Раса и Язык. Часть III

В ряде других частей Западной Европы, на Пиренейском и Скандинавском полуостровах, язык и национальность совпадают еще более четко, чем во Франции, в Британии или даже в Италии. На испанском языке говорят только в самой Испании и в ее колониях. А в самой Испании пропорция тех, кто не говорит по-испански, а именно остатков басков, меньше, чем неассимилированных элементов в Британии и Франции. Здесь надо отметить два момента: 1) Современная испанская нация образовалась, как и французская, в результате ассимиляции. 2) Современное национальное размежевание на Пиренейском полуострове целиком обусловлено историческими причинами, можно даже сказать, случайностями, притом недавними. Испания и Португалия - отдельные королевства, и мы считаем их жителей отдельными нациями. Но причина лишь в том, что королева Кастилии в ХУ веке вышла замуж за короля Арагона. Если бы Изабелла вышла замуж за короля Португалии, сегодня вместо Испании и Португалии были бы Испания и Арагон, а Португалия считалась бы частою Испании. По языку и исторически Арагон больше отличался от Кастилии, чем Португалия; последняя легче слилась бы с Испанией, чем Арагон. А на Скандинавском полуострове ассимиляция была меньше, чем где-либо. Норвегия и Швеция ближе к действительной чистоте крови, чем другие европейские страны. Вряд ли здесь примешалось много финской крови; кроме норманнов, здесь никого не было.

В Центральной Европе ситуация совершенно иная. Здесь в большей мере сохранились расовые различия. Пусть национальное единство Германской Империи больше, чем Франции или Великобритании, у нее есть не только иноязычные, но недовольные подданные на французской, датской и польской границах. Во всех трех случаях это результат недавних завоеваний. Национальное единство Германской Империи - следствие ассимиляции, а недовольство в трех названных областях усиливается тем, что они граничат с территориями вне Империи, где говорят на их языке. Это не значит, что ассимиляция здесь невозможна, но она будет долгой и трудной.

В самой Германии есть области, где не говорят на немецком языке, а вне ее - области, где на нем говорят. Политические причины мешают немедленной аннексии Австрии, Тироля и Зальцбурга, политические, географические и этнологические - аннексии Курляндии, Ливонии и Эстонии. Цюрих и Берн достигли более высокого политического уровня. Немцы в Трансильвании и Поволжье вынуждены жить по правилу «За­ кон не заботится о меньшинстве». Во всех этих случаях национальность и язык вынуждены отступить перед силой обстоятельств. Но, с другой стороны, когда французы, датчане, поляки и литовцы в границах но­ вой Империи говорят на своих языках, принцип, что язык - символ национальности, что без общности языка национальность несовершенно, предстает в ином свете. Главная цель современной германской политики - распространить в этих областях немецкий язык. Везде, где власть основана на национальности, признаком национальности считается язык. Мы не задаемся при этом вопросом о чистоте крови. Целостность территории, одна власть и один язык - вот составляющие нации. Если кто-то из жителей этой страны не принадлежит к данной нации по крови, eгo принимают в состав нации.

Но как быть в тех случаях, когда народы разных рас, говорящие на разных языках, живут на одной территории под одной властью? Как тогда определить национальность? Ответы в разных случаях будут разными, в зависимости от способов объединения. Это может быть искусственная нация, созданная актом свободной воли. Но бывает, что различные нации объединяются под властью одноrо правителя. Первый случай - исключение из правил. Пример искусственной нации - Швейцарская конфедерация.

(Примечание. В llIвейцарии национальными языками признаются немецкий, французский и итальянский. Ретороманский язык в кантоне Граубюнден таковым не признается, он находится в таком же положении, как валлийский и rэльский в Великобритании или баскский, бретонский, провансальский, валлонский и фламандский - во Франции.)

Швейцарская конфедерация - искусственная нация, но она такая же нация, как и прочие. Перейдем к дрyгому классу явлений, когда национальность и язык связаны между собой, как везде, но эта нация находится 'в подчинении у дрyгих. Такова ситуация в странах Восточной Европы. Мы говорим не только о тех нациях, которые находятся или недавно были под турецким игом, но и о нациях или фрагментах наций в Австро-Венгерской монархии. В обоих случаях нарушаются географические границы, границы рас и языков, в противоположность Западной Европе. Мы, может быть, лучше поймем эти явления, если представим себе ситуацию, которая на Западе покажется абсурдной, но именно в ней оказалась древняя раса шкипетаров или албанцев. Это потомки древних иллирийцев. Степень их этнического родства с греками остается предметом научных споров, но они больше перемешаны с греками, чем любая дрyгая из соседних наций, и у них есть особая способность подлаживаться под гpeкoв, становиться греками, частью искусственной греческой нации. Не следует забывать, что среди гepoeв греческой войны за независимость многие были не эллинской, а албанской крови. Православные албанцы легко превращаются в гpeкoв, а албанцы-мусульмане весьма отличны от турок. У них сильно национальное чувство, и оно порой сильней религиозных разногласий. Если Албания - одна из самых отсталых балканских стран, но в ней люди разных религий умеют объединяться против общего вpaгa.

Итак, мы имеем здесь две древние расы, гpeкoв и еще одну, не столь развитую, но состоявшyюся, как нация. Здесь есть и третья древняя раса, оставшаяся особым народом, но усвоившая чужой язык. Это румыны, потомки большой расы (фракийской?), которые на заре истории занимали обширную область в центре балканского полуострова. К западу от них жили иллирийцы, к югу - греки. Румыны - уникальный восточный народ, говорящий на романском языке, а не на одном из соседних. Известно, что одна и та же раса встречается в славянских, албанских и греческих землях к югу от Дуная. Романизация этого народа началась с колонизации Дакии при Трояне. Современные румыны - потомки римских колонистов и даков, усвоивших «х язык. Но если мы вспомним, что Дакия была первой римской провинцией, потерянной Римом, что через Румынию веками прокатывались с Востока на Запад волны варварских племен, одни завоеватели сменяли других, странно, что со­ хранились страна и народ, которые не утратили свой латинский язык в отличие ото всех соседних стран. На самом деле румыны появились в Дакии сравнительно недавно, в ХIII веке. Румыны Валахии, Молдавии и Трансильвании были изолированы от остатков румын на Пинде. Они представляли ту часть жителей Балкан, которые стали романцами, тогда как греки остались греками, а иллирийцы - варварами. Их земли, Мезия, Фракия и Дакия присоединились к Империи в разные времена, от Августа до Трояна. То, что они усвоили латинский язык, не удивительно; они занимали такое же положение по отношению к Риму, как Галлия и Испания. Там, где утвердилась греческая цивилизация, латинская не могла ее заменить, а там, где греческая цивилизация была неизвестна, латинский язык одержал победу над варварским, - на Востоке это было столь же естественно, как на Западе.

Итак, мы имеем на Балканах три нации, которые жили там, по всей вероятности, с самого начала европейской истории, три разные нации, говорящие на трех разных языках. Ничего подобного на Западе нет. Народы, говорившие на кельтском и баскском языках в Галлии и Испании, не.с охранили такие же позиции в Западной Европе, как греки, албанцы и румыны в Восточной Европе. На.Востоке самые древние обитатели этих стран остались на месте, не как реликты, оттесненные в отдаленные углы, а как нации в полном смысле слова, с которыми приходится считаться в политике. У них есть своя память, свои горести и надежды, и все они - практического и политического характера. Горные шотландцы, валлийцы, бретонцы, французские и испанские баски тоже имеют свою память, но политических обид и надежд у них нет. У ирландцев они есть, но не такие, как у греков, албанцев и румын. Ирландия может стать независимым государством, но его язык и цивилизация останутся английскими. Это будет враждебное Англии, но английское государство. Ни Греция, ни Албания, ни Румыния не будут ни турецкими, ни австрийскими.

До этих первобытных рас на другом конце Европы дошли римские завоеватели. Они создали латинские колонии на Далматинском побережье, где латинский язык в итальянском варианте остается языком городов и литературы. Римляне установили свою власть над Грецией, и возникла нация, римская с одной стороны, греческая - с другой. Потом началось великое переселение народов. Готы прошли Византию насквозь, но не создали там германских поселений. Роль германцев на Западе, правда, не столь успешно, на Востоке играли славяне. Они являлись там представителями современных европейских рас. Различие заключал ось в том, что славянам на Востоке противостояли до римские расы, с чем германцы на Западе не сталкивались. На греков и албанцев славяне мало повлияли, на румын и их язык больше, но не так сильно, как германцы на романские нации и языки Западной Европы. Славяне кроме греков, албанцев и румын столкнулись С пришедшими позже болгарами, венграми и турками - на Западе ничего подобного не было. Славяне составили основной элемент населения Балкан. Они заняли обширные территории от Дуная до Греции. Славяне удерживали центр Балканского полуострова и большую его часть. Они жили по обеим сторонам будущих границ Австрийской и Оттоманской империй, сплошной полосой от Балтийского до Эгейского морей.

История Восточной и Западной Европы различаются по причинам, имеющим 12-вековую давность. эти проблемы остаются свежими, они усугублены трудностями последних 500 лет. В Западной Европе не было национальных миграций со времен нашествии германцев, если не считать скандинавских поселений в Британии и Галлии. Германцы оттеснили на Востоке славян и древних пруссов; на Западе границы между романскими и германскими нациями, но не было третьей группы наций, чуждой тем и другим и арийскому семейству вообще. Гунны Аттилы опустошили западную Европу и ушли; позже та же истории повторилась с венграми, а еще позже - с турками, которые осадили Вену и опустошили венецианские владении на материке, но дли Западной Европы эти явлении были временными; иной была судьба Восточной Европы. Там господствовали то авары, то хазары, то куманы; постоянные поселения создали болгары, венгры и монгольские завоеватели Руси, которые шли по одному пути; османские турки пришли по другому. Ассимиляцию мы имеем здесь лишь в одном случае: финны-болгары растворились в славянском населении. Венгры разделили две большие группы славян. Роль турок всем известна. Славинизированиая Болгарии - единственный пример ассимиляции по западному образцу. Все прочие нации, старые и новые, от албанцев до турок, остаются, где были, сохранили свои языки. лишь в древней Дакии добавился германский элемент в виде саксонских поселенцев в Трансильвании.

В то время как во всех западных странах одна из живших там рас ассимилировала другие, в странах, оказавшихся под турецким господством, наеляввшие их расы продолжали жить бок о бок, не сливаясь. То же самое происходило и в Австро-Венгрии. Существующие государства Греция, Румыния и Сербия не объединяют всех греков, румын и сербов.

Во всех случаях, когда народы находятся под чужим господством, язык в большей мере становится признаком национальности, чем в западных странах. А когда на Востоке не совпадают национальность и язык, то уже по другой причине, не известной на Западе. Во многих случаях религия занимает место национальности, точнее, национальную и религиозную идеи трудно различить. На Западе на национальность человека не влияет его религия и даже перемена им религии, на Востоке иначе. Христианин, перешедший в ислам, становится турком. Даже в том случае, если они, как на Крите или в Боснии сохраняет свой греческий или славянский язык, он остается греком или славянином лишь во вторую очередь, так как первый принцип мусульманской веры, господство право верных над неверными, исключает возможность национальных симпатий между ними. Равным образом грек или армянин, пришедший в католицизм, прощается со своей национальностью, как и со своей религией. В Индии названных «парсы» И «индусы» религия и национальность сливаются. Самый яркий пример - евреи. Но мы говорим здесь только об определении национальности, к которому мы на Западе не привыкли. Но возьмем Юго-Восточную Европу. Кто такой грек? Тот, кто говорит на греческом языке, а по вере - православный. Грек-мусульманин на Крите или католик на других островах - не­ полноценный грек.

Итак, для нас язык - признак национальности, годный для практических целей. Исключений много, но это все же исключения. Общность языка не означает кровного родства, но и разные языки не означают разную кровь. Но общность языка, при отсутствии противоположных признаков, предполагает общность крови. Разговоры о «латинской расе» это просто абсурд. Мы знаем, что эта т. н. раса включает в себя народы, усвоившие латинский язык. Столь же искусственным могло быть образование кельтской, германской и славянской рас. Но если этот процесс имел место, то в доисторические времена. Перед нами они предстают как группы, различающиеся по языку. Аналогичным образом в рамках этих рас различаются отдельные нации. Языки в рамках расы могут быть похожими, но это не значит, что их носители могут понимать друг друга. В рамках нации мы имеем только диалекты, делающие возможным взаимопонимание, или один главный диалект, понятный для всех. Мы принимаем этот стандарт для рас и наций, зная, что антропологического теста он не выдержит. Но, в практических целях, поскольку человек таков, каков он есть, а пока еще не создан заново по научному образцу, мы должны учитывать эмоции, которые сегодня в Европе сплачивают группы людей. Симпатии людей начинают распространяться на более широкий круг, чем век назад. Начинались они с семьи, потом распространились на племя и полис, потом на нацию, потом на расу. В одних случаях они могут распространиться на всю расу легче, чем в других. Иногда исторические причины делают нации одной расы злейшими врагами, иногда делают союзниками нации разных рас. То же происходило в прошлом с племенами и полисами одной нации. Но, если препятствий такого рода не существует, расовое чувство, выходящее за пределы более узкого чувства национальности, может стать мощным стимулом действий людей и наций. Длинный список причиненных друг другу бед, чередование периодов, когда то завоевателем, то угнетенным была то одна, то другая сторона, сделали славян Польши и России злейшими врагами, но нет подобных препятствий для симпатий между славянами России и стран Юго-Восточной Европы. Те государственные деятели, которые не хотят заглядывать ни в прошлое, ни в будущее, не могут понять этот великий факт нашего времени, а над тем, чего они не могут понять, они смеются. Но факт существует и будет влиять, несмотря на них, даже в тех случаях, когда симпатии вызываются притязаниями на родство, которого, с точки зрения антропологов, вовсе нет. При практическом, историческом или политическом взгляде представителями той или иной расы или нации будут считаться люди, которых антропологи к ним бы не отнесли. В древнем Риме роды Сципионов, Цезарей и Антонинов продолжались благодаря усыновлению, и нации следуют их примеру.

Дата добавления: 2015-08-18