О НАРОДЕ

Подобно архитектору, который, прежде чем воздвигнуть большое здание,

обследует и изучает почву, чтобы узнать, сможет ли она выдержать его

тяжесть, мудрый законодатель не начинает с сочинения законов, самых благих

самих по себе, но испытует предварительно, способен ли народ, которому он их

предназначает, их выдержать. Вот почему Платон отказался дать законы жителям

Аркадии (84) и Киренаики (85), зная, что оба эти народа богаты и не потерпят

равенства. Вот почему на Крите были хорошие законы и дурные люди, ибо Минос

взялся устанавливать порядок (86) в народе, исполненном пороков.

Блистали на земле тысячи таких народов, которые никогда не вынесли бы

благих законов; народы же, которые способны были к этому, имели на то лишь

весьма краткий период времени во всей своей истории. Большинство народов как

и людей, восприимчивы лишь в молодости; старея, они становятся

неисправимыми. Когда обычаи уже установились и предрассудки укоренились,

опасно и бесполезно было бы пытаться их преобразовать; народ даже не терпит,

когда касаются его недугов, желая их излечить, подобно тем глупым и

малодушным больным, которые дрожат при виде врача.

Это не значит, что подобно некоторым болезням, которые все

переворачивают в головах людей и отнимают у них память о прошлом, и в

истории Государств не бывает бурных времен, когда перевороты действуют на

народы так же, как некоторые кризисы на индивидуумов; когда на смену

забвению приходит ужас перед прошлым и когда Государство, пожираемое

пламенем гражданских войн, так сказать, возрождается из пепла и вновь

оказывается в расцвете молодости, освобождаясь из рук смерти. Так было со

Спартой во времена Ликурга, с Римом после Тарквиниев, так было в наши

времена в Голландии и в Швейцарии после изгнания тиранов (87).

Но такие события редки: это - исключения, причина которых всегда лежит

в особой природе такого Государства. Они даже не могли бы повториться дважды

в жизни одного и того же народа; ибо он может сделаться свободным тогда,

когда находится в состоянии варварства, но более на это неспособен, когда

движитель гражданский износился (88). Тогда смуты могут такой народ

уничтожить, переворотам же более его не возродить; и как только разбиты его

оковы, он и сам распадается и уже больше не существует как народ. Отныне ему

требуется уже повелитель, а никак не освободитель. Свободные народы, помните

правило: "Можно завоевать свободу, но нельзя обрести ее вновь".

Юность - не детство (89). У народов, как и людей, существует пора

юности или, если хотите, зрелости, которой следует дождаться, прежде чем

подчинять их законам. Но наступление зрелости у народа не всегда легко

распознать; если же ввести законы преждевременно, то весь труд пропал. Один

народ восприимчив уже от рождения, другой не становится таковым и по

прошествии десяти веков. Русские никогда не станут истинно цивилизованными,

так как они подверглись цивилизации чересчур рано. Петр обладал талантами

подражательными, у него не было подлинного гения, того, что творит и создает

все из ничего. Кое-что из сделанного им было хорошо, большая часть была не к

месту. Он понимал, что его народ был диким, но совершенно не понял, что он

еще не созрел для уставов гражданского общества (90). Он хотел сразу

просветить и благоустроить свой народ, в то время как его надо было еще

приучать к трудностям этого. Он хотел сначала создать немцев, англичан,

когда надо было начать с того, чтобы создавать русских. Он помешал своим

подданным стать когда-нибудь тем, чем они могли бы стать, убедив их, что они

были тем, чем они не являются. Так наставник-француз воспитывает своего

питомца, чтобы тот блистал в детстве, а затем навсегда остался ничтожеством.

Российская империя пожелает покорить Европу - и сама будет покорена. Татары,

ее подданные или ее соседи, станут ее, как и нашими повелителями (91).

Переворот этот кажется мне неизбежным. Все короли Европы сообща способствуют

его приближению.

Глава IX

Дата добавления: 2015-10-16