- Так как информацию по нашим ребятам следует передавать тебе лично, сообщаю, что со стороны Мака было совершено нарушение: этой ночью он сделал звонок Лайзе Дайкин. Что предпринять?
Джон Сиблинг откинулся на мягкую спинку рабочего кресла и вопросительно посмотрел на Дрейка.
Начальник стоял, отвернувшись к окну, смотрел на умытые ливнем улицы Нордейла.
- Передай мне содержание разговора.
Заместитель совершил округлое движение ладонью – в воздухе возник вращающийся информационный шарик, состоящий из символов, – качнул рукой, и шарик поплыл по направлению к человеку в серебристой форме.
Дрейк развернул шар в прямоугольное окно, парящее перед глазами, и вчитался в строки. Затем едва уловимо передернул плечом.
- Сотри информацию об этом нарушении из базы данных Комиссии.
Серо-зеленые глаза Сиблинга прищурились.
-Если мы будет поступать так с каждым случаем…
- Это не каждый случай. Сделай, как я сказал.
Настала очередь Джона пожать плечами, мол, хорошо, сделаю, как прикажешь – зам раздраженно вздохнул и подчинился.
Символы нехотя растаяли прямо в воздухе.
*****
- Я сегодня должен предложить Дрейку конкретную кандидатуру - время на исходе. Мы выяснили, что банде требуется специалист по разработке модели новой Комиссионной печати, точнее, ее копии. Значит, человек должен обладать навыками по работе с трехмерной графикой – они проверят его подноготную. Обычный дизайнер голограмму не создаст. Далее, наживка должна иметь мотив, чтобы переступить закон: либо деньги, либо зуб на Комиссию. Иначе зачем идти на риск?
Канн сложил ладони домиком и теперь постукивал подушечками пальцев друг о друга. Этот жест то ли помогал сосредоточиться, то ли неосознанно выскакивал, когда стратег фокусировался на обдумывания деталей плана.
За столом сидели еще четверо: затянутый в кожаную куртку Декстер, не проронивший ни слова с того момента, как вошел в кабинет – приветствие не в счет; задумчивый Конрад, глядящий куда-то сквозь поверхность деревянного стола; хмурый Мак, который в эту ночь так и не смог уснуть, и аккуратно выбритый и причесанный Стивен. Доктора подключили к операции два дня назад.
Аарон оглядел коллег и вновь постучал кончиками пальцев друг о друга.
- Задача всем: сегодня прошерстить списки файлов с подходящими под озвученные условия гражданами и прислать мне отчеты. Выберем одного. Также обратите внимание на порог терпимости к боли, потому что когда Мак начнет процесс слежения, человек может выдать себя…
Лагерфельд поднял на Канна удивленный взгляд.
- А зачем нам шерстить базы?
- Как зачем?
Доктор пояснил:
- На этом Уровне есть один-единственный человек, практически нечувствительный к слежке, потому что в нем, точнее, в ней, течет кровь Мака. К тому же дизайнер трехмерных моделей. Вот ее кандидатуру и выдвигай Дрейку.
Аарон, ожидая встречных или дополнительных комментариев, по очереди осмотрел собравшихся за столом людей и остановился взглядом на Маке, который в этот момент пытался глазами-лазерами выжечь на докторе дыру.
- Стив, вообще мозгов нет?! Ты зачем подверг ее риску?
Он поймал его уже в коридоре. Довольно невежливо развернул к себе за плечо и кое-как сумел разжать кулаки - казалось, хотел заехать по физиономии без объяснений.
Лагерфельд не был бы хорошим врачом, если бы не умел хранить спокойствие в ситуациях, где пациенты проявляют агрессию. Остался прохладным и тут.
- А ты выключи эмоции, Мак, и включи наконец логику. Да, риск есть. Но сторонние лица, с которыми Комиссия заключает договор, получают некоторые поблажки или бонусы. Понимаешь, о чем речь?
- Пока нет.
Было видно, как Аллертон пытается спешно взвесить все «против» и неожиданно появившиеся «за», одновременно утихомиривая взметнувшуюся ранее злость.
- Вот и подумай. А как подумаешь, поймешь, что я куда более прав, чем тебе пока кажется.
Чувствуя себя укротителем тигров, оставившим за спиной невменяемого хищника, Лагерфельд развернулся и зашагал по коридору на выход.
*****
Она ждала их весь день.
И дождалась.
Глазок показал позади двери человека в серебристой форме – черт бы их подрал! Сволочи! Все-таки пришли! Не зря она сегодня не могла ни есть, ни работать, ни сидеть на месте – худший кошмар со скоростью звука воплощался в жизнь.
Не открывать? Но куда, в окно? Балкон есть, но с него не спрыгнуть и к соседям не перебраться. Да и зачем? Все равно найдут…
Лайза чувствовала себя неврастеником: дрожали руки, дрожал подбородок, тряслись от страха мысли. Почему она не уехала прямо с утра в другой город, на другой Уровень, не залегла бегемотом на дно какого-нибудь мутного пруда? Но тогда Мак…
На штанах от потных ладоней остались следы. Звонок прозвучал во второй раз – резкий, отрывистый, нетерпеливый.
Придется открыть и встретиться лицом к лицу с еще одной ненавистной рожей, которая расскажет об очередном повороте судьбы. Наверняка повороте не туда…
Насколько сладким казался ночной разговор, настолько же страшной теперь расплата.
Едва ощущая конечности, Лайза шагнула к двери. Прикоснулась к замку, как бомбе с часовым механизмом, и отодвинула «язычок» в сторону …
- …и несмотря на то, что боец нашего отряда отрицательно отнесся к вашему возможному участию – не желал подвергать вас риску, - мы все-таки решили озвучить вам свое предложение. На время операции, если вы дадите согласие, ограничение с вашего общения будет снято – того требуют правила подготовки…
Мак стоял за плечом говорящего.
На нее не смотрел, уперся взглядом в висящий на стене ковер, а Лайза едва не прыгала от радости. Как щенок, объевшийся напичканной наркотой колбасы, как идиотка, которой только что объявили о выигрыше в лотерею джек-пота.
Нужно куда-то ехать? Прикинуться кем-то другим? Заучить роль и хорошо сыграть ее? Да она вызубрит исписанный бессвязной белибердой рулон туалетной бумаги, лишь бы провести время с ним – с драгоценным гостем, стоящим теперь у порога, - хотя бы несколько часов.
Хотя бы сутки вдвоем.
Чтобы обняться и не бояться, не оглядываться постоянно через плечо.
Они дадут нам пообщаться… они дадут пообщаться!
И хотя Мак никак не проявлял эмоций – стоял, подобно немому телохранителю за спиной сидящего в кресле представителя Комиссии, – Лайза чувствовала его радость. Да, страх тоже. Но все же и радость.
- За участие в операции вам положено вознаграждение в размере…
Она затаила дыхание: ей полагается вознаграждение? Правда? Они отплатят ей за участие?! Так к черту деньги! Это же… Это же настоящее везение! Она нужна им? Отлично! Значит, самый момент…
- Уважаемый. Я соглашусь быть частью вашего плана, но не за деньги.
Человек с вытянутым, как у таракана (почему-то Лайзе казалось, что у тараканов вытянутые лица), лицом вопросительно приподнял брови.
Спросил предельно холодно, без энтузиазма:
- Что именно вы хотите получить в обмен на помощь?
- Я хочу… - она запнулась, потому что едва могла в этот момент вдохнуть – так сильно разволновалась, - хочу, чтобы с меня и этого человека (кивок в сторону Мака) сняли запрет на общение. Совсем. Видите? Совсем немного…
Момент ва-банк.
Лайза перестала дышать.
Ей казалось, что колеса судьбы заскрипели, приостановили ход, чтобы, в зависимости от ответа, завращаться в другую сторону.
Пожалуйста, согласитесь! Согласитесь! СОГЛАСИТЕСЬ!!!
Они оба – и Мак, и Лайза - теперь, замерев, смотрели в разные стороны. Оба превратились в уши, в неподвижные объекты, в одеревеневшие статуи, способные неосторожным жестом, мыслью навсегда спугнуть удачу.
Слишком много тишины… невероятно длинна пауза и до коликов в животе неприятен ровный взгляд «тараканьих» глаз.
- Я… - Пауза. - … Должен посоветоваться.
Она почти запаниковала: сейчас он уедет, заберет с собой Мака, а потом вернется неизвестно когда, но представитель Комиссии, к ее облегчению и следом вновь хлынувшей тревоге, сделал предупреждающий жест рукой, попросил дать ему минуту тишины и закрыл глаза – установил связь с начальством прямо из ее квартиры.
Неестественно громко загрохотал пульс, густым гудроном слиплись одна с другой минуты, объекты в квартире потеряли форму и очертания, осталась лишь немая просьба, летящая прямо в небо. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…
К тому моменту когда мужчина в кресле открыл глаза, Лайза (лишь бы это помогло процессу) была готова грызть бетон зубами. А стоило серебристой куртке зашуршать, уже не могла выдавить ни звука – находилась на грани срыва.
- Начальство выслушало вашу просьбу, – монотонно прогундел он, - и просит передать ответ о том…
Раз-два-три - удача замри! Пальцы на руках сжались в крестики, а на ногах поджались, как у обезьянки в холод.
- …что она удовлетворена. В обмен на участие в операции вам (кивок в сторону Лайзы) и вам (еще один в сторону Мака) будет позволено общаться без ограничений.
Лайза визжала так громко, что мужчина напротив не выдержал и выказал первую за все это время человеческую эмоцию: наплевал на этикет и воспитание, сморщился и заткнул уши пальцами.
*****
Пообщаться им не дали.
Из квартиры забрали сразу же; Мак отбыл на своей машине, что стояла у подъезда, она – в серебристой.
Ехали минут двадцать. Лайза не запомнила направление - лишь то, как высматривала сквозь заднее стекло не мелькнет ли на своем авто Чейзер, но он, вероятно, поехал домой. По вечерним проспектам, сменяя одна другую, мелькали незнакомые машины.
Ей выделили комнату, но не такую, как была раньше – кладовку без удобств, а нормальные гостевые апартаменты. Скромные, метров пятнадцать в квадрате, без окон, но с хорошей кроватью, шкафом и отдельным крохотной ванной-туалетом. Сообщили, что подготовка начнется с утра, что о работе беспокоиться не стоит, и посоветовали отдохнуть.
Оставшись в одиночестве, Лайза вдохнула полной грудью, решила не тратить время зря и - хотя совсем не чувствовала усталости и была готова начинать хоть сейчас, – забралась в постель.
Засыпала спокойно, без нервов, впервые за все это время ощущая, что все идет правильно.
*****
(Paul Cardall – Gracie's Theme)
Как давно он не был дома.
В тихой кухне, где давно пересохла в раковине последняя капелька воды, в коридоре, где под ногами щекотал ступни мягкий ковер, в гостиной, где, укутавшись тишиной, спал покрывшийся пылью телевизор. В той самой спальне, где на стене висела "полюбившаяся" Лайзе картина неизвестного художника-абстракциониста.
Мак постоял в дверях, затем шагнул в комнату и поправил сбившийся на бок уголок персикового покрывала. Открыл окно, еще раз взглянул на полотно. Улыбнулся, понял, что впервые за все это время не тяготится пребыванием в собственном особняке… без нее.
Она вернется. Лайза скоро вернется.
Возьмет или не возьмет кольцо – не важно, лишь бы только отражался от стен ее смех, лишь бы ступали по лестницам босые ступни, лишь бы было для кого готовить по утрам завтрак.
Он спустился вниз и долго созерцал убого-пустые полки холодильника – нужно срочно их наполнить. Купить дополнительные приборы: тарелки, вилки, ножи… С рисунком или без? Какие ей понравятся больше?
Нестерпимо хотелось поехать и забрать к себе все ее вещи, перевезти все до единой безделушки, но Мак знал, что никогда не сделает этого. Пусть выберет сама, что взять, а что оставить. Не возьмет старые, они наживут новые, делов-то…
Один или нет, а он зачем-то повесил в ванной второе полотенце – нежно-зеленое - рядом со своим – синим. Сделал мысленную пометку купить новые зубные щетки и долго ходил по пустым комнатам, о чем-то думал, смотрел на все новым взглядом – взглядом не одинокого человека, а мужчины, в дом которого скоро вновь впорхнет счастье. К чему-то прикасался, что-то просто подолгу рассматривал. Потом сидел в кабинете наверху и слушал тишину - спокойный, расслабленный, согревшийся изнутри.
Казалось, та уродливая цементная кладка, что сформировалась изнутри в день суда, размякла и просела. Покрылась вдруг травой и стебельками с бутонами; еще чуть-чуть, и распустятся цветы.
Вспомнил, что слишком широко поставил в гараже автомобиль, но осадил себя, не пошел перепарковываться – рано. Мираж еще не приехал на постоянное соседство.
Перед сном Мак долго лежал с открытыми глазами.
Все-таки молодец Стив, он ему должен…
Да, ход был рисковым, но Лайза не растерялась, сумела-таки выбить свое - отстоять их обоих, выбить право на счастье. Конечно, не все препятствия еще позади, но главная преграда рухнула – запрет отменили. И Дрейк… ведь ни слова не сказал о звонке, хоть и знал о нем. Не мог не знать, хитрец. Он, наверное, о многом знал наперед…
Аллертон закрыл веки и медленно выдохнул. В груди скопилось и теперь удерживалось тепло.
Еще несколько дней, и Лайза будет с ним. Греться в его руках, в ласке – нежная, защищенная, любимая. Уже недолго, он подождет. Был готов ждать всю жизнь…
За неимением под боком любимой женщины, Мак повернулся на бок и накрыл рукой вторую подушку.
*****
Ее учили почти двое суток без перерыва: водили из одного кабинета в другой, пичкали новой информацией, просили все выучить, проверяли зазубренное. Показали принципы создания сложных голограмм – если спросят, должна суметь рассказать, - объяснили, как работать в специальной программе по созданию световых трехмерных моделей.
Выдали лист с ее «новой» слегка подкорректированной биографией, просили почитать в свободные часы, повели к специалисту-психологу – сухощавому мужчине в белом халате, – который несколько часов подряд объяснял поведение в сложных стрессовых ситуациях, учил, как вести себя под давлением, как избавляться от сковывающего при панике страха, как возродить угасшую мотивацию, как быстро сориентироваться при изменяющихся обстоятельствах.
Лайза сильно уставала уже к обеду, но все исправно мотала на ус. Собственная голова напоминала простоявший много лет пустым склад, теперь до отказа забитый ящиками и коробками. Не протолкнуться, чтобы не сломать ногу, а времени на сортировку и перестановку нет.
Она спала по пять часов в сутки – больше не давали, - мерила в лаборатории какие-то датчики, позволяла опутывать себя проводками, снимать показания.
Под вечер второго дня познакомилась и с командой; не столько с удивлением, сколько с растерянностью кивнула Рену Декстеру, поздоровалась со светловолосым стратегом Канном и приятным на вид мужчиной - Конрадом, радостно, словно старому знакомому, кивнула доктору. С замирающим сердцем посмотрела на Мака.
Красив же он все-таки в тесной черной одежде и при оружии. Красив…
Вечером ее еще раз перепроверили, взяли подписку о неразглашении изученного, сообщили, что домой отпустят утром, а тем же вечером стоит ждать звонка от людей некого Кей Ларвина. Что говорить и делать дальше, она знает.
Лайза кивнула.
В эту ночь она спала без задних ног и совершенно без сновидений.
*****
День прошел обычно и нет.
Добравшись домой к обеду, Лайза разложила на кухонном столе картонные коробки с готовой едой, которую купила в ближайшем кафе, помылась и переоделась. Пока жевала жареную курицу, прокручивала в голове заученные фразы, вживалась в роль «преступницы» и мысленно настраивалась на предстоящую встречу.
Она сможет. Это недолго и нетрудно. На ум почему-то все время шли концовки из некогда прочитанных любовных романов: вот героиня, вся такая храбрая, решается на последнее безрассудство – конечно же, во имя благой цели и справедливости, - а герой несется за ней по пятам спасать. Все кончается чьим-нибудь ранением – иногда легким, иногда тяжелым, - а дальше наступает неизменное «жили долго и счастливо».
Ранений не хотелось.
Хотелось чаю.
И чтобы на смену солнечному дню поскорее пришел вечер.
Закат еще не наступил, а она уже успела прибраться в квартире, сложить в красивую коробку из-под конфет (этот подарок соседа она съела) рисунки, убрать на полку карандаши и протереть пыль. Вымела и вычистила паласы, полила цветы и, присев на диван, впервые позволила себе полистать «300 позиций для гурманов любви». На этот раз рассматривала картинки долго и с удовольствием.
Через полчаса книга захлопнулась, и потекли долгие минуты ожидания.
Скорее бы.
«Ничегонеделание» измотало, и около девяти вечера Лайза уснула прямо в кресле. Когда запищал сотовый, вздрогнула и не сразу смогла сообразить, который час и откуда доносятся странные звуки. Через секунду схватилась за телефон, сделала три медленных вдоха и как можно спокойнее ответила «Алло».
- Это вы связались с нашим человеком насчет исполнения заказа?
Начали без приветствия и долгих вступлений. Голос мужской, низкий, почему-то раздраженный.
- Я.
- В чем вы работаете? Сколько вы хотите за выполнение?
- Не хочу озвучивать это по телефону.
- Хорошо. Диктуйте адрес, подъеду, поговорим.
Она продиктовала.
В машине густо пахло освежителем воздуха – подвешенной на зеркале пластиковой улиткой, заполненной, судя по запаху, испортившейся кислотой.
За окном полностью стемнело; шумели вокруг зажженных фонарей темные кроны.
- В чем вы работаете?
- В ФоррандеПро 3.
Их было двое: один бородатый и узколицый, с круглыми выпуклыми глазами, второй расплывшийся боров, изборожденный складками. Возможно, вонял именно он, а не освежитель.
- Так сколько хотите за исполнение?
- Я не хочу один проект, я хочу постоянную работу. С постоянной месячной зарплатой.
Выдавая заученные фразы едким насмешливым тоном, Лайза чувствовала себя прожженной торгашкой.
Гости переглянулись. Водитель тихо спросил, будет ли у них работы хотя бы на полгода, бородатый пожал плечами и ответил, что придется спрашивать шефа. Повернулся к Лайзе.
- Примеры работ?
- Есть с собой. На флэшке.
- Редактор свой?
- У меня нет последней версии - дорого.
«Боров» бросил на нее через зеркало подозрительный взгляд, затем оглядел ночной двор и пустую дорогу.
Смотри-смотри, все равно никого не увидишь.
Взгляд Мака она ощущала постоянно. Если раньше он лишь изредка касался ее, наблюдая, не изменилось ли местоположение, то теперь сверлил спину почти непрерывно – отслеживал, куда и когда направится машина.
- А новая печать у тебя тоже есть?
Лайза напустила на себя скучающий вид и кивнула.
- Почти закончена. Там еще дня на три работы.
- А где взяла оригинал?
Синие глаза прищурились.
- Я же не спрашиваю, кто тебе жопу подтирает.
Дерзить не хотелось, но так ее учили.
Водитель хрюкнул; бородатый недовольно поджал губы, но с расспросами лезть перестал. Достал сотовый – на вид древнее некуда – и принялся нажимать на кнопки. Экран монохромный, не цветной, единица, судя по всему, западала – ее бандит три раза продавливал так, что скрипел корпус.
Разговор по телефону длился долго, он слово в слово пересказал кому-то содержание, потом еще дольше ждал ответ, сигнал, похоже, шел через коммутатор - из трубки в шестой раз слышался повторяющийся кусок мелодии. Наконец кто-то ответил; бородач выслушал и кивнул. Ответил: «Понял».
Посмотрел на Лайзу.
- Сейчас едем?
Она пожала плечами.
- Можно и сейчас.
- Поехали.
Толстощекий водитель завел мотор; закачалась на зеркале улитка.
Наверное, стоило бояться. Правомерно испытывать волнение, страх, тревогу, но Лайза ощущала лишь дискомфорт; слушала скрипучие рессоры, подскакивала на жестком сидении, когда колесо попадало в выбоину, и морщилась от запаха.
Куда ехали, не запоминала – незачем. Затылок постоянно царапал взгляд «охотника», и она, ощущая его, сдерживала улыбку.
Она не одна, за ней следовал отряд специального назначения во главе с Маком. Нет, наверное, во главе с Канном, но для Лайзы только Мак являлся главным и самым нужным действующим лицом. И та слабая боль, что иногда сжимала сердце или смещалась ниже, в кишечник, приносила наибольшее удовлетворение от происходящего. Он там. За спиной. Рядом.
Бандиты тщательно следили за отсутствием хвоста: напрягались, когда какая-то машина сворачивала следом, притормаживали у обочины, чтобы якобы справить нужду, пропускали лжепреследователя вперед. Долго и нудно кружили по ночным улицам города, прежде чем наконец выехали на трассу.
Выбор направления удивил. Шоссе Нордейл – 14Д – дорога в никуда. Она служила лишь для объезда и вся шла вдоль покрытой непроходимыми лесами местности. Ни пригородных поселений, ни домов, ни цивилизации – глушь.
Время от времени бородатый косился на заднее сидение, смотрел, не отражаются ли на лице гостьи признаки физического дискомфорта, но Лайза, прикрыв глаза, расслабленно кемарила.
Она приготовилась к поездке любой дальности. Ведь сколько бы колеса ни отмотали километров, они приближали ее к самому главному – объятиям любимого мужчины.
- Лагерь у нас небольшой. Если сойдемся на условиях, жить и работать будете здесь, оплату гарантирую высокую.
Несколько наспех сколоченных деревянных домов, напоминающих сараи, костровище, криво воткнутая в землю жердь, чьи-то резиновые сапоги, покрытые высохшей грязью...
Лайза следовала за высоким мужчиной, одетым в засаленную водолазку и старые джинсы. Жить и работать здесь? Ни за какие коврижки…
Над лесом занимался рассвет.
- Не смотрите, что снаружи все неказистое – еще не успели расстроиться, но внутри все новое: оборудование, программное обеспечение, принтера, сканеры. Как вы понимаете, специалистов по голограммам мало, мы сумеем вас оценить по достоинству.
По достоинству?
Ей тут же привиделась живописная картина: она сама, одетая в покрывшуюся пятнами старую кофту, держит железную кружку с дешевым, заваренным в котле «на всех» чаем, сидит на бревне, смотрит на костер и радуется «новой» жизни. Вдыхает запах дыма, ходит по очереди в лес за дровами, чистит ржавым ножом в реке картошку. Это вечерами. А днями сидит на скрипучем стуле перед новейшим монитором и, отгоняя ступней мышей, а руками - насекомых, создает поддельную Комиссионную печать. Не жизнь – сказка.
Несмотря на мнимую дружелюбность, провожатый носил на животе пояс с кобурой, откуда торчала рукоять пистолета. За голенищем поблескивал охотничий нож.
У въезда в лагерь она приметила еще двоих, дежуривших у ворот, тоже с автоматами.
- Как вы себя чувствуете?
- Хорошо. Только немного устала.
Она действительно устала. От того, что доехали только к утру, от того, что находилась в неприятном месте, в котором, как полагал этот мужик, она должна остаться жить, даже от бродящей по внутренности боли устала – шутка ли, столько часов подряд ее терпеть? Надо же им было забраться в такую глушь.
Предрассветный воздух казался серым и пах мхом; из домика слева доносился раскатистый храп. Лайза огляделась.
Когда же прибудет группа?
- Не переживайте, здесь нас не найдут. У нас отличная система безопасности…
Точно.
- …мы тщательно следим за тем, чтобы Комиссия нас не накрыла.
Поздно, ребятки, поздно.
- И как вы это делаете?
Главарь положил руки на кобуру, взглянул на нее из-под неровной спадающей на лоб челки:
- У нас свои методы.
- А-а-а…
- А вы почему решили этим заняться?
Она напряглась – начались те самые расспросы, о которых предупреждала Комиссия. Опасные расспросы, каверзные. Нужно продержаться до приезда группы, протянуть время. Желательно по-умному.
- Обычным дизайном на жизнь много не заработать. Я пыталась.
- Что именно рисовали?
- Сначала просто объемные модельки, потом интерьеры.
- Долго?
- Долго.
- А как дошли до голограмм?
- Однажды друг подкинул программку, меня заинтересовало.
- А где взяли первый оригинал?
В памяти тут же всплыли заученные ответы, что ее просили повторить несколько раз. Оступишься – заподозрят, а там церемониться не будут. Лайза скрестила пальцы в кармане куртки, прикинулась, что разглядывает ближайший сарай, наткнулась взглядом на перевернутое ведро и зевнула.
- Первую печать я скопировала прямо с бумаги. У друга была повестка явится в суд. Я ее рассматривала и воссоздавала мелочь за мелочью. Модели у меня не было.
- Зачем вам это было надо?
Напускная сонливость тут же соскользнула прочь – Лайза ответила предельно жестко.
- Деньги. Я знала, что однажды найду тех, кто будет готов за это платить.
- Мы первые, с кем вы связались?
- Нет. До этого я работала с Малышом Барнсом.
Проводник восхищенно присвистнул и незаметно убрал руку с кобуры.
- Так вот что за спеца он так тщательно прикрывал! А я еще тогда подумал, наверное, баба…
Создатель, как хорошо, что ее научили нужным ответам! Не разговор, а минное поле – поставишь ногу не туда и пиши пропало.
Ну, где же Мак? Где все? Почему их нет до сих пор? А то она тут договорится до чего-нибудь нехорошего.
- …вот ведь пройдоха! Я даже просил его нам тебя продать. Ничего, что на «ты»? – Неряшливый мужик повеселел. – А он все: «Да нет у тебя таких денег!». Теперь точно вижу, что нет – такие женщины бесценны!
Лайзе все меньше нравились обильно потекшие в ее сторону комплименты. Слишком хрупкий под ногами лед – сойти бы.
Мак, ну где же ты?
Его взгляд она чувствовала без перерыва – настойчивый, свербящий. На лице застыла фальшивая улыбка, вторившая неприятным смешкам проводника, чьего имени она до сих пор не знала.
- А вас как зовут?
- А Малыш никогда не говорил обо мне?
Лайза осеклась, ответила осторожно.
- Я просто… чтобы убедиться.
- Да Кей Ларвин я, милочка. Твой новый босс.
Она хотела ответить что-то льстиво-приятное, мол, приятно познакомиться, конечно же, много о вас слышала, но не успела - звуки выстрелов они услышали одновременно.
И тут же закрутилось.
Если раньше казалось, что время задремало, слиплось в единый комок и прекратило ход, то теперь оно понеслось со скоростью наступившего на осиное гнездо жеребца. Крики, стрельба, гомон… Лицо стоящего напротив Кея моментально превратилось в гримасу ненависти, рука потянулась к пистолету.
- Ты привела?! Ты?! – хрипел он, брызгая слюной. – Я знал!!! Сучка! Чувствовал…
Она метнулась в сторону, но куртку и лицо все равно забрызгало его кровью; куда попали, не смотрела – боялась, что зрелище въестся на всю оставшуюся жизнь. Только услышала, как упало за спиной тело, и бросилась к кустам, к ближайшей чаще.
Все смешалось воедино: громкие выкрики, написанная на сонных лицах паника - из домов повыскакивали прямо в трусах, - выпученные в безумии глаза…
Лайза нырнула в густые заросли, оцарапала веткой щеку, подвернула лодыжку. Ойкнула, поскользнулась на сыром мхе, с размаху уселась на пятую точку и поехала на ней, собирая хвою и шишки, вниз, к берегу небольшой речушки. Остановилась, набрав полные ботинки воды и грязи, спешно отползла под навес из корней, свернулась там в комок и накрыла голову руками.
*****
- В меня стреляя-я-яли!
- Не в тебя - в главаря.
- Я попу отбила! Свалилась прямо на нее!
- Залечим.
- И щеку расцарапала!
- Тоже исправим.
- И напугалась!
- Ну, я же пришел?
Да, он действительно пришел. Нашел ее под корнями – грязную, напуганную, дрожащую, – вытащил, как трясущегося в панике щенка, на руках донес до машины. А там не удержался, прижал так крепко, что едва не задушил. Поцеловал уже позже, когда «надержался», долго гладил по волосам, сжимал затылок и все не верил, что «вот оно»…
А теперь вез домой. Домой.
Потому что все закончилось.
Лайза дрожала и канючила без перерыва, но Мак понимал - это стресс. Так иногда реагируют.
- У меня в ботинках столько грязи… видишь? Как теперь отмыть? По колено, видишь?
Голос тоненький, расстроенный, глаза большие.
- Вижу.
- А еще я лодыжку подвернула.
- Сильно?
Пауза.
- Не знаю… И ладошки расцарапала.
- Лично зацелую.
Она на минуту притихла, немного успокоилась. Затем взглянула на него ясными наивными глазами и спросила:
- А ты кольцо не привез?
Вот дьяволенок! Мак взревел:
- Прямо сюда?!
- А чего такого…
Надутые губки и выражение, мол, действительно, а чего такого?
- Женщина… - прорычал он, глядя на дорогу, услышал в ответ: «Знаю-знаю! Ты вынесла мне мозг»!» - и, глядя в хитрющие глаза, расхохотался.
Дата добавления: 2015-10-16; просмотров: 61 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Глава 10. | | | Глава 12. |