Часть 2. Кто-то вроде тебя. 12 страница

- Джули, - твердо произнес папа с соседней койки, - дай ей поспать. Сейчас это неважно.

- Полицейский сказал, что ты была с Мэйконом Фокнером, - продолжала мама. Ее голос звенел и дрожал. – Это правда? Он сделал это с тобой?

- Нет, - я закрыла глаза, и ко мне снова вернулись холод, ветер и россыпь ярких вспышек. Я так устала. – Это просто…

- Я знала, я знала, - говорила мама, держа меня за здоровую руку, - господи, ну почему ты не могла послушать меня? Неужели ты не понимала, что я права? Что я знаю, как лучше? Почему тебе всегда нужно доказать что-то? Посмотри, к чему это привело, посмотри…

- Джули, - папа встал и направился к моей кровати. – Джули, она спит и не слышит тебя, милая.

- Ты обещала, что не будешь видеться с ним, - прошептала мама мне на ухо. – Ты же дала мне слово.

- Пойдем, - сказал папа. Затем еще раз, так тихо, что я едва разобрала. – Пойдем.

Мои собственные мысли и звуки вокруг сплелись, унося меня куда-то вдаль. Но перед этим я не спала, нет, папа ошибся. Я слышала все, слышала ее голос, шепчущий мне о моем выборе. А еще я слышала голос Мэйкона. Я здесь, Галлея. Я здесь.

Глава 17

Январь был тяжелым – серым и бесконечным. Новый год я провела в больнице, а затем под охи и ахи окружающих была отправлена в свою кровать, но уже дома. Всю неделю я сидела, уставившись в окно и глядя на дом Скарлетт. Мама взяла контроль за моей жизнью в свои руки, и я позволила ей это сделать.

Мы не говорили о Мэйконе. Было понятно, что той ночью случилось что-то более серьезное, чем «случайное происшествие», но мама ничего не спрашивала, а я не поднимала эту тему. Она меняла повязки на моей голове и запястье, приносила еду на подносе в постель. Дома было тихо, мама была так близко, и Мэйкон казался странным сном, который едва ли был реальным. Представлять его было почему-то почти физически больно.

Но он пытался связаться со мной. В первый вечер, когда я приехала домой, я услышала гудок его машины под нашими окнами, но не пошевелилась, продолжая глядеть в потолок, лежа в постели. Я слушала его сигналы, пока мои глаза блуждали по комнате, зеркалу, кукле на шкафу и книгам. Он в очередной раз нажал на гудок, и я закрыла глаза.

Я не знала, что думать. Та ночь была полнейшим безумием, начиная ссорой со Скарлетт и заканчивая холодным ветром на дороге. Мне было больно, и я злилась, чувствуя себя одураченной, словно все кругом были правы, а я заблуждалась, но пелена вдруг спала с моих глаз, и я увидела что-то разрушенное, не подлежащее восстановлению. На моем столике перед зеркалом лежали конфеты, ни одну из которых я так и не съела, и кольцо, которое срезали в операционной. Иногда я все еще чувствовала его на своем пальце, а затем вспоминала, что ему никогда больше там не быть. Возможно, Мэйкон был не таким, каким я его представляла. Может, он вообще был совершенно другим?

Впрочем, я тоже была не такой, какой себя считала.

Конечно же, у каждого из нас теперь появилось свое мнение на этот счет.

- Он просто придурок, - сказала Скарлетт, когда мы сидели у нас на кухне, ели виноград и играли в настольную рыбалку. Мы не упоминали нашу ссору в Новый год, слишком уж неудобно чувствовали себя из-за нее. – Кстати, сегодня он спрашивал о тебе в школе. Опять. Все никак не оставит меня в покое, словно не в состоянии приехать к тебе сам.

- Он приезжал прошлым вечером, - ответила я. – Сидел в машине, как будто я вот-вот выберусь из дома.

- Если бы ему было не все равно, он бы уже был на коленях под твоей дверью и молил о прощении, - подруга скорчила рожицу, ерзая на стуле. Она была по-настоящему огромной и не могла долго сидеть в одной и той же позе, а ее походка напоминала, если сказать мягко, утиную. – Знаешь, у меня так бушуют эти проклятые гормоны, что я могла бы задушить его голыми руками.

Я ничего не ответила. Невозможно что-то взять и выкинуть из своего сердца, можно лишь позволять этому уходить, каплей за каплей.

Через несколько дней, около полуночи, я услышала, как что-то ударилось в мое окно. Я слушала стуки в стекло, пока, наконец, не встала и не подняла раму. Внизу я с трудом различила Мэйкона, стоящего в темноте двора.

- Галлея, - прошептал он. – Выходи. Мне нужно сказать тебе кое-что.

Я промолчала, представив родителей, которые сидели в своей комнате, и понадеялась, что они захотят выглянуть в окно.

- Пожалуйста, - продолжал он. – Всего на минутку, ладно?

Я захлопнула окно, не ответив ему, затем все-таки прокралась по лестнице, оставив дверь позади себя приоткрытой. Мне было плевать на секретность.

Мэйкон стоял возле кустов, увидев меня, он сделал несколько шагов вперед, выходя из тени.

- Привет.

- Привет.

Пауза.

- Как ты себя чувствуешь? Как запястье?

- Лучше.

Он ждал, словно ожидал, что я скажу больше. Я не сказала.

- Слушай, - начал Мэйкон снова, - я знаю, ты злишься, что я не пришел в больницу, но у меня есть причина! Твои родители были и так расстроены, даже не видя меня. Плюс мне позвонили и сказали, что мою машину забрали на эвакуаторе, и…

Он все говорил и говорил, а я смотрела на его лицо. Оно казалось мне таким волшебным тогда. Меня вообще притягивало абсолютно все в Мэйконе Фокнере, я обожала все вещи, что он мне показал, но на самом деле он всегда держал меня на расстоянии вытянутой руки. Джедайские трюки – не единственный штучки, в которых он был хорош. Это обыкновенные хитрость и скрытность. Ничего особенного в них не было.

А Мэйкон все болтал:

-…приезжал всю неделю, чтобы все объяснить, но ты не выходила, а я не мог позвонить тебе, а…

- Мэйкон, - я подняла руку. – Просто остановись.

Он выглядел удивленным.

- Я не хотел, чтобы ты пострадала, - проговорил он, а я спросила себя, какую именно боль он имеет в виду. – Я просто сорвался. Но мне так жаль, Галлея, я все для тебя сделаю! Ты нужна меня. Мне было так плохо с той минуты, как это случилось.

- Правда? – поинтересовалась я, не веря ни единому слову.

- Да, - тихо отозвался он, кладя свою руку на мою и тихонько поглаживая мои синяки, снова причиняя мне боль. – Я вел себя, как чокнутый.

Я отошла, чтобы он не мог дотянуться до меня, и скрестила руки на груди.

- Я больше не могу видеть тебя.

Он заморгал, переваривая услышанное.

- Твои родители успокоятся, - легко сказал он, а я поняла, что он говорил это уже сотни раз. Каждое слово, которое я принимала так близко к сердцу, уже было сказано другим девчонкам в других дворах или на том же сиденье в той же машине. Все это уже происходило, и вот теперь повторялось снова.

- Дело не в моих родителях, - покачала головой я. – дело во мне.

- Галлея, не делай этого, - предупредил он, опуская голову в покаянии (притворство?). – Мы можем разобраться со всем этим.

- Я так не думаю.

Я поняла, после всех этих серых январских дней, что заслуживаю лучшего. Я заслуживаю слов «Я люблю тебя» и киви, цветов и воинов, которые будут приходить к моему дому, обезоруженные любовью. Я заслуживаю сотни собственных фотографий и легких толчков малыша внутри живота. Я заслуживаю того, чтобы вырасти, измениться и стать такой девушкой, какой действительно хочу быть.

- Галлея, подожди! – воскликнул он, когда я повернулась и пошла к дому. – Не уходи!

Но я уже уходила, создавая собственную маленькую магию, исчезая. Хотя бы чему-то я у него научилась.

Я не слышала ее, пока не вошла в дом через задний ход, прикрыв дверь за собой. Лишь, когда я обернулась в темноте, комната вспыхнула ярким светом. Моя мама в халате стояла возле лампы и смотрела на меня.

- Итак, - произнесла она, пока я хлопала глазами, привыкая к свету. – Все вернулось на круги своя, как я погляжу.

- Что?

- Не наш ли друг Мэйкон это был? – сердито спросила мама. – Он вообще появляется когда-нибудь при свете дня? Или он может работать лишь под прикрытием темноты?

- Мама, ты не понимаешь, - я собиралась сказать ей, что теперь он уйдет насовсем, и что она была права.

- Я понимаю, - она повысила голос, - что этот мальчик чуть не убил тебя, но ты так ничего и не поняла. Поверить не могу, что ты продолжаешь общаться с ним, словно ничего не произошло! Словно это была не его вина!

- Мне нужно было поговорить с ним, - начала я, - я должна была…

- Мы не обсуждали это, потому что тебе было плохо, но этого не должно было произойти, ты меня поняла? Если ты не в состоянии понять, что от этого парня нужно держаться подальше, я сама удержу тебя.

- Мама, - у меня в голове не укладывалось, что она поступает со мной вот так. Она дождалась момента, когда я впервые за долгое время почувствовала себя сильной – и сделала все, чтобы разрушить это!

- Мне все равно, что придется сделать для этого, - она меня не слушала. – Мне все равно, придется ли отправить тебя учиться куда-то подальше или поменять школу в городе. Мне все равно, придется ли мне ходить за тобой следом двадцать четыре часа в сутки. Ты больше не увидишь его, Галлея. Я не позволю тебе разрушать свою жизнь собственными руками.

- Да почему ты так уверена, что я собираюсь вернуться к нему? – взорвалась я, когда она замолкла на мгновение, чтобы сделать вдох. – Почему ты даже не попыталась узнать, зачем именно я ходила на улицу?!

Мама открыла и закрыла рот.

- Что?

- Почему ты никогда не можешь подождать несколько секунд, чтобы я могла рассказать тебе, как все было? Почему тебе нужно сначала сделать выводы и обвинить меня во всем? Ты никогда не даешь мне ни малейшего шанса!

- Неправда, - самодовольно ответила она.

- Правда, - кивнула я. – Ты не даешь мне и слова вставить. А потом удивляешься – почему это я ничего тебе не рассказываю и ничем с тобой не делюсь. Да я просто не могу ничего тебе доверить, потому что ты все равно все извернешь так, что даже мои собственные мысли станут твоими!

- Нет, Галлея, - медленно начала мама, пытаясь скрыть, что мои слова ранили ее. – Ты не всегда осознаешь, что стоит на кону, а я вижу это.

- Я ничему не научусь, - сказала я ей так же медленно, - пока ты мне не позволишь.

Мы стояли на кухне, я и моя мама, вглядываясь в лица друг друга и встретив, наконец, то, что встало между нами с июня. Невидимая преграда будто исчезла, и мы впервые за долгое время увидели друг друга четко и ясно. Сейчас я нуждалась в ее возвращении и в ее вере в то, что я смогу найти собственный путь.

- Хорошо, - сказала она, наконец, пробегая рукой по волосам. – Хорошо.

- Спасибо, - откликнулась я, когда она выключила свет, и мы пошли наверх вместе, ее шаги звучали точно в такт моим. Все еще только начинало строиться заново, но в этот раз мы найдем правильную дорогу и больше никогда не зайдем в тупик, больше никогда не потеряем друг друга. Есть ведь и другой способ жить, можно разговаривать и гулять вместе, а не только заключать соглашения. Всегда можно изменить что-то, даже если это было создано твоими руками.

Когда ты поднялись наверх, мама остановилась.

- Так все же, - тихо спросила она, - что ты сказала ему?

Я взглянула в окно, увидела желтый квадрат света в доме Скарлетт.

- Что он не такой, каким я его считала. Что он подвел меня, и я больше не могу его видеть. И – до свидания.

Возможно, мама очень многое хотела сказать или спросить, но она только кивнула. Мы выучим этот урок медленно, будем принимать правила на ходу, но все будет хорошо. Мы снова станем теми людьми с фото в Большом Каньоне, возможно, даже вспомним комету «Галлея».

- Для тебя так лучше, - просто сказала она, открывая дверь в свою комнату.

Никто не может запланировать момент, когда найдет или потеряет свою дорогу. Стоя на пороге комнаты, я подумала о бабушке Галлее и о том, как она прижимала меня к себе, когда мы вместе смотрели на небо. Я всегда считала, что тогда мне всё только показалось и я всё придумала, но теперь, закрыв глаза, я ясно увидела ее, пересекающую звездное небо надо мной.

Дата добавления: 2015-11-14