а пальцы все еще сжимали карандаш.

- Мейси? Это ты?

Я сняла обувь, положила сумочку рядом с туфлями на пол и прошла в комнату. Обычно по выходным мама вставала рано и ехала в агентство или в магазин, но сейчас было уже почти десять, и она сидела за столом с чашечкой кофе в руке и журналом. Она выглядела полностью собравшейся и готовой к новому дню, чего чаще всего не происходило, если она собиралась остаться дома. Значит, мама ждала меня.

- Хм, ну да, - я инстинктивно одернула футболку и пригладила волосы. – Кристи приготовила завтрак, так что я задержалась. А ты что делешь дома?

- О, я просто решила задержаться на часик, дела могут подождать, - мама отложила магазин. – Да и к тому же мне уже давно кажется, что мы не разговаривали целую вечность. Присядь, расскажи, как ты.

Мне вспомнилась Кэролайн и серьезные утренние разговоры в гостиной после того, как она приходила или приползала домой далеко заполночь. Я присела на пуфик возле мамы. Солнечный свет заполнял собой всю комнату, и я почувствовала себя неуютно в нем, словно яркие лучи могут высветить любой мой недостаток. Мне хотелось спрятаться от него, пересев на другой стул или встав у дверей, но я не стала этого делать, чтобы не вызывать подозрений.

- Итак, как вчера поработала? – поинтересовалась мама.

- Хорошо.

Она взглянула на меня в ожидании ответа.

- Забавно. Вчера у нас была настоящая предсвадебная суматоха, все сходили с ума, носились, кричали и нервничали из-за каждой мелочи. А потом еще и чуть пожар не начался! Такое чувство, что все кругом сходит с ума, хотя в этой истории с плитой мы не были виноваты.

На мамином лице был написан вежливый интерес, как если бы она прикладывала усилия к тому, чтобы прислушаться к моим словам. Я как будто рассказывала ей о стране, в которой она никогда не была и не собирается.

- Да, - сказала она, наконец, - в последнее время ты тратишь очень много времени на работу в этом ресторане.

- Не так уж и много, - возразила я, затем, поняла, что мои слова звучат так, будто я защищаюсь, и добавила: - В смысле, мы так заняты в последние несколько недель, потому что Делия взяла очень много заказов. Она хочет подкопить денег перед рождением ребенка, потому что совсем скоро нам, наверное, будет нечего делать.

Мама положила журнал на колени.

- У тебя все еще останется работа в библиотеке, так?

- Да, конечно, - быстро согласилась я. Слишком быстро. – В смысле, я никуда с нее не денусь.

Пауза. Слишком долгая. Все в этом разговоре сегодня какое-то «слишком».

- Так как там библиотека? Ты практически не рассказываешь о работе там.

- Все в порядке. Просто, знаешь, одно и то же.

Вот что и было правдой – так именно это. Мои дни в библиотеке были похожи один на другой, как две капли воды, и, разумеется, были ничуть не лучше, чем две недели назад. Разница была лишь в том, что теперь это смущало меня меньше, да и расстраивало тоже.

- Это ведь работа. Если бы она была развлечением, ее бы так и называли – развлечение, - рассмеялась мама. О, нет, подумала я, уже зная, что последует за этим. К сожалению, я оказалась права. – Я была на одной встрече вчера и видела там миссис Телбот. Она сказала, что Джейсону очень нравится в лагере.

- Правда? – не то что бы мне было очень интересно об этом узнать, но я должна была доиграть свою роль без ошибок.

- Еще она сказала, - мама положила ногу на ногу, - что у вас с Джейсоном перерыв в отношениях до конца лета.

Великолепно.

- Хм, ну да.

На секунду повисла тишина, я даже услышала тихое жужжание со стороны холодильника. Знаю я это молчание, Кэролайн с ним тоже не понаслышке знакома, но на этот раз на ее месте – я.

- Я была удивлена, узнав это, - заметила мама. – И, что стало для меня еще большим сюрпризом, так это то, что ты ни слова не сказала мне. Миссис Телбот говорит, вы с ним решили это еще несколько недель назад.

- Это просто временная пауза, - я попыталась ответить ей веселым голосом, сделать его уверенным и спокойным. – Мы разберемся со всем, как только он приедет. Нам обоим показалось, что это самый лучший результат.

Мама сцепила руки в замок и опустила их на колени. Эта поза тоже была мне знакома, я видела ее сотни раз. Маме хотелось участвовать в этом событии.

- Должна тебе сказать, Мейси, - начала она, - что я несколько обеспокоена твои поведением в последнее время.

- Обеспокоена?

Она кивнула, глядя мне в глаза.

- Ты гуляешь где-то допоздна с новыми друзьями. Ты очень много времени проводишь на этой своей работе в ресторане, и едва ли у тебя остаются силы, чтобы уделять работе в библиотеке столько внимания, сколько требуется, а ведь это – замечательный пункт в рекомендации для колледжа!

- Я не пропустила там ни единого дня.

- Я знаю. Я только… - она замолчала, глядя в окно. Солнце светило прямо на нее, и мне внезапно стали видны темные круги под глазами, усталость на ее лице. Не в первый раз я видела это, не в первый раз начала беспокоиться. Она давит на себя слишком сильно, требует от себя чересчур многого. Когда папа был жив, с ней ничего такого не происходило. Ни с кем из нас ничего такого не происходило. – Будущий год, Мейси, - вновь заговорила она, - для тебя очень важен. В колледжах будут смотреть на ваши оценки и общественную работу, поэтому тебе нужно сосредоточиться на учебе и подготовке, бросить все силы на будущее! Помнишь, как ты говорила мне, что хочешь этим летом достигнуть всех поставленных целей?

- Помню. Я занимаюсь и готовлюсь к экзаменам. Учу новые слова, прохожу тесты онлайн.

- А еще ты проводишь вечера, гуляя со своей подругой Кристиной…

- Кристи, - поправила я.

-…и еще какими-то ребятами, которых я не знаю, - мама посмотрела на свои руки, сложенные на коленях. – А затем я узнаю о Джейсоне и тебе. Мне просто интересно, почему ты не чувствуешь, что можешь рассказать мне обо всем?

- Мама, это просто временная пауза. И, с другой стороны, Джейсон никак не относится к моим целям.

- Ой ли, - с сомнением покачала головой мама. – Когда ты была с ним, ты больше находилась дома, больше училась. А сейчас я едва вижу тебя и не могу не думать, что две этих вещи связаны между собой.

С этим поспорить я не могла. За последние несколько недель я, действительно, изменилась. Но по моему скромному мнению эти изменения были лишь в лучшую сторону: я, наконец, оставила многое позади, сумела выбраться из стен, которые воздвигла вокруг себя за последние полгода, и это хорошо! Во всяком случае, так мне казалось до настоящего момента.

- Мейси, - продолжала мама, ее голос смягчился, - я говорю лишь о том, что хочу быть уверена в тебе и твоих желаниях. Ты очень много трудилась, чтобы достигнуть того, что имеешь сейчас, и я не могу позволить тебе просто растерять все это.

И снова я согласилась с ней. Но, если она считала, что лучшим выбором для меня будет завышать требования к самой себе, получать высокие оценки и встречаться с умным мальчиком, то мне лучшее решение виделось как свобода от прошлого и возможность отпустить эмоции на свободу. Я пыталась сделать это, но ничего не выходило, и вот сейчас мне, наконец, стало удаваться вырываться из прежних рамок.

Вдруг я поняла, что наша с мамой проблема именно в этом – мы во многом соглашались, но то, о чем мы говорили, часто имело разные значения для нас. Каждый пункт соглашения как две стороны монетки – одна видит орла, другая – решку. Зависит от того, как упадет.

- Я тоже этого не хочу, - кивнула я.

- Хорошо. Мы поняли друг друга. Именно в этом я и хотела убедиться, - мама улыбнулась, встала, сжала мое плечо и направилась в свой кабинет. Я поплелась к лестнице, но на полпути ее голос остановил меня.

- Милая?

Я обернулась. Мама стояла в дверях офиса, одна рука уже держала ручку.

- Да?

- Я хочу, чтобы ты знала: я всегда буду рада, если ты захочешь поговорить со мной. О Джейсоне. О чем-то еще. Ты можешь поделиться со мной, чем угодно, ты ведь понимаешь?

- Конечно.

Я продолжила подниматься, а мама скрылась в офисе и, наверное, снова взяла телефон, мысленно поставив в уме галочку, что одна проблема – проблема доверия с дочерью – решена. Но для меня все было не так просто. Разумеется, мама считала, что я могу рассказать ей все, ведь я – ее дочь. Но на самом деле я не могла. Мне очень хотелось поговорить с ней обо всем, что меня расстраивает и беспокоит, я очень хотела прижаться к ней, сказать, как беспокоюсь о ней, но ничего из этого я сделать не могла. Так что наше соглашения было лишь формальностью, контрактом, который обе стороны подписали не глядя. Но я и так знала, что в нем говорилось. Я могу быть неидеальной, но лишь в ограниченных количествах. Мне разрешается быть обычной девушкой, но только изредка. А если совсем уж честно – то никогда.

Зайдя в комнату, я обнаружила большой пакет на кровати, к нему была приклеена записка. Крупные круглые буквы я узнала уже на расстоянии – это писала Кэролайн.

«Привет, Мейси. Извини, мне пришлось уехать раньше, чем ты вернулась. Я приеду снова через пару дней, надеюсь, привезу с собой хорошие новости. Совсем забыла передать тебе кое-что. Я нашла этот сверток в шкафу в спальне, когда последний раз была в домике на пляже. Не знаю, что это (я не открывала его), но, думаю, он должен быть у тебя. Увидимся, люблю тебя!»

Я открыла пакет и тут же закрыла. Бросив один-единственный взгляд на содержимое, я различила две вещи – оберточную золотую бумагу и белую открытку, на которой было написано мое имя. Еще один почерк, который я узнала бы, где угодно. Папин.

Мне сразу вспомнилась открытка, которую он подарил мне на Рождество, и многообещающая улыбка – жди большего. Значит, мой запоздавший подарок был не от «EZ Products», и сейчас эта загадочная вещь лежала передо мной. Однако я не торопилась открывать подарок, на этот раз он был не просто тестовым вариантом продукции, а знаком. Вдруг он разочарует меня? Может, настало время все отпустить, и мне не нужно знать, что внутри?

Я свернула пакет и положила его в шкаф, туда же, где лежали посылки из «EZ Products» Пока что-то не началось, не нужно беспокоиться о том, как это кончится, есть бесконечные возможности. Что бы ни лежало внутри оно долгое время ждало своего часа. И еще немного времени ожидания не внесет существенных изменений.

Глава 12

- Чья очередь задавать вопрос?

- Твоя.

- Ты уверен?

Уэс кивнул, включая зажигание.

- Продолжай.

Я откинулась на сиденье, подогнув под себя одну ногу. Мы выехали с подъездной дорожки и направились по Свитвуд Драйв к автомойке. Сегодня нам повезло, и мы мыли машину, а Берт с Кристи застряли на кухне, готовя угощение.

- Ладненько. Чего ты боишься больше всего?

Как обычно, Уэс помедлил несколько мгновений, обдумывая ответ.

- Клоунов, - ответил он.

- Клоунов?

- Ага.

Я лишь посмотрела на него.

- Что? – Уэс взглянул в ответ.

- Это не настоящий ответ.

- Кто сказал?

- Я сказала. Я имела в виду настоящий страх, скажем, страх провала, смерти, сожаления, еще чего-то. Что-то, что заставляет тебя просыпаться в холодном поту после кошмара.

Уэс подумал.

- Клоуны.

Я закатила глаза.

- Прошу тебя!

- Это мой ответ, - машина притормозила, аккуратно объезжая яму на дороге, затем снова набрала скорость. За окном промелькнуло сердце в ладони, медленно вращающееся из стороны в сторону. – Не люблю я их. Они пугают меня еще с детства, когда я впервые пошел в цирк, и у одного из этих клоунов лопнул шарик прямо перед моим носом.

- Перестань, - рассмеялась я.

- Хотелось бы, - сумрачно отозвался Уэс, но в уголках рта у него пряталась улыбка. Мы набирали скорость, и в зеркале заднего вида я видела облако пыли, клубившейся позади нас.

- Клоуны, - повторила я. – Что, серьезно? В самом деле?

Уэс кивнул.

- Ты собираешься принять мой ответ или как?

- А это правда?

- Говорю же.

- Хорошо. Тогда твоя очередь.

Об Уэсе мне было известно уже многое. Первый поцелуй у него был в шестом классе с девочкой по имени Уилла Патрик. Он считает, что его уши великоваты для его головы. Он ненавидит джаз, васаби и запах пачулей. И клоунов. Игра, которую мы начали в тот вечер, когда шли по пустой дороге, и продолжили на вечеринке, не прекращалась. Всякий раз, когда мы оставались одни, тусовались где-то с Кристи и компанией или чистили столовое серебро, мы машинально вспоминали, на ком остановились в прошлый раз и кто должен задавать вопрос. Если рядом был кто-то еще, то вокруг всегда царили шум, драма, смех и хаос, но, когда возле нас никого не было, то мы оставались втроем – Уэс, я и правда.

Когда мы играли в первый раз, я жутко нервничала. Уэс был прав насчет психологических штучек – вопросы должны быть либо личными, либо смущающими, а лучше всего – и то, и другое. Когда мы играли в «Правду» с сестрой или подругами, я предпочитала пропускать вопрос, ведь любой скажет, что лучше проиграть, чем признаться, что ты влюблена в учителя по математике! Став старше, я поняла, что игра растет вместе с нами – теперь все вопросы вертелись вокруг мальчиков, поцелуев и Как-Далеко-Вы-С-Ним-Зашли. Но с Уэсом все было иначе. Самый трудный вопрос был задан еще в начале, так что отвечать на остальные было легко. Ну, сравнительно легко.

Дата добавления: 2015-11-14