Встреча в парке

Синим июньским утром, в начале восьмидесятых, я сидел в «Парке дружбы» и трескал из горла пиво. Настроение было дрянь. Час назад позвонила бывшая жена и радостно блея, сообщила, что «расписалась» со своим лысым дураком. Надежда на примирение рухнула, как чемодан с полки. На работе было еще хуже.

Вчера на парткоме оформительского комбината, где я работал художником, мне устроили разнос за идейное панно, которым я расписал вестибюль нового Райкома КПСС. Балерина вышла грудастей доярки, а Ленин, почему то получился с бандитским прищуром. И хотя это панно дописывал мой пьяный напарник Семеныч, но партком «накостылял мне», лишив и премий, и хороших заказов. Карьере была хана.

А солнце, как из корыта, поливало мою тоску жаркими лучами. Золотым водопадом они превращали пруд передо мной, в сверкающее зеркало с черными силуэтами лебедей и уток. Но карнавал тепла не мог растопить ледника тоски. Иногда, что б отвлечься, я отламывал от батона, лежавшего на газете, кусочки хлеба, и бросал их воробьиной шпане, снующей у моих ног.

Ее вторжение взбесило меня - возникнув с «плачущей» детской коляской, она заслонила весь пейзаж. У малыша, видно, случилась «авария», что и заставило ее остановиться - Подержите, пожалуйста - протянула она одеяльце

- С удовольствием - промычал я, беря, не глядя байковый квадрат, думая при этом –

Какого черта ты приперлась?

Быстро перепеленав младенца, она забрала одеяло.

- Спасибо! - Ребенок в коляске снова запищал

Баю баюшки-баю, не ложись ты на краю - начала она укачивать малютку.

Голос у нее был, довольно, приятный. Продолжая покачивать, она присела рядом

- Мы, Вам, не помешаем? - Я раздраженно молчал - Мы ненадолго: успокоимся, и уйдем.

Почему - то это «Мы» меня развеселило.

-Да сидите - «оттаяв», пробурчал я - Пусть заснет. Сон детям на пользу!

Продолжая качать, она спросила

- А у, Вас, есть дети?

- Есть - промычал я - сын... в армии служит...- Неожиданно чуть просветлевший настрой вновь почернел, и в мозгу прогремело

- Ну что ты врешь? Нет у тебя сына. Твой сын под Гератом сгорел в БТРе.

-А сколько ему лет? - не унималась незнакомка.

-Двадцать один... было бы - выдохнул я.

Видимо не расслышав последней фразы, она удивленно подытожила

- Надо же, старше меня!-

И тут, неведомая сила заставила меня посмотреть на нее … эффект был нулевой.

В цветном балахоне, и в тапочках на босую ногу, она походила на дворовую девку из пьес Островского. Крепостного колорита добавляли русая коса, толщиной с руку, и легкий

румянец на щеках. Единственное, что меня в ней поразило, это ее глаза: голубые с васильковым отливом. Такие глаза были только у одной женщины. И хотя она осталась в прошлом, взгляд молодой незнакомки зажег во мне какое то позабытое чувство - далекой и бесшабашной юности. Видимо оно и заставило меня «ляпнуть»

- Хотите, я нарисую Ваш портрет?

- А, Вы, что художник? - Она удивленно вздернула брови.

- Да, в некотором роде...- промямлил я, уже сожалея о сказанном.

Я, действительно, был художником. Отслужив на флоте, и окончив Строгановское училище, вот уже десять лет работал в художественно - оформительском комбинате, занимаясь росписью бань, клубов и других идеологических объектов.

- Наверное, интересно быть художником! - задумчиво произнесла Она

-…художник, это властелин мгновений. Что захотел, то и остановил: Переливы туч, танец волн, полет птицы в небе. Это так прекрасно!

- Ну, началось - раздраженно подумал я.

Но малыш снова запищал.

- Мы, пожалуй, пойдем - Как бы читая мою злость, засуетилась Она.

- Счастливого пути - с облегчением промычал я.

Но радовался я рано. Немного отойдя, она, вдруг, остановилась.

- А про портрет, Вы, пошутили, да?

-Ах! Если б у меня была граната…- подумал я.

Но вместо этого на куске газеты я «нацарапал» свой номер телефона.

- Зовут меня Игорь. Живу я вон в той «башне». Звоните с утра.

- А лучше вообще не звоните - Подумал, направляясь к скамейке. Затылком я чувствовал ее взгляд, и старался сдерживать бешенство.

Когда же Она, покачивая бедрами, скрылась за поворотом, я схватил остаток батона, и на радость уткам, зашвырнул его далеко в пруд.

-Ну, чего ей от меня надо? - кипело внутри. - Молодая здоровая баба. Муж есть, (кольцо на руке) ребенок тоже, и на вид - не голодает. Так нет, липнет к старому мужику, который ей в отцы годится. Портрет подавай! Да какой, к черту портрет - дураку ясно, что ей нужно.

Но постепенно вулкан злости угас, и внутренний голос прошептал.

- Ну что ты бесишься? Она, что соблазняла тебя, на колени прыгала, обнимала? Из чего ты взял, что Она позвонит? Может твоя «писулька» давно лежит в урне. В чем виновата эта молодуха? В том, что ты, до сих пор любишь свою жену? Опомнись, мужик! На том, и порешили.

На следующий день, в понедельник, вышла нечаянная радость.

Мой престарелый «корешь» Сашка Заморенов – художник - станковист получил премию на выставке молодых художников. Картина называлась «Радость плавки» хотя, по- моему, на ней был изображен пожар в котельной. В общем, работа была дрянь, но премию дали... по идеологическим соображениям.

Поздно вечером, прихватив с собой дюжину коллег, Сашка завалился ко мне на огонек. Гуляли творчески: пели, плясали, били посуду. Немного подрались. Были, и бабы - три дуры из педучилища. Но их быстро прогнали - они удумали читать свои стихи, и чуть не испортили весь праздник.

В эту ночь я был счастлив, как никогда. Моя истерзанная душа, забыв обо всем, летала в табачных клубах огромной пьяной птицей. Особенно, когда я, танцевал «Лезгинку» завывая, и прыгая на столе между закусок.

К утру веселье угасло, и гости расползлись по домам.

Ее звонок застал меня в постели, точнее поверх ее, где я спал в джинсах и тенниске.

- Здравствуйте! - сказала Она - Это Лена!

-Голова гудела, трансформатором. Мысли, цепляясь одна за одну, пытались выстроиться в ряд. Но у них ничего не получалось.

- Ну, Лена... из парка... помните?- '

- Ах! Леночка… из парка... как - же, как - же... помню - Ничего не соображая, прохрипел я.

- Я звоню по поводу портрета…- Лился из трубки ее мелодичный голос - Вы, не забыли? -Наконец выстроив мысли по ранжиру, я вспомнил эту кулему из парка.

-Портрета?- обречено выдохнул я - Будет портрет... будет.

- А когда к, Вам, придти - Сейчас можно? - бубенцом звенел ее голос, отзываясь набатом в мозгах.

-Сейчас!!? - Поперхнулся я, с ужасом оглядывая свою комнату,истерзанную махновским погромом.

- Сейчас...- Как бы размышляя, повторил я - Ну, что же... можно и сейчас.

- В конце концов…- подумал я - … чем раньше Она все это увидит, тем скорей от меня «отвяжется». А голос в трубке не унимался

- Ваш дом я знаю. Скажите этаж и номер квартиры.

И тут я почувствовал, что где - то, внутри, вновь закипает волна былой злости, готовая покрыть эту Лену. Не дожидаясь девятого вала, я быстро буркнул - Семнадцатый этаж... квартира сто десять!

- Спасибо - прощебетала Она - скоро буду!

Я швырнул трубку с такой силой, что если б они умели кричать от боли, то моя орала громче всех.

- Козел! Идиот! Придурок! Ну, на «хрена» она тебе сдалась? Ведь ты давно уже не бабник. Ведь отпелся уже… отлюбился!

-Тем не менее, ворча и чертыхаясь, я начал прибирать свою истерзанную «хату».

Стол, заваленный грязной посудой, я накрыл, полит - картой СССР. Осколки на полу смел под кресло. Лишь запах вчерашнего счастья был неистребим. Ни пузырек одеколона, ни бутылка скипидара не смогли забить аромата кабака и конюшни.

Звонок в прихожей завыл сиреной. Неуверенно ковыляя к двери я, мимоходом посмотрел в зеркало на стене. Из пыльного овала, испещренного похабелью на меня глянул лик, побывавший в камере пыток. Бараньи патлы и клочья бороды обрамляли мурло, помятое сапогами татей. И голос собственного достоинства вдруг завопил

- Не открывай! Ты же пьян и мерзок!

Но второй звонок, пронзивший мозг длинной трелью, проревел

- Открывай, кодекс чести дороже!

В конце концов, решил я, как только она все увидит и вдохнет, то моментально отсюда испарится. И собрав всю врожденную наглость, я распахнул входную дверь...

Если в тот миг меня и не хватил инфаркт, то только потому, что я был еще пьян. На пороге, в лучах солнечного света, стояла богиня в белом. Нежные потоки светлых волос ниспадали на плечи и красивую грудь, откуда звонкими водопадами они скользили вниз, и сливались с белоснежным шелком мини - платья, плотно облегающего ладную фигуру моей ненавистной гостьи. Завершали мираж стройные ноги в туфлях на шпильках. Глядя на это чудо, я понял, что главное наше богатство - это бабы

Вероятно, вид у меня был настолько идиотским, что Она сама решила спасти положение - Вы разрешите мне войти, а то здесь дует - разорвала Она мое оцепенение.

-Конечно, конечно, Леночка …входите…- растерянно пробормотал я

- Да, сражение у вас было жарким!- перешагивая через пустые бутылки,

засмеялась Она

Не зная, что ответить я пробурчал, чьи- то строки - Был крепок бой - трещали латы! Стараясь услужить прекрасной даме, спотыкаясь, я забежал вперед и включил свет в коридоре, ведущем в мастерскую и на кухню. Но лучше бы этого не делал. Только теперь я, с ужасом обнаружил, что все обои на стенах были разрисованы вчерашними гостями

Героем всех сюжетов был Сашка Заморенов. Особенно постарался мастер, начеркавший его углем на двери туалета. Он изобразил Сашку сталеваром, выгребаюшим лопатой из печи пачки денег. Но мою гостью эта обстановка только веселила. С юмором у нее было все в порядке

Войдя в мастерскую, Она, положив, нога на ногу, уселась в кресло у окна, и стала изучать интерьер «берлоги», набитой всякой всячиной. Как выяснилось, моя «авралка» не смогла скрыть улики вчерашних бесчинств. На люстре висели, чей - то носок и галстучек на резинке с надписью «Сочи». Из вазы, стоящей на этажерке, торчали дуршлаг и туалетный ершик. Гитара, с начисто оборванными струнами, висела на гардинной палке. Но больше всего досталось бюсту Сократа, купленному за трояк у сторожа клуба. Гипсовый грек, стараниями пьяных вандалов, превратился в анархиста, с намалеванными: тельняшкой, бородой, и наглазной повязкой. Революционный образ довершали: моя флотская бескозырка и окурок, приклеенный к губе. К тому же порыв сквозняка откинул угол карты, накрывающей стол, обнажив гору грязной посуды. Особенно выделялась салатница с торчащей из нее, желтой сандалией. Потолок пестрел разводами от шампанского, ремонт был неизбежен.

Но в тот момент меня это не волновало. Не зная, что предпринять, я растерянно стоял в дверях, и любовался божеством, сидящим в моем пыльном кресле.

Грустно посмотрев на меня, Она сочувственно спросила

- Наверное, сейчас, Вам не до портрета?

По ее интонации я, вдруг, понял, что передо мной не красивая капризная женщина, а рано повзрослевший ребенок с очень ранимой душой. Если десять минут назад я хотел, что бы Она поскорей убралась, то теперь был готов цепляться за любую причину, что бы задержать Ее подольше. Сбегав на кухню, и «хлопнув» коньячка, я перешел в атаку.

- Послушайте, Леночка, Ваш портрет я обязательно напишу, но чуть позже, хорошо?
- Хорошо - улыбнулась Она, и стала подниматься.

- Постойте, Лена!! - завыл я - Вы, что же собираетесь уходить?—

- А, Вы этого не хотите? - улыбнулась Она

- Конечно, не хочу... потому, что у меня для Вас есть сюрприз - соврал я, чувствуя себя помятым старым вруном. Я не знал что делать, но хмель подсказал решение.

Подойдя к книжному шкафу, я лихорадочно достал папку со своими стихами, и, раскрыв ее, выхватил первый попавшийся лист.

Не помню, молился я тогда, или нет, но удача улыбнулась мне. Стихотворение

называлось «Богиня». Оно было написано давно, и неизвестно кому, но сейчас оно мне служило спасательным кругом.

- Леночка! - таинственно защебетал я - После нашей встречи в парке я часто думал о Вас.

И вот сегодня утром посвятил Вам стихотворение.

- Как? - удивилась Она - Вы и стихи пишите?—

- Пишу, и с большим удовольствием - опять соврал я, потому что сочинять, а особенно декламировать свои стихи я не любил. К этому принуждали меня друзья.
Она недоверчиво посмотрела на меня и тихо спросила

- Вы их, действительно мне посвятили? Мне еще никто стихов не писал…

- Господи! - подумал я - Да что же Она со мной делает? Почему я все время чувствую себя подлецом? -Но внутренний голос нетрезво и вкрадчиво прошептал:

- Ну, чего ты жмотишься? Это же ничьи стихи, ну и посвяти ей по настоящему. Пусть девушка порадуется

-Действительно - подумал я - а почему бы и не подарить? Тем более что это будут первые стихи посвященные ей. Не помню зачем я тогда это сделал, но теперь, через многие годы, не жалею об этом. По рыцарски, встав перед ней на одно колено, я дрожащим, с похмелья, голосом начал с идиотским выражением декламировать свое древнее сочинение:
Ты в ночи ко мне придешь

Дата добавления: 2015-09-03