декабря 2001 (2001-12-18)

В дороге с Тори и её компанией

автор: Glyn Brown

Певица Тори Эймос – борец за права женщин, мать и верит в то, что феи реальны. И она пригласила нашего корреспондента сопровождать её в турне.

Мы стоим за кулисами концертного зала в Глазго где-то посередине британской части турне, и Тори не скрывает возмущения. «Меня сегодня спросили, нужно ли выплачивать проценты кому-нибудь вроде Эминема за перепевание их песен». Ничего себе! «Понимаешь, неужели эти гроши, которые им, может, заплатят за это, вообще что-либо для них значат? Но дело вообще не в том. Когда народ танцует под песню о том, как кто-то насмерть зарезал женщину, пора уже высказать своё мнение».

Тори, конечно, маловата для роли крестоносца, но рост тут роли не играет, ведь её перо острее меча. Ирония ещё и в том, что рождённая в Северной Каролине Тори – дочь священника и всегда бунтовала против своего религиозного воспитания. Её песни выразительны, сексуальны и искренни. В них она честно описывает свои отношения с мужчинами и даже свои выкидыши. Она не раз насмехалась над Богом, говоря, например, что он разъезжает повсюду на гольфмобиле вместо того, чтобы думать над проблемами мироздания. Ах да, ещё она верит в языческих фей и прочих духов. Из-за всего этого, а также из-за её абсолютной честности критики одно время считали её немного помешанной.

Однако сегодня, в 38 лет, Тори намного спокойнее и больше не срывается. Она замужем за добродушным звукоинженером-англичанином, который работает вместе с ней, и в 2000 году у них наконец родилась дочка, Наташья Лориен, которой сейчас всего 16 месяцев. Отчасти именно рождение Таш способствовало тому, что Тори стала активнее бороться с теми, кто избивает женщин – на этот раз с помощью своего творчества. На своём новом альбоме «Странные девчонки» (Strange Little Girls) Тори исполнила 12 песен, написанных мужчинами. В их числе I'm Not in Love (10cc) и '97 Bonnie & Clyde, песня Эминема от лица мужчины, который убил свою жену. Но Тори не просто перепевает эти песни, она отправляется с этими парнями на жуткую прогулку, проверяя их на прочность. И хотя песни скорее наводят на размышления, нежели вызывают агрессию, Тори проявила себя как нечто среднее между Эммелин Панкхёрст [одна из первых британских суфражисток, основательница Социально-политического союза женщин, который проработал с 1903 года до начала Первой мировой войны] и Трэвисом Биклом из «Таксиста».

Тори – настоящий боец. Она отыграла 35 концертов в Штатах, а после британской части турне даст 50 концертов в континентальной Европе. Между концертами она выступает на радио и телевидении. И что ещё важнее, Тори проводит время с Наташьей. Таш уже вполне состоявшаяся рокерша, она размазала клубнику в шоколаде по стенам отеля Four Seasons в Сиэтле. Оставленный Наташьей отпечаток красуется и на автобусе, что возит Тори в её турне. Этот автобус просто битком набит игрушками героев Улицы Сезам и книгами Беатрикс Поттер.

Сейчас послеобеденный час, мы в Клайд Аудиториум в Глазго. Идет саундчек, Тори за роялем, а её охранник Джоель сидит рядом. Тори впечатляюще отыгрывает заключительные аккорды несправедливо пустому залу. Она жуёт жвачку, и микрофон усиливает эти звуки. «Ну что, хорошо было?» Внизу шеф-повар Дункан Пикфорд возится на перевозной кухне, которая практически не занимает места. На нём футболка с надписью «Я улыбаюсь потому, что вы меня психом сделали». В Штатах Тори играла в больших концертных залах, директора которых не любят рок-концерты (от денег они, тем не менее, не отказываются). Там Дункан носил футболку с надписью «Я стараюсь понять вашу точку зрения, но не могу так высоко задрать голову».

Тут входит команда Тори, появляется её муж Марк Хоули вместе с симпатичной белокурой Таш, которая ещё не отдохнула после переезда, но вполне активна и так и норовит засунуть свою ладошку целиком в чей-то йогурт.

Поднявшись по лестнице, мы заходим в гримёрную, святая святых Тори, наполненную свечами, звуками оперы и невыносимо жаркую. В этом турне её сопровождает лишь рояль, внушительный Бузендорфер. Рояль настолько тяжёл, что иногда оставляет вмятины в полу сцены. Естественно, у этого рояля есть свой характер. «Для меня она, моя Бузи, и есть душа концерта», говорит Тори, надевая шерстяную кофту. «Она придаёт мне уверенности, если я не в настроении. Знаешь, иногда Тори Эймос, исполнительницу, никак не дождёшься. Вот, например, сегодня она ещё не появлялась. Бывает, я думаю, эй, уже без пяти девять, ты вообще собираешься прийти? Но сегодня я купила ей обалденные туфли, так что должна прийти».

Тори смеётся, чтобы успокоиться. «Я должна надеяться, что она придёт. Но когда иногда я уже почти сдалась, я смотрю на рояль из-за кулис, а она смотрит на меня, подмигивает мне и говорит: Да эта сучка с жизни не пропустит такого, уж поверь мне. И я говорю, ну ладно».

Сегодняшний концерт начинается задумчиво, а потом Тори взрывается: одна рука на рояле, вторая перебирает клавиши Хэммонда, рыжие волосы взлетают и падают. Тори совмещает в себе талантливого исполнителя, шутника (причём чувство юмора у неё отличное) и раненого ангела мести. Она проживает песни или, скорее, наоборот. Как бы там ни было, во время исполнения Me and a Gun, песни о том, как её изнасиловал зритель после одного концерта, она почти плачет.

Позже, попивая чай с имбирём, Тори готовится выйти к фанатам, ждущим её на морозе. Я спрашиваю, как ей всё удаётся, ведь Наташья любит не спать по ночам. Но это, оказывается, не проблема. «Понимаешь, если ей хочется поиграть, с ней легко и весело. Сидишь, читаешь детские книжки ей. Я могу даже наполовину спать уже, но мне всё это так нравится, потому что такой любви я никогда раньше не знала». Она пожимает плечами, смущаясь. «А ещё на свои проблемы времени особо не остаётся. Нет времени, чтобы анализировать концерт, потому что я читаю ей Бабар и изображаю крокодила, а там, глядишь, мы уже в Манчестере».

Вам кажется, это так просто? На самом деле мы поднимаемся в шесть утра и едем по туманным рассветным дорогам. Наташья устала, но Уитабикс [фирменное название пшеничных батончиков из спрессованных хлопьев; подаются к завтраку с молоком и сахаром] заряжают её. Из дорожной сумки Джоэля высовывается бутылочка с детским питанием и виднеются пятна от пролитого Hello Kitty. Мы на пути к следующему концерту.

В Манчестере солнечно и теплее, чем в Глазго. В глубинах Аполло Тиэтр Дункан говорит мне, что смешал кое-какие эфирные масла, чтобы помочь Тори не подхватить грипп, гуляющий по её команде. Всё вокруг теперь пахнет, как Deep Heat.

В это время Тори размышляет о песне Эминема, которая открывает каждый концерт. Вместо его высокомерной агрессивной мужественности, в её исполнении песня звучит от лица мёртвой жены, которая словно протягивает призрачную заботливую руку своей дочери, которую его слова делают соучастником преступления. Поклонники Эминема ненавидят её кавер. «И это самый лучший комплимент», говорит Тори со сжатыми губами. «Моя версия вторгается в его пространство. А мужчины редко сталкиваются с тем, что в их пространство вторгаются, и это их в бешенство приводит. Как стать активистом? Я считаю, надо дать право голоса жене, наделить её силой. Разве песня милая? Нет, но я никогда и не говорила об этом». Её голубые глаза горят огнём. «Я пою её не для того, чтобы отдать ему дань».

Концерт в Манчестере Тори отыграла с блеском: как Real Men Джо Джексона («Тебя уже обгоняют женщины, а ты еле волочишь ноги»), так и чувственный блюз-рок. Вместо ударных Тори использует голос и дыхание. А когда она подбирается к душераздирающим песням, происходит что-то странное: зрители подходят к сцене и опускаются на колени, подняв к Тори лицо, как щенята. Девушка рядом со мной плачет навзрыд, бедняга.

Последний концерт британского турне проходит в зале Хэммерсмит Аполло в Лондоне. Элегантная публика срывает голос от избытка чувств. И они понятия не имеют о том, что в два часа утра, когда вереница автобусов Тори выехала из Манчестера, отопление в автобусе, где была Тори, вышло из строя, и Тори пять часов согревала Наташью в своих объятьях. В результате грипп всё же одолел её. Но, несмотря на это, она то рычит, то почти мурчит, окутанная гламуром, в чулках-сеточке. Под конец второго выхода на бис она всё-таки теряет голос.

На следующий день она садится в самолёт до Берлина, укутанная в одеяла, в шерстяной шапке. Ей нельзя разговаривать. Но скоро голос вернётся – она не из слабых. Она просто не сможет молчать. Ей есть что сказать, и…(окончание!!!)

Дата добавления: 2015-11-14