Покушение

Зачем Чубайсу понадобилось «покушение на Чубайса»

После того, как коллегия присяжных заседателей, ответив «невиновны» на все 29 вопросов, поставленных перед ней Московским областным судом, 5 июня 2008 года вынесла оправдательный вердикт в отношении Владимира Квачкова, Роберта Яшина, Александра Найдёнова, обвиняемых в покушении на Анатолия Чубайса, и оказались, наконец, доступны материалы этого громкого дела, стало очевидным, что Генеральная прокуратура в плотном взаимопонимании с адвокатами А. Б. Чубайса, вытребовала проведение закрытого суда вовсе не для того, чтобы, как они уверяли, «обеспечить безопасность участников процесса», и уж конечно не для того, чтобы не дать пытливому народу подучиться у «террористов-диверсантов» мастерить бомбы на дачах. Судя по материалам провалившегося в суде дела, прокуратура, добиваясь и добившись закрытости процесса, изо всех сил оберегала самое потаённое в этом деле, ключевое, главное – имитацию покушения на Чубайса – а потому изо всех сил, не стесняясь даже выглядеть дурацки, стремилась придать изначально провальному делу черты серьёзного расследования, не брезгуя ни фальсификацией, ни подтасовками, ни выбиванием из свидетелей нужных следствию показаний, ни устранением основных вещественных доказательств.

* * *

Сомнение, был ли А. Б. Чубайс в машине во время взрыва, первым высказал и. о. прокурора Московской области старший советник юстиции С. П. Миронов, вынесший 17 марта 2005 года постановление о возбуждении уголовного дела, цитирую: «17 марта 2005 года, примерно в 9 часов 20 минут, на 650 метре Митькинского шоссе Одинцовского района Московской области, на левой обочине дороги неизвестными лицами произведён взрыв неустановленного взрывного устройства, начиненного болтами и фрагментами металла, в результате чего получили механические повреждения следовавшие по шоссе в этот момент автомобиль марки БМВ-765 госномер А 566 АВ, в котором предположительнонаходился (обратите внимание на выделенное мною – Б.М.) Глава РАО «ЕЭС России» Чубайс А. Б., а также автомашина «Мицубиси-Ланцер» госномер М 679 РК 97 рус под управлением Хлебникова Д. В., в которой помимо водителя находились сотрудники ЧОП «Вымпел ТН» Клочков Ю. А. и Моргунов С. Н.

После производства взрыва, неустановленные лица обстреляли вышеуказанные автомашины из автоматического оружия и с места происшествия скрылись» (т. 1, л.д. 6).

Был ли А. Б. Чубайс в своём бронированном BMW-765 чёрного цвета с государственным флажком на номере А 565 АВ и проблесковым маячком на крыше во время взрыва на Митькинском шоссе 17 марта 2005 года, точно знают только три человека: сам А. Б. Чубайс, его помощник С. А. Крыченко и водитель А. В. Дорожкин, находившиеся, по версии следствия, вместе с А. Б. Чубайсом в машине во время взрыва. Названные же прокурором лица из автомашины «Мицубиси-Ланцер» - машины сопровождения А. Б. Чубайса - охранники Д. В. Хлебников, Ю. А. Клочков и С. Н. Моргунов, находившиеся рядом с машиной А. Б. Чубайса во время взрыва, не могут ни подтвердить, ни опровергнуть присутствие там А. Б. Чубайса, потому что чубайсовскую машину во время взрыва они видели, да, это так, но они, по их же собственному признанию, не знают был ли там сам Анатолий Борисович.

Как показал на допросе 18 марта 2005 года старший в машине сопровождения Сергей НиколаевичМоргунов: «Я примерно около полутора лет работаю охранником в частном охранном предприятии «Вымпел-ТН». На протяжении всего времени моей работы в ЧОП я осуществляю охрану, которая выражается в сопровождении служебной автомашины председателя РАО «ЕЭС России» Чубайса А. Б. В наши обязанности входит только сопровождение служебной автомашины Чубайса А. Б., его семьи и близких родственников. Самого председателя РАО мы не охраняем. Кто осуществляет личную охрану Чубайса А. Б. мне неизвестно, возможно это люди из службы безопасности самого РАО. Мы с ними никаких контактов не имеем… При осуществлении сопровождения Чубайса А. Б. мы непосредственного общения с объектом охраны не имеем. Когда его автомашина выезжает с территории дачи, мы не видим кто в ней находится. Так как служебная автомашина Чубайса А. Б. имеет тонированные стёкла, нам не видно, кто именно находится в автомашине. Мы оказываем сопровождение автомашины, а о том, находится ли в ней Чубайс А. Б., нам неизвестно.Мы лично с ним не соприкасаемся.Как садится он в служебную автомашину мы так же не видим» (т. 2, л.д. 45-50).

Вот почему свидетельствовать о пребывании А. Б. Чубайса на Митькинском шоссе 17 марта 2005 года в 9 часов 15 минут могут лишь сам А. Б. Чубайс, его помощник С. А. Крыченко и водитель А. В. Дорожкин, они и свидетельствуют.

А. Б. Чубайс 18 марта 2005 года в 18 часов 30 мин: «17 марта 2005 года я выехал на работу из дома, расположенного по адресу Московская область, посёлок Жаворонки, ул. Победы, д. 56, стр. 1/2 в 09 часов 10 минут. Моей служебной машиной является автомобиль марки «БМВ» с государственным регистрационным знаком А 566 АВ. Именно на этой автомашине я выехал из дома. За рулём находился один из моих персональных водителей Дорожкин Александр. Кроме того, на переднем пассажирском сиденье находился мой помощник Крыченко Сергей Анатольевич. Я сел на заднее пассажирское сиденье справа. Это место которое я обычно занимаю в автомобиле.

За моей автомашиной всегда следует автомобиль охраны, в котором находятся сотрудники частного охранного предприятия, обеспечивающие мою личную безопасность.

17 марта 2005 года выезд из дома произошёл в обычном режиме – двумя машинами. Марку и государственный регистрационный знак автомобиля охраны я назвать не могу, так как не знаю. Сколько сотрудников охраны находились в автомашине, их имена и фамилии мне так же неизвестны. Причиной является чрезвычайная занятость… На работу я выезжаю ежедневно в промежутке времени с 08.00 до 09.30. Маршрут движения из дома на работу не меняется.

При выезде из дома 17 марта 2005 г. ничего необычного не произошло. Автомашина, где я находился, выехала на Митькинское шоссе. Я был занят, просматривал информацию в своём мобильном телефоне и вдруг услышал хлопок, автомашину встряхнуло и отбросило. Это произошло в 09 часов 16 минут – я посмотрел на часы. В связи с тем, что в момент хлопка я не следил за окружающей обстановкой и маневрами водителя, я не сразу понял, что произошёл взрыв. Секунд через 20 мне стало понятно, что хлопок явился результатом взрыва. Мой помощник и я приняли решение о продолжении движения. В момент взрыва скорость движения снизилась, затем мы ускорили движение. Крыченко связался с автомашиной охраны. Ему, а он в свою очередь мне, сообщили, что произошёл взрыв и обстрел. Лично я выстрелов не слышал. Я спросил, нет ли пострадавших, сказали, что никто не пострадал» (т. 2, л.д. 36-41).

Из протокола допроса помощника председателя Правления РАО «ЕЭС России» Сергея Анатольевича Крыченко 19 марта 2005 года в 10 часов 40 минут: «Я подъехал к Анатолию Борисовичу 17 марта утром в районе 9-ти часов утра, т.к. мне необходимо было обсудить с ним определённые личные вопросы… Я подъехал к нему на своей автомашине, которую оставил у него на даче, а сам сел к нему в автомашину и поехал вместе с ним. Мы выехали примерно в начале десятого утра, точное время я затруднюсь назвать, т.к. не обратил на это внимания. При этом выехали на двух автомашинах, в первой, следующей впереди а/м «БМВ» седьмой модели, находился Анатолий Борисович, водитель и я, а на второй автомашине «Мицубиси», несколько позади, ехали сотрудники охраны. В нашей машине я сидел на переднем пассажирском сиденье, а Анатолий Борисович сзади. С момента нашего выезда прошло 5 – 10 минут, мы двигались по дороге, ведущей от ст. Жаворонки к Минскому шоссе, которая состоит из двух полос, по краям лес. Были машины идущие в попутном направлении, а также и по встречной, но движение было не плотным, более подробно я охарактеризовать не могу. При этом я разговаривал с Анатолием Борисовичем, поэтому периодически оборачивался к нему и естественно никакого пристального внимания дороге и окружающей местности не уделял, т.к. всё было обыденно и ничего подозрительного ни я, ни водитель не заметили. Вдруг раздался какой-то хлопок…» (т. 2, л.д. 71-74).

И вот что говорил на допросе 19 марта 2005 года водитель А. Б. ЧубайсаАлександр Викторович Дорожкин: «17.03.2005 года утром на дачу к Чубайсу А. Б. приехал Крюченко (так в протоколе – Б.М.) С. А. – его помощник, и вместе с Чубайсом А. Б. я их повёз на служебной автомашине на работу в Москву. Точное время выезда с территории дачи я не помню. В автомашине я сидел за рулём, Чубайс А. Б. сидел на заднем правом пассажирском сидении, а Крюченко С. А. находился на переднем правом пассажирском сидении… С территории дачи мы выехали и поехали к ст. Жаворонки. У въезда на дачу нас встречала автомашина сопровождения Митсубиси-Лансер черного цвета, которая осуществляла охрану по пути следования. Данная автомашина каждое утро сопровождает служебную автомашину Чубайса А. Б. в Москву. Мы выехали с территории дачи и направились к ст. Жаворонки, после этого по Минкинскому (так в протоколе – Б.М.) шоссе я направился в направлении Минского шоссе. Машина сопровождения следовала за нами. Я двигался с включённым проблесковым маячком. Загруженность автодороги была средней. Я дважды обгонял впереди идущий транспорт. Примерно на расстоянии 2 км от ст. Жаворонки в направлении Минского шоссе я двигался в общем потоке автотранспорта. Впереди меня двигалась автомашина ВАЗ-21093 светло-бежевого цвета. Я полностью обращал своё внимание на дорожную обстановку, так как хотел обогнать движущуюся впереди меня автомашину. Двигался со скоростью 60 - 70 км/ч. В это время на указанном участке автодороги я услышал хлопок, который был слышен справа от машины. Я не сразу понял, что произошло. В зеркало заднего обзора я увидел клубы дыма и пыли и понял, что произошёл взрыв. Я нажал сильно на педаль газа и на скорости уехал в сторону Минского шоссе…» (т. 2, л.д. 66 – 70).

Так что, согласно показаниям самого А. Б. Чубайса, его помощника С. А. Крыченко, его водителя А. В. Дорожкина, Анатолий Борисович Чубайс 17 марта 2005 года в 9 часов 15 минут был на Митькинском шоссе во время прогремевшего там взрыва, и сомнения и. о. прокурора Московской области старшего советника юстиции С. П. Миронова можно было бы считать безосновательными, если ограничиться лишь процитированным выше и не дочитывать показания единственных свидетелей до конца. Но мы дочитаем протоколы допросов до конца, что происходило потом – после взрыва.

А. Б. Чубайс об этом умалчивает, от взрыва он неожиданно резко переходит к размышлениям - кто бы мог покушаться на его жизнь: «…сообщили, что произошёл взрыв и обстрел. Лично я выстрелов не слышал. Я спросил, нет ли пострадавших, сказали, что никто не пострадал.

Никаких угроз в мой адрес не поступало.

По-моему мнению покушение на мою жизнь может быть связано с моей общественной и политической деятельностью…» (т. 2, л.д. 36-41).

Более разговорчив С. А. Крыченко: «Я в дороге со своего мобильного телефона связался с руководством ЧОПа, а именно с Камышниковым А. П., которому сообщил, что у нас в дороге что-то произошло, повреждена машина и попросил его разобраться в ситуации, т.к. что-то грохнуло и у ребят (охраны) какие-то проблемы. Мы поехали в офис, при этом машина охраны нас уже не сопровождала. Машину мы поставили в гараж (здесь и далее выделено мною – Б.М.), увидели при этом повреждения в т.ч. дырки на машине, и я был в шоковом состоянии, когда пришёл в офис» (т. 2, л.д. 71-74). А. В. Дорожкин: «После взрыва в салоне автомашины никто не паниковал. Чубайс А. Б. спросил у помощника и у меня: «Все ли живы?..». После этого кому-то позвонил. Помощник Крюченко также кому-то звонил по телефону. В смысл разговоров я не вникал и действовал «автоматически»: нигде не останавливаясь, я доехал до правления РАО ЕЭС России, возле спецподъезда высадил Чубайса А. Б. и Крюченко С. А., а автомашину поставил в гараж РАО» (т. 2, л.д. 66 – 70).

Ещё раз перечитаем, обратив внимание вот на что: «Мы поехали в офис… Машину мы поставили в гараж» (С. А. Крыченко), «нигде не останавливаясь, я доехал до правления РАО ЕЭС России, возле спецподъезда высадил Чубайса А. Б. и Крюченко С. А., а автомашину поставил в гараж РАО» (А. В. Дорожкин) и только через три года, уже на третьем суде, при третьей коллегии присяжных (две предыдущих немедленно разгонялись, как только прокурор с судьёй чувствовали, что присяжные склонны к оправдательному вердикту) выяснится, что всё это время и сам А. Б. Чубайс, и его помощник С. А. Крыченко, и его водитель А. В. Дорожкин бесстыже врали и следствию, и судам.

«Начал обгон впереди идущей девятки, - спустя три года, 26 февраля 2008 года, рассказывал суду А. В. Дорожкин. - Машину бросило в левую сторону, но я удержал её на дороге. А перед этим, когда всё началось, я сбросил газ, и машина снизила скорость, катилась по инерции. Когда я понял, что стучат пули, я нажал на газ и мы уехали по встречной полосе… Машину тянуло вправо, я понял, что пробито правое колесо. Я сказал об этом Крыченко, он позвонил в приёмную РАО «ЕЭС России» и вызвал другую машину на всякий случай. Мы ехали по Минскому шоссе до Кольцевой дороги, потом повернули на внешнее кольцо в сторону Ленинского проспекта. От этого места машина «Тойота-Лэнд Крузер», которую вызвал Крыченко, шла за нами. Из машины «Тойота-Лэнд Крузер» нам позвонили и сказали, что у нас дымится переднее правое колесо. До поста ГАИ, которое находится на Ленинском проспекте, оставалось доехать немного, поэтому я дотянул до туда и там остановился. Чубайс и Крыченко пересели на посту в «Тойоту» и они поехали в РАО на проспект Вернадского д. 101. До офиса там оставалось где-то четыре километра. Я потихоньку тоже поехал в РАО» (т ом 56, л.д. 196).

А. В. Дорожкин признался на суде, что все эти годы он врал и суду, и следствию, и объяснил зачем он врал: «Ранее в своих показаниях я не говорил, что Чубайс пересаживался в «Тойоту-Лэнд Крузер» в целях безопасности, боялись, что ещё могут совершить террористический акт, поскольку «БМВ-760» была раскурочена, и мы после случившегося продолжали ездить на небронированной незащищённой машине «Тойоте». Боялись утечки информации и поэтому не говорили об этом следователю. Потом через месяц нам подобрали другую бронированную машину. На первом суде я тоже о пересадке не говорил, поскольку мы и тогда боялись за безопасность в случае если повторится тоже самое» (том 56, л.д. 196).

Ну и где гарантия, что и в этот раз А. Б. Чубайс с его ближайшим окружением не врут из-за соображений безопасности, или каких-либо иных соображений, чтобы спустя годы потом снова признаться, что, да, врали, но на то были оправдывающие наше враньё весомые основания? Ведь ни обманутый суд, ни оставленные в дураках следователи даже бровью возмущенно не повели, даже мизинцем не погрозили дурачившим их «потерпевшим», которые годы, годы! водили их за нос, и, неизвестно ещё, не продолжают ли и дальше водить. Вернее, точно известно, что продолжают.

Помните, что говорил А. В. Дорожкин 19 марта 2005 года? Напомню его слова из следственного протокола, подписанного А. В. Дорожкиным собственноручно: «С территории дачи мы выехали и поехали к ст. Жаворонки. У въезда на дачу нас встречала автомашина сопровождения (обратите внимание на выделенное мною – Б.М.) Митсубиси-Лансер черного цвета, которая осуществляла охрану по пути следования. Данная автомашина каждое утро сопровождает служебную автомашину Чубайса А. Б. в Москву (т. 2, л.д. 66 – 70). Но вот ответы всё того же А. В. Дорожкина на суде. «Вопрос адвоката Михалкиной О. И. потерпевшему Дорожкину А. В.:

- Когда вы въезжали в г. Москву, сопровождение автомашины «БМВ» кем-либо осуществлялось?

Ответ потерпевшего Дорожкина А. В. на вопрос адвоката Михалкиной О. И.:

- Сопровождение «БМВ» никем не осуществлялось, у нас не было машины сопровождения в этом смысле.

Вопрос подсудимого Квачкова В. В. потерпевшему Дорожкину А. В.:

- Кто поддерживает связь с машиной, которая должна ехать за «БМВ»?

Ответ потерпевшего Дорожкина А. В. на вопрос подсудимого Квачкова В. В.:

- Не знаю о том, чтобы за нашей машиной вообще кто-то должен ехать (т. 56, л.д. 203, 208).

Не бес попутал и не оговорился А. В. Дорожкин, он врёт всё время, врёт умышленно, врёт осознанно, врёт нагло, врёт куражась, ведь понимает, что в деле остаются все его показания, хватит секунд, чтобы сличить их и выявить ложь, но если врёт суду и следствию сам А. Б. Чубайс, если во вранье не отстаёт от «шефа», от «хозяина» его ближайший помощник С. А. Крыченко, с какой стати А. В. Дорожкину становиться среди коршунов белой вороной, ведь так можно и сытного, хорошо оплачиваемого места лишиться. Ведь не за правду же ему так хорошо платят, ему платят хорошо за преданность «хозяину», а преданность эта требует лжи.

Ещё пример откровенной лжи А. В. Дорожкина в доказательство того, что верить его показаниям нельзя. Через день после прогремевшего на Митькинском шоссе взрыва А. В. Дорожкин рассказывал следователю по особо важным делам Московской областной прокуратуры: «В это время на указанном участке автодороги я услышал хлопок, который был слышен справа от машины... На движение автомашины взрыв никак не повлиял. Я не притормаживал, а, не снижая скорости, покинул место взрыва… Вес автомашины – 4 тонны, поэтому взрывной волны от взрыва мы не почувствовали … Хочу добавить, что после взрыва я услышал шорох, по которому определил, что спущено переднее правое колесо. На движение транспортного средства данное техническое повреждение никак не повлияло» (т. 2, л.д. 66 – 70). Через двадцать дней А. В. Дорожкин свои слова полностью подтвердил, заявив на втором допросе 7 апреля 2005 года: «Показания, данные мной в качестве свидетеля по уголовному делу № 101126 я подтверждаю полностью» (т. 3, л.д. 12-14). Через три года на суде А. В. Дорожкин станет утверждать, что во время взрыва машину «как-то бросило влево». Вопрос подсудимого Р. П. Яшина: «Вы всегда давали такие показания?» А. В. Дорожкина и мало не смутил: «Такие показания я давал всегда, может быть вместо слова «бросило» говорил «швырнуло, дернуло, повело» (т. 56, л.д. 209). А потому нельзя серьёзно относиться ни к показаниям самого А. Б. Чубайса, ни его помощника С. А. Крыченко, ни его водителя А. В. Дорожкина, - солгавшим, да не единожды! - как же им верить.

Но если нет свидетелей, как тогда определить, был ли - не был А. Б. Чубайс в своём бронированном BMW-765 на 650 метре Митькинского шоссе 17 марта 2005 года, - вопрос по сути коренной при всё сильнее нарастающем мнении об имитации покушения на Чубайса, «самопокушении», уверенности в блефе А. Б. Чубайса. Да, люди могут не знать, или знание своё скрывать, а то и вовсе искажать действительное, тогда лучше их слов, убедительнее того, что они говорят, или силятся не сказать, за них говорит их поведение, за них говорят их дела, их поступки, то, как они вели или ведут себя. Начнём с охраны, от которой на суде ни с того ни с сего, как чёрт от ладана, вдруг начал открещиваться А. В. Дорожкин, потерпевший и один из главных свидетелей по интересующему нас вопросу - был ли - не был Чубайс на месте взрыва.

Охранников трое: Ю. А. Клочков, С. Н. Моргунов, Д. В. Хлебников, все они входили в экипаж машины, сопровождавшей А. Б. Чубайса 17 марта 2005 года. Старший экипажа – С. Н. Моргунов. С его показаний и начнём.

Сергей Николаевич Моргунов показания следствию давал дважды - 18 марта в 12 часов дня и 7 апреля 2005 года. Я почему на час допроса указал 18 марта, потому как странно, что самого важного из трёх самых важных свидетелей, -ведь он более опытен в охранном ремесле, более грамотен, у него за плечами Академия ФСБ - допрашивают лишь через сутки, даже больше чем через сутки, хотя он был в сердцевине событий, его и искать не надо было. Примчавшиеся через десять минут после взрыва и стрельбы прокуратура с милицией столкнулись с ним рядом с ещё не остывшей от взрыва воронкой. Но почему-то подчиненного Моргунову охранника Ю. А. Клочкова допрашивают сразу же 17 марта 2005 года прямо там, на месте, в 11 часов 05 минут, в пострадавшей от взрыва и обстрелянной машине «Мицубиси Лансер», и Д. В. Хлебникова допросили на месте взрыва в одно время с Ю. А. Клочковым, а вот С. Н. Моргунова, который был вместе с Клочковым и Хлебниковым, расспрашивать в тот день следователи почему-то не захотели или всё-таки допросили, вот только протокол допроса почему-то не сохранили, или он позже из дела исчез?..

На первом припоздавшем допросе С. Н. Моргунов усиленно подчёркивал свою отдалённость от А. Б. Чубайса, делал акцент на то, что не мог знать, был ли Чубайс в машине во время взрыва: «В наши обязанности входит только сопровождение служебной автомашины Чубайса А. Б., его семьи и близких родственников. Самого председателя РАО мы не охраняем. Кто осуществляет личную охрану Чубайса А. Б. мне неизвестно… Мы с ними никаких контактов не имеем. При осуществлении сопровождения Чубайса А. Б. мы непосредственного общения с объектом охраны не имеем. Когда его автомашина выезжает с территории дачи, мы не видим, кто в ней находится … Так как служебная автомашина Чубайса А. Б. имеет тонированные стёкла, нам не видно, кто именно находится в автомашине. Мы оказываем сопровождение автомашины, а о том, находится ли в ней Чубайс А. Б., нам неизвестно. Мы лично с ним не соприкасаемся. Как садится он в служебную автомашину мы так же не видим» (т. 2, л.д. 45-50).

Но уже на следующем допросе, 7 апреля, ударения и акценты в показаниях С. Н. Моргунова заметно сместились. Он хоть и заявил в самом начале допроса, что показания, данные им прежде, он «подтверждает полностью», да тут же и впротиву ранее утверждаемому им, что занят исключительно«сопровождением служебной автомашины Чубайса А. Б., его семьи и близких родственников», особо выделив, никто его за язык не тянул, наводящих вопросов и вообще никаких вопросов при этом не задавал: «самого председателя РАО мы не охраняем», теперь вдруг торопливо, сразу же, едва допрос начался, заявляет: «Примерно с октября 2003 года я постоянно охраняю председателя правления РАО ЕЭС России Чубайса А. Б. и принадлежащее ему имущество» (т. 3, л.д. 33-34). И если прежде С. Н. Моргунов подчёркнуто говорил: «нам не видно, кто именно находится в автомашине.., находится ли в ней Чубайс А. Б., нам неизвестно..,как садится он в служебную автомашину мы не видим», то теперь кругозор С. Н Моргунова вдруг резко расширился, он уже убеждённо говорит следователю: «17.03.05 где-то в 9 часов 15 минут … стали сопровождать автомобиль БМВ-760, в котором передвигался Чубайс А. Б., его водитель и помощник» (т. 3, л.д. 33-34), для него вдруг стало важным убедить следователя, что Чубайс в машине точно был.

Но это слова, посмотрим на дела.

Итак, утром 17 марта 2005 года Ю, А. Клочков, С. Н. Моргунов, Д. В. Хлебников в машине сопровождения «Мицубиси Лансер» следуют за машиной А. Б. Чубайса. Старший следователь Московской областной прокуратуры А. А. Шкарбут спросит потом на допросе С. Н. Моргунова: «Существует ли в ЧОПе инструктаж охранников о том, как необходимо действовать при возникновении чрезвычайной ситуации?». Ответ Моргунова: «С охранниками проводятся занятия, посвященные правилам поведения в чрезвычайной ситуации. Так как личной охраны «объекта» мы не осуществляем, а оказываем сопровождение, мы, в случае возникновения какой-либо ситуации на дороге, обязаны пересадить «объект» в нашу автомашину сопровождения и увезти с место возникновения чрезвычайной ситуации» (т. 2, л.д. 47). По-военному чёткий, без запинки ясный ответ, - знают, что делать. Посмотрим, как они это делают.

С. Н. Моргунов: «Прозвучал взрыв… Водитель автомашины Чубайса А. Б., желая выровнять движение транспортного средства, нажал на тормоза, но, не останавливаясь, продолжил движение в сторону Минского шоссе. За рулём нашего автомобиля находился Хлебников Д. В., я находился на правом пассажирском сидении, а Клочков Ю. находился на правом заднем пассажирском сидении. После взрыва Хлебников Д. В. немного проехал вперёд и остановил автомашину. Я и Клочков Ю. через правые двери автомашины вышли на проезжую часть, чтобы осмотреть автомашину и место взрыва» (т. 2, л.д. 47).

Вот как ту же ситуацию и поведение охранников передал следователю водитель машины сопровождения Д. В. Хлебников: «Я управлял Митсубиси-Лансер, так же в автомобиле находились два других охранника ЧОП «Вымпел-ТН»: Клочков Ю. А. – находился на заднем пассажирском сиденье, Моргунов С. Н. – на переднем пассажирском сиденье… Сбоку справа произошёл взрыв на дороге, было белое облако дыма, при этом треснуло лобовое стекло автомобиля. Взрывной волны мы не почувствовали, автомобиль траектории движения не менял. Я стал тормозить автомобиль, чтобы выяснить, что произошло.А автомобиль БМВ, не снижая скорости, продолжил движение. Мы остановились примерно в 20 м от места взрыва. Затем мы все трое вышли из машины и стали осматривать обочину и лесной массив с правой стороны» (т. 2, л.д. 7).

А вот что рассказал на следствии третий охранник из машины сопровождения Ю. А. Клочков: «Проезжая по дороге от станции «Жаворонки» до Минского шоссе, следуя за автомобилем Чубайса А. Б., около 09 часов 15 минут произошёл взрыв с правой стороны дороги по направлению движения. Сразу же после взрыва автомашина, в которой находился Чубайс А. Б., уехала. Мы (я, Моргунов С. Н., Хлебников Д. В.) остановили автомашину, вышли посмотреть, что произошло» (т. 2, л.д. 19).

Ещё раз перечитаем ответ старшего машины сопровождения, выпускника Академии ФСБ, офицера с многолетней выучкой и выслугой в Федеральной службе охраны Российской Федерации С. Н. Моргунова на вопрос, что должны по инструкции делать охранники при возникновении чрезвычайной ситуации: «обязаны пересадить «объект» в нашу автомашину сопровождения и увезти с место возникновения чрезвычайной ситуации» (т. 2, л.д. 47). Да без всякой инструкции, исходя из одного лишь здравого смысла, ясно, что в такой ситуации надо быть рядом с охраняемым лицом, прикрывать, защищать, отсекать напавших, брать огонь на себя, но вместо этого, столь очевидного, они, офицеры с академическим образованием и многолетней выучкой, останавливаются,чтобы посмотреть, им, видите ли, любопытно стало. А если хлопок этот лишь отвлекающий взрыв, чтобы отсечь все идущие к Минскому шоссе машины, и настоящий заряд или настоящий гранатомётчик да не с РПГ, а с ПТУРСом чуть поодаль поджидает машину Чубайса?.. А профессиональную охрану, видите ли, любопытство разобрало: чего тут хлопнуло? - этакие юные следопыты. Нет!, так себя профессионалы не ведут. Но ведь никуда не денешься - профессионалы! А профессионалы ведут себя так только в одном случае, только тогда, когда точно знают, что никакого А. Б. Чубайса в подвергшейся нападению машине нет, полностью уверены, что ничегошеньки-то с этой порожней от А. Б. Чубайса машиной дальше не случится, а потому и любопытству своему можно потрафить: как там бабашка сработала?

И чем дальше вникаешь в действия охраны, тем однозначнее сомнение, а был ли А. Б. Чубайс в момент взрыва на Митькинском шоссе 17 марта 2005 года, сомнение это перерастает в уверенность, что не было там никакого А. Б. Чубайса.

«Клочков Ю. заметил в лесном массиве в бело-сером маскировочном комбинезоне двоих человек, - рассказывал следователю С. Н. Моргунов 18 марта 2005 года. - Он мне сразу сказал: «Вон они…» и указал в сторону лесного массива, расположенного с правой стороны от нашего автомобиля по направлению к Минскому шоссе. Я сам данных людей не рассмотрел, но видел, что они находились от нас примерно на расстоянии 25 - 30 м. В это время со стороны данных людей по нашей автомашине был открыт огонь из огнестрельного автоматического оружия. Я сразу пригнулся и спрятался со стороны водителя за кузовом автомашины Митсубиси-Лансер, а Клочков Ю. заскочил в салон автомашины. Со стороны неизвестных нам людей происходил огонь по нашей автомашине. Хлебников Д. вылез из автомашины и помог вылезти из нее Клочкову Ю. Когда они вылезли из салона автомашины, я им сказал, чтобы они легли и спрятались за колесами автомашины. Прячась за колесом автомашины я по мобильному телефону позвонил генеральному директору ЧОПа и сообщил, что «основная машина ушла, а нас обстреливают». Также я спросил, как нам себя вести. Швец сказал, чтобы мы лежали и не высовывались, ответный огонь по нападавшим не открывали. Поинтересовался, все ли из нас живы. Это было в 9 часов 19 минут. В 9 часов 21 минуту я звонил по телефону «02». В это время стрельба еще продолжалась… Когда продолжался обстрел, Клочков и Хлебников, переползая или перебегая, ушли на противоположную сторону проезжей части и спрятались во рву. Когда стихли выстрелы, я проник в салон автомашины и проехал до Минского шоссе, чтобы отогнать автомашину от места нападения. Примерно через 2-3 минуты я вернулся на место взрыва. Когда я вернулся к месту взрыва, к данному месту уже начали подъезжать сотрудники милиции. В какую сторону ушли люди, которые в нас стреляли, я не видел, так как прятался от выстрелов. Нападавших было двое человек. Было ли у нападавших что-либо в руках, мне неизвестно, так как я этого не разглядел» (т. 2, л.д. 45-50).

Показания Ю. А. Клочкова и Д. В. Хлебникова мало чем отличаются от рассказа их коллеги С. Н. Моргунова, но я процитирую и их показания, и хотя они мало что добавляют к сказанному С. Н. Моргуновым, зато отсеивают все сомнения, которые могут возникнуть после только что процитированного протокола допроса С. Н. Моргунова: так ли уж верно следователь записал показания С. Н. Моргунова, да и насколько адекватно сам С. Н. Моргунов воспроизводил им пережитое. Ведь, согласитесь, много вопросов возникает, ещё больше недоумений, а порой и вовсе изумляешься, читая С. Н. Моргунова, – так вот все эти вопросы отпадают при повторении рассказа о тех же самых действиях охраны двумя другими свидетелями в статусе «потерпевших» - Ю. А. Клочковым и Д. В. Хлебниковым.

Из протокола трёхчасового допроса Ю. А. Клочкова 17 марта 2005 года прямо на месте взрыва в автомашине «Мицубиси Лансер»: «Сразу же после взрыва автомашина, в которой находился Чубайс А. Б., уехала. Мы (я, Моргунов С. Н., Хлебников Д. В.) остановили автомашину, вышли посмотреть, что произошло. В этот момент из леса с правой стороны раздались короткие автоматные очереди. Мы спрятались за автомашину, на которой мы следовали и легли на дорогу. Стрельба (выстрелы) не прекращались. Уточняю, что когда мы подошли к месту взрыва, которое находилось непосредственно возле дороги, я посмотрел в сторону леса и увидел человека – двух человек в маскировочных халатах с чёрными вкраплениями. Я сообщил другим охранникам, что увидел этих двух человек и сразу же после этого люди в маскировочных халатах начали стрелять. Из какого оружия производились выстрелы, я не видел, лиц этих людей так же не видел. После того, как мы легли на дорогу за машиной, по машине производились выстрелы в течение двух минут. После мы встали из-за машины и побежали в лес в противоположную сторону от дороги. В сторону от дороги в лес мы убежали примерно на двадцать метров. Пока мы бежали в сторону леса вслед нам производились выстрелы. Когда мы спрятались в лесу за деревьями, выстрелы прекратились. Мы поджидали в лесу около 5-10 минут, потом вышли на дорогу. Моргунов С. Н. связался по своему сотовому телефону с руководством ООО «ЧОП «Вымпел-ТН», с милицией и доложил о случившемся. Так же хочу уточнить, что в лес мы побежали вдвоём – я и Хлебников Д. В., а Моргунов С. Н. оставался за колесом машины, на которой мы сопровождали автомобиль Чубайса А. Б. Когда выстрелы прекратились, Моргунов С. Н. сел за руль автомашины, за которой мы прятались, и уехал в сторону Минского шоссе. Спустя 5-10 минут, когда мы выходили из леса, обратно подъехал Моргунов С. Н., а вслед за ним на место подъехала патрульная автомашина милиции» (т. 2, л.д. 19).

Из протокола допроса Д. В. Хлебникова, охранника-водителя машины «Мицубиси Лансер», следовавшей впритык за машиной А. Б. Чубайса, опрошенного прямо на месте происшествия, по горячим следам, 17 марта 2005 года в 11 часов 45 минут: «Мы остановились примерно в 20 м от места взрыва. Затем мы все трое вышли из машины и стали осматривать обочину и лесной массив с правой стороны. Примерно через 5 секунд после того, как мы вышли из машины, Клочков Ю. Н. заметил со стороны правой обочины примерно в 25 м от края дороги и по диагонали по отношению к нам со стороны п. Жаворонки двух лиц в бело-чёрной камуфляжной форме, которые были среди деревьев. Клочков Ю. Н. закричал: «Вон они!». Сразу в это время указанные лица открыли огонь из автоматического оружия и стреляли короткими очередями по два-три выстрела. Мы трое сразу же сели за наш автомобиль сбоку с противоположной от выстрелов стороны. Выстрелы попадали в машину Митсубиси. Затем мы постепенно переползли в кювет за нашей машиной. Выстрелы продолжались около 2 – 3 минут. Затем выстрелы прекратились. В момент выстрелов мы нападавших визуально не наблюдали, так как боялись попадания пули. Примерно через 10 минут после окончания выстрелов, я и двое других охранников вышли из укрытия на дорогу, нападавших уже не было. Их следы мы не ходили смотреть, так как ожидали приезда следственной группы» (т. 2, л.д. 6-8).

Мелкие разночтения в показаниях охранников можно отнести на счёт только что пережитого стресса, а то и шока, потому не будем сейчас их анализировать, ведь в главном, как вели себя охранники в момент обстрела, показания совпадают, но именно это – поведение охраны во время вооруженного нападения на них – нас и должно интересовать, потому как поведение охраны свидетельствует, что же было на самом деле – стремление преступников подорвать машину А. Б. Чубайса с целью покушения на убийство, как говорится в обвинительном заключении, или всё же это была лишь имитация, к мысли о которой невольно приходишь, вчитываясь в материалы уголовного дела, возбужденного 17 марта 2005 года.

О нелогичном, несуразном поведении охранников А. Б. Чубайса, любопытство которых «а чего это тут грохнуло?» вдруг пересилило профессиональную выучку прикрывать, спасать «охраняемое лицо», мы уже говорили, подчёркивали, что такое поведение выказывает именно имитацию происходящего – представление, розыгрыш, балаган, ведь не могут, ну просто не могут профессиональные охранники в такой ситуации так вести себя, забывая о своих профессиональных, должностных обязанностях, предписанных им инструкцией, так не могут вести себя просто здравые мужики с чувством мужского достоинства, - бросать людей в беде, а они, отпустив машину А. Б. Чубайса на произвол судьбы, бросили его. Так повести себя охранники могли лишь в том случае, если решили принять огонь на себя и то лишь, если бы старший скомандовал «К бою!», и они реально бы представляли, что берут огонь на себя. Но нет же, они остановились и вышли из машины, чтобы «осмотреть автомашину и место взрыва» (С. Н. Моргунов), «осматривать обочину и лесной массив с правой стороны» (Д. В. Хлебников), «посмотреть, что произошло» (Ю. А. Клочков). О том, чтобы достать оружие, изготовиться к бою, - они об этом даже не заикаются. Но вот «Клочков Ю. заметил в лесном массиве в бело-сером маскировочном комбинезоне двоих человек. Он мне сразу сказал: «Вон они…» и указал в сторону лесного массива… Я сам данных людей не рассмотрел, но видел, что они находились от нас примерно на расстоянии 25 - 30 м» (С. Н. Моргунов), «Клочков Ю. А. заметил со стороны правой обочины примерно в 25 м от края дороги и по диагонали по отношению к нам со стороны п. Жаворонки двух лиц в бело-чёрной камуфляжной форме, которые были среди деревьев. Клочков Ю. А. закричал: «Вон они!» (Д. В. Хлебников), «когда мы подошли к месту взрыва, которое находилось непосредственно возле дороги, я посмотрел в сторону леса и увидел человека – двух человек в маскировочных халатах с чёрными вкраплениями» (Ю. А. Клочков), Тут начинается самое интересное, самое показательное, обнажающее всю эту бутафорию.

Замеченные охранниками люди в лесу открывают огонь из автоматов. «В это время со стороны данных людей по нашей автомашине был открыт огонь из огнестрельного автоматического оружия», - говорит многоопытный 46-летний офицер ФСБ С. Н. Моргунов, говорит очень точно и чуть позже ещё раз повторяет: «со стороны неизвестных нам людей происходил огонь по нашей автомашине», обратите внимание, что он говорит «по нашей автомашине был открыт огонь», «происходил огонь по нашей автомашине», он не говорит «по нам», а именно «по нашей машине», хотя для любого человека во время огня кажется, что все пули летят в него! Нет же, С. Н. Моргунов точен в своих словах – именно по машине был открыт огонь, а не по ним, иначе как бы бьющие с 25 метров из автоматов стрелки, израсходовав по версии следствия 40 патронов, умудрились никого из бестолково суетящихся охранников не зацепить, а что охранники вели себя именно бестолково, они и сами не скрывают. «Я сразу пригнулся, - рассказывал следователю С. Н. Моргунов, - и спрятался со стороны водителя за кузовом автомашины Митсубиси-Лансер, а Клочков Ю. заскочил в салон автомашины (что ему там делать, если огонь ведётся по машине!? – Б.М.). Хлебников Д. вылез из автомашины и помог вылезти из нее Клочкову Ю. (и это вместо того, чтобы, наоборот, забирать Моргунова в машину и дуть на всех скоростях как можно быстрее из-под обстрела?!- Б.М.). Когда они вылезли из салона автомашины, я им сказал, чтобы они легли и спрятались за колесами автомашины… Когда продолжался обстрел, Клочков и Хлебников, переползая или перебегая, ушли на противоположную сторону проезжей части и спрятались во рву». «Стреляли короткими очередями по два-три выстрела, - уточняет Д. В. Хлебников. - Мы трое сразу же сели за наш автомобиль сбоку с противоположной от выстрелов стороны. Выстрелы попадали в машину Митсубиси. Затем мы постепенно переползли в кювет за нашей машиной. Выстрелы продолжались около 2 – 3 минут. Затем выстрелы прекратились. В момент выстрелов мы нападавших визуально не наблюдали, так как боялись попадания пули. Примерно через 10 минут после окончания выстрелов, я и двое других охранников вышли из укрытия на дорогу, нападавших уже не было». Из показаний Ю. А. Клочкова: «Из леса с правой стороны раздались короткие автоматные очереди. Мы спрятались за автомашину, на которой мы следовали и легли на дорогу. Стрельба (выстрелы) не прекращались. Из какого оружия производились выстрелы, я не видел, лиц этих людей так же не видел. После того, как мы легли на дорогу за машиной, по машине производились выстрелы в течение двух минут. После мы встали из-за машины и побежали в лес в противоположную сторону от дороги. В сторону от дороги в лес мы убежали примерно на двадцать метров. Пока мы бежали в сторону леса вслед нам производились выстрелы. Когда мы спрятались в лесу за деревьями, выстрелы прекратились. Мы поджидали в лесу около 5-10 минут, потом вышли на дорогу. Так же хочу уточнить, что в лес мы побежали вдвоём – я и Хлебников Д. В., а Моргунов С. Н. оставался за колесом машины, на которой мы сопровождали автомобиль Чубайса А. Б.» (т. 2, л.д. 19).

Обратите внимание, никто из этих офицеров, профессиональных многоопытных охранников, находившихся под автоматным огнём, даже не заикается про своё оружие: достали они его или нет, изготовились ли для стрельбы, стали ли выбирать удобную позицию – нет, ничего подобного! Вчитайтесь внимательнее, что говорит С. Н. Моргунов следователю: «Прячась за колесом автомашины я по мобильному телефону позвонил генеральному директору ЧОПа и сообщил, что «основная машина ушла, а нас обстреливают». Также я спросил, как нам себя вести». И представьте эту потрясающую картину, только что нарисованную 46-летним офицером ФСБ, старшим в команде, отвечающим за жизнь своих подчиненных:с расстояния 25-30 метров, - это дистанция, чтоб вы понимали, для прицельного ведения огня из маломощного пистолета Макарова, для автомата вовсе не дистанция, это как расстрел в упор, - так вот, с этого «детского» расстояния их поливают из автоматов, а они по телефону названивают начальству «что нам делать?», при этом, как сами признают, головы из-за машины не высовывают, чтобы под пулю не попасть. Да в несколько прыжков стрелявшие проскочат это расстояние и расстреляют их всех к чёртовой матери, как ненужных свидетелей! И что же им начальство отвечает? «Швец сказал, - продолжает С. Н. Моргунов, - чтобы мы лежали и не высовывались, ответный огонь по нападавшим не открывали».

После столь откровенного, шокирующего признания офицера ФСБ, у кого ещё могут оставаться сомнения, что 17 марта 2005 года на Митькинском шоссе в 9 часов 15 минут разыгрывался самый настоящий спектакль с бутафорскими взрывами и такой же бутафорской обильной стрельбой, правда, настоящими пулями, но зато и с подстраховкой «не высовываться», чтоб по дурости не зацепило. Хотя дури там и без того хватало, вот только как теперь определишь, то ли это изъяны сценария «Покушения на выдающегося политического и общественного деятеля А. Б. Чубайса», то ли отсебятина актёров: «Когда стихли выстрелы, - на полном серьёзе повествует С. Н. Моргунов следователю, - я проник в салон автомашины и проехал до Минского шоссе, чтобы отогнать автомашину от места нападения. Примерно через 2-3 минуты я вернулся на место взрыва». Вы что-нибудь понимаете: он уехал, чтобы вернуться?! Он уехал, чтобы «отогнать автомашину от места нападения»?! Но это же полный бред! Стрелки могли перезаряжать автоматы, менять позицию, подползать ближе, просто затаиться, а Моргунов садится за руль автомашины, «за которой мы прятались», и уезжает. Он что, добивать их оставил без прикрытия? Товарищей бросил, сам удрал? Бред какой-то! С. Н. Моргунов объясняет это тем, что «выводил машину из-под обстрела». А людей? Он машину спасал, бросив людей?! Вы что-нибудь понимаете в постановках этих сценаристов и игре этих актёров - аферистов в погонах?

«В какую сторону ушли люди, которые в нас стреляли, я не видел, так как прятался от выстрелов. Нападавших было двое человек. Было ли у нападавших что-либо в руках, мне неизвестно, так как я этого не разглядел», - объясняет следователю офицер Моргунов с академическим военным образованием. Ему, видите ли, неизвестно «было ли у нападавших что-либо в руках». А что у них могло быть кроме автоматов? или стреляли не они? тогда о ком он говорит? Но ведь и это ещё не всё. Стремясь придать спектаклю драматизма, С. Н. Моргунов на полном серьёзе заявляет, и следователь бесстрастно фиксирует его слова в протоколе: «Хочу добавить, что судя по повреждениям от выстрелов на кузове нашего автомобиля, я для себя сделал вывод, что стрельба могла вестись неизвестными нападавшими на поражение» (т.2, л.д. 45-50). На поражение кого? чего? получается, машины, ведь онже сам дважды только что подчеркивал, что стрельба велась не по ним, а по автомашине: «В это время со стороны данных людей по нашей автомашине был открыт огонь из огнестрельного автоматического оружия». И дальше повторил ещё раз: «Со стороны неизвестных нам людей происходил огонь по нашей автомашине»За рулём нашегног автомобиля находился Хлебников Д. зникновения чкрезвычайной ситуации (а они что делаличайной ситуаци И повторил это ещё раз (т. 2, л.д. 45-50).

Чубайсовская охранка, выходцы из КГБ-ФСБ и ФСО, не так глупы, как бессовестны, чтобы не стесняться выглядеть полными идиотами, им платят, а гонорар этот за преданную холопскую службу или за участие в грязном спектакле, их мало волнует, за те громадные деньги, что им платят, они способны и не на такое. Их даже не пугает суровая 307-я статья Уголовного кодекса за дачу заведомо ложных показаний, они уверены, что «хозяин» прикроет, «хозяин» отмажет, «хозяин» щедро отблагодарит. И ведь действительно не напрасны их упования на всесилие своего «хозяина» – А. Б. Чубайса: пойманные на лжи, вынужденные признать, что да, врали и следствию, и суду, ни один из лжесвидетелей не только не понёс ни малейшего порицания, но ни суд, ни прокуратура даже не заикнулись о спросе с них за лжесвидетельства.

Да и кому с них спрашивать, если имитация эта – спектакль под названием «Покушение на видного политического и общественного деятеля…» – плод творческого содружества А. Б. Чубайса с прокуратурой.

Десятки версий покушения, десятки зацепок (чего стоит одно только показание Д. В. Хлебникова, данное им буквально через два часа после взрыва и обстрела на Митькинском шоссе: «В этот момент, когда мы были в укрытии, после производства выстрелов, когда выстрелы закончились, Моргунов С. Н., находившийся за автомобилем Митсубиси, увидел выезжающий из лесополосы со стороны противоположной нам обочины, лесовоз, который, выехав на Митькинское шоссе, поехал в сторону Минского шоссе. Он успел запомнить номера указанной машины» (т.2, л.д. 7). Правда, сам С. Н. Моргунов на следующий день на допросе об этом лесовозе даже не заикнулся, но его никто и не спросил! Ни на одну версию не отвлеклось следствие с первого часа расследования, как по предписанному, как по ниточке, не отклоняясь больше ни на что, пошло по следу ГРУ, и с первого часа расследования здесь всё как на блюдечке: и темно-зелёный СААБ полковника В. В. Квачкова вблизи места взрыва видели, и некий, как из-под земли выскочивший майор-гаишник даже номер заметил, и тут же сверхбдительные с феноменальной памятью охранники А. Б. Чубайса вспоминают, ну, точно, машину эту они заприметили ещё десять дён назад, когда она подозрительно близ станции Жаворонки стояла, а станция та к Чубайсу близка… И, окружив себя телевизионщиками, уже через несколько часов после того, как взрыву случиться, слетелись следователи во двор дома на Бережковской набережной, где В. В. Квачков живет, чтобы полюбоваться на тот самый темно-зелёный «СААБ», - козырный туз, вытащенный картёжных дел виртуозами из голубого обшлага собственной прокурорской шинели.

И таких козырей в бездонном обшлаге следствия оказалось немало.

* * *

Следствие, как оно утверждает, располагает свидетелем Ивановым С. Л,, который «фактически наблюдал момент, когда несколько членов организованной преступной группы покидали место взрыва на ожидавшей их на Минском шоссе управляемой Квачковым В. В. автомашине «Сааб» тёмно-зеленого цвета с регистрационным знаком У 226 МЕ» (обвинительное заключение, стр. 131). Проанализируем, на основании каких фактов и свидетельских показаний С. Л. Иванова следствие пришло к столь важному заключению.

Начальника штаба 10 спецбатальона дорожно-патрульной службы майора С. Л. Иванова допрашивали дважды. Первый раз «по горячим следам» в 14 часов 17 марта 2005 года. Вот его показания: «17.03.2005 года на автомашине ВАЗ-2110 двигался со стороны Московской области в сторону г. Москвы по Минскому шоссе. Проезжая по 39 км Минского шоссе, я обратил внимание на машину СААБ темного цвета, стоявшую на краю проезжей части по направлению движения в сторону Московской области. Я успел заметить фрагмент регистрационного номера данной автомашины: «226». Также я обратил внимание, что в данную автомашину осуществляли посадку один или два человека, мужчины. Они были преимущественно в темной одежде. На данную автомашину я обратил внимание потому, что люди в нее садились быстро и сразу после их посадки в машину транспортное средство резко тронулось с места и направилось в сторону Московской области. Данную автомашину я видел примерно в 9 часов 30 минут на расстоянии 400-600 м от пересечения Минского шоссе и трассы ст. Жаворонки - Минское шоссе.

Также примерно в 9 часов 23 или 25 минут от дежурного я узнал, что на автодороге ст. Жаворонки - Минское шоссе произошел взрыв и идет перестрелка. Потому, когда я на автомашине направлялся к данному месту происшествия, я по профессиональной привычке обращал внимание на различные особенности, а так же на стоявшие у обочины транспортные средства» (т. 2, л.д. 29-32).

Чуть позже, 3 апреля 2005 года, когда С. Л. Иванова допрашивали второй раз, очень важные детали в его показаниях вдруг обрели иной окрас, но не буду сейчас обособлять их, сделаем это чуть позже, а хоть и с повторами первых показаний процитирую весь протокол второго допроса, чтобы не быть заподозренным в предвзятой подаче фактов: «17.03.05 с 6-30 я находился в административном здании 10 СБ ДПС, который находится на 45 км Минского шоссе, так как был ответственным по батальону. Примерно в 9.23 - 9.24 дежурный получил сообщение о взрыве и стрельбе в районе 39 км Минского шоссе. Я сразу же на служебной машине выехал на место происшествия. Двигаясь на место происшествия, на расстоянии примерно 650 - 700 м от поворота на 39 км Минского шоссе в сторону области на обочине полосы движения в сторону области я увидел автомобиль СААБ темно-зелёного цвета, в номере которого я заметил цифры «226» или «262», буквенного обозначения я не разглядел. Автомобиль СААБ я увидел примерно в 9.29 - 9.31. В тот момент, когда я его увидел, автомобиль СААБ, в его заднюю правую дверь уже практически сел один человек, я видел только его голову, а так же видел, что в заднюю правую дверь садился второй человек, указанных людей я не разглядел и описать их не могу. Затем автомобиль СААБ сразу же резко тронулся (с пробуксовкой передних колёс) и быстро поехал в сторону Московской области. Я проследовал на 39 км Минского шоссе и на повороте повернул на дорогу, ведущую в сторону п. Жаворонки. На данной дороге примерно в 500 – 900 м от Минского шоссе я увидел стоящие на обочине полосы движения в сторону Минского шоссе автомобиль ВАЗ-2109 светлого цвета, у которого не было стёкол, а так же рядом с ним стояла какая-то другая машина отечественного производства, но что это была за машина я не понял. Приблизительно в 200 м от увиденных машин я увидел на обочине полосы движения в сторону Минского шоссе автомобиль Мицубиси тёмного цвета, который катился мне навстречу. Проехав около 200 м в сторону п. Жаворонки я поравнялся с автомобилем Мицубиси и остановился около воронки, которая была у обочины полосы движения в сторону Минского шоссе (примерно в 1 м от обочины). Автомобиль Мицубиси развернулся и встал сзади служебной машины, где я находился. Я принял меры по ограничению доступа посторонних лиц на место происшествия и по ограничению движения на данном участке, на место происшествия я прибыл до приезда следственной группы и командира 10 СБ ДПС 1 СП «Северный» ГУВД МО Лещева В. Н. Я доложил Лещеву В. Н. о том, что видел на Минском шоссе автомобиль СААБ темно-зеленого цвета, видел, как в него садилось двое человек, а так же о том, что запомнил фрагмент номера указанного автомобиля. Я попросил Лещева В. Н. разрешить мне проверить данную информацию. Далее я проехал на то место, где видел СААБ, там уже находились оперативные сотрудники Одинцовского УВД, которые проверяли возможные пути отхода преступников. В указанном месте к обочине дороги выходила тропинка из лесного массива. Я сказал оперативным сотрудникам, что видел в указанном месте автомобиль СААБ темно-зеленого цвета. Дальше я проехал на спец. пост, расположенный на 45 км Минского шоссе. На указанном спец. посту установлена автоматизированная система «Поток», которая считывает номера всех проходящих машин в обоих направлениях. Я стал проверять по данной системе проезжал ли через спец. пост с 8.30 до 10.00 17.03.05 автомобиль СААБ с примерным фрагментом номера «226». Данная система зафиксировала прохождение 17.03.05 в 9.34 автомобиля СААБ, г. н. У 226 МЕ 97. При этом камера стоит в 800 м от перекрестка и точно установить в каком направлении на перекрёстке поехал автомобиль нельзя. Но до перекрестка на 45 км Минского шоссе автомобиль СААБ г.н. У 226 МЕ 97 двигался в сторону области. Данную информацию я доложил командиру 10 СБ ДПС 1 СП «Северный» ГУВД МО Лещеву В. Н., затем по данной автомашине был объявлен план «Перехват» (т. 2, л.д. 202-204).

Именно на основании этих показаний и только этих показаний! следствие вписывает в обвинительное заключение (стр. 131): «Свидетель Иванов С. Л. фактически наблюдал момент, когда несколько членов организованной преступной группы покидали место взрыва».

Попробуем с этими показаниями разобраться, понять, насколько они убедительны, насколько они достоверны. Ясно, что С. Л. Иванов - свидетель не рядовой. Он - начальник штаба спецбатальона ДПС и 17 марта 2005 года не просто на службе находился, а был ответственным по батальону, когда на нём всё хозяйство большого оперативного, имеющего вооружение, а, значит, войскового подразделения («У Вас большое подразделение?» – спросил его на суде Р. П. Яшин. «Да», - ответил майор) (т. 46. л.д. 97 – 103). «Примерно в 9.23 или 9.24» дежурный докладывает ему, ответственному по батальону что получил сообщение о взрыве и стрельбе в районе 39 км Минского шоссе. С. Л. Иванов тут же мчится к месту происшествия («Я сразу же на служебной машине выехал на место происшествия»). И сразу к нему масса вопросов. Зачем ответственному по батальону, бросив всё, не сообщив никому, даже не выяснив у дежурного по подразделению, от кого получена информация и насколько она достоверная, самому нестись на место происшествия, хорошо зная, что очень часто и очень много поступает недостоверных сигналов?

Из протокола судебного заседания 14 ноября 2006 года:

«На вопросы представителя потерпевшего – адвоката Шугаева А. А. свидетель Иванов С. Л.:

- Кто дал Вам команду выдвигаться на место происшествия?

- Мне команду никто не давал, я сам принимаю решение. Мне сообщил дежурный, а откуда он получил информацию, я не знаю.

На вопрос подсудимого Квачкова В. В. свидетель Иванов С. Л.:

- Вы сказали, что не знаете, от кого получил дежурный информацию?

- Не знаю.

- Как начальник штаба, скажите, от кого такая информация могла поступить?

- Я не знаю. Я привык выполнять свои обязанности чётко, быстро и не разбираясь.

- Как и в каком документе зафиксировано сообщение дежурного?

- Не знаю. Не могу сказать.

- Какой документ ведётся дежурным?

- Книга учёта сообщений и преступлений, её ввели недавно. В то время у дежурного была просто рабочая тетрадь, в которую он записывал все сообщения.

- Такое сообщение, которое поступило 17 марта 2005 года, было зафиксировано дежурным?

- Не знаю, может быть, записал, а может быть и нет.

- В случае стрельбы на Вашем участке туда прибывает вооруженная группа?

- При выяснении обстоятельств, да. У нас очень много поступает сообщений, которые не подтверждаются.

- Через какое время Вы выехали после получения данной информации?

- Не больше чем через пять минут.

- В какое время получил информацию дежурный?

- Не знаю.

Подсудимый Квачков В. В.:

- Прошу истребовать документацию дежурного, ту рабочую тетрадь, где дежурный фиксировал 17 марта сигнал о событии.

На вопрос председательствующего судьи свидетель Иванов С. Л.:

- У Вас имеется такой журнал, где регистрируется подобная информация?

- Наверное, имеется (это ответ начальника штаба! - Б. М.). Но это журнал неофициальный был тогда. Понимаете, тогда был 2005 год, сейчас уже 2006 год. Срок хранения определённый есть. Но может быть так, что дежурный не записал такую информацию. Я думаю, что есть какие-нибудь записи. Каждый месяц приходят новые документы, раньше было одно, а сейчас другое. Я не знаю, смогу ли я тетрадь найти» (т. 46. л.д. 97 – 103).

Изо всех сил противится С. Л. Иванов представить свидетельства, когда и от кого поступила информация «о взрыве и стрельбе в районе 39 км Минского шоссе», не стесняясь, как начальник штаба, отвечающий за всю документацию батальона, говорить то и дело «не знаю», «мне неизвестно», «может быть, а может нет»… Он скрывает источник информации, если вообще информация была, а не сорвался майор С. Л. Иванов с места в заранее обговоренное время, чтобы увидеть то, что надо увидеть в определённое время и в определённом месте, и помчался один, чтобы не было свидетеля, чтобы не расширять круг лиц, участвующих в постановке спектакля «Покушение на видного государственного и общественного деятеля…».

Ведь получается, что, приняв от своего подчиненного, дежурного по батальону, абсолютно непроверенную информацию, ответственный по батальону начальник штаба батальона даже не поинтересовался, от кого она и когда поступила, а ведь речь идёт о взрыве и стрельбе на одном из стратегических московских шоссе, вместо этого несётся туда один, даже начальство не поставив в известность, а ведь он в это время на ответственном посту, на нём вся жизнь и деятельность большого специального оперативного подразделения. И не такой уж он отчаянный, привыкший и умеющий брать ответственность на себя. И когда, сейчас мы это увидим, встречает в районе происшествия подозрительную машину, он не звонит тут же на подчиненные ему посты ДПС, не требует от них задержать и проверить машину, а лишь доложив своему командиру об увиденной им машине, испросив у того разрешения проверить машину, только тогда начинает что-то делать, а что не отчаянный он вовсе мужик, этот майор С. Л. Иванов, видно из того, как он сам себя характеризует на допросе предельно откровенно: «… показывает мне, мол, вон оттуда стреляют. Я-то не дурак лезть туда, я за машиной встал» (т. 46. л.д. 97 – 103).

Понятно, что не дело начальника штаба батальона, а тем более ответственного по батальону, самому, бросив пост, проверять сигналы, которые часто не подтверждаются. Ну, а если был уверен, если почувствовал, что всё это очень серьёзно, тогда, как он сам говорит, он обязан был поднять по тревоге вооружённую группу и уж непременно, обязан был, немедленно передать полученную информацию по команде, а не мчаться туда одному.

Из протокола судебного заседания 14 ноября 2006 года:

«- В случае стрельбы на Вашем участке туда прибывает вооруженная группа?

- При выяснении обстоятельств, да» (т. 46. л.д. 97 – 103).

Но даже если обстоятельства ещё не выяснены, и неясно откуда информация, хотя это первый вопрос ответственного по батальону к дежурному, ему ведь, если что серьёзное, надо докладывать выше, да и сам дежурный без наводящих вопросов должен тут же и доложить, откуда информация, но уже сама информация о взрыве и стрельбе напрочь исключает ситуацию, чтобы ответственный по батальону, начальник штаба двинулся проверять такую информацию сам и в одиночку. Чушь всё это, сказки для следователя, если не самим же следователем прежде и сочинённые, то для следователя и свидетеля сочиненные тем сценаристом, что писал мистификацию «Покушение на государственного и общественного деятеля…», и сочинена была эта сцена для «свидетеля Иванова С. Л.» только для одного того, чтобы по дороге «свидетель Иванов С. Л.» увидел то, что надо ему увидеть. А увидел он, как мы знаем из его первого допроса 17 марта 2005 года «машину СААБ темного цвета (выделено мною – Б.М.), стоявшую на краю проезжей части по направлению движения в сторону Московской области. Я успел заметить фрагмент регистрационного номера данной автомашины: «226» (т. 2, л.д. 29-32). На следующем допросе, семнадцать дней спустя, 3 апреля 2005 года свидетель Иванов С. Л. прозреет вдруг: «я увидел автомобиль СААБ темно-зелёного цвета, в номере которого я заметил цифры «226» или «262» (т. 2, л.д. 202-204).

Может, конечно, и такое быть, полмесяца человек думал, вспоминал, к тому же он гаишник, и у него профессиональная память на конкретные цвета машин, - вот и вспомнил, наконец, что машина СААБ не просто тёмного цвета, как говорил он прежде, а именно тёмно-зелёного. Но если кто и может так конкретно вспомнить по прошествии времени, то только не «свидетель Иванов С. Л.», потому что нет у него привычки отмечать конкретные цвета. Вот как он привык описывать машины: «Я увидел стоящие на обочине полосы движения в сторону Минского шоссе автомобиль ВАЗ-2109 светлого цвета (выделено мною – Б.М.), рядом с ней стояла какая-то другая машина отечественного производства, но что это была за машина я не понял. Приблизительно в 200 м от увиденных машин я увидел автомобиль Мицубиси тёмного цвета…» (т. 2, л.д. 202-204). Это он о Мицубиси, которая, как мы хорошо уже знаем, чёрного цвета, тем не менее он говорит о ней, как о машине тёмного цвета, пользуясь привычно лишь двумя категориями цветов - тёмная и светлая, и 17 марта 2005 года он привычно сказал «тёмная», да только следствию нужен был непременно «тёмно-зелёный» цвет, вот «свидетель Иванов С. Л.» несвойственно для себя и вспомнил…

Еще одно обстоятельство не позволяло «свидетелю Иванову С. Л.», проезжая 17 марта 2005 года на скорости, как он говорит, 100 – 120 км/час, и видя, опять же как он сам выражается, на противоходе, сорвавшуюся с места машину разглядеть её темно-зелёный, именно темно-зелёный, а не какой-нибудь там тёмно-синий или тёмно-коричневый цвет, - в тот день было очень грязно.

Из протокола судебного заседания 14 ноября 2006 года:

На вопросы представителя потерпевшего – адвоката Шугаева А. А. свидетель Иванов С. Л.:

- Цвет машины не запомнили?

- Она грязная была.

На вопрос подсудимого Яшина Р. П. свидетель Иванов С. Л.:

- Вы точно помните, что автомашина «Сааб» была грязная?

- Да.

- Почему Вы запомнили только фрагмент номера?

- Скорее всего, номер тоже был заляпан грязью» (т. 46. л.д. 97 – 103).

Заданность – вот что определяет показания «свидетеля Иванова С. Л.». Велено ему, чтоб машина, якобы виденная им в нужное время и в нужном месте, была не просто «тёмная», как привык характеризовать окраску машин майор, а непременно «тёмно-зелёная», вот он и «вспомнил», и уточнил через полмесяца, и больше уже не забывал, настойчиво, где надо и где не надо вставляя на допросе цвет машины: «доложил Лещеву В. Н. о том, что видел на Минском шоссе автомобиль СААБ темно-зеленого цвета … Я сказал оперативным сотрудникам, что видел в указанном месте автомобиль СААБ темно-зеленого цвета …». Или следователь за него об этом не забывал, что, впрочем, одно и тоже.

Дата добавления: 2015-09-06