Два кольца

Водном полку служили два солдата, од­носельчане. У одного сердце было мяг­кое, как воск, а у другого твердое, как камень.

Их звали Иванами, а товарищи прозвали одного Тихим Иваном, а второго — Гордым.

После войны они вышли в отставку и вер­нулись в родное село. Нашли они себе по не­весте. Тихому Ивану полюбилась дочка бед­ной вдовы, девушка кроткая и добрая.

Гордому же Ивану пришлась по нраву дочь кабатчика, девушка своенравная, но с большим приданым.

Гордый Иван пришел к своей богатой не­весте и сказал:

— Беру тебя из семьи богатой, да я и сам человек не бедный! Вот тебе колечко из чер­вонного золота, с драгоценными камнями.

Невеста приняла подарок и произнесла с усмешкой:

— В сундуках у меня много всяких дорогих нарядов, но твой подарок мне по сердцу!

Она надела колечко на средний палец и стала на него любоваться. А кольцо так и сияет, самоцветный камень горит, а вокруг сияют алмазы, словно горючие слезы.

Пришел Тихий Иван к своей невесте и сказал:

— Я люблю тебя больше всего на свете, одарил бы тебя и златом и жемчугом, но ни­чего у меня нет, кроме горячего сердца! При­ми от меня недорогой подарок: серебряный перстенек, простое колечко. Облито оно го­рячими слезами, отдано мне с благословени­ем. Носи его, не снимая, и будь счастлива!

Покраснела невеста, приняла от жениха заветный подарок и сказала:

— Не подарок, а твоя любовь дорога мне!

Смотрит невеста на перстенек, а он на пальце белеет, как чистая снежинка, и бле­стит, словно слеза по нему прокатилась.

Настал день венчания. Народу в церкви собралось много. Впереди стоят два жени­ха и две невесты. На одной невесте — алый шарф, кисея, а в ушах тяжелые жемчужные серьги, на руке сверкает золотой перстенек.

На другой невесте ситцевое платье, а в ушах серебряные со стеклышками серьги, и перстенек на руке белеет, как чистая сне­жинка.

Из алтаря вышел старенький батюшка. Положили женихи на тарелку свои обру­чальные кольца, а невесты — дареные перстенечки. Посмотрел священник на перстеньки, удивился, но ничего не сказал.

Закончилось святое Таинство Венчания, благословил батюшка новобрачных и шеп­нул солдатам, чтобы они зашли к нему ве­черком и принесли с собой перстенечки.

Вечером пришли к священнику оба Ива­на. Старец посадил их в горнице и попросил признаться, откуда они достали эти перстни.

— Рассказывать людям, как добыто это ко­лечко, я бы не стал, — сказал Гордый Иван, — но вам, батюшка, как перед Богом, открою всю правду.

Мы брали приступом один город. Забили барабаны, и мы бросились вперед. Ворва­лись мы в городок, неприятель разбежался по домам. Видим — стреляют из окон одно­го богатого дома. Мы выбили оттуда врага, а когда я зашел в дом, увидел, что на полу ле­жит раненая женщина и стонет, а на правой руке у нее блестит перстенек с самоцветным камнем, вот этот самый.

«Не я, так кто-нибудь другой, снимет его!» — подумал я и сорвал перстенек с ее пальца. Тяжело признаться, но правду ска­зать нужно: как ножом резанула меня жен­щина по сердцу своим взглядом и сказала мне вслед на своем языке одно слово, а какое, я не знаю, но, должно быть, не очень при­ветливое. И, схватив колечко, я побежал без оглядки. Вот как все было!

Священник сказал Гордому Ивану:

— Нехорошее дело ты сделал! Этот пер­стень дорогой: алый камень на нем — рубин, а светлые камни — бриллианты. Но и целые горы драгоценных камней не стоят одной слезинки, одного вздоха обиженного челове­ка. Кайся в своем грехе Богу!

— А ты, кавалер, где добыл свой пер­стень? — спросил священник Тихого Ивана.

— Хвалиться перед людьми, как я до­был этот перстень, не хочу, — сказал Тихий Иван, — но от вас, батюшка, не скрою.

Вместе с товарищем мы были в этом же сражении. Кинулся и я вперед вместе со все­ ми. Вдруг вижу — бежит мне навстречу ма­ленький мальчик, плачет, кричит:

«Мама, мама!»

И взяла меня жалость: я подбежал к нему, по голове погладил и говорю:

«Не отставай от меня! Тут поедут пушки, помчится конница, тебя растопчут, как ко­зявку! А ты держись за меня покрепче, авось я тебя, дурачка, выведу невредимым!» Понял меня мальчуган, уцепился ручонками.

Вдруг вижу — женщина по улице мечет­ся, вопит: «Сынок!» — «Мама, — запищал мой кудрявый мальчишка, — мамочка!»

Услышала женщина родной голосок, как птица метнулась чуть не на штык ко мне и ухватилась за ружье.

«Бог с тобой! — говорю ей. — Возьми свое­го ребенка да уходи скорее, а то вас растоп­чут!»

Схватила она сына и бух мне в ноги! А мне некогда стоять с ней, товарищи вперед на­ступают. «Пусти, — говорю, — мне дальше идти надо!»

А она стоит на коленях, торопливо снима­ет с руки перстень и ловит мою руку...

Признаться, я растерялся, она мне на па­лец перстенек надела, по-своему крестным знамением осенила и закричала мне вслед. Что — не знаю, а только, должно быть, при­ветное слово. И бежать мне нужно было, и послушать хотелось. Так перстенек у меня и остался...

И сказал на это священник Тихому Ивану:

— Христолюбивый воин! Доброе дело ты сделал. Этот перстень недорогой, но на нем начертаны великие слова: «Храни тебя Господь». И сохранит тебя Бог всюду так, как ты сохранил невинную душу младенца!

Простился священник с обоими Иванами, и они пошли домой, думая про себя одно и то же: «Всякий на моем месте сделал бы так же». И стали жить семейной жизнью оба Ивана. Тихий Иван занялся полевым хозяй­ством, а Гордый Иван — торговлей.

Засеет Тихий Иван свою ниву, и как бар­хат зеленеют по ней всходы, а утром подер­нет их, как серебром, медвяной росой.

Накупит Гордый Иван разного товара — кос, ножей, гвоздей — и не успеет привезти в свою лавку, как кровью подернет ржавчина все железо, хоть все выбрасывай!

Однако живут оба Ивана ровно: Тихий не богатеет, потому что семья бедная, Гордый не беднеет, поскольку семья богатая. Только радости в жизни у них не равны.

У Тихого Ивана каждый день тишина и покой, в праздники добрые люди не забыва­ют его дом. А у Гордого Ивана каждый день попреки и ссоры то с женой, то с тестем, а каждый праздник гулящие гости. И стала ему жизнь не в жизнь, а жена и родные — в наказание. Не рад Гордый Иван богатству, клянет он свою жизнь и свою неудачу.

А Тихий Иван со своей семьей жил счаст­ливо многие годы. И когда пришла к нему старость, у него уже было семеро ребят. Правда, они были не богаты, но большой нужды не знали: Бог дает детей, дает и на детей. Посмотрит Тихий Иван на жену- старушку, на послушных детей и скажет: «Нет числа милости Божьей к нам, греш­ным!»

Дата добавления: 2015-10-21