Кавказ: общество с ограниченной ответственностью

Дмитрий Великовский

Разобраться в происходящем очень непросто даже тем, кто искренне пытается понять логику разворачивающейся на наших глазах бойни. В попытке пролить свет на механизмы и силы, движущие современным Кавказом, корреспонденты «РР» проехали по трём наиболее «горячим» республикам — Ингушетии, Чечне и Дагестану

— Всё, что вы видите, — это фарс, видимость. Вы же журналисты, не верьте, я вас очень прошу!

— Что вы имеете в виду?

— То, как мы здесь живём, как об этом по телевизору рассказывают. Это, как восковая еда: красивая такая, а попробуешь — отвратительно.

Продавщица, моложавая чеченка, с которой мы разговорились на грозненской улице, явно хотела донести до нас что-то для неё важное.

— Отсюда все нормальные люди уже давно сбежали. Те, кто остался, — или дебилы, или не могут уехать, как я. Справедливости здесь нет, страшно всё время, нервничаешь, трясёшься… Вот я вам пример приведу: реконструкция Грозного. Много домов новых, чистенько.

А что многие из них пустуют, вы знаете? А кому принадлежат те, которые не пустуют? А сколько надо заплатить чиновникам, чтобы получить компенсацию за разрушенное жильё? Я вам скажу…

Казалось, желание высказаться окончательно победило страх. В ожидании разоблачений я включил диктофон. И в ту же минуту за спиной женщины выросла ничем не примечательная с виду фигура: стоптанные шлёпанцы, спортивные штаны, короткая стрижка, свирепая физиономия. Гражданин расположился буквально в метре от нас и, присев на корточки, стал поигрывать телефоном. Наша собеседница напружинилась, её лицо превратилось в маску.

— Правда ведь вам наш город нравится? — театрально зазвенел лишившийся интонаций голос. — Такие красивые фонтаны и здания! Я сама в нём очень люблю гулять: здесь даже в час ночи совершенно безопасно.

«Топтун» мрачно упёрся в нас взглядом. Мы попрощались и побрели по немноголюдной утренней улице. Вокруг сияли отмытые до блеска витрины, били фонтаны. На каждом углу по три автоматчика в отутюженной камуфляжной форме.

На свежеотстроенных домах портреты четырёх президентов: двух чеченских и двух российских. «Подвиг длиною в жизнь» — гласила подпись под одним из них. И чуть ниже табличка: «Проспект Путина, № 13».

То, что безуспешно пыталась объяснить нам чеченка, примерно понятно. И в Чечне, и в Ингушетии, и в Дагестане нам много раз доводилось слышать эти нотки. Кавказский коктейль: гнев, отчаяние и страх примерно в равных пропорциях; ненависть — по вкусу.

Одной из основных причин недовольства является тотальная коррупция. Традиционная российская болезнь[1] на Кавказе превращается в системное и потенциально смертельное заболевание, поразившее абсолютно все органы власти.

В других регионах коррупция чаще всего подобна платной дороге: хочешь быстро и с ветерком — плати. Нет денег? Тогда будешь ехать долго и мучительно.

В кавказских республиках всё жестче: бесплатных вариантов зачастую не бывает. Любое положенное тебе по закону пособие — от 30 до 50% чиновнику. Любая бесплатная справка — от 50 до 200 рублей. Повышение в должности — откат начальнику. Устройство на работу — тем более.

В некоторых домах обыски проводятся из года в год. Случается, что и по два раза в день. В таких семьях нередко вообще не запирают ворота и двери — выбьют.

— У нас без денег вообще ничего не добьёшься. Я в данном случае даже не про бизнес говорю, это уж само собой. Я как-то из принципа пытался бесплатно получить загранпаспорт: так, чтобы по правилам, без взятки, — рассказывал нам владелец одного из автопарков Махачкалы.

— Собрал все документы, принёс, отдал. Паспортистка на меня с недоумением посмотрела: где, мол, положенная тысяча? Я не дал. Звоню через полтора месяца — паспорта нет, документы мои потеряли. Ладно, второй раз собрал, принёс, не дал. И что? Опять потеряли.

Я тогда разозлился, подключил свою протекцию, вышел на их начальника. Он мне говорит: «Что же ты сразу ко мне не пришёл, уважаемый?»

И сразу документы нашлись, всё мне за пару дней оформили. Хорошо, что я раньше у одного большого человека персональщиком работал, — теперь на всякого, если надо, управу найду.

В дотационных кавказских республиках взяточничество и казнокрадство превратилось из дефекта властной вертикали в системообразующую функцию, становой хребет местной политики и экономики.

Когда воровство и мздоимство становятся нормой, неудивительно, что люди перестают их стесняться. Причём вне зависимости от социального статуса и величины проходящих через них «серых» финансов.

Так, например, один из чеченских чиновников, ответственных за возвращение на родину беженцев, с гордостью рассказывал нам, первым встречным журналистам, сколько у него мебельных фабрик в Краснодаре и сколько магазинов в Чечне. То, что владеть предприятиями госслужащим запрещено, его совершенно не смущало: записано-то всё на жену и дочку.

В Москве, Питере или других крупных регионах нескромный образ жизни того или иного бюрократа не мозолит глаза обывателю: видно, что человек богатый, а кто он такой, как заработал — кто его знает, много их, таких.

Но в небольших бедных республиках роскошествовать незаметно для населения практически нереально. Скажем, в Дагестане каждый второй водитель с нескрываемой злобой укажет вам на особняк начальника отдела хозяйственного обеспечения местного МВД. А в качестве бонуса не только сообщит, что сын этого начальника ездит на «Порше Кайенне», дочь — на «Додже», а сам он — на двухсотом «Лексусе», но и назовёт номера этих автомобилей.

Вдобавок, в отличие от других регионов, на Кавказе чудовищная безработица: две трети населения не имеют здесь постоянной работы и вынуждены пробавляться случайными подработками. Соответственно, у многих нет не только нормальной зарплаты, но и каких бы то ни было жизненных перспектив.

В таких условиях разрыв между представителями местных весьма нескромных элит и остальными гражданами становится вопиющим и создаёт фактически предреволюционную ситуацию. Ворчливое недовольство потихоньку сменяется классовой ненавистью.

Власть имущие не могут этого не понимать. Однако и измениться они не могут. Потому что если самому не брать, то как тогда «отстёгивать» начальству? А без этого не только карьеру не сделаешь, но и потеряешь тот ресурс, который уже есть, — система не терпит инородных элементов.

Кроме того, к чему меняться, если врут и воруют даже руководители республик, причём делают это не только в открытую, но и безнаказанно?

За ухоженными фасадами новой Чечни скрывается немало грязи. Тех, кто решается вынести сор из избы, здесь не любят — с каждым годом их остаётся всё меньше.

К примеру, в 2007 году на Шестом инвестиционном форуме в Сочи, как сообщали СМИ, Мурат Зязиков, бывший тогда президентом Ингушетии, заявил: «За последние три года мы сдали 3 миллиона 233 тысячи метров квадратных жилья. Для маленькой республики это — огромная цифра».

Цифра действительно огромная, это больше, чем весь жилой фонд Ингушетии до Зязикова, практически ещё одна республика. Это опровергает сам облик современной Ингушетии: из ново­строек там заметны разве что, роскошные виллы. Да и, по данным Росстата, построено было 2,3 млн. кв.м. жилья.

Самим ингушам, впрочем, и эта цифра кажется не имеющей никакого отношения к реальности — ни многоэтажек, ни новосёлов они вокруг себя не видят.

Президенту Путину тот же Зязиков докладывал, что ввел в строй «80 промышленных объектов», чем вызвал бурю эмоций у жителей Ингушетии. В республике всего четыре города и три десятка сёл, спрятать объекты, на которых будут работать «тысячи людей», задача не из лёгких.

Однако Зязикову и это удалось: разыскать пресловутые 80 объектов не смогли не только простые ингуши, но и въедливые журналисты. А когда проверять эту информацию из Москвы прилетел глава Счётной палаты Сергей Степашин, Зязиков его ничтоже сумняшеся отвёл на два частных завода: вот, мол, построили же. И Степашин улетел довольный.

Но уже в этом году, после смены руководства республики, вскрылись злоупотребления в размере 1,7 млрд. рублей (это почти пятая часть годового бюджета региона). И та же Счетная палата бодро отрапортовала, что 1,3 млрд. следует считать «фактически утраченными». Раньше считать, видимо, было не с руки.

Когда все видят, что коррупционеры не только живут лучше порядочных людей, но и не стесняются в эфире «Первого канала» докладывать о своих «успехах» президенту, массовое недовольство расширяет свою географию, перекидываясь с региональных лидеров на федеральный уровень. Верить в то, что царь хороший — бояре плохие, становится всё труднее.

«Не могут же они там, в Кремле, на самом деле не знать, что у нас здесь творится?» — этот, похоже, уже ставший риторическим вопрос журналист из Москвы вынужден выслушивать постоянно.

Сегодня очень многие кавказцы прямо говорят, что чувствуют себя жителями убогой провинции, в которой огромная империя «моет» у них на глазах бюджетные деньги. Мало того, империя-колонизатор представляется им не только алчной, но и беспощадной. Виной тому неэффективная и чрезвычайно жестокая антитеррористическая политика российских силовиков.

Дата добавления: 2015-08-09