Пепел и печаль

Это очень грустное и очень душное время. Из-за дыма, повисшего с самых небес до самой земли, не хочется выходить из дому, открывать окна, открывать двери, открывать глаза. Телевизор тоже включать не хочется, потому что там стараниями репортеров, показывающих правду и только правду, возрождается великая страна. Президент в разных не присущих президенту одеждах разъезжает по рыбацким либо горняцким поселкам, и там сразу налаживается жизнь, делятся по-честному квоты на рыбу, подымается на-гора уголь. Черт побери, да что ж он не едет в Шатуру эту побегать там в пожарной каске? Если у нас так стремительно страна возрождается, то почему тогда в Шатуре два замученных пожарника тушат – не потушат эти горящие поля и два бессмысленных вертолета сбрасывают воду мимо? Или просто дело в том, что в отличие от чеченской войны, в отличие от подготовки к зиме, в отличие от квот на рыбу, про подмосковные пожары людям нельзя навешать лапши на уши методом телевизионной пропаганды. Вот президент и не едет тушить. Не потушит ведь. Каждый человек выйдет по утру из дому и подумает – не потушил. Чудес не бывает. Отечество в дыму.

Вместо телевизора мы с дочкой смотрим по видеомагнитофону мультик «Буратино». Дочке два года. Она рыжая и нежная. Она маленькая девочка в цветастом платье и индейских мокасинах. Ее не пускают гулять, потому что дым, и от дыма она кашляет.

Мы смотрим мультик про Буратино в десятый уже раз, и девочка моя потешно комментирует каждый шаг деревянного человечка в телевизоре: «Буятино пошел в школу, с деева снимают Буятино, закопал Буятино денежки.»

В углу – куча игрушек. Новые мишки и куклы, подаренные мною, женой, бабушкой, дедушкой, друзьями, родственниками. Многие игрушки куплены в бутиках по цене небольшой пожарной машины, которой так не хватает Шатурскому району. Другие игрушки принадлежали еще моему четырнадцатилетнему старшему сыну, который не играет больше в мишек, а играет в компьютерную цивилизацию. Среди этих последних, среди старых и потрепанных игрушек старшего брата дочка моя находит вдруг Буратино. Деревянная кукла такая, знаете, из тех, что продаются почему-то в аэропортах, в магазинах «дьюти фри». Восторг узнавания:

– Буятино! – кричит девочка, выуживая деревянного болвана из-под горы неодушевленного плюша, какового хватило бы на устройство кукольного театра «Молния», из-за которого в мультике, собственно, весь сыр-бор.

Старый Буратино ободран и облуплен. Старший сын мой играл с этим Буратиной так, что теперь у Буратино нет ног, нет рук и нет носа.

Девочка целует безносого ампутанта и прижимает к груди:

– Буятино, любимый Буятино.

Потом девочка разыскивает поломанную оконную раму от конструктора «Лего» и рама эта величиной со спичечный коробок становится для Буратино азбукой.

– Буятино бейот азбуку и идет в школу,– шепчет девочка так, что у меня начинает звенеть в голове ради тоски и счастья, и так, как будто несчастный деревянный ампутант может куда-то пойти без ног и как-то взять азбуку без рук.

– Ног нет,– комментирует малышка,– все йавно идет. В ее руках безногая кукла парит над полом так, словно ноги у куклы есть, и более того - ходят.

Мой отец, наблюдающий со стороны за этою сценой, не поймешь, то ли улыбается, то ли сейчас заплачет.

– Йук нет. Ничего. Вайа понесет Буятине азбуку в школу,– мою дочку зовут Варя.

В довершенье спектакля девочка подносит безносого Буратино к телевизионному экрану и пытается проткнуть его носом экран, как в экране Буратино протыкал нарисованный на холсте очаг:

– Носа нет, не пйотыкает.

Тут уж мой отец не выдерживает, берет у внучки поломанную куклу, бежит с этой куклой в гараж, поскольку дело происходит на даче, и там за пятнадцать минут делает деревянные руки, деревянные ноги и деревянный нос.

Чудо, понимаете ли, чудо. Маленькая рыжая девочка одной только силой любви оживляет и ставит на ноги изувеченного мертвеца да, кроме того, заставляет всех вокруг трудиться со слезами восторга на глазах во имя сомнительной жизни до тех пор, пока жизнь не перестает вызывать сомнений.

Несмотря на пепел и печаль.

Дата добавления: 2015-10-16