Глава 48. Мама с Линдой ушли к Линде домой – отмечать выход из подполья

20:15

Мама с Линдой ушли к Линде домой – отмечать выход из подполья. Пол с Элис закрылись в моей бывшей комнате, под постером с английской группой The Cure, – они делают ребенка и, как говорится, Бог в помощь. Я купаю Коула и Райана, а Венди укладывает Серену. Укладывание сводится к тому, что она стоит под дверью и слушает Серенины вопли. Я закутываю Райана в полотенце, а Коул продолжает плескаться в ванне, играя с резиновыми дельфинчиками, которые – если их сжать – плюются водой.

– Дейфины, – говорит он.

– Не будь жопой, Коул, – говорит Райан.

– Эй, слова выбирай!

– Это же попа, только другое слово, – хихикая, говорит Райан.

– Вот и соображай головой, а не попой, – предлагаю я.

Он всерьез раздумывает над моим предложением.

– А в жопе тоже есть дырка? – спрашивает он.

– Закрой дырку во рту, а то по попе надаю.

После секундного размышления он начинает хохотать, так что видно каждое ребрышко в подпрыгивающей от хохота грудной клетке.

– Во йту дыйка и в йопе дыйка, – повторяет Коул, сидя в ванне. Он поднимает дельфинов над головой и с размаху роняет в воду. Нас с Райаном обдает веером брызг. – Кобей!

– Коул! – шипит Венди с порога и, сокрушенно улыбнувшись, поясняет для меня: – Мы с этим боремся.

– Ругается он вполне виртуозно.

– Дейфин! Кобей! – радостно повторяет Коул.

Я скоро буду отцом, думаю я.

20:45

– Прямо как будто смена в лагере кончилась, – говорит Венди. Она сидит на краешке кровати Коула, а я – на кровати Райана в бывшей комнате самой Венди. – Завтра снова разъедемся, кто куда.

– Ты одна‑то справишься? На самолете, со всей троицей? – спрашиваю я. Подменяю эмоции логистикой. В этом нам, достойным наследникам отца, равных нет. Наши родители достают нас, так или иначе, даже после смерти. Так что, пока мы есть, они, в сущности, не умирают. И сестра, и братья, и я сам будем давить в себе искренние эмоции всегда, до седых волос. И в общении с посторонними вполне преуспеем, кто больше, кто меньше, но вот друг с другом… Тут мы терпим крах, полный и неизменный. Иногда очень даже эффектный. Потому что наша нервная система похожа на электропроводку в родительском доме: она держится на честном слове.

– Справлюсь, без проблем.

– И как будет с Барри?

– А что с ним будет?

– Ничего. Не бери в голову.

Венди вздыхает и смотрит на спящего сына. На ее лице отражается смесь любви, боли и тревоги. Мне это чувство пока неведомо, но оно придет скоро, очень скоро.

– У меня замечательная жизнь, хороший муж, – говорит Венди. – Я люблю его, уж какой есть. Иногда он – тот, какой есть, – меня не вполне устраивает, мне чего‑то не хватает, но в основном – хватает. Есть женщины, которые вечно ищут чего‑то лучшего. Я им даже завидую, но знаю, что сама я устроена иначе. Кстати, кто‑нибудь исследовал, сколько таких женщин действительно проживают остаток жизни с более достойным человеком? – Она пожимает плечами. – Нет такой статистики.

– А Хорри?

– Нет никакого Хорри. Хорри – фантазия. И я для него тоже фантазия. Путешествие во времени. Нынешний эпизод – это дань памяти тем детям, которыми мы были когда‑то. Нет между нами ничего, кроме памяти и никому не нужной, бесполезной любви.

Она встает на колени и целует мальчишек в лоб – сперва одного, потом другого. Венди учила меня ругаться матом и подбирать одежду, причесывала с утра перед школой и позволяла спать с ней в кровати, когда меня будили дурные сны. Она часто влюблялась и громко, под фанфары, бросалась в каждый новый роман – истово, словно спортсмен на олимпийском забеге. Теперь она – мать и жена, которая полночи унимает орущего младенца, пытается отучить сыновей от плохих слов и называет романтическую любовь бесполезной. Подумать только! Кем мы были и кем стали! Как порой горько видеть, что все мы так изменились – и сестра и братья… Возможно, именно поэтому мы предпочитаем держаться друг от друга на расстоянии.

20:55

Я спускаюсь в подвал и застаю там Филиппа. Он сидит на кровати, а перед ним спортивная сумка, куда я положил конверт с деньгами из банка.

– Тут много денег, – говорит он.

– Ага, – говорю я. – Много.

– А можно сколько‑то позаимствовать?

– Сколько‑то – это сколько?

Филипп думает, но недолго:

– Штуку.

– Ты хочешь проиграть их в казино?

– Нет.

– Купить наркоту?

– Иди в баню, Джад! – Он бросает сумку на пол и идет к лестнице. – Я ничего не просил. Забудь.

– Филипп.

Он оборачивается:

– Джад, у меня ничего нет. Ни дома, ни работы, ничего. Весь последний год я подрабатывал официантом, но в основном тянул деньги из Трейси. Я ищу, с чего начать, за что зацепиться. Задумал было поработать с Полом, но он уперся, как баран.

– Может, стоит некоторое время поработать на него, а уж потом с ним? Если сработаетесь.

Размышляя над моим предложением, Филипп подтягивается и усаживается на пинг‑понговый стол.

– Я подумаю.

– Я поговорю с Полом, – предлагаю я.

– Ага, давай, только не поцапайтесь от избытка взаимопонимания.

– Люди меняются.

Филипп хохочет и пересаживается на кровать.

– Вообще‑то мы хорошо время провели, целую неделю, как братья.

– Мы всегда братья. Даже когда мы далеко друг от друга.

– Тогда это не так ощутимо.

– Пожалуй, ты прав.

– Кстати, у меня есть еще причина поошиваться тут подольше. Я же хочу познакомиться с новеньким племянником!

– С племянницей. Это – девочка.

Филипп улыбается:

– Маленькая девочка. Здорово!

– Да.

– Я постараюсь вести себя прилично, не быть таким охламоном. Уже стараюсь.

– Вижу.

Он встает и направляется к лестнице.

– Ладно, тебе небось спать хочется.

– Филипп.

– Да?

– Возьми штуку. – Шестнадцать тысяч, лежащие в спортивной сумке, отчего‑то кажутся мне куда большей суммой, чем когда они хранятся в банке.

– Спасибо, брат. – Он идет наверх.

– Я серьезно. Возьми деньги.

Филипп усмехается и поглаживает себя по оттопыренному карману:

– Уже. Я знал, что ты не откажешь.

Дата добавления: 2015-07-12