Глава семнадцатая ГДЕ ЖЕ ТЫ?

«Значит, вот почему она пришла. Она знала, что на следующий день выписывается и больше мы не увидимся. Вроде той королевы, которая на следующее утро казнила своих любовников, с которыми провела ночь».

Внезапная выписка Тани нравилась ему все меньше. И накануне она сказала ему: «Все прояснится. Скоро», — а сама исчезла. Разумеется, Турецкому не хотелось верить в то, что она с самого начала вела с ним какую-то хитрую игру. Ведь тогда ВСЕ оказывалось ложью.

Впрочем, это можно было выяснить. Он решительно пошел по коридору к кабинету завотделением.

— Андрей Егорович занят, — пыталась остановить его пожилая медсестра.

— По очень срочному делу, — сказал Турецкий и решительно вошел в кабинет.

Заведующий отделением поднял на него глаза.

— Я прошу мне не мешать, — сухо сказал он, — приемные часы на двери.

— Я хочу знать, почему досрочно выписали Бурмееву. Это очень важно.

— Кого? — удивился завотделением.

— Татьяну Бурмееву. Еще накануне было неизвестно, что ее выпишут. Это произошло сегодня утром. У меня есть подозрение, что сделано это не случайно.

— Помилуйте, молодой человек, — врач, наконец, оторвался от своих бумаг. — Во-первых, я еще раз повторяю, что нельзя вот так врываться к занятому человеку. Во-вторых, с чего вы взяли, что больную Бурмееву выписали внезапно? Сейчас, — он внимательно посмотрел на Турецкого поверх очков, — с моей стороны самым правильным было бы выставить вас вон. Но раз дело столь срочное, как вы говорите, я наведу справки.

Вместе с Турецким он вышел в приемную.

— Андрей Егорович, — поднялась им навстречу пожилая медсестра, — я предупреждала его, но...

— Ничего, ничего, — махнул рукой врач, — этого молодого человека трудно остановить. Посмотрите, пожалуйста, — продолжал он, — что там у нас с Татьяной Бурмеевой? Она была, выписана сегодня утром. Вот молодой человек утверждает, что ее выписали внезапно, то ли выгнали, то ли выкрали, я так и не понял.

— Бурмеева? — повторила медсестра и открыла журнал. — Так, проходила лечение по поводу сотрясения мозга. Поступила четвертого октября, выписана сегодня по заключению лечащего врача. По-моему, все нормально.

— Ну-с, молодой человек, видите? Выписалась ваша прекрасная Татьяна на двенадцатый день. Совершенно нормально при легком сотрясении мозга. Больше держать ее незачем. Конечно, рецидивы могут проявляться достаточно продолжительное время, но в целом прогноз благоприятный.

— А кто был ее лечащим врачом? — спросил Турецкий.

— Варварин Петр Николаевич, — сухо ответила сестра, поджав губы. — Но у него сейчас обход. Так что прошу вас подойти к нему позже.

Турецкий, ничего больше не говоря, бросился вон из кабинета и помчался по коридору, заглядывая во все палаты подряд. Оттуда на него смотрели удивленные больные, не ожидавшие такого вторжения. Но Турецкий не обращал ни на кого внимания. Он дернул следующую дверь и увидел в палате врача в сопровождении двух сестер. Это был, видимо, сам Варварин.

— Петр Николаевич! — с порога окликнул Турецкий.

Врач, склонившийся над пациентом, удивленно поднял голову.

— Почему выписалась Бурмеева?

— Подождите за дверью, — коротко ответил врач.

Турецкий закрыл дверь и, скрестив руки на груди, прислонился затылком к холодной крашеной стене. В голове стучало. Он и не думал, что будет так волноваться из-за Татьяны. Неужели втрескался в нее по-настоящему? А Ирина? Но сейчас дело было уже не в этом. Татьяна пропала, причем произошло это сразу после того, как она обещала что-то рассказать. Это ведь могли слышать. Конечно, в тот момент и он, и она были уверены, что в коридоре никого нет, но ведь они не знали этого наверняка. А то, что потом там никого не оказалось, совершенно ничего не доказывает. Услышав, что Таня собирается уходить, тому, кто стоял у двери, было достаточно сделать несколько шагов и оказаться в густой тени у следующей двери, завернуть за угол, скрыться в туалете. Нельзя было снимать у нее охрану!

И вот на следующее же утро Таня исчезает. У Турецкого не было сомнений — это было, безусловно, связано с ее словами: «Все прояснится. Скоро».

Кто-то слышал, кто-то понял, что она может проговориться, сказать все, что знает, и тогда потянется ниточка к убийцам Бурмеева, а может быть, и к другим заказным убийствам банкиров. И вот ее убрали, по крайней мере сделали так, что она ничего не смогла сказать. Турецкий похолодел, явилась непрошеная мысль: «А ведь ее, возможно, уже нет в живых».

Наконец обход был закончен. Доктор Варварин вышел из палаты. Турецкий уже взял себя в руки. Служебное удостоверение было в кармане больничного халата.

Он молча протянул его доктору, потом сказал:

— Обстоятельства, при которых Бурмеева оказалась в больнице, вам, вероятно, в общих чертах известны. Я веду это дело, и сейчас меня интересуют обстоятельства, при которых она покинула больницу.

— Пройдемте ко мне в кабинет.

— Итак, что конкретно вас интересует? — спросил доктор Варварин.

— Я хочу знать, — сказал Турецкий, — как случилось, что Татьяну Бурмееву сегодня выписали?

— То есть что вы имеете в виду? — поднял брови врач. — Она была выписана, потому что лечение закончено, — ответил он. — Теперь все, что ей нужно, — это покой, возможно, снотворное на ночь, седуксивные средства. В госпитализации она больше не нуждается.

— Но она узнала об этом только сегодня. — Турецкий не спрашивал, а говорил утвердительно.

— Почему вы так решили? — пожал плечами Варварин. — Я ей еще три дня назад сказал, что, когда у нее окончательно восстановится сон, мы ее выпишем. И она прекрасно знала о предстоящей выписке.

— Но... — начал Турецкий и запнулся.

— Я удовлетворил ваше любопытство? — спросил врач, как показалось Турецкому, с легкой иронией.

— Да, спасибо.

Турецкий двинулся к выходу.

— А она красивая женщина, — услышал он голос Варварина.

Турецкий не ответил.

Она выписалась и даже не зашла к нему. После всего, что случилось. Это было немыслимо. Кроме того, Турецкий совершенно не понимал, куда она пошла из больницы. Не могла же она вернуться в разгромленную квартиру на Малой Филевской. Значит, найти ее будет не так просто — скорее всего, она у кого-то из родственников или друзей. Правда, теплилась надежда, что она сама даст о себе знать, но после ее внезапной выписки Турецкий уже не мог на это надеяться. Ведь накануне она, разумеется, знала о том, что ее могут выписать, и тем не менее не сказала об этом ни слова. От досады Саша кусал губы.

Вероятно, она скрыла свою выписку именно для того, чтобы он не возвращался к этому разговору. «Что она затеяла? — мучительно думал Турецкий, а в том, что эта неукротимая женщина действительно что-то затеяла, у него не было сомнений. — Если она решила разыгрывать из себя современного графа Монте-Кристо в женском варианте, это может обернуться очень плохо». Почему-то Турецкому вспомнилась Рита Счастливая. Как на его глазах медленно оседало на землю ее тело, прошитое автоматной очередью. Ну нет, больше этому не бывать. Но он в больнице, чертово плечо заживает медленно, а она может натворить столько глупостей!

Конечно, рассуждая хладнокровно, проще всего было бы найти Бурмееву, установить за ней слежку, и она бы вывела на тех, кто, как она думает, повинен в смерти ее мужа. Правда, это значило бы, что ее гибель весьма и весьма вероятна. А Турецкому сейчас хотелось бы исключить всякую подобную вероятность. Он был бы спокойнее, если бы Татьяна, как и бывшая жена Леонида Бурмеева, находилась бы где-нибудь в Австрии.

Нет, нельзя было терять ни минуты. Турецкий посмотрел на часы. Семь. Из прокуратуры скорее всего, уже все ушли. Он встал и вышел в коридор. Нужно было непременно позвонить Романовой, чтобы во что бы то ни стало нашла Бурмееву. Может быть, это будет и не так трудно — она могла просто вернуться к родителям.

Он бросился в коридор, не спрашивая разрешения у сестер, подошел к телефону, стоявшему на посту, и набрал номер Романовой. Дома никого не оказалось. Не было Александры Ивановны и на работе.

Вернувшись в палату, Турецкий метался из угла в угол, не зная, что предпринять. Плечо отчаянно болело, но слабости не было и в помине — в ответственные минуты Саша умел напрягать и умственные и физические силы. И теперь он принял единственно возможное решение: вон из этой больницы, больше он не может оставаться здесь ни минуты. Хватит.

Дата добавления: 2015-08-13