Глава 47. Река была перекрыта там, где узкое русло ее прорезало склон горы Хиюти

Река была перекрыта там, где узкое русло ее прорезало склон горы Хиюти. Густой лес подступал к краю скалы и земляной дамбы. Мальчик без труда нашел и миновал переправу. Это была узкая и опасная тропа, проходящая по кромке дамбы высоко над острыми обломками скал и стремительно мчащейся водой. Строители не маскировали проход из лагеря; никто не предполагал, что он может кому-то понадобиться.

Под небольшим навесом, устроенным как сторожевой пост возле дальнего конца дамбы, дежурил часовой. Навес был тщательно укрыт от посторонних взоров, чтобы враги не смогли случайно обнаружить его. Часовому не разрешалось разводить огонь; если он выдаст себя, произойдет катастрофа.

В темноте мальчик чуть не наткнулся на караульного. Грохот воды в скалах перекрыл звук шагов посланника Юкийе и помешал часовому услышать их. Мальчик в ужасе прижался к стволу сосны. Если он попытается скользнуть мимо моста, часовой, несомненно, увидит его в бледном свете луны. Как он тогда объяснит ему свое появление здесь? Мальчик задрожал. Если он вернется к Юкийе, не выполнив поручения, он будет жестоко наказан. Если пойдет вперед и будет пойман, его убьют.

Часовой пошевелился. Мальчик услышал, как он ворочается в своем убежище. Они находились на расстоянии десяти футов друг от друга, и мальчику казалось, что караульному слышны удары его сердца. Он с трудом перевел дыхание. Им овладела паника. Болел живот. Ему хотелось завизжать, его чуть не рвало. Он заскрежетал зубами и схватился за дерево, чтобы не упасть.

Часовой вновь завозился внутри плетеной будки, послышалось недовольное ворчание, за которым последовал громкий звук испускаемых газов. Часовой вышел из укрытия, повертел головой и побежал в лес.

Мальчик попытался шевельнуться, но словно примерз к своему месту. Сейчас! – приказал он себе. Ноги не повиновались. Он словно приклеился к стволу. Затем его ноздрей коснулся сильный запах: часовой облегчался неподалеку в лесной чаще.

Сейчас!

Мальчик стремительно перебежал через поляну и нырнул в густой подлесок. Ветки хрустели у него под ногами, кусты хлестали и жалили его лицо. Он так сильно шумел, что, казалось, нельзя было его не услышать. Но грохот воды и занятие, которым был поглощен часовой, спасли его. Он прорвался сквозь лес незамеченным.

Впереди мальчик увидел тысячи огней. Армия Коремори покрывала долину, насколько хватало глаз. Теперь он в безопасности. Он сделал это. Он пересек дамбу и достиг своей цели. Пора выходить из леса.

Мальчик побежал к кострам.

Юкийе выполз из своей палатки. Он прижимал к груди небольшой узелок, в котором лежали запасные сапоги, халат, несколько серебряных монет, бамбуковая трубка с водой и пакет рисовых лепешек. Он подумал было надеть более практичный костюм, но отказался от своего намерения; что бы он ни надел, это не соответствовало предстоящим испытаниям. Конечно, ему пригодилась бы лошадь, но, к несчастью, дорогу, лежащую перед ним, можно было преодолеть только пешком.

Украдкой Юкийе выскользнул из задних ворот крепости Хиюти-дзё. Он бросил последний тоскливый взгляд на свое бывшее имущество. Неважно. Его жизнь дороже презренных вещей.

Серебряная половинка луны проплывала среди рассеянных по небу облаков, давая достаточно света, чтобы видеть дорогу. Выбравшись из лагеря, Юкийе задумался, добрался ли до Коремори мальчишка с его письмом. Прелестное дитя. Не очень яркий, но старательный и с некоторой долей практичности, когда дело доходит до выживания. Юкийе облизал губы, подумав о китайском варианте любви, который недавно продемонстрировал этот проказник.

Юкийе задохнулся от непривычных усилий. Его жирные ноги тряслись, и, хотя сапоги генерала были предназначены именно для таких прогулок, ступни его ныли и горели. Пот пропитал ткань его халата, она неприятно липла к спине, Ему нужно отдохнуть. Он проделал длинный путь. Он заслужил отдых. Юкийе оглянулся на оставленный им лагерь. Какой удар! Он не прошел почти никакого расстояния. Солдатские костры были так близки, что, казалось, до них можно дотронуться.

Юкийе захныкал. Ему надо было идти, но его тело отказывалось ему повиноваться.

Затем он услышал шум на склоне Хиюти-ямы. Кто-то или что-то находилось за его спиной. Сердце трудно забултыхалось в груди. Густой вкус желчи заполнил горло. Ему нужно уходить… нужно уходить! Паника дала ему силы подняться на ноги и тяжело двинуться вперед. Юкийе забыл о своем пакете с едой и вещами, которой он выронил, карабкаясь все выше и выше по склону утеса.

Нами застыла на месте.

Голод выгнал ее из потайной пещеры. Она собирала ягоды в близлежащем кустарнике, когда услышала треск над собой. Она попыталась разглядеть, что вызвало этот шум, но луна прикрыла свое лицо облачным лоскутом, и женщина смогла лишь различить во мраке большую тяжело движущуюся массу.

В ужасе она протиснулась в лаз за карликовой сосной. Кто это мог быть? Горный медведь? Говорят, они редко встречаются вблизи мест обитания человека, но еще говорят, что когда встречаются, то бывают необычайно свирепы.

Горсть ягод не утолит голода. Она не будет больше рисковать и не покинет убежища. Женщина взглянула из пещеры на панораму костров и подумала, где сейчас Йоши, вспоминает ли он о своей Нами?

Облако проплыло мимо, лицо Тсукийоми вновь открылось. Нами осаждали сомнения. Почему Йоши должен беспокоиться о ней? Он уверен, что она сейчас в безопасности. Возможно, она не права, оставаясь в пещере. Может, собраться и уйти сейчас? Она вспомнила о медведе. Нет, придется остаться, по крайней мере до наступления дня. Нами свернулась калачиком, чтобы переждать ночь, и принялась жевать ягоды, вытаскивая их по одной из стиснутого кулачка.

Заканчивая свой скудный ужин и уже почти засыпая, молодая женщина услышала вдалеке пронзительный крик. Он был похож на вопль дикого зверя, но почему-то она знала – это кричит человек. Нами вздрогнула.

Мальчик был на полпути к ближайшим кострам, когда из темноты появилась фигура вооруженного солдата.

– Стой, – скомандовал солдат. – Кто ты? Что тебе нужно?

– Я слуга генерала Юкийе. У меня важное письмо к генералу Коремори. Вы должны немедленно доставить меня к нему.

– Я должен, должен я? – солдат подошел ближе. У него была мощная грудная клетка, тяжелая борода, и он носил минимальное вооружение, положенное асигару, низшему воинскому чину. Асигару в воинской иерархии стояли чуть выше, чем новобранцы из крестьян. Их кличка означала «быстрые ноги», так как они были безлошадными и в битвах проводили большую часть времени бегая между конными воинами более высоких рангов. Однако их статус давал возможность продвижения по службе, и многие асигару были чрезвычайно чувствительны, блюдя самурайские обычаи ревнивее, чем настоящие самураи.

– А ты прелестный мальчик! – ухмыльнулся асигару. – Может быть, мы забудем о твоем поручении и…

– Это письмо должно немедленно попасть к Коремори, – сказал мальчик дрожащим голосом, – или это плохо для тебя обернется.

– Ха! Плохо для меня? У тебя силенок не хватит повернуть дело плохо для меня. Фактически у тебя вообще нет никаких возможностей.

Асигару плотоядно посмотрел на него.

– Сними одежду, маленькая бабочка. Я хочу посмотреть, мальчик ты или девочка… впрочем, какая разница.

Мальчик чуть не плакал.

– Пожалуйста, господин. У меня приказ моего хозяина. Письмо должно попасть к Коремори до рассвета. Я отвечаю за это своей жизнью.

Асигару нахмурился. Он недавно получил звание асигару и очень серьезно относился к нему. Его чувство собственного достоинства только зарождалось, и любая угроза нанести ему урон вызывала чрезмерную реакцию. А в этой ситуации наблюдался явный случай кирисутэ-гомен, то есть непочтительности. Как смеет этот жалкий прыщ настаивать на своем? Ясно, что асигару как самурай теперь обязан зарубить этого хорошенького юнца на месте. Он откашлялся и сплюнул под ноги мальчику. Его меч не пробовал крови с начала кампании, и ему нужно подтвердить свое новое звание. Кто станет уважать его, если его лезвие останется необагренным перед лицом обиды?

Подобными размышлениями асигару довел себя до состояния, когда здравый смысл ничего не значил. Без предупреждения он вытащил свой меч и со всей силой рубанул поперек живота мальчика. Глаза бедняги выкатились. Его рот открылся, и оттуда вылетел нечеловеческий вопль, он опустился на колени, держась за живот одной рукой и протягивая письмо другой. Асигару стряхнул капли крови с меча и вложил его в ножны. Он сплюнул еще раз, едва не попав в безжизненную руку.

– К Эмме-О тебя и твое «важное письмо», – презрительно проворчал он. – Я самурай. Никто не может отказать мне и остаться в живых.

Асигару не умел читать, он не мог представить, что письмо может представлять какую-то ценность. Экая важность – бумажка! Важно должным образом наказать человека, оскорбившего его достоинство. Конечно, он всего лишь асигару, но он самурай. Он надменно зашагал прочь, оставив тело мальчика и письмо лежащими на поле.

Йоши услышал предсмертный крик мальчика и спросил себя, что это значит. Он предположил, что это отзвук размолвки в лагере Коремори. Однако в качестве меры предосторожности – звук, казалось, шел со стороны дамбы – он послал солдата проверить часового.

Йоши критически обдумал ситуацию. В считанные дни Коремори мог обнаружить дамбу и атаковать ее. У часового должно быть время, чтобы предупредить защитников. Бойцы Йоши обучены тактике, необходимой для защиты дамбы, и могут заставить Коремори дорого заплатить за попытку разрушить ее.

Защищать переправу легко. Отряд лучников сможет отразить целую армию, если будет вовремя предупрежден.

Йоши считал, что в данное время дамба в безопасности. Однако, несмотря на практически полную неприступность рва, завтра, несомненно, состоится еще одна массовая атака. Войска Йоши будут готовы к ней.

Слава синтоистским богам и Будде, что ему удалось убедить Нами уйти с женщинами. Вспоминает ли она о нем? Йоши взглянул на луну. Смотрит ли Нами на нее этой ночью?

Печаль одолела Йоши. Возможно, в последний раз он видит Тсукийоми на ночном небе. Лагерь продержится еще день, может быть – два. Если Коремори готов пожертвовать сотней людей за одного человека, гарнизон крепости в конце концов будет смят.

Боевой дух защитников очень высок. Присутствие Юкийе ободрило их. Губы Йоши скривились. Странный человек этот Юкийе. Отталкивающий. Отвратительный. Но слава его семьи и связи при дворе дают ему богатство и силу. Легко усомниться в мудрости мироустройства, размышляя о людях, подобных Юкийе.

Если Йоритомо победит в борьбе за власть, будут ли свергнуты все Юкийе на свете? Кажется, Йоритомо так обещал. Но сам Йоритомо сейчас сидит в безопасности в Камакуре, используя для борьбы Йоши. Где справедливость? Неужели выгода важнее справедливости? Йоритомо никогда не опрокинет Тайра, если не будет опираться на силы различных союзников, включая Юкийе и Кисо. Конечно же, и Го-Ширакава понимает это, но понимает шире. Он несомненно использует раздор Тайра и Минамото для поддержания стабильности в империи. Была ли миссия Йоши завершена? Он известил Го-Ширакава о положении дел. Он дал ему свои советы.

Йоши вздохнул. Если бы он не ввязался в спор на военном совете Кисо, его бы не оставили умирать под Хиюти-ямой. Он выступил на совете из гордости. Эта гордость поставила под удар его миссию. При Хиюти-яме Йоши получил важный урок. Без дипломатии и терпения самые продуманные планы могут сойти на нет. Извлечет ли он пользу из того, что успел понять? Йоши сочинил танку:

Лик Тсукийоми

Выглядывает из-за туч,

Свет проливая

На солдат безымянных,

Гибнущих за свет мечты.

Свет мечты? Что это такое? Для некоторых – Западный рай? Для других – возвращение к высшему состоянию цикла кармы? Или достойная смерть? Или слава и почет в этом мире? А может быть, сознание честно исполненного долга?

Как он умрет завтра? Боги не дали ему знака взяться за меч. Он встретит врага с боевым веером в руке. Он не нарушит своего обета.

Впрочем, какая разница, умрет ли он, сражаясь против неодолимой армии, с мечом или с веером? Он обречен, если не вмешаются боги.

Было уже поздно. Йоши наконец уснул. За три часа до зари.

На другой стороне рва довольный собой асигару рассказывал двум приятелям о мальчике, кровью которого он обагрил свой меч.

– Я бросил его тело там, где он был зарезан, – гордо говорил он.

– Ты забрал голову? – спросил один из слушателей.

– Мне не нужна его проклятая голова, – сказал асигару, сердито ощетинившись. – Завтра будет больше голов. Я немного размялся, чтобы согреть мой клинок. Мальчик не имеет значения. Голова его ничего не добавит к моему имени.

– А что случилось с письмом, которое он нес? – спросил другой.

– К Эмме-О это письмо! Я не умею читать, а ты?

– Немного.

– Где незаконнорожденный может научиться читать? Ты пытаешься оскорбить меня!

– Я не хочу никого оскорблять. Я служил у воина-грамотея, и он научил меня нескольким иероглифам. Я не хочу тебя унизить; мы все здесь только асигару. Не будем же ссориться между собой.

Бородач нехотя согласился.

– Если письмо важное, оно может означать немедленную награду и продвижение по службе.

– Возможно, ты и прав. Пойдем, я отведу тебя к телу. Докажи, что умеешь читать.

Двое мужчин двинулись к зарослям на склоне утеса. Тело валялось там, где и упало. Крупные артерии живота были рассечены, и земля вокруг трупа повлажнела от крови.

Бородач пошарил в кровавой грязи и вытащил письмо из пальцев мертвого мальчика.

– Тонкая бумага, – сказал чтец, разворачивая свиток.

Он повертел листок, пытаясь поймать луч лунного света, и вдруг воскликнул:

– Это очень важно! Это послано Коремори!.. Здесь секрет конструкции дамбы.

– Да?

– Записка объясняет, как устроен ров и каким образом можно осушить его!

Бородатый самурай двинулся на приятеля, пытаясь выхватить листок из его рук.

– Дай сюда! – крикнул он, выругавшись. – Я сам доставлю его.

– Я думал, мы вместе…

– Меня не интересует, что ты думал. Письмо мое. – Асигару вытащил меч.

Его спутник шагнул назад.

– Конечно, оно твое, – сказал он умиротворяюще.

Коремори был в ярости – его посмели потревожить среди ночи. Генерал Мичимори явился к нему собственной персоной, чтобы вдолбить командующему важность полученного известия.

– Приведите мерзавца, который заставил вас разбудить меня, – бушевал заспанный Коремори, выпятив челюсть. – Как я могу управлять армией, если мне не дают выспаться?

– Накажите наглеца всеми способами, – мягко сказал Мичимори. – Но сначала прочтите письмо. Похоже, генерал Юкийе предал свою армию.

– Чт… что?

– Письмо от Юкийе. В нем изложены сведения, как разрушить дамбу и опустошить ров.

– Можем ли мы доверять Юкийе?

– Мы должны разобраться в этом. Если все здесь сказанное правда, отряд людей может просочиться через леса у подножия горы Хиюти и разобрать дамбу до рассвета.

– А если письмо фальшивое?

– Что ж… Мы потеряем отряд людей.

Мичимори задумчиво изучал помятое спросонья лицо Коремори и, словно убедившись в чем-то, сухо добавил:

– Мы легко можем пожертвовать одним отрядом после того множества, которое потеряли, пытаясь форсировать преграду силой оружия.

Коремори свирепо посмотрел на заместителя, затем отвернулся и крикнул слугу, чтобы тот помог ему надеть доспехи. Он неожиданно осознал, что триумф близок. Вполне вероятно, что Юкийе действительно отдает свои войска в руки Коремори.

– Мы выступим сейчас же, – сказал он. – Подготовь отряд наших лучших воинов и уничтожь дамбу до рассвета. И еще, – добавил он, будто это только что пришло ему в голову, – в наших войсках должна поддерживаться строгая дисциплина. Солдаты должны соблюдать субординацию. Убей дурака, имевшего наглость разбудить меня.

Дата добавления: 2015-08-18