Евхаристическая молитва. Подготовительная молитва завершается, и епископ приступает к Анафоре

Подготовительная молитва завершается, и епископ приступает к Анафоре. Вступительный диалог в Константинополе во времена Златоуста, вероятно, был тот же, что и в Климентовой литургии. После приветствия «Благодать Господа нашего Иисуса Христа...» епископ призывал «Ввысь ум!» Позже стали говорить «Ввысь сердца!» Этой формулой пользовались в Иерусалиме во 2-й пол. IV в., а также на Западе. На Востоке какое-то время обе формулы как бы соревновались друг с другом. В Литургии св. Иакова и Литургии сирийских яковитов они объединены: «Ввысь сердца и разум!». В Византии VII в. «сердца» возобладали над «умом».

Какая молитва следовала за вступительным диалогом? В Кодексе Барберини содержатся два чина литургии; авторство одной приписывается св. Василию, автор другой не называется, но в нее включены три молитвы, приписываемые св. Иоанну Златоусту: молитва об оглашенных, молитва Проскомидии и заамвонная молитва. Это и есть та самая литургия, которую позже стали называть Литургией св. Иоанна Златоуста. На первом месте в Кодексе стоит Литургия св. Василия Великого, и ее в то время использовали чаще всего.

Весьма вероятно, что Анафора св. Василия сочинена им самим. В похвальном слове Василию, которое в 381 г. произнес в Кесарии Каппадокийской Григорий Назианзин, среди деяний великого епископа упомянуто «преобразование литургии». Бельгийский ученый о. Бернар Капель детально исследовал Анафору св. Василия, сравнив ее с египетской Анафорой, тоже приписываемой ему, и с его богословскими трудами, и нашел веские причины полагать, что данная молитва на самом деле принадлежит св. Василию. Переработав существовавшую до него Анафору, он включил в нее свои тщательно сформулированные богословские идеи. Его Анафора отражает вполне зрелую тринитарную мысль последней четверти IV в., с тех пор прочно укорененную в византийской литургической традиции. Церковь Востока смелее, чем церковь Запада, допускала влияние современных ей богословских идей на богослужебную практику. В частности, византийская литургия вобрала господствовавшее в конце IV в. тринитарное богословие, утверждавшее, что освящает и прелагает дары именно Святой Дух.

Если сам св. Василий использовал эту свою Анафору в Кесарии, то уж совсем нетрудно представить себе, как ее могли принять в Константинополе. Столица еще не стала тем литургическим центром, в какой превратилась впоследствии, и была вполне открыта литургическим влияниям со стороны. Богослужебная традиция далеко не сформировалась, и разнообразные веяния легко проникали друг в друга. С 379 по 381 гг. епископом Константинопольским был большой друг Василия Григорий Назианзин. Что могло быть естественней для него, чем использовать ту же Анафору у себя? Судя по высокому авторитету, которым пользовался Василий, ее внедрение в Великой церкви должно было пройти легко. Именно эту Анафору вполне мог застать в Константинополе Златоуст, прибывший туда в 397 г.

Предание приписывает Златоусту создание собственной Анафоры. Научная литургика, в общем, отвергает такой взгляд — не в последнюю очередь потому, что Златоуста до сравнительно недавнего времени не ассоциировали с литургией, которая теперь названа его именем. Кодекс Барберини приписывает непосредственно ему только три молитвы. Вопрос о его авторстве в отношении Анафоры был снова поднят епископом Георгием Вагнером. Он сравнил эту молитву по содержанию и стилю с другими трудами Златоуста и пришел к заключению, что доводы против ее принадлежности св. Иоанну, основывающиеся главным образом на отсутствии доказательств, вполне уравновешиваются присутствием в молитве несомненно свойственных ему идей и выражений. Кроме того, название молитвы в Кодексе Барберини — «Молитва Проскомидии св. Иоанна Златоуста» — можно понимать так, что оно относится не только к подготовительной молитве, но и к непосредственно следовавшей за нею Анафоре.

Но даже если будет признано, что Анафора и некоторые иные молитвы в Литургиях св. Иоанна Златоуста и св. Василия Великого принадлежат именно им, несомненно и то, что другие молитвы и формулы, содержащиеся в самых ранних частях литургии, просто не могут датироваться тем временем. Об одних известно, что они представляют собой более поздние включения, другие явно принадлежат к более поздним стадиям литургического становления.

А тогда может статься, что в годы епископства Златоуста прихожане Великой церкви в Константинополе слушали Анафору, сочиненную самим архиепископом и основанную, как и Анафора св. Василия, на существующей традиции. Ее использование, несомненно, было запрещено на какое-то время после изгнания Златоуста, и в епископство Нестория ее, наверное, заменили другой, сочиненной, как некоторые полагают, самим Несторием. Но уж после этого много веков она занимала второе место после Анафоры св. Василия. А V в. был временем, когда литургические традиции были достаточно гибки и допускали сочинение новых молитв и внедрение их в литургическую практику, которой еще долго предстояло оставаться свободной от жестко регламентирующих ее предписаний.

Памятуя о том, как пошли дела впоследствии, подчеркнем важность того обстоятельства, что Анафору произносили или читали нараспев вслух. Не только в силу своей продолжительности — особенно если это была Анафора св. Василия,— но еще и оттого, что это была практически единственная молитва во всем чинопоследовании таинства, она была доминирующим моментом литургии и главным словесным объяснением ее сути.

Итак, в начале V в. божественная литургия сохраняла первоначальные форму и пропорции.

Дата добавления: 2015-08-21