И.В.Сталин 5 страница

Принципиально и объяснение различия в поведении столь социально близких групп, как башкиры и казаки, на третьем этапе Пугачевщины. Но в учебниках истории Башкортостана для средней школы культурологические обобщения не заметны. (Адаптация текста для учащихся — проблема решаемая).

Зато на протяжении всего учебного курса складывается странное ощущение, что авторы пытаются оправдаться от обвинения, хорошо сформулированного еще Екатериной Великой, возмущавшейся, что Пугачева поддержали «башкирцы, которые ничем на свете отягощены не были». И повествование превращается в сплошной стон, о том, как, оказывается, плохо жилось «трудящимся башкирам» при проклятом «царизме» (а также при Золотой Орде и Ногайском ханстве), в духе М.Н.Покровского (65). А когда жилось лучше? При Советской власти, начавшей с «уменьшения» башкир почти наполовину (19)? Когда сбылись угрозы проклинаемого советскими и башкирскими историками И.И.Неплюева (которые при «царизме» так и оставались проектами и угрозами)? Или сейчас? А это, смотря по каким критериям сравнивать. Например, если анализировать статусно-ролевое положение башкир и остального населения края, то при Екатерине II первые были привилегированным служилым населением, а ныне они таковым не являются, не отличаясь в правах от всех остальных. По отношению же к «элите», верхушке общества, положение трудящихся масс приниженно во все времена. (Термин «полупривилегированное», распространенный в учебниках, мы не употребляем, как бессмысленный, т.к. привилегии не могут быть 50-процентными, они либо есть, либо их нет). Именно такое положение вещей башкиры и отстаивали, отстаивали свое право быть свободными общинниками-землевладельцами в царстве растущего закрепощения. Т.е. Екатерина была по-своему права. По сравнению с другими башкиры жили неплохо (но и остальное население не «изнывало под игом», а просто жило). Но в оправданиях башкирские восстания, включая повстанцев Салавата Юлаева, не нуждаются.

Поскольку их справедливо интересовало не отсутствие прав у русских или татарских крестьян, а ущемление собственных. В этом — смысл восстаний, а не в вечной эксплуатации, нудное описание которой в учебниках напоминает ад, изложенный канцелярским языком. Насколько такое изложение истории неудовлетворительно для учащихся, видно на примере популярности исторических романов В.С.Пикуля и А.А.Бушкова. Которые в своих книгах не забывали о тяжелой жизни народа, но помнили, что, во-первых, легкой она не была и не будет никогда. А во вторых, и главных, этот народ творил историю, в которой много не только трагического, но и гордого, и радостного. Для башкир, лично свободных всю свою историю, такое напоминание актуально вдвойне.

Конечно, популярность отечественной «фольксхистори» — явление не только положительное, но и тревожное. Свой одиозный вклад в нее внесли и наши местные «ниспровергатели истории», типа раннего С.Галлямова. Но именно поэтому у башкирской исторической науки сегодня есть редкий шанс. Печальная атмосфера повальной мифологизации общественного и исторического сознания дает возможность стать лидерами в отрезвлении, в выходе из этого нео-языческого безумия. Башкирская история настолько богата, увлекательна и славна, что не нуждается в приукрашиваниях, вызванных комплексом национальной неполноценности. Постсоветские программы истории Башкортостана сохранили достаточную степень историчности, объективности и насыщенности конкретным материалом, в своей основе не поддавшись ультра-националистической вакханалии. И в целом, соответствовали уровню своего времени. Сегодня им, нашему мнению, не хватает только переработки, точнее, коррекции на основе современных методологий. Умные, честные, добрые, беспристрастные, увлекательные и современные учебники — вот что нам нужно.

Уфа, май-июнь, 2006.

Дата добавления: 2015-07-11