Четырнадцать

Я просыпаюсь от того, что у меня раскалывается голова. Правая половина моего лица распухла, я чувствую огромную шишку на затылке. Боль настолько сильна, что на какое-то мгновение я забываю о голоде, о холоде. Это похоже на смесь самого жесткого похмелья и сильного удара по лицу.

Затем я вспоминаю: охотники за головами. Наш бой. И ботинок, опускающийся на мое лицо.

В приступе паники я стараюсь понять, где нахожусь. Я слышу знакомый стук колес и чувствую ледяной ветер – я в том же самом вагоне. Только теперь все иначе: я лежу на боку на полу, и у меня связаны руки и ноги так, что я не могу пошевелиться. Руки связаны за спиной грубой бельевой веревкой, как и лодыжки. Я пытаюсь пошевелиться, извернуться, но не могу. Веревка врезается в кожу. Они хорошо постарались.

Я поднимаю голову и оглядываюсь по сторонам, стараясь понять, кто здесь еще есть. В первую очередь я выглядываю Бри. Рядом со мной лежит несколько человек и сперва я не могу понять, кто есть кто. Нас по меньшей мере десять в вагоне. Теперь мы, в точности как и первая группа людей, лежим связанные и беспомощные.

Мысли о том, здесь ли Бри и жива ли она, переполняют меня ужасом. Я оглядываюсь вокруг, смотрю во всех направлениях, изворачиваясь изо всех сил, и, наконец, с облегчением замечаю ее. Она тоже связана и лежит поодаль. Я рада, что она здесь, и еще более рада, что ее глаза открыты и она тоже смотрит на меня. Рядом с ней, свернувшись в клубочек, лежит Пенелопа; она трясется от холода и страха.

– Бри? Ты в порядке? – спрашиваю я.

Она кивает в ответ, но ее глаза широко раскрыты и в них читается страх.

– Ты не ранена? – я оглядываю ее с головы до ног, но не вижу следов ранений, да и сама она мотает головой. Это меня тоже радует. Нам повезло: я убила многих из них, а они в ответ лишь связали нас.

Но размышляя обо всем этом я понимаю, что, возможно, мы и не так удачливы. Должна быть веская причина, чтобы они решили просто связать нас вместо того, чтобы убить на месте. Это лишь значит, что они везут нас куда-то, где будут пытать. Или использовать для забавы. Или еще хуже: заставят сражаться на другой арене.

От этой мысли у меня задрожали колени. Я оглядываюсь и замечаю Бена и Логана, оба они связаны, как и все остальные подростки, лежащие на полу без движения. Я не могу поверить, что снова оказалась в таком положении. В положении заключенного. Мысль о, еще одной арене кажется невыносимой. Я закрываю глаза, стараясь не думать об этом и не мучаться.

Поезд трясет на неровных рельсах и я ударяюсь о твердый деревянный пол, отчего просыпаюсь. Я понимаю, что задремала.

Неожиданно я слышу громкий стук в дверь. Это приводит меня в замешательство: поезд еще движется. Стук повторяется, на этот раз с обеих сторон вагона, будто мы попали под град.

Я переворачиваюсь к двери, поднимаю шею, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь щели. Я не могу поверить своим глазам.

Поезд замедлился потому, что мы въехали в развалины города. Мы на огромной площади с выжжеными зданиями, грудами мусора. Улицы наполнены обломками, развалинами и, к моему удивлению, людьми. Это мутанты. Биожертвы. Их лица искривлены и деформированы, а тела истощены. Они выглядят дикими, будто все только что сбежали из психбольницы. Их вид развеивает все сомнения в том, что они разорвали бы нас на куски, если бы только могли. На секунду я радуюсь, что двери поезда крепко закрыты.

От толпы отделяется группа, которая ковыляет к поезду и начинает кидать в него камнями. Некоторые подходят вплотную к двери и колотят в нее палками. Они орут и визжат, и я пытаюсь разобраться, что происходит.

Мы проезжаем квартал за кварталом и я все больше убеждаюсь, что нас везут для чьего-то развлечения. Мы – игрушка. Шум от бьющихся о вагон предметов стоит оглушающий.

Я пытаюсь понять, что это за город. Мы заехали далеко на север, настолько далеко, что уже, кажется, где-то на самом краю штата Нью-Йорк. По плану город похож на то, что раньше было Буффало. Я вижу в отдалении реки, которые пересекают весь город, и с удивлением замечаю на них моторные лодки. Это лодки охотников, они хорошо экипированы, на них десятки солдат.

Напрашивается единственный вывод: нас везут к ним. А это может значить только одно – новая арена.

Стук становится таким громким, что я боюсь, что они выставят дверь. Как раз когда я думаю об этом, поезд резко заезжает под землю, проваливаясь вниз, как на американских горках. От неожиданности у меня подпрыгивает желудок. В щели больше ничего не видно. Рельсы ведут в туннель под городом. Теперь я вижу лишь красные огни аварийного освещения через каждые пять метров. Судя по всему, ехать нам осталось недолго.

Я перекатываюсь по полу к Бри. Я хочу убедиться, что с ней все в порядке.

– Все хорошо, Бри, – пытаюсь убедить ее я. – Держись поближе ко мне. Слышишь? Что бы ни произошло, держись рядом.

Она кивает, и я вижу, что несмотря на все старания быть храброй, она глотает слезы.

Вдруг поезд останавливается и раздается звук отодвигающегося засова.

Пенелопа лает.

– Беги, Пенелопа! – кричит Бри.

Собака смотрит на Бри и скулит, не желая покидать ее.

– ДАВАЙ! БЕГИ! СПАСАЙСЯ! – отчаянно кричит Бри.

Наконец, Пенелопа слушается и, как только дверь в вагон открывается, она поворачивается и выпрыгивает. Она бежит настолько быстро, что охотники не успевают ее заметить, и пропадает за путями. Надеюсь, она убежит как можно дальше отсюда.

Нам же повезло меньше. Несколько пар ботинок заходит в вагон, я смотрю наверх и вижу лица охотников в масках.

Теперь мы в их распоряжении.

* * *

Один из охотников подходит прямо ко мне и достает огромный нож. Я лежу перед ним связанная и беспомощная и закрываю глаза, ожидая, что он ударит меня им. Я морально готовлюсь к этому. Нож приближается, он наклоняется ближе и я вижу, как на меня опускается лезвие. Я вздрагиваю.

Однако, к моему удивлению, он не режет меня. Вместо этого он просовывает нож между моими лодыжками и разрезает стягивающую их веревку. Остальные охотники проделывают то же с остальными пленниками. Им нужно, чтобы мы шли. Они куда-то нас поведут.

Я надеюсь, что они снимут веревки и с кистей, но этого не происходит. Охотник хватает меня за футболку сзади и грубо ставит на ноги. Хорошо снова оказаться на ногах и я тру их одну о другую, стараясь разогнать кровь и уменьшить боль от веревки. Веревка на руках осталась, и помимо ходьбы я больше ничего не могу сделать.

Охотники вытаскивают кляпы изо рта других пленников. Как только они делают это, девушка года на два моложе меня начинает неистово кричать.

– Куда вы ведете нас?! Куда мы идем? Где мы?

Охотник наклоняется и бьет ее наотмашь по лицу. Она вскрикивает и падает назад на какие-то пустые коробки. Другой охотник рывком поднимает ее снова на ноги.

Урок усвоен: говорить нельзя.

Нас скидывают с поезда на землю туннеля. Я чувствую гравий под ботинками. По крайней мере, здесь сухо и нет снега. Но очень темно, ведь работает лишь аварийное освещение, и холодно из-за сильного сквозняка. Нас сталкивают в одну кучу и я стараюсь не отдаляться от Бри. Нас толкают и подпинывают, заставляя идти вниз по туннелю, все глубже во тьму. Куда же они ведут нас?

Непрерывно подталкиваемая, наша разношерстная компания под конвоем из десятков охотников спереди и сзади нас проходит из туннеля в туннель. С одной стороны от меня идет Бри, с другой – Логан и Бен. Логан терпит боль, я вижу, как он хромает на одну ногу, и мы с Беном стараемся поддерживать его с обеих сторон. Остальные пленники идут как стадо овец, даже не стараясь сопротивляться.

Мы поворачиваем за угол и останавливаемся перед каменной стеной. Перед нами лишь один факел и я едва могу разглядеть очертания стальной двери. Охотник делает шаг вперед, открывает замок и распахивает ее.

Меня заталкивают внутрь ударом в поясницу и какое-то время я лечу вместе с остальными. Я тяжело приземляюсь на землю, прокатываюсь по грязному, пыльному полу, и слышу, как сзади захлапывается тяжелая дверь.

Мои руки так крепко связаны за спиной, что мне тяжело прийти в равновесие и снова подняться на ноги. Я лежу на полу рядом с Бри, Логаном, Беном и остальными, смотрю наверх и стараюсь понять, где нахожусь.

Мы в большой комнате, похожей на пещеру; ее освещают факелы, закрепленные высоко на стенах. Первое, что я замечаю, это шум. Второй – движение.

Я смотрю наверх, моргая от пыли, попавшей в глаза, и вижу, что комната битком набита людьми. Детьми. Мы – единственные, кто здесь связан, новые пленники.

Я вижу, что к нам бросаются несколько подростков и вдруг начинают пинать девочку, которая лежит на полу неподалеку от меня. Она кричит, в то время как они избивают ее. Некоторые из них опускаются на землю и начинают обыскивать ее карманы, пытаясь найти что-то, что им может понадобиться. Как только я собираюсь накричать на них, я чувствую пинок в живот. Я смотрю наверх и вижу, что надо мной кто-то стоит. Я чувствую, как мои карманы обшаривают. Затем меня снова пинают.

Я изгибаюсь, как сумасшедшая, стараясь высвободиться, но мои руки крепко связаны. Мне удается извернуться и свободной ногой ударить одного из них по лицу: это тощий мальчишка лет пятнадцати. Удар приходится ему прямо в челюсть и он падает. Однако я тут же получаю удар в ребра в ответ. Их слишком много.

Я смотрю на Бри и вижу, что до нее, к счастью, еще не добрались. Но к ней уже бежит мальчик, ему не больше одиннадцати лет, у него песочно-коричневые волосы и зеленые глаза. Даже в тусклом свете я вижу, что он отличается от остальных – он кажется благородным, умным, добрым. Он симпатичный, его лицо покрыто веснушками.

Поэтому меня очень удивляет, когда он достает нож и с ангельским видом целится им прямо в открытую спину Бри.

– БРИ! – кричу я изо всех сил.

Я вижу, как мальчик опускает нож, но, к моему удивлению, он лишь разрезает веревки, стягивающие ее руки. Он освободил ее!

Я чувствую еще один удар в ребра и тут же слышу, как Бри кричит мальчику: «Освободи ее!», указывая на меня.

Мальчик пробегает между остальными и через мгновение веревки спадают с моих запястий.

Это все, что было нужно. Я вскакиваю на ноги и бью семнадцатилетнего худого парня, стоящего впереди меня. От удара он отлетает на несколько метров и тяжело падает на землю. Я разворачиваюсь и бью другого прямо по лицу, вырубая его.

Затем снова поворачиваюсь, как сумасшедшая, готовая встретить остальных.

Но теперь, когда я освободилась и стало ясно, что я представляю опасность, остальные стали остерегаться меня. Из десятка cтоящих передо мной лишь один отважился выступить и принять бой. Это – мальчик лет пятнадцати, у него нет одного глаза, он широкоплеч и толст. Нахмурившись, он вытягивает вперед грязную ладонь, чтобы ударить меня по лицу.

В последнюю секунду я уворачиваюсь, он теряет равновесие, и чуть не падает, в этот момент я бью его по пояснице. Он летит вперед головой и приземляется на свое толстое брюхо. Не упуская возможности, я подбегаю к нему и сильно пинаю между ног. Он громко стонет от боли и лежит обездвиженный.

Я поворачиваюсь к остальным, но они все отступают и разбегаются. Я вижу, что Логан с Беном все еще связаны, и бегу к ним, выглядывая мальчика, который освободил нас. Я не знаю ни кто он, ни откуда он, ни зачем он это сделал – но теперь я не могу найти его. Я встаю рядом с ребятами, защищая их, и дети разбегаются по комнате.

Я понимаю, что все они – заключенные, такие же, как и мы. Почему они тогда так нас встречают?

– Они поступают так со всеми новенькими, – слышу я голос.

Я оборачиваюсь и вижу мальчика с ножом.

– Они лишь обыскивают вас. Чтобы взять то, что может пригодиться. И проверить вас. Ведь вы их будущие соперники. Они хотят показать вам, кто здесь главный.

– Соперники? – спрашивает Бри, делая шаг вперед.

По тому, как она смотрит на мальчика, я понимаю, что он ей нравится. А по его взгляду я понимаю, что она тоже ему не безразлична. Он опускает свой нож.

Я смотрю на него. «Можешь мне одолжить его?» – спрашиваю я.

Он смотрит на меня с опаской, не желая терять свое оружие.

Я показываю рукой на Бена и Логана, которые все еще лежат связанные на полу. Мальчик поворачивается и вместо того, чтобы дать нож мне, сам бросается к ним и разрезает веревки.

Бен быстро вскакивает на ноги; он выглядит побитым, но серьезно не ранен. Логан же лишь переворачивается на бок. По гримасе боли на его лице я понимаю, что он не может подняться. Его нога опухла еще сильней.

Внутри теплей, намного теплей, чем снаружи. В комнате куча людей и факелы, по ощущению здесь градусов пятнадцать. Меня радует такая передышка: нам нужно оттаять. Однако для ноги Логана это скорее вредно. Я невольно думаю о Розе, о том, как все закончилось для нее. Я молюсь, чтобы Логана не настигла та же судьба. Так странно смотреть на него такого беспомощного, хотя всего пару дней назад он был источником огромной силы, нашей надежной поддержкой.

– Да, вы – соперники, – продолжает мальчик, повернувшись к Розе. – Думали, вы здесь одни?

– Где – здесь? – спрашиваю я. – Где мы?

– Вы в пещере, так же как и мы. Теперь мы будем развлекать их. Завтра начнутся игры. Вы будете участвовать в них, как и все остальные. Мы умрем все вместе.

Я оборачиваюсь и оглядываю комнату, смотрю на всех. Они – дети, подростки, такие же, как и мы, оголодавшие выжившие, захваченные охотниками и привезенные ими сюда с разных уголков страны. Некоторые выглядят совсем больными. Лишь немногие кажутся в форме. С ноющим чувством я понимаю, что мы снова оказались на арене и нас снова заставят биться не на жизнь, а на смерть. Убивать тех, кто сейчас с нами в этой комнате.

Я замечаю лишь одного человека, который кажется сильным – удивительно, но это девушка. Она примерно моего возраста, моего роста, но более мускулиста. На самом деле, она даже похожа на бодибилдера. Она одета в обтягивающие штаны защитного цвета и рваную зеленую футболку; она почему-то стоит в другом конце комнаты, оперевшись спиной на стену, и смотрит прямо на меня большими черными глазами. У нее пронизывающий, острый взгляд, и я гадаю, что такого сделала, чтобы заслужить ее неприязнь. Похоже, она опасный соперник.

– Не бойся ее, – говорит мальчик, проследив мой взгляд. – Она моя сестра.

Я перевожу на него глаза, но не вижу никакого сходства.

– Она лишь выглядывает меня.

Я смотрю на мальчика и вспоминаю, как он помог нам. Я так ему благодарна.

– Спасибо, что спас нас, – говорю я ему.

Он в ответ улыбается и пожимает плечами. Он такой милый и простодушный, с веснушками на носу.

Бри подходит к нему. «Да, спасибо,» – повторяет она.

Он поворачивается и смотрит на нее, улыбаясь в ответ, она явно притягивает его.

Она отводит взгляд и я могу поклясться, что вижу, как она покраснела.

– Не хочешь нас познакомить с сестрой? – спрашиваю я.

– Конечно, – отвечает он.

Этот мальчик совсем милый, в нем есть какая-то беспечность, которая удивляет меня: даже все, что происходит вокруг, не может нарушить его безмятежность.

Мы все следуем за ним, Логан опирается на нас с Беном, Бри идет рядом с мальчиком.

– Как тебя зовут? – спрашивает он ее.

Бри оглядывается на меня, будто спрашивая разрешения, и я киваю ей.

– Бри, – говорит она. – А тебя как?

– Чарли, – говорит он, протягивая руку.

Бри медлит мгновение, затем пожимает ее.

– Чарли, – говорит она. – Какое забавное имя.

– Почему? – спрашивает он.

– Не знаю, просто.

– Моя сестра наверняка разозлится, – говорит он мне, когда мы подходим к ней ближе. – Я просто предупреждаю. Она всегда злится, когда я с кем-то разговариваю. А особенно помогаю кому-то. Она считает, что мы должны держаться отдельно.

Мы приближаемся и уже видим ее: она стоит под факелом, оперевшись на стену и скрестив руки на груди. Под короткими рукавами ее футболки я вижу огромные мускулы, играющие на ее руках и плечах. Она выглядит как скала, как часть стены. Она мрачная, на ее лице – воинственное выражение. Полная противоположность младшему брату. Он был прав: она хмурится.

– Иди сюда, – бросает она Чарли.

Он подбегает и встает рядом с ней, глядя на нас.

– Твой брат спас нам жизнь, – говорю я ей. – Спасибо.

– Он должен был оставить вас умирать, – говорит она.

Ее нахмуренные брови как бы подтверждают ее слова.

Меня удивляет такая реакция. Я никогда не встречала такого жесткого человека – она даже жестче, чем раньше был Логан.

– Здесь у нас не благотворительность. Здесь каждый за себя. И если мне придется убить вас всех на играх, я это сделаю, – говорит она. – Не думайте, что заслужите мое расположение.

– Я даже не знаю, что там за игры, – говорю я.

Она холодно смотрит на меня: «Узнаешь».

– Не будь такой вредной, Фло, – говорит Чарли.

– Какие игры? – спрашивает Бен, делая шаг вперед.

Она оглядывает его с головы до ног, холодно оценивая. Похоже, она сочла его недостойным своего внимания.

– Мы все здесь потому, – говорит она, – что мы – наживка. Мы все умрем.

– Кроме тебя! – голос Чарли звенит от гордости. – Скажи им! Она единственная выживет. Она уже вырвалась однажды!

Я оглядываю ее с новым уважением. Почему-то я не удивлена.

Но она лишь сильнее хмурится.

– Я не настолько глупа, чтобы думать, что снова выберусь. Новая арена начинается завтра. Они будут смотреть, как мы убиваем друг друга, пока не погибнут все. Прошлая победа здесь ни при чем. Я снова там же, откуда начинала. Для победителя нет призов, это лишь отсрочка смерти.

– Как насчет того, чтобы выбраться? – спрашиваю я.

Она смотрит на меня так, будто я сказала наиглупейшую вещь в мире.

– Надеюсь, ты не думаешь, что будь это так легко, мы все еще были бы здесь?

Мы стоим в мрачной тишине и я обдумываю новости. Они неутешительны. Она права: если бы была возможность выбраться, я уверена, что она бы ей воспользовалась. Выхода нет.

– Или это бы сделал кто-нибудь другой, – добавляет Фло. – Они разгружают здесь вагоны этой швали. Комнаты всегда полны ими. Я их ненавижу. Их всех. Они глупы. Они не понимают, что их ждет. Некоторые пытаются бежать, но они не уходят далеко. На самом деле, это не столь важно. Мы все умрем, там или здесь.

Я вижу, что Чарли корчит рожи за ее спиной, он протягивает руку и украдкой дает что-то Бри. Она тянется и берет это.

– Чарли, нельзя! – кричит Фло, ударяя по его руке. Но уже поздно. Он пойман с поличным, передавая Бри кусочек шоколада.

– Да что с тобой?! – кричит она на него.

– Я лишь дал ей кусочек, – оправдывается он.

– Этим людям нет до нас дела, – отчитывает она его.

Чарли краснеет и смотрит в пол.

Ты не права, хочу я сказать. Нам есть дело до вас. И особенно до Чарли, которого я уже люблю как брата. Он навсегда останется в моем сердце за то, что помог нам и дал Бри кусочек шоколада. Твое сердце слишком сурово, хочу я сказать ей. Может быть, ты и выживешь, но внутренне ты уже умерла.

Но я ничего не говорю, потому что в ней я вижу отражение себя. И это пугает меня. Она – просто копия меня, такой, какой я могла бы стать, если бы мне пришлось пережить то же, что и ей. Я помню, что случилось, когда я помогла тому мужчине на Гудзоне, и часть меня принимает и уважает ее позицию – и ненавидит в то же время.

– Я могу вернуть, – говорит Бри, протягивая шоколад обратно Фло.

Фло смотрит на нее сверху вниз и на милисекунду выражение ее лица смягчается.

Затем снова черствеет.

Она отворачивается и уходит, утаскивая за собой Чарли. Они исчезают в затемненной части комнаты, ясно демонстрируя, что она больше не собирается с нами общаться.

Я смотрю, как они уходят в темноту, и уже скучаю по Чарли, который успел стать нам другом.

Бри поворачивается и протягивает шоколадку нам всем.

– Делим напополам, – говорит она.

Бен качает головой, я тоже отказываюсь, несмотря на боль в желудке.

– Она твоя, – говорю я.

– Логан, а ты? – спрашивает она. – Тебе нужно поесть.

– Неплохая идея, – отзываюсь я, и мы с Беном пытаемся помочь ему встать.

Он слабо смотрит на нас в ответ и трясет головой.

Но Бри уже отломила кусочек от шоколадки и положила ему в рот. Он начинает жевать. Впервые за долгое время его глаза загораются.

– Это лучшая шоколадка, что я когда-либо ел, спасибо, детка, – говорит он ей.

Мое сердце разрывается, когда я слышу его голос, слышу, как он стал слаб. Ирония судьбы: мы прошли весь этот путь лишь благодаря ему, и он получил рану, защищая Бри. Я чувствую себя ужасно. Да и Бри тоже.

– Мне нужно сесть, – шепчет Логан.

Мы идем к дальней стене, поддерживая Логана. Мы находим место, где можно сесть, и располагаемся под факелом, облокотившись спиной на стену. Это хорошая позиция: отсюда видна вся комната, видно, кто чем занимается, сюда никто не подберется незамеченным.

Мы устраиваемся и ждем, погрузившись в тишину. Я невольно чувствую, что мы ждем свою смерть.

* * *

Мы сидим все вчетвером, откинувшись на стену, и смотрим, ожидая, что будет дальше. Я не знаю, сколько проходит времени. Все деятельность в пещере, кажется, замерла. Большинство людей сидит или лежит вдоль стен пещеры. Некоторые пересекают комнату, общаются друг с другом. Большинство обитателей встревоженные и осторожные, они держатся сами по себе. Я чувствую себя как в тюрьме, где никому нельзя доверять. Особенно после такого «теплого» приема.

Я смотрю на Бри, которая сидит справа от меня, и на Бена, который сидит рядом с ней. Они оба смотрят вокруг широко открытыми глазами, будто в шоке. С другой стороны от меня сидит Логан, его глаза закрыты. Его дыхание неглубокое и меня это беспокоит. Я протягиваю руку и откидываю волосы с его глаз, кладу руку ему на лоб. Он холодный и влажный. Логан стонет от боли.

– Шшш, – говорю я. – Все будет хорошо.

Я смотрю на его ногу, вижу, что рана начинает гноиться, и отчаянно желаю, чтобы было что-то, чем я могу помочь ему. Хоть какие-то таблетки, антибиотики – хотя бы повязки. Но у меня ничего нет. Я помню, как в тот раз в городе он вылечил меня, когда я была совсем плоха. Вернул меня к жизни. Нашел мне лекарство. Я чувствую себя ужасно, что не могу ответить ему тем же.

Я снова и снова глажу его по головое, стараясь облегчить боль.

Медленно его глаза открываются. Он смотрит на меня. На губах появляется слабая улбыка. Затем он снова закрывает глаза.

– А ты очень даже ничего, – шепчет он с закрытыми глазами.

Я невольно улыбаюсь.

Я чувствую, что Бен смотрит на нас. Я понимаю, что он, должно быть, ревнует, что я уделяю Логану столько внимания. Я не хочу, чтобы он ревновал. Мне он сильно нравится. Но я не могу игнорировать Логана сейчас, когда он действительно нуждается во мне.

Я откидываюсь назад и закрываю глаза на минуту, размышляя, как мы сюда попали. Я не могу поверить, что снова оказалась в том же положении, что вот-вот окажусь на другой арене. Что-то пошло не так. Я пытаюсь понять, что можно было сделать иначе. Мне нужно было быть более осторожной, более осмотрительной. Наверное, все-таки не надо было останавливаться у папиного дома. Может быть, если бы мы остались на реке, как и говорил Логан, все бы пошло не так. Может быть, нам нужно было продолжать движение. Но куда? Это вопрос на миллион долларов. Кажется, в мире ничего не осталось. Ничего, кроме насилия, зла и арен, которые сконцентрировались в том, что осталось от больших городов. Вот, куда скатилось общество.

Я снова чувствую острую боль от голода и мне начинает казаться, будто я теряю сознание. Я еще никогда не была так голодна и серьезно думаю, что не проживу эту ночь, если срочно не поем.

Как только мне приходит эта мысль, передо мной появляется пара ног. Крупный подросток лет девятнадцати, широкоплечий и коренастый, останавливается перед нами. Он смотрит сверху вниз, уперев руки в бока, и тщательно осматривает нас. Особенно внимательно он смотрит на Бри, будто она его добыча. Он улыбается злой улыбкой.

– Свежая кровь, – констатирует он.

Во мне вскипает злость, особенно от взгляда, которым он осмотрел мою сестру.

– Чего тебе? – резко спрашиваю я.

Улыбка сползает с его лица.

– Такая деловая! – говорит он. – Мне это нравится. – Он облизывает губы. – Ну что ж, крошка, я хочу сделать тебе одолжение. Заключить сделку. Вам нужна еда, так? Вам всем, верно?

Он обводит изучающим взглядом всех нас.

– Ну, – продолжает он, не получив ответа. – У меня есть кое-что. Хорошая еда. Свежие фрукты. Много всего. Столько, сколько сможете съесть.

Я смотрю на этого подонка: он широк и невысок и выглядит сытым, будто питается гораздо лучше остальных присутствующих. Он выглядит сильным, достойным соперником. А еще он подозрительный и скользкий, и мне совсем не нравится, как он облизывает губы, глядя на меня.

– Ты не ответил на мой вопрос, – повторяю я ледяным тоном. – Что тебе надо?

Он улыбается.

– Я хочу совершить обмен, – говорит он, буравя меня своими холодными глазками. – Еды на секс.

Не могу в это поверить. Я слишком шокирована, чтобы что-то ответить.

– Ты подойдешь, – говорит он, глядя на меня. – Я верну тебя через час, когда мы со всем покончим, и дам тебе еды, которой хватит на всех.

Никогда еще не чувствовала я более глубокого отвращения, чем сейчас, когда он смотрит на меня, гордый собой. Я хочу встать и ударить его, но он не стоит того, чтобы я тратила на него энергию. Вметсо этого я просто отворачиваюсь, ожидая, что он уйдет туда, откуда пришел. Он не стоит даже ответа.

Но он поворачивается и смотрит на Бри.

– Если же ты мне уступишь младшенькую, – добавляет он, – я дам вам в два раза больше еды.

Что-то внутри меня переклинивает и я реагирую, не успев подумать. Я отталкиваюсь обеими руками от пола, размахиваюсь и сильно пинаю его пониже колен так, что он теряет равновесие и приземляется на спину, сильно ударившись.

Не медля ни секунды, я поднимаюсь на одно колено, наклоняюсь через него и зажимаю его горло большим и указательным пальцами, надавливая на больные точки.

Он смотрит на меня снизу вверх, его глаза вылезают из орбит, он хрипит, задыхаясь. Он хватается за мою руку, стараясь убрать ее, но я сильно прижала его и какая-то новая энергия не дает мне отпустить его. Я вспоминаю его слова по отношению к Бри и хочу порвать его на кусочки. Пусть теперь сражается за каждый глоток воздуха.

– Я не буду повторять дважды, – рычу я ему сквозь сжатые зубы. – Если подойдешь к моей сестре еще хоть раз, хоть даже посмотришь в ее направлении, я убью тебя. Ты понял? Я тебя убью.

Он медленно кивает и я отпускаю его. Он садится, хватая ртом воздух, затем вскакивает и удирает.

Он поворачивается и смотрит на меня, убегая.

– Можешь считать себя мертвой! – кричит он плаксивым голосом. – Завтра на арене я достану тебя. Ты труп!

С этими словами он исчезает в темноте.

Я поворачиваюсь и смотрю на остальных. Бри выглядит напуганной, а Бен сидит, сжав кулаки.

– Ты в порядке? – спрашивает он.

Я киваю, медленно дыша, мое сердце все еще стучит. Я наклоняюсь и целую Бри в лоб.

– Он собирался навредить мне? – спрашивает она.

– Не беспокойся, любимая, – говорю я. – Пока я рядом, никто тебя не тронет.

Я откидываюсь на стену, и вижу, как Логан широко улыбается, глядя на меня.

– Неплохо, – произносит он хриплым голосом. – Хотя я, конечно, поступил бы с ним иначе.

Я невольно улыбаюсь в ответ. Я собраюсь ответить ему что-нибудь остроумное, но тут меня сбивают с мысли.

Раздается громкое гудение и я с удивлением вижу, что на потолке пещеры открывается огромная дыра. Яркий свет бьет прямо вниз и тут неожиданно все бросаются к нему, выбегая на середину комнаты. Я не понимаю, что происходит, пока не вижу, что из дырки вдруг что-то падает на пол. Оно льется нескончаемым потоком и я, наконец. понимаю, что это: еда.

Из дырки льется ведрами похлебка, прямо на грязный пол, приземляясь на него со всплеском; она похожа на овсянку.

Жижа выглядит отвратительно, но все несутся к ней, налетают и загребают ее горстями прямо в рот.

Высоко на потолке, перегнувшись через край, со хохотом смотрят вниз десятки человек, это зрелище развлекает их. Они выливают все больше каши, и часть попадает на спины подростков, которые едят ее прямо на четвереньках. Это приводит их в восторг.

Я не трачу времени. Какой бы жуткой еда ни была, это время кормежки и мой желудок решает за меня. Бен и Бри тоже подскакивают, не нуждаясь в особом приглашении.

Мы бежим к центру комнаты и оказываемся в толпе людей, которые локтями прочищают себе путь. Я подбираюсь поближе и меня сильно толкают слева и справа. Получив несколько сильных пинков, я оказываюсь в центре, встаю на четвереньки и зачерпываю похлебку рукой. Я загребаю ее в рот и жую.

Она склизкая и, наверное, это самое отвратительное, что я когда либо ела. На вкус она совсем сырая. Но это еда, и я ем горсть за горстью. Я вижу, что Бен тоже добрался и ест, а Бри оттесняют назад, Я зачерпываю каши для нее и кладу ей в ладонь, затем зачерпываю для нее еще пару раз.

Когда я снова смотрю на нее, я вижу Чарли рядом с ней: он стоит на четвереньках и ест, не замечая, что сзади к нему подкрадывается тощий мальчик лет шестнадцати с кучерявыми черными волосами и прыщавым лицом. Он крадется к Чарли, затем одним быстрым движением нагибается и достает нож у того из ножен.

Затем он высоко поднимает его и целится приямо в спину Чарли.

Я, не раздумывая, начинаю действовать. Я бросаюсь на подростка, прежде чем он успевает ударить. Я приземляюсь сверху него на землю, нож вылетает у него из рук. Я переворачиваю мальчишку, положив его лицом вниз, и закручиваю ему за спину руки до упора, чуть не ломая их. Он кричит от боли.

Чарли оглядывается, смотрит вниз и понимает, что я сделала.

Я оглядываюсь в поисках ножа и понимаю, что его уже нет. Я смотрю наверх и вижу его в руках у Фло.

– Отпусти его, – говорит она холодно.

Я убираю колено со спины мальчика и отступаю. Теперь он в ее распоряжении.

Фло хватает его за волосы и без раздумий проводит ножом по горлу быстрым и четким движением, на ее руке играют мускулы. Мальчик не успевает даже закричать, из его шеи льет кровь. Он умирает.

Фло выпрямляется и оглядывается на окружающих с вызовом. Но никто не отваживается принять его; все быстро возвращаются обратно к еде. Я вижу безжалостное выражение ее глаз и наконец понимаю, что она – прирожденный и хорошо обученный киллер.

Фло делает два шага вперед и засовывает нож обратно в ножны Чарли. Она хватает его за плечи и смотрит ему прямо в глаза.

– Не открывайся так больше. Слышишь?

Чарли кивает, он потрясен.

Она поворачивается и смотрит на меня. Ее нахмуренные брови постепенно разглаживаются.

– Ты спасла жизнь Чарли, – отмечает она.

Я пожимаю плечами: «Сделала то, что должна была».

Она окидывает меня взглядом с головы до ног с некоторым уважением.

– Я тебе обязана, – говорит она. – А я к этому не отношусь легко. Пошли за мной. Вы все. Оставьте еду, у меня ее полно.

Я поворачиваюсь и смотрю на Бена и Бри, которые выглядят озадаченными; мы все следуем за ней.

Я зачерпываю немного каши и отношу ее Логану. Я выливаю ее ему в рот. «Ешь», – говорю я.

Он послушно ест. Затем мы с Беном наклоняемся, поднимаем его и несем его через всю пещеру в угол, занятый Фло.

Фло и Чарли обосновались в дальнем углу пещеры. Мы петляем и поворачиваем, следуя за ней, и, наконец, добираемся дотуда. Меня впечатляет их лагерь. Думаю, именно это получила Фло за свою победу. Это большая секция пещеры, отгороженная каменными стенами с трех сторон так, что она хорошо защищена со всех направлений. У нее разведен уютный костер, рядом с ним стоит большой чан с похлебкой.

Бри подходит к Чарли, а он к ней, и я вижу, что они счастливы снова оказаться рядом. Они зачерпывают пригорошнями похлебку и едят.

– Она не так плоха, как кажется, – говорит Чарли. – Ты привыкнешь.

– Я думаю, что она ужасная, – говорит Бри. – Но я так голодна, что съем что угодно.

– Я помню, что однажды, когда все еще было хорошо, я ел блины, – говорит Чарли. – Их была целая гора. Целых пять штук с маслом, кленовым сиропом и взбитыми сливками. О, это было что-то просто невероятное. Можешь представить вкус?

– Прекрати, Чарли, – делает замечание Фло. – Это нисколько не помогает.

– Все хорошо, – защищает его Бри. – Мне нравится. Я уже совсем забыла про блины.

– Жизнь в фантазии приведет к смерти, – бросает Фло.

Я размышляю над ее словами. С одной стороны, она права. Но с другой – что такого замечательного в реальности? Разве у нас не осталась одна лишь фантазия?

Мы садим Логана перед костром Фло и она смотрит на его ногу.

– У меня есть лекарства, – говорит она.

От этих слов у меня подпрыгивает сердце в груди, я в радостном удивлении смотрю на нее.

– Награда победителя. Когда ты выигрываешь, тебе дают коробку со всяким добром. По большей части с едой. Но там есть и немного лекарств. Самое основное. Они хотят, чтобы ты был в форме к следующему раунду. У меня есть несколько заряженных шприцов. Думаю, они должны помогать от ранений. Пенициллин или что-то в этом роде.

– Пожалуйста, – говорю я. – Я сделаю все, что угодно.

Она залазит в сундук и достает оттуда новый, неиспользованный шприц и кидает его мне. Я открываю его, изучаю прозрачную жидкость. Надеюсь, ему это поможет.

Я подхожу к Логану, встаю рядом с ним на колени и смотрю на него. Он весь вспотел.

– Как думаешь, – спрашиваю я, – стоит попробовать? Я не знаю, что это.

– Сделай это, – говорит он слабым голосом, – мне нечего терять.

Я наклоняюсь и ввожу иглу ему в ногу так осторожно, как только могу, и делаю инъекцию. Он вздрагивает.

– Еще они дали мне сладости, – добавляет она. – Кто-нибудь любит зефир? – спрашивает она, глядя на Бри.

Бри смотрит на нее широко раскрытыми глазами.

– Ты, наверное, шутишь! – говорит она.

– Нет, она не шутит, – говорит Чарли. – У нее правда есть. Должно быть, ты ей сильно понравилась. Она не дает его даже мне. Она говорит, что мы бережем его для особого случая.

– Все верно, – говорит Фло. – Завтра начинаются игры. Вполне вероятно, что это наша последняя ночь.

– Я не понимаю, – говорит Бри Чарли. – Если у вас есть здесь еда, почему тогда ты был на кормежке, сражаясь за кашу среди остальных?

– Фло говорит мне самому искать себе пропитание, – отвечает он. – Она считает, что это закалит меня.

Фло залазит рукой в сумку и достает пригорошню зефирок; она ракладывает их по нашим протянутым ладоням. Она достает палочки; мы нанизываем на них зефир и жарим его на огне.

От запаха у меня текут слюнки. Я вытаскиваю из огня свои почерневшие зефирки, и медленно жую одну за другой, наслаждаясь их вкусом. Он наполняет каждую мою пору. Я бы съела еще тысячу таких, если бы могла.

Мои мысли снова переходят к завтрашнему дню, к арене. Мой желудок сжимается и я гадаю, что завтрашний день готовит для нас.

– Расскажи, как там, – говорю я Фло, которая сидит напротив меня и ест зефир. – На арене.

Фло долгое время не отвечает, а затем качает головой.

– Завтра они придут за нами очень рано, – говорит она. – Будьте готовы. Первый день не такой, каким будет казаться поначалу. Это будет скорее выживание, чем драка. Этого не понять, пока не увидишь сам. Но есть способы выжить, а есть способы умереть. Дам тебе один совет: не подходи к мостам. И держись подальше от края. Не пытайся убежать – это наиболее распространенная ошибка. Все хотят убежать. Оставайся спокойной. Не думай ни о драках, ни о победе. Думай о выживании. Просто помни: все не такое, каким кажется.

Я благодарна ей за совет, но пытаясь понять его, я все больше теряюсь и запутываюсь. Ее слова противоречат сами себе и я не знаю, что и думать.

– Я не совсем поняла, – говорю я.

– Ты и не сможешь, – говорит она, – пока не окажешься там.

– Я собираюсь выбраться отсюда, – говорит Чарли. Садясь рядом с Бри и жаря для нее зефирки, он ест свою порцию. Эта картина напонимает мне летние вечера у костра, когда мы лежали часами, глядя на звезды, когда все были в безопасности.

– Что ты имеешь в виду под «выбраться»? – спрашиваю я.

– Я собираюсь найти отсюда выход. По туннелю поезда. Я видел, куда они отправляются после разгрузки. Когда меня сюда привезли, мне удалось ускользнуть и я бежал какое-то время, пока меня не поймали. Я видел, куда ведет туннель. Там есть задний выход. Он находится за городом. Я видел их лодки. Я знаю, как туда добраться.

Мое сердце наполняется новой надеждой.

– Хватит пороть чепуху, – резко одергивает его Фло.

Лицо Чарли гаснет, повисает натянутое молчание.

– Я всего лишь пытаюсь сказать им… – начинает Чарли.

– Я уже достаточно наслушалась твоих историй, – говорит Фло. – Они просто смешны. Отсюда не выбраться. Даже если тебе это удастся, они выследят тебя и застрелят в два счета. Это верная смерть. Борьба на арене дает хоть какой-то шанс. Да и куда ты пойдешь? Думаешь, где-то есть прекрасный мир, который только и ждет, пока ты его найдешь?

Чарли разочарованно смотрит в пол, но затем снова поднимает глаза, в них горит надежда.

– Помнишь, что говорил папа? Про тот город в Канаде?

Я немедленно напрягаюсь, выпрямившись и прислушиваясь. Логан, Бен и Бри делают то же самое. Я в полнейшем изумлении. Неужели тот город действительно существует? Или это просто сплетня, небылица, передающаяся из уст в уста?

– Чарли, – прошу я, – повтори, что ты сказал?

Он поворачивается и неуверенно смотрит на меня: «Про Канаду?»

– Откуда ты узнал об этом? – спрашиваю я. – Это правда?

– Нет, конечно же, нет, – бросает Фло.

– Да, это правда! – настаивает Чарли.

– Это была одна из папиных фантазий, – говорит Фло.

– Нет, это не фантазия! – говорит Чарли. – Он это знал. Он там был. Он не врал. Нам нужно лишь поехать вверх по реке. В Канаду. Мы найдем его. Я знаю, где он. Папа сказал, что он у реки.

Чарли кажется таким уверенным и его история очень похожа на историю Логана. Это заставляет меня думать, что, возможно, город действительно существует.

Фло трясет головой.

– Как я и сказала, – говорит она, – живи в реальности или в фантазии, умрешь ты в обоих случаях.

Я обдумываю это.

– Что ж, если ты в любом случае умрешь, почему бы не жить в фантазии? – спрашиваю я ее.

Она встречается со мной глазами и я чувствую, что лед ее взгляда проникает прямо в меня холодным ветром. Я заставляю себя отвести взгляд, увидев дуновение смерти в ее глазах и осознавая, что вскоре она придет и за мной.

* * *

Я лежу без сна в темноте. Сейчас поздняя ночь; Бри свернулась у меня на руках, рядом лежит Логан, с другой стороны – Бен. Рядом с Бри сидит Чарли, они касаются друг друга головами. В метре от нас сидит Фло. Спят все, кроме меня. И Фло. Ее глаза широко раскрыты, она смотрит на угасающее пламя костра. Холодная, жесткая, неустрашимая. По ней видно, что она почти никогда не спит. Воин до мозга костей, она всегда настороже.

Я же и хотела бы заснуть, но не могу, мысли мои скачут с одного на другое без остановки. Я продолжаю думать о завтрашнем дне, о том, что там будет. Если бы я только могла подготовиться, возможно, я бы почувствовала себя уверенней. Но Фло вряд ли что-то еще расскажет мне и я ценю то, что она уже сказала. Я снова и снова прокручиваю ее слова в голове. Не подходи к мостам. Держись подальше от края … Что же это значит?

Я решительно настроена выжить. Выжить ради Бри, Бена и Логана. Я смотрю на последнего: кажется, ему немного полегчало, лекарство сработало. Но до утра ничего не будет понятно.

По крайней мере, здесь тепло и мы сыты. По иронии судьбы то, что нас схватили охотники, спасло нам жизни. Я понимаю, что мы бы не пережили еще одного дня в диких условиях, это уж точно. Странным образом они продлили нам жизнь. По крайней мере, ненадолго.

Я смотрю на Бри, которая свернулась у меня на руках. Я так хочу защитить ее, укрыть от всего этого, как-нибудь заставить охотников держаться от нее подальше. Но я знаю, что ничего не получится. Я ломаю голову, размышляя над этим. Но я в тупике.

Я сижу так несколько часов, понимая, что должна спать, должна отдохнуть перед завтрашним днем. Но я не могу. Я стараюсь изо всех сил, и в какие-то мгновения мои веки действительно тяжелеют, подбородок опускается – но я проваливаюсь в тяжелый, неглубокий сон, в котором папа кричит на маму. И я тут же просыпаюсь, готовая к бою, в темной тишине.

Глядя в кромешную тьму, я могу поклясться, что вижу лицо папы, которое становится все ярче. Он смотрит на меня, строгий и уверенный, с тем выражением, с которым он обычно учил меня быть сильной.

– Брук, ты солдат, – говорит он. – Моряк, как и твой отец. Может ты и не носишь форму, но у тебя сердце моряка. Его доблесть. Это значит, что ты не сдашься. Может быть, ты погибнешь, если придется, но погибнешь гордо, как моряк.

У меня появляется ощущение, что он тут, рядом со мной в комнате. Странно, но это меня успокаивает. Я уже не чувствую себя так одиноко. Впервые за много лет я начинаю скучать по нему. По-настоящему скучать.

Я слышу тебя, папа, отвечаю я ему мысленно. И я тебя люблю.

Дата добавления: 2015-10-16