Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Сотрудничество с В. М. Бехтеревым

Читайте также:
  1. Глава 2. Учебно-педагогическое сотрудничество
  2. Еще по теме: Сотрудничество Кеннеди с КГБ
  3. И международное сотрудничество ветеринарной службы Республики Беларусь
  4. Международное сотрудничество
  5. Опрос – анонимный, фамилию и имя указывать не нужно. Заранее благодарим Вас за сотрудничество.
  6. Отношения мужчины и женщины — это сотрудничество
  7. Политическое сотрудничество.

 

Когда и при каких обстоятельствах Барченко познакомился с Бехтеревым, мы не знаем. Возможно, это произошло еще в те годы, когда он ставил свои оригинальные эксперименты с «мозговыми лучами» и сотрудничал с «частными лабораториями». Любопытно, что его дипломная работа в Педагогической академии, по сведениям Э.М. Кондиайн, называлась «Сон, спячка, угнетение», т. е. была посвящена психологическим проблемам. Однако по-настоящему со знаменитым ученым Барченко сблизился лишь в 1920-м. Достоверно известно, что в этот период он несколько раз посещал Бехтерева у него на квартире. Так, однажды он привел к нему на консультацию свою пациентку, некую Веру Князькову. (Подробно о ней и ее странной болезни Барченко рассказывает в своем первом письме к Бехтереву, см. Приложения.) Осенью того же года, узнав о планах Барченко — о том, что тот собирается совершить предварительную поездку в Мурманск для подыскания себе работы, а затем в Москву по делам своей тибетской экспедиции, Бехтерев просит его о ряде услуг: привезти для института с Севера образцы океанской фауны, а также достать ему в Москве экземпляр романа «Доктор Черный» (!). Кроме этого договорились, что по возвращении с Мурмана Барченко выступит в ученой конференции Института мозга с сообщением о своих многолетних изысканиях в области древнего естествознания, и даже назначили дату — 10 ноября.

Барченко, однако, не смог вернуться в Петроград к этому сроку. Его выступление перед сотрудниками института состоялось два месяца спустя, 10 января 1921 г. Доклад Барченко, составленный в форме тезисов («положений») и озаглавленный «Дух древних учений в поле современного естествознания», был задуман по сути как своего рода научная защита теории «Древней науки». «В заседании 10-го я прочту сначала «положения» в полном объеме, а за сим, с листа же, буду предлагать на обсуждение каждый пункт отдельно, — писал Барченко Бехтереву накануне выступления. <…> — Если «защита» мною своих «положений» от возражений произведет на Вас впечатление серьезности, Вы, быть может, не откажете установить между мною и Институтом определенную конкретную связь, предложив Конференции мое сотрудничество в качестве ассистента по кафедре, какую сочтете для такой работы подходящей». Установление такой связи с бехтеревским институтом Барченко считал необходимым, во-первых, в чисто научных целях — чтобы «иметь возможность вести систематическую работу в конкретных рамках, в контакте с людьми, коим я в полном объеме доверяю». И, во-вторых, чтобы «аргументировать» перед своим мурманским начальством необходимость поездок в Петроград и по Кольскому полуострову. («Если мои отношения к Институту не будут легализованы в фиксированной форме, я не получу досуга для работы по интересующему Вас вопросу и рискую застревать в Мурманске в моменты, наиболее удобные для контакта с работающими в Петрограде».) В этом же письме Барченко сообщает о своем намерении пригласить «из лопарских становищ» в Мурманск и Петроград «интересных для нашей работы перцепиентов», для участия в экспериментальных исследованиях Бехтерева.[149]Речь идет скорее всего о людях, обладающих паранормальными, или, как в то время говорили, «метапсихическими», способностями — о шаманах и лицах, пораженных особой болезнью, которую Александр Васильевич называет «лопарским испугом». При этом Барченко подчеркивает свою полную незаинтересованность в каких-либо материальных выгодах: «Ни жалованья, ни пайка по сей должности мне не нужно».

Прочитанный Барченко доклад вызвал большой интерес у собравшихся и положил начало его сотрудничеству с Институтом мозга, которое продолжалось по крайней мере до середины 1924 г. Идя навстречу пожеланиям Барченко, ученая конференция в заседании 30 января избрала его — по предложению Бехтерева — своим представителем («членом») на Мурмане и официально командировала в этом качестве «на побережье Ледовитого океана и в Лапландию для обследования явления, известного под именем «мерячение».[150]

«Мерячение» (эмиряченье) — это психическое заболевание, нечто среднее между припадком истерии и шаманским трансом. Особенно часто оно наблюдалось в ту пору среди коренного населения Крайнего Севера и Сибири (якутов, юкагиров, ламутов, айнов, забайкальских бурят), а также у малайцев, называющих его «прыгучкой» (юмпинг, джампинг), что позволило Н.А. Виташевскому говорить о мерячении как о «первобытном психоневрозе». Вот как описывает типичный припадок («мэнэрик») у женщины-якутки один из исследователей С.И. Мицкевич: «Сознание делается спутанным, появляются устрашающие галлюцинации: больная видит черта, страшного человека или что-нибудь подобное; начинает кричать, петь, ритмично биться головой об стену или мотать ею из стороны в сторону, рвать на себе волосы».[151]Мэнэрик может продолжаться от одного-двух часов до целого дня или ночи и повторяться в течение нескольких дней. Якуты обычно объясняют припадки порчей или вселением в тело злого духа («мэнэрика») и потому говорят в таких случаях: «бес мучает». По сообщению Мицкевича, «про «мэнэриков» ходят среди населения разные рассказы, например, что они могут себя прокалывать насквозь ножами и это не оставляет следов, могут плавать, не умея плавать в обычном состоянии, петь на незнакомом языке, предсказывать будущее» и т. д.[152]Одержимый «духом» во многом подобен шаману и обладает силой и способностями шамана, что, по мнению ученых, роднит мерячение и шаманство. Различие между ними состоит лишь в том, что «мэнэрик» вселяется в больного против его воли, а шаман вызывает «духа» по своей воле и может повелевать им.

Интересно, что среди русских крестьян, особенно среди мистических сектантов, встречалось похожее заболевание, которое в народе обычно называли кликушеством. Русские ученые, в том числе В.М. Бехтерев, обратили на него внимание и стали исследовать еще в конце XIX века.[153]

Кроме В.М. Бехтерева у Барченко завязались отношения еще с несколькими ведущими сотрудниками Института мозга — В.П. Каш-кадамовым, А.К Борсуком и несколько позднее с Л.Л. Васильевым. Почвой для сближения с этими учеными наряду с парапсихологией (метапсихизмом) была также и восточная (индийская и тибетская) медицина, особенно привлекавшая к себе в те годы западных исследователей.

Василий Павлович Кашкадамов (1863–1941), известный врач-гигиенист, заведующий лабораторией школьной и умственной гигиены и позднее созданной им гигиенической лабораторией; в 1898–1900 гг. находился в командировке в Индии, где изучал чуму и способы борьбы с ней, перенимал опыт туземных врачей. По возвращении в Россию прочитал доклад «Об индусской фармации» и опубликовал «Краткий очерк индусской медицины» (СПб., 1902). Кашкадамов был убежденным сторонником профилактической медицины и, как и Барченко, ратовал за применение природных методов — воздушных и солнечных ванн — в оздоровительных целях. Особенно настоятельно он пропагандировал в 1920-е гг. чрезвычайно популярную до революции систему датского врача И.П. Мюллера, представлявшую собой комбинированное воздействие на организм человека воды, воздуха, массажа и дыхательных упражнений.[154]

Леонид Леонидович Васильев (1891–1965), физиолог-рефлексолог и парапсихолог, увлекался в молодости теософией, выписывал издания Теософского общества в Лондоне, что, по-видимому, и подтолкнуло его к изучению таинственных «психических феноменов». Не меньший интерес Леонида Леонидовича вызывала и тибетская медицина, получившая распространение в Петербурге в начале 1900-х гг. благодаря успешной практике тибетского врача П.А. Бадмаева. Рассказывают, что незадолго до революции Васильев вместе со своим камердинером совершил путешествие в Тибет, присоединившись к каравану буддийских паломников.[155]Впоследствии он вспоминал об одной довольно необычной водной процедуре, которую ему однажды довелось наблюдать в этой стране, — тибетские монахи ходят или стоят неподвижно в проточной воде горного ручья, одновременно вращая установленные там же молитвенные барабаны. (Процедура эта, как кажется, носила скорее профилактический, чем лечебный характер.) Какое-то время пытливый путешественник провел в уединении в пещере, занимаясь созерцательной практикой, что поразительным образом напоминает некоторые страницы «Доктора Черного». Ученый продолжил изучение тибетской медицины в 1920–1930 гг. под руководством Н.Н. Бадмаева, племянника П.А. Бадмаева. В Институте мозга в начале 1920-х Л.Л. Васильев работал ассистентом рефлексологической лаборатории Бехтерева, а затем возглавил физиологическую лабораторию с отделом внутренней секреции. О новой науке парапсихологии и проводившихся Бехтеревым исследованиях в этой области он увлекательно рассказал в двух научно-популярных книгах: «Тайные явления человеческой психики» (М., 1959) и «Внушение на расстоянии» (М., 1962).

Алексей Константинович Борсук (1882-?) изучал проблемы психологии, психотехники, методики основных трудовых процессов и педологии; наряду с работой в бехтеревском институте он заведовал кафедрой психологии в Государственном институте физкультуры.[156]

Бехтерев, Кашкадамов и Борсук явно симпатизировали Барченко, и именно этих троих людей незадолго до отъезда на Мурман он посвятил на квартире у Бехтерева в свою тайну — тайну «Древней науки». В письме Барченко Бехтереву в начале 1921 г. мы читаем: «До 16 января я просил бы Вас, в случае если Вы принципиально согласны с предложенным мною планом, собрать у себя группу привлекаемых к работе лиц (предпочтительно не более двух человек, кроме Вас), коим Вы безусловно Доверяете. Этой группе я постараюсь с возможной полнотой осветить окраску того течения, коему я служу, мое отношение к этому течению и мотивы, заставляющие это течение входить в контакт с Вами. Это необходимо уже потому, что Вы меня изволили посвятить в Ваше представление о «посвящении» в лице добрейшего д-ра Рябинина». (См. Приложения.) В дальнейшем, во время одного из приездов в Питер, А.В. Барченко намеревался представить объединенной вокруг Бехтерева группе ученых проект «органа», который следовало создать в структуре института, в виде отдельной «секции» при «комиссии» Бехтерева, для осуществления задуманной им серии опытов.

Но о чем, собственно говоря, Барченко ведет речь?

Институт по изучению мозга и психической деятельности был учрежден по инициативе В.М. Бехтерева весной 1918 г. с целью «всестороннего изучения человеческой личности и условий правильного ее развития».[157]Через полтора года — в середине ноября 1919 г. — Бехтерев выступил на одном из заседаний ученой конференции (объединявшей всех сотрудников института и аффилированных с ним учреждений) с докладом: «Воздействие на поведение животных путем непосредственного (бессловесного) внушения», в котором представил результаты своих экспериментов в Москве по передаче мысленного, внушения дрессированным собакам В.Л. Дурова. Тогда же УК приняла решение об образовании особой «Комиссии по мысленному внушению», поставив перед ней задачу — «всесторонне изучить описанные докладчиком факты и произвести дальнейшие аналитические опыты над животными».[158](По-видимому, эту комиссию и имеет в виду Барченко.)

Суть этих опытов, впоследствии получивших большую известность в России и на Западе, состояла в выполнении собаками знаменитого дрессировщика задуманного людьми действия — побежать туда-то, сделать то-то и т. д.[159](Поначалу они ставились на квартире В.Л. Дурова, а затем в зоопсихологической лаборатории А.Л. Чижевского, устроенной в дуровском зверинце — «Уголке» — на Божедомке.) О том, в каких невероятных, почти фантастических условиях В.Л. Дурову приходилось жить и работать в те годы, свидетельствует следующий отрывок из письма Бехтереву:

«На Арбате у меня на квартире, где Вы в прошлом году изволили быть, охотно согласились работать со мной в качестве сотрудников проф. Г.А. Кожевников, проф. Ф.Е. Рыбаков и неоднократно описывавший моих животных И.А. Лев. Мы все с интересом занимаемся до поздней ночи в единственной отапливаемой комнате, где помещается вся моя семья (я, больная жена, дочь и внук), а на кровати, под кроватью мои шесть собак, кошки, попугай, крыса; из соседней же комнаты постоянно доносятся крики петуха, уток, китайских гусей, свист морских свинок Вот приблизительно в какой обстановке приходится работать…

Жизнь идет странно. Утром торопливо пишу свои записки, днем плетусь пешком или еду на своем верблюде по Москве из учреждения в учреждение, шмыгаю от сгола к столу и ожидаю на лестнице нужных людей. Укажу как на курьез, что ношу в своем кармане чернила с пером: Анатолий Васильевич [Луначарский] на ходу подписывает мои бумаги на кремлевской стене (его положительно рвуг на части). Но я, несмотря на ужасную новомодную волокиту и бюрократизм, упрямо ломаю препятствия и иду к намеченной цели. Подчас и мое прославленное терпение подходит к концу…

Да, если бы, дорогой Владимир Михайлович, возможно было бы мне с семьей бросить все и отдохнуть хотя бы месяц в санатории, покончить с пресловутой славой, бурно кочующей артистической жизнью и отдаться всецело науке в удобной лабораторной обстановке да еще под Вашим наблюдением, тогда, профессор, многое можно бы сделать! Не только в области внушения, я смог бы вложить свой кирпичик [и] в здание общечеловеческой культуры, но это одни мечты, а действительность — я только одна из щепок, когда лес рубят…»[160]

В 1920 г. Бехтерев сделал еще несколько докладов по теме своего исследования. К началу 1922 г. в состав «Комиссии по мысленному внушению» входило 8 человек сам Бехтерев, А.К. Борсук, Л.Л. Васильев, В.Н. Мясищев, А.Г. Иванов-Смоленский, И.П. Казначенко-Триродов, И.А. Попов, В.И. Рабинович. Вскоре — 9 марта 1922 г. — комиссия решила расширить сферу деятельности путем включения в число изучаемых явлений «явления гипноза у человека и животных, внушения словесного и мысленного, автоматизма, экстериоризации, ясновидения (и яснослышания) и физического действия магнита». А месяц спустя в комиссию дополнительно ввели еще шесть человек, «ближе знакомых с психическими феноменами», — специалистов по оккультным наукам.

Отметим попутно, что опыты по изучению ясновидения (и яснослышания) велись в институте начиная с 1920 г. В качестве испытуемых в них участвовало несколько человек, в их числе некто В.К. Пригоровская, для обследования которой была даже создана специальная комиссия во главе с докторами Г.В. Рейтцем и А.В. Дубровским. В личном архиве В.М. Бехтерева сохранились записи, сделанные Пригоровской в 1920–1924 гг. Приведем два небольших отрывка из них:

 


Дата добавления: 2015-10-13; просмотров: 116 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Неудача с Лхассой | Последняя встреча | ОТ АВТОРА | О Шамбале, ее обитателях и искателях | ПОСВЯЩЕНИЕ В ТАЙНУ | ХРАМ ШАМБАЛЫ В ПЕТЕРБУРГЕ | ДОКТОР ЧЕРНЫЙ | ТАЙНЫ ЛУЧИСТОЙ ЭНЕРГИИ | СМУТНОЕ ВРЕМЯ | К.К. ВЛАДИМИРОВ — ГРАФОЛОГ, ОККУЛЬТИСТ И ЧЕКИСТ |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
С КРАСНЫМИ МОРЯКАМИ В ШАМБАЛУ| О ЯСНОСЛЫШАНИИ

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.008 сек.)