Польский журнал

сентябрь 2001 (2001-09)

Музыка – это вы сами. Не забывайте об этом.

Тори Эймос для продвинутых.

автор: Piotr K

Дождливый августовский день в Лондоне. Длинный холл отеля на маленькой улочке неподалёку от Оксфорд-стрит. Это моя четвёртая встреча с Тори, почти пять лет спустя после предыдущей. Я знаю, что она разговаривает тихо и очень медленно. Я помню, что иногда она делает долгую паузу и начинает новую мысль. Чаще всего незаконченное предложение повисает в воздухе, хотя бывает и так, что она возвращается к недосказанному. Ещё я помню, как в последнюю минуту она рассказала мне больше, чем за всё пятнадцатиминутное интервью. Но сегодня нам некуда торопиться. Мы немного опоздали, но нам говорят, что Тори уделит нам столько времени, на сколько мы договаривались. После меня у неё обед. Через несколько минут дверь открывается. Первое, что я вижу – ноги в обтягивающих синих шортах. Тори поднимается с дивана. Она стала ещё стройнее… Её взгляд где-то далеко, но глаза искрятся. Из-за альбома? Семьи? Дочери? Музыки?

Тори: Музыка – мой первый язык.

Piotr K: И самый важный?

Тори: Для меня да. Знаете…есть что-то особенное в языке музыки, что действительно может проходить сквозь возведённые нами стены. Понимаете, у каждого из нас есть структуры, созданные воспитавшей нас культурой, мифами, легендами, нашим генетическим наследством даже. Всё это проникает внутрь, до самого центра – как ветер, как буря, как ураган. Музыка может крышу даже сорвать, изменить то, как ты воспринимаешь мир.

Piotr K: Вы хотели изменить взгляд людей на мышление своим новым альбомом Strange Little Girls, но не только с помощью музыки?

Тори: Вы правы… Хотя всё немного сложнее, ведь дело не только в том, что значили для меня эти песни тогда, когда они появились. Дело в том, как мужчины выражают свои мысли и как женщины их воспринимают. Ещё важно, отражают ли они современные мифы. Не важно, сколько лет песне: два или тридцать – она должна иметь значение для нашего времени. Дело в…слова что оружие. Словами можно ранить и исцелить… Я хотела построить мост, по которому женщина смогла бы добраться до мыслей мужчины – и наоборот, по которому мужчина смог бы добраться до женского восприятия его слов – а ведь это очень личное. Так что мой альбом – об интеграции, а не сегрегации, которую я наблюдала в Америке, пока нянчилась со своим ребёнком. Тридцать лет назад нам обещали, Что сегрегация в прошлом, но я сейчас я оглядываюсь вокруг – и всё то же: сегрегация, ограничения для геев, Джесси Хелмс, всё решают мужчины. И я подумала: «Сперва я должна узнать, как всё это воспринимают сами мужчины». И лишь после узнать, как воспринимает это женщина – оказалось, это два совсем не похожих восприятия.

Piotr K: Так вы разговаривали с авторами песен?

Тори: Нет! Конечно нет! Вы шутите? Они узнали в последний момент. Я вообще-то связалась с их дочерьми! Только не говорите, что вы ходите в рестораны с матерью каждой женщины, с которой встречаетесь. Знаете, у меня очень много песен-дочерей…я, например, не знаю, где сейчас Leather. Даже не представляю, чем она занимается. Я слышала, что скоро она навестит меня, но я не знаю, что у неё в чемодане! Я не знаю, сколько она выпила с нашей последней встречи, чем занималась. Да, мы подружились, поделились секретами, но некоторые вещи маме не рассказывают. Это правда. Я подхожу к этому с…с осмыслением. И мне было не важно, одобрят ли меня авторы этих песен – песни уже самостоятельны. Ну и что, что они их написали! Я вот написала Me and a Gun, поделилась своей точкой зрения. Но ко мне приходили письма от насильников, которые поняли эту песню совершенно иначе. Но это нормально, когда ты используешь миф, а потом отпускаешь его.

(… - про китайскую версию Silent All These Years и China на мандаринском диалекте) [это не моё больное сознание, именно так вот в скобках отрывочно и было написано в английском переводе! Не знаю, что именно хотел сказать автор]

Piotr K: На альбоме Strange Little Girls есть песни, которые совершенно не похожи на оригиналы. Но также есть и такие, которые вполне на оригиналы похожи.

Тори: Ну, во-первых, давайте поговорим, с чего всё началось. Это очень важно. Что касается песни группы Stranglers, её предложили…ммм…несколько «экспертов». После того, как я поняла, что ‘97 Bonnie and Clyde войдёт в альбом, она заговорила со мной - её героиня, героиня того мифа, обратилась ко мне. И та песня…что меня заинтересовало в ней – вы понимаете, факт того, что она лежит в машине…глядя смерти в глаза…я лично испытала нечто подобное. Больше говорить и не нужно. Эминем отлично показал сущность домашнего насилия. Как автор, он сделал свой выбор – как и все они – он решил, кому он симпатизирует… Вот что меня поразило – никто из моей группы «экспертов», не спросил о том, каково было ей – никто вообще. Так что моя версия этой песни, которая появляется на альбоме, возвращается к тому же времени и месту: когда герой в машине рассказывает их маленькой дочери о том, что случилось. А теперь камера резко перемещается и показывает женщину в багажнике. Она слышит...она понимает. Она ещё не мертва в моей версии, она всё ещё жива. И знаете, это так неосмотрительно - если убиваешь жену, лучше проверь её пульс, прежде чем обналичивать чеки. Лучше проверь, остыл ли труп... Так что она всё слышит. Это и было для меня отправной точкой. Она показала мне, как её муж делает из их дочки сообщницу. Эта девочка будет вечно разделена между ними. Она будет любить их обоих, как большинство детей. Но она вырастет странной девчонкой. Это предисловие к песне группы Stranglers. В ней наша малышка уже выросла. Вот так.

Piotr K: Расскажите о Таш, вашей малышке.

Тори: Несколько дней назад моя дочурка хотела обнять океан. Мы были на побережье Корнуолла. Она не боялась, она полностью доверяла океану. Она подходила к воде, ничего не боясь, и первая же волна валила её с ног. Она бормотала: «Миджамба миджамба миджамба га». Бог ты мой…когда видишь такую уверенность в этом маленьком человечке, хочется что-то для неё создать.

Это интервью транслировалось Польским Радио 3 в августе 2001 года.

Visions

Дата добавления: 2015-11-14