Глава 37

Пока Блэй крутил фамильный перстень на указательном пальце, его зажженная сигарета медленно горела в другой руке, а задница потихоньку немела… но никто не зашел через двери вестибюля.

Сидя на первой ступеньке парадной лестницы особняка, он собирался нарушить обещание вернуться домой, данное своей матери. По крайней мере, не сегодня. После сумасшествия прошлого вечера, с аварийной посадкой и последовавшей драмой, Роф приказал Братству и воинам взять день отдыха. Поэтому технически, ему следовало позвонить родителям и сказать маме, чтобы она готовила моцареллу и мясной соус.

Но черта с два он покинет сейчас дом. Не после тех криков, что доносились из комнаты Лейлы, и того, как ее буквально пронесли на руках по лестнице.

Разумеется, Куин был сейчас с ней.

Джон Мэтью – нет.

Поэтому, чтобы там ни произошло, оно затмило обязанность аструкс нотрама, и значит… должно быть, Лейла теряет своего ребенка. Только что-то настолько серьезное могло нарушить порядки.

Он продолжил бить баклуши, беспокойство служило ему компанией, и, разумеется, его мозг решил ухудшить ситуацию: черт, он действительно переспал с Куином прошлой ночью?

Крепко затянувшись «Данхиллом», он с руганью выдохнул дым.

Это произошло на самом деле?

Боже, вопрос бился в его голове с того самого мгновения, как он проснулся от того чертовски сексуального сна, с эрекцией, видимо, считавшей, что мужчина спал рядом с Блэем.

В сотый раз мысленно проигрывая произошедшее, он мог думать лишь о… к слову, о плане, давшем осечку. После того, как он отверг Куина, вставшего на колени, Блэй вернулся в свою комнату и принялся расхаживать, ведя спор с самим собой, который ему абсолютно никуда не уперся, и превратил его мозги в фуа гра.

Но он принял верное решение, когда ушел. На самом деле. Да.

Проблема в том, что решимость быстро испарилась. Когда день пошел на убыль, он мог думать лишь о том времени, как отец засек его за кражей сигарет у одного из семейных додженов. Он был молодым претрансом, и в качестве наказания отец выгнал его на улицу и заставил выкурить все сигареты в пачке «Кэмела» без фильтра. Ему было до ужаса тошно, и только спустя пару лет он смог переносить пассивное курение.

И это стало новым планом.

Он хотел Куина так долго, так сильно, но лишь в теории, в мечтах, в которых все было таким образом, каким он только мог это вынести. Не все сразу, с избытком, крышесносно… и он прекрасно знал, что в реальной жизни Куин не станет сдерживаться, медлить. «План» заключался в том, чтобы приобрести фактический опыт и узнать, каков был жесткий секс на самом деле. И, черт, обнаружить, что это далеко не «хороший» секс.

Нельзя было выкурить всю пачку… и хотеть еще.

Господь всемогущий, впервые реальность оказалась лучше фантазии, стопроцентно самым лучшим его сексуальным опытом.

Но после доброта, которую проявил Куин, была невыносима.

В действительности, вспомнив ту нежность, Блэй соскочил с насиженного места и пересек яблоню на полу… будто куда-то направлялся.

И в этот момент открылись двери. Но не в вестибюль.

Библиотека.

Когда он посмотрел через плечо, из комнаты вышел Сэкстон. Он выглядел ужасно, и не просто потому, что у него остались припухлости на подбородке, благодаря нападению Куина… как бы быстро он не исцелялся.

Хороший, подумал Блэй. Хороший способ выразить расстройство чьим-то поведением: позволить оттрахать тебя по полной тому, кто ранее пытался придушить твоего бывшего.

Просто высший класс.

– Как ты? – спросил Блэй, и не в светском смысле.

Облегчение, что Сэкстон подошел к нему. Посмотрел в его глаза. Улыбнулся слегка, будто собирался пойти навстречу.

– Я вымотан. Голоден. Беспокоен.

– Не хочешь пообедать со мной? – выпалил Блэй. – Я в том же состоянии, и могу исправить лишь одну проблему – голод.

Сэкстон кивнул и спрятал руки в карманах слаксов.

– Замечательная идея.

В итоге они вдвоем оказались на кухне, за изношенного вида дубовым столом, сидя рядом друг с другом, лицом – к двери. Со счастливой улыбкой Фритц мгновенно включился в режим «предоставить-пищу» и, вот так неожиданность, десять минут спустя дворецкий поставил перед ними по чашке тушеной говядины, хрустящий багет, бутылку красного вина и сладкое масло на тарелочке.

– Я сейчас вернусь, господа, – сказал дворецкий, низко кланяясь. А потом прогнал всех остальных из кухни, начиная с тех додженов, что подготавливали овощи, и, заканчивая теми, что начищали серебро и чистили стекла в алькове.

Когда створчатая дверца захлопнулась за последним членом персонала, Сэкстон сказал:

– Поставить на стол свечу, и это будет свиданием. – Мужчина, подавшись вперед, ел с идеальными манерами. – Ну, полагаю, нам понадобиться кое-что еще.

Блэй посмотрел на него, доставая сигарету. Даже с мешками, залегшими под глазами, и почти исчезнувшими синяками на шее, на юриста было приятно смотреть.

Почему, черт возьми, он не мог…

– Только не говори снова, что тебе жаль. – Сэкстон вытер рот салфеткой и улыбнулся. – Это на самом деле не обязательно и неуместно.

Здесь и сейчас рядом с парнем их разрыв казался таким же нереальным, как и то, что произошло с Куином. Последняя пара дней вообще была на самом деле?

Ну, да. То, что произошло с Куином, не случилось бы вовсе, если бы они с Сэксом не расстались. В этом он был уверен… одно дело – мастурбировать тайком, и это уже плохо. Скурить всю сигарету? Черта с два.

Блин, хотя они с Сэкстоном разошлись, ему все равно казалось, что он должен признаться в грехе… хотя, если Куин был прав, то в одном смысле Сэкстон уже двигался дальше.

Пока они ели в молчании, Блэй покачал головой, хотя он не задавал вопроса, не было никакого разговора. Он просто не знал, что еще сделать. Порой перемены так быстро происходят в твоей жизни, так напористо, что сложно не отстать от реальности. Нужно время, чтобы все устроилось, новый центр равновесия установится только спустя какое-то время, а пока твои мозги будут кашей биться в голове.

Он все еще в состоянии каши.

– Тебе когда-нибудь казалось, что часы растягиваются в года? – спросил Сэкстон.

– Да, может, в десятилетия. Да. Конечно. – Блэй снова посмотрел на него. – На самом деле, я думал об этом же.

– Хорошая из нас вышла пара нытиков.

– Может, нам стоит носить черное.

– Нарукавные повязки? – предложил Сэкстон.

– Целиком, с головы до пят.

– А что мне делать со своей страстью к цветному? – Сэкстон указал на оранжевый платок от «Эрмес». – Но, с другой стороны, украсить можно все что угодно.

– Это объясняет привлекательность зубных украшений.

– Розовых пластмассовых фламинго.

– Брэнд «Хеллоу Китти».

Они одновременно рассмеялись. Это не было смешно, но дело не в юморе. А в том, что лед тронулся. Возвращение к новому виду нормальности. Привыканию общаться в новом свете.

Когда громкий смех перешел в тихое хихиканье, Блэй обернул руку вокруг мужчины и быстро обнял его. Радовало, что Сэкстон наклонился к нему на короткое мгновение, принимая предложенное тепло. Не то, чтобы Блэй считал, что просто сидя здесь вместе, обедая, смеясь, все внезапно наладится. Нисколько. Было неловко думать о том, что Сэкстон спал с кем-то другим, и абсолютно невероятным осознавать – что он сам сделал то же самое… особенно с тем, с кем это произошло.

Нельзя переключиться с передачи «любовники», которая была включена в течение года, на «дружбу» всего за пару дней.

Но можно начать прокладывать новую тропу.

И делать шаг за шагом по ней.

Сэкстон навсегда останется в его сердце. Их отношения стали первыми для него… не просто с мужчиной, в принципе. Было много всего хорошего, он пронесет это с собой воспоминаниями, которые были достойны места в мозгу.

– Ты видел сады позади дома? – спросил Сэкстон, протягивая хлеб.

Блэй оторвал кусочек, а потом передал тарелочку с маслом, когда Сэкстон взял порцию для себя.

– Выглядят неважно, правда?

– Напомни мне, чтобы я никогда не пытался косить газон «Сессной».

– Ты не занимаешься садоводством.

– Ну, если займусь. – Сэкстон налил немного вино в свой бокал. – Вина?

– Пожалуйста.

И вот, как все пошло дальше. Они начали с говядины и закончили персиковым кобблером[86], который магическим образом появился перед ними, спасибо Фритцу за прекрасный выбор времени. Когда они съели по последнему кусочку, и на финише промокнули губы салфетками, Блэй откинулся на диванные подушки и сделал глубокий вдох.

Который означал нечто большее, чем полный желудок.

– Ну, – сказал Сэкстон, положив салфетку возле своей десертной тарелки. – Наконец-то я смогу принять ванну, о которой говорил несколько ночей назад.

Блэй открыл рот, чтобы отметить, что любимые соли Сэкстона остались в его ванной. Он видел их в шкафчике, когда доставал запасной крем для бритья прошлой ночью.

Но… он сомневался, что стоит упоминать об этом. Что, если Сэкстон решит, что он приглашает его принять ванну в его покоях? Было ли это слишком громким напоминанием о том, как сильно все изменилось… и почему? Что, если…

– У меня появилось новое масло-уход, которое я до смерти хочу опробовать, – сказал Сэкстон, соскользнув со своей половины лавочки. – Наконец-то пришло по почте из-за рубежа. Я ждал его целую вечностью.

– Звучит круто.

– Не могу дождаться. – Сэкстон снова надел пиджак на свои плечи, поправил манжеты и потом, махнув рукой, ушел без единого признака трудностей и напряжения на его лице.

Что помогало, на самом деле.

Свернув свою салфетку, Блэй положил ее рядом с тарелкой и, выбравшись из-за стола, поднял руки над головой и потянулся вперед, и его спина захрустела в хорошем смысле.

Напряженность вернулась к нему, когда он снова оказался в фойе.

Что, черт возьми, происходило с Лейлой?

Будь все проклято, едва ли он мог позвонить Куину. Драма совсем его не касалась: когда дело доходило до этой беременности, он ничем не отличался от остальных обитателей дома, которые также слышали или наблюдали за скандалом и, без сомнений, переживали не меньше него… но не имели права требовать новостей.

Плохо, что его в-данный-момент-полный желудок не купился на это. От одной мысли, что Куин может потерять ребенка, он серьезно подумывал перебраться поближе к уборной. Просто на случай, если приказ к эвакуации будет подан его горлом.

В конечном итоге он оказался на втором этаже, расхаживая по гостиной. С его точки обзора, он без проблем видел дверь вестибюля, но не похоже, что он ждал, что она откроется…

Двойные двери в кабинет Рофа широко открылись, оттуда вышел Джон Мэтью.

Блэй тут же пересек гостиную, готовый расспросить, неизвестно ли чего парню… но он замер, поймав взгляд Джона.

Погруженный в мысли. Словно ему сообщили личные и весьма тревожные новости.

Блэй держался поодаль, когда его приятель направился в противоположном направлении, прошел по коридору со статуями и скрылся в своей спальне.

Похоже, все меняется и в жизни других.

Чудесно.

Тихо выругавшись, Блэй оставил друга в покое и продолжил свое собственное хождение… и ожидание.

***

Далеко на юг, в городке Вест Поинт, Сола приготовилась проникнуть в дом Рикардо Бенлуи со второго этажа, через окно в конце главного коридора. Месяцы прошли с тех пор, как она последний раз была внутри, но сделала ставку на то, что место в системе безопасности, которым она осторожно управляла, все еще работало на ее стороне.

Было всего два ключа к успешному проникновению в любой дом, здание, гостиницу, сооружение: план и скорость.

У нее было и то, и другое.

Вися на канате, который она перебросила на крышу, Сола потянулась во внутренний карман парки, достала устройство и прижала к правому углу двустворчатого окна. Послав сигнал, она принялась ждать, смотря на крошечную красную точку, мигающую на стекле перед ней. Если по какой-то причине ничего не изменится, то она войдет через одно из мансардных окон, которые выходили на боковой дворик… и это будет болью в заднице…

Огонек стал зеленым без звука, и она улыбнулась, доставая остальные инструменты.

Взяв присос, она прижала его к центру рамы ниже замка, а потом исполнила до-си-до[87] вокруг него резчиком по стеклу. Быстрый нажим вперед, и появилось место для ее руки.

Позволив стеклу нежно упасть на восточный коврик по другую сторону окна, Сола просунула руку в отверстие, освободила медную защелку, закрывавшую окно, и толкнула раму вверх.

Теплый воздух поприветствовал ее, будто дом был рад ее возвращению.

Прежде чем войти, она посмотрела вниз. В сторону дороги. Отклонилась назад насколько возможно, чтобы осмотреть задние сады.

Казалось, будто кто-то наблюдает за ней… не с тех пор, как она выехала из города, а как только она припарковала автомобиль и достала лыжи. Но никого не было вокруг… насколько она видела… и, хотя бдительность жизненно необходима в этой сфере деятельности, паранойя была опасной тратой времени.

Поэтому ей нужно завязать с этим дерьмом.

Возвращаясь в игру, она подтянулась на руках, укрытых в перчатки, и перекинула ноги и бедра через раму. В то же время она ослабила натяжение на канате, чтобы получить возможность переместить тело в дом. Она приземлилась без звука, благодаря не только коврику, пробегавшему по длинному коридору, но и ее обуви с мягкой подошвой.

Тишина – еще один критерий, необходимый для успешного выполнения работы.

Она замерла на месте на короткое мгновение. Ни звука в доме… но это еще ничего не значило. Она была вполне уверена, что сигнализация Бенлуи молчала, и ясно, что сигнал не дошел до полиции местной или федеральной: он предпочитал решать все вопросы лично. И, видит Бог, с теми грудами мускулов, которые на него работали, он располагал достаточной силой.

Но к счастью, она была хороша в своем деле, и Бенлуи и его бандиты не появятся дома до восхода солнца… в конце концов, он жил как вампир.

По какой-то причине слово на букву «В» напомнило ей о мужчине, который появился вчера у ее автомобиля, а потом испарился волшебным образом.

Безумие какое-то. И единственный раз, насколько она помнила, когда кто-то заставил ее оторопеть. На самом деле, после такого противостояния она действительно подумывала не возвращаться больше в тот стеклянный дом на реке… и была в этом весьма извращенная логика. Дело не в том, что она боялась физической боли. Видит Бог, она была способна постоять за себя.

Дело во влечении.

Оно опаснее любого пистолета, ножа или кулака, по ее мнению.

Грациозными шагами Сола пересекла ковер, отталкиваясь на пятках, направляясь в хозяйскую спальню, окна которой выходили на задний сад. В доме пахло так, как она помнила, старое дерево и полировка для мебели, и Сола знала, что нужно держаться левого края коврика. Так ничего не скрипит.

Когда она добралась до главных покоев, тяжелая деревянная дверь оказалась закрыта, и даже не пытаясь повернуть ручку, она достала отмычку. Бенлуи был параноиком в части двух вещей: чистота и безопасность. Но у нее создалось впечатление, что последнее имело большее значение в галерее в центре Колдвелла, а не здесь, в его доме. В конце концов, Бенлуи держал под своей крышей предметы искусства, застрахованные до копейки, и себя в течение дня… когда тут полно охранников и оружия.

По правде, вероятней всего, именно поэтому он был как ночная сова в центре города. И значит, галерея всегда находилась под присмотром… он присутствовал в нерабочее время, а его официально нанятый персонал – в течение дня.

Будучи домушницей, она предпочитала проникать в пустые дома.

На этой ноте, она принялась за запирающий механизм на двери, открыла его и вошла внутрь. Она сделала глубокий вдох: в воздухе смешался дым табака и пряный одеколон Бенлуи.

От этой комбинации она вспомнила черно-белые фильмы с Кларком Гейблом[88].

Было темно, хоть глаз выколи, с опущенными шторами и выключенным светом, но Сола сделала фотографии комнаты, когда была на вечеринке, а Бенлуи не из тех парней, кто станет заниматься перестановкой мебели. Черт, каждый раз, когда в его галерею приезжала новая выставка, она практически чувствовала, как он дергается под своей кожей.

Страх перемен – слабость, так говорила ее бабушка.

Разумеется, это все для нее облегчало.

Сейчас, замедляясь, она прошла десять шагов до середины комнаты. Кровать должна быть слева у длинной стены, а также арка в ванну и двери гардеробной. Перед ней располагался длинный ряд окон с видом на сады. Справа должны стоять бюро, стол, несколько кресел и камин, который никогда не затапливали, ведь Бенлуи ненавидел запах жженой древесины.

Панель управления охранной системой располагалась между входом в ванную и орнаментальным изголовьем кровати, рядом с лампой, возвышавшейся в трех футах от прикроватного столика.

Сола повернулась на месте. Сделала четыре шага вперед. Поискала изножье кровати… нащупала его.

Шаг в сторону, один, два, три. Вперед, вдоль матраса королевских размеров. Вбок на один, к пространству между столом и лампой.

Сола протянула левую руку…

Вот где была панель управления, прямо там, где нужно.

Сняв крышку, она с помощью ручки-фонарика, зажатой между зубами, осветила электронные схемы. Достав еще один инструмент из рюкзака, она подцепила провода друг к другу, перехватывая сигналы, и с помощью миниатюрного ноутбука и программы, которую изобрел ее друг, создала закрытый цикл внутри системы безопасности: пока роутер стоял на месте, датчики движения, которые она собиралась потревожить, ничего не засекут.

Пока материнка в порядке, все идет по плану.

Оставляя ноутбук висеть на проводах, она вышла из комнаты, прошла по коридору и спустилась по лестнице на первый этаж.

Декор был продуман до мелочей, в любую минуту готовый к съемке для журнала… но, разумеется, Бенлуи слишком тщательно охранял свою частную жизнь, чтобы показать фотографии своего жилища широкой публике. Порхая, она пересекла передний холл, гостиную слева и зашла в его кабинет.

Двигаясь в полумраке, Сола бы предпочла снять свою белую камуфляжную парку и лыжные штаны… идти на дело в черном комбинезоне было клише, но весьма полезным с практической точки зрения. Но нет времени, и ее больше беспокоило передвижение снаружи, по зимнему ландшафту, нежели в пустом доме.

Личное рабочее место Бенлуи, как и все под этой крышей, было скорее декорацией, нежели несло пользу. На самом деле, он не пользовался массивным столом, не сидел на мини-троне, не читал книги в кожаном переплете, расставленные на полках.

Но он пересекал эту комнату. Один раз в день.

Разоткровенничавшись, он однажды сказал ей, что прежде чем уехать в начале каждой ночи, он проходит по своему дому, смотрит на свои вещи, напоминая себе о красоте своей коллекции и своего дома.

Результатом этой откровенности и прочих наблюдений, стало заключение, что мужчина вырос в бедности. Во-первых, когда они говорили на испанском или португальском, в его акценте проскальзывал едва уловимый акцент, свойственный низшему классу. Во-вторых, богатые люди не ценили свои вещи так, как это было в случае с Бенлуи.

Для богатых не было ничего редкого, поэтому они принимали вещи за данность.

Сейф был спрятан за столом, в секции книжного шкафа, открывающейся переключателем, спрятанным в нижнем ящике справа.

Она обнаружила это благодаря крошечной камере, которую поместила в дальнем углу во время той вечеринки.

После того, как она запустила механизм, ниша три на четыре фута в полке выехала вперед и в сторону. И вот оно: маленькая и широкая стальная коробочка, создателя которой она знала.

Но с другой стороны, когда ты вскрыл более сотни гребаных вещей, не трудно близко познакомиться с производителями. И она оценила выбор Бенлуи. Если ей понадобится сейф, она выберет этот… и да, он был прикручен к полу.

Паяльная лампа, которую Сола достала из рюкзака, была маленькой, но мощной, и когда она подожгла кончик, показалось пламя с непрекращающимся шипением и бело-голубым огоньком.

На это уйдет время.

Дым от плавящегося металла раздражал ее глаза, нос и горло, но она держала руку твердо, вырезая квадрат на передней панели футом в высоту и в два фута шириной. В некоторых сейфах можно взорвать дверцу, но к этому был лишь старомодный подход.

Прошла вечность.

Но она справилась.

Поставив тяжелую дверь в стороне, Сола снова губами нажала на кончик фонарика и наклонилась ближе. На полках лежали украшения, ценные бумаги, золотые часы, которые он хранил под рукой. Оружие, которое, она могла поспорить, было заряжено. Ни цента.

Но, с другой стороны, с Бенлуи повсюду было полно налички, вполне логично, что он не заморачивался ее хранением в сейфе.

Черт возьми. Не было ничего стоимостью в пять тысяч долларов.

В конце концов, в этом деле она едва ли стремилась получить больше, чем заработала.

Выругавшись, она села на корточки. На самом деле, в сейфе не было ничего дешевле двадцати пяти тысяч. И не похоже, что она могла отломить половину от ремешка для часов… потому что, блин, как она обратит это в деньги?

Прошла минута.

Вторая.

«К черту все», – подумала она, прислонив панель, которую вырезала, к боку сейфа и толкнув нишу назад. Поднявшись на ноги, она обвела комнату взглядом и фонариком на ручке.

Книги – коллекционные или антикварные первые издания. Картины на стенах были не только мега-дорогими, их также трудно перевести в деньги без того, чтобы уйти в подполье… к людям, которые были тесно связаны с Бенлуи.

Но она не уйдет без своих денег, гори оно все синими пламенем…

Внезапно она улыбнулась про себя, к ней пришло ясное решение.

Веками в человеческой истории коммерция существовала и процветала в виде бартера. То есть один индивид менял товары и услуги на товары аналогичной ценности.

За весь свой опыт она никогда не планировала нанести дополнительный ущерб своим жертвам: новые сейфы, новая система безопасности, новые протоколы безопасности. Она могла поспорить, что все это стоило весьма дорого… хотя оно и не сравнится с тем, что она обычно забирала. И она вошла сюда, приняв за данность дополнительные траты, которые понесет Бенлуи… так сказать денежная компенсация за то, в чем он обманул ее.

Сейчас же они имели значение.

На пути назад, к лестнице, она искала доступные ей варианты… и в итоге подошла к скульптуре маленькой балерины работы Дега[89], стоявшей сбоку, в алькове. Бронзовая статуэтка молодой девушки понравилась бы ее бабушке, и, может именно поэтому, она выбрала именно ее среди всех предметов искусства.

Лампа над фигуркой была выключена, но та все равно умудрялась сиять. Соле особенно понравилась балетная пачка, изящный неподвижный ком тюли, выполненный из металлической сетки, идеально захватил то, что должно быть мягким.

Сола понежила основание статуи, обернула руки вокруг нее, а потом приложила всю силу, чтобы сдвинуть ее не более чем на два дюйма. Потом она взбежала по лестнице, отстегнула роутер и ноутбук от панели управления охраной в хозяйской спальне, снова закрыла дверь и вышла через окно, в котором проделала дыру.

Четыре минуты спустя она уже вернулась в свои лыжи и скользила по снегу.

Несмотря на пустые карманы, она улыбалась, оставляя чужой дом.

Дата добавления: 2015-09-03