История пробуждения

Открыв глаза, я обнаружил, что оказался в поле густо-голубого сияния, испытывая уже знакомое чувство покоя и умиротворенности. Слева от себя я вновь заметил Уила.

Как и в прошлый раз, увидев, что я вернулся, он невероятно обрадовался и был вне себя от восторга. Придвинувшись вплотную ко мне, он шепнул:

— Ты очутился здесь во имя того, чтобы испытать любовь.

—А где мы находимся?

—Приглядись повнимательнее, — отозвался он.

Я отрицательно покачал головой:

—Для начала мне надо переговорить с тобой. Понимаешь, для нас очень важно найти место, где проводится этот чертов эксперимент, и остановить его. Они ведь уже разрушили вершину холма. Бог знает, что взбредет им в голову в следующий раз.

—И что нам делать, если мы и впрямь отыщем их? — осведомился Уил.

—Сам не знаю.

—Вот и я тоже ума не приложу. Расскажи, что там произошло.

Я закрыл глаза и постарался сосредоточиться, а затем описал свою новую встречу с Майей и особенно ту бурную реакцию, которую вызвало у нее мое утверждение о том, что она одна из душ той же группы.

Уил в ответ молча кивнул.

Затем я рассказал о том, как повстречал Кэртиса, ощутил присутствие Уильямса и сумел избежать гибели во время эксперимента.

—А Уильямс говорил с тобой? — поинтересовался Уил.

—В сущности, нет. Общение протекало не на ментальном уровне, как наше с тобой. Он, казалось, каким-то образом влиял на мысли и образы, возникавшие в нашем сознании. Это выглядело как обращение к информации, с которой я уже познакомился прежде на более высоком уровне; однако мы с Кэртисом готовы были поклясться, что он пытается общаться с нами. Это выглядит странным, но я чувствовал, что он где-то рядом.

—И что же он вам поведал?

—Он подтвердил, что мы с тобой действительно видели Майю; сказал, что мы можем вспомнить происходившее за рамками наших индивидуальных врожденных установок и перейти к более широкому пониманию цели, стоящей перед человечеством, и того, как мы можем способствовать достижению этой цели. Очевидно, способность вспомнить это знание принесет нам прилив энергии, которая положит конец и обуревающему нас страху... и этому эксперименту. Он назвал это Видением мира.

Уил ничего не ответил.

—Ну, что ты об этом думаешь? — нетерпеливо спросил я.

—Мне кажется, это — нечто большее, чем уровень знаний Десятого пророчества. Постарайся понять меня: я тоже разделяю твою озабоченность. Но единственное, что мы можем сделать сейчас, — это продолжать познавать посмертное измерение до тех пор, пока мы не обретем это более высокое Видение, к которому обращался Уильямс. По-видимому, должен существовать некий процесс, позволяющий вспомнить все.

В этот момент я заметил невдалеке некое странное движение. Футах в пятидесяти от нас появились восемь или десять существ, на которых мне почти не удавалось сосредоточиться. За ними возникли еще несколько дюжин таких же существ, окутанных ореолом характерного янтарного сияния. Все они буквально излучали чувство сострадания и ностальгии, уже знакомое нам.

— Как по-твоему, кто эти души? — обратился ко мне Уил, широко улыбаясь.

Я взглянул на эту группу со странным родственным ощущением, интуитивно чувствуя, но пока что не узнавая. Приглядевшись к ним повнимательнее, я ощутил, что эмоциональная связь с ними во мне заметно окрепла; до сих пор я не испытывал ничего подобного. Однако меня не покидало чувство близости к ним; я сознавал, что уже бывал здесь прежде.

Группа между тем переместилась поближе, оказавшись футах в двадцати от меня, что еще более усилило чувство радости и эйфории. Я с готовностью отдался ему, и оно захлестнуло все мое существо; мне впервые в жизни хотелось только одного: слиться с ним. Волна упоения и восторга переполнила мой рассудок.

—Ну как, узнал? — спросил Уил. Обернувшись, я радостно взглянул на него:

—Это души моей группы, верно?

В тот же миг на меня буквально нахлынула лавина воспоминаний... Тринадцатый век, Франция, монастырь в глухой сельской местности... Меня окружают монахи; слышатся голоса, смех; затем я вижу себя одиноко бредущим по дороге... Двое незнакомцев в лохмотьях — по-видимому, аскеты-отшельники — обращаются ко мне с какой-то просьбой... говорят о сохранении неких тайных знаний...

Стряхнув это странное видение, я взглянул на Уила, не в силах избавиться от чувства необъяснимого страха. Какую весть заключало в себе это видение? Я попытался было сосредоточиться, и души моей группы приблизились еще фута на четыре.

— Что происходит? — недоумевающе спросил Уил. — Я не вполне понимаю.

Я подробно описал ему свое видение.

— Попытайся еще раз, — посоветовал Уил.

Едва сосредоточившись, я вновь увидел аскетов и непонятным образом узнал, что они члены тайного ордена францисканцев-спиритуалов (

Спиритуалы (от лат. spiritual — духовный) — аскеты-подвижники, придававшие главное значение духовной стороне монашеской жизни. Это течение в католичестве возникло под влиянием знакомства с подвижниками восточной, т.е. православной, церкви и, в частности, практикой и взглядами монахов, живших на Святой горе Афон.), который совсем недавно был отлучен он церкви после низложения папы римского Селестина V.

Папа Селестин? Я недоумевающе посмотрел на Уила:

—Ты что-нибудь понимаешь? Я никогда не слышал о папе с таким именем...

—Селестин V жил в конце тринадцатого века, — заявил Уил. — Развалины в Перу, где и было найдено Девятое пророчество, принадлежат монастырю, названному в честь него в семнадцатом веке.

—А кто были эти спиритуалы?

— Видишь ли, это группа монахов особо строгой жизни, полагавших, что подлинно высокой духовности можно достичь, отрекшись от общепринятой человеческой (мирской) культуры и вернувшись к созерцательной жизни на лоне природы. Папа Селестин активно поддерживал эту идею и, более того, сам жил в пещере вместе с ними. Разумеется, в конце концов он был смещен, и после этого большинство сект, относившихся к спиритуалам, было предано анафеме* как гностики** и отлучены от церкви.

—Да нет, ты очутился там просто потому, что повторил ту же ошибку, которую совершал и прежде: ты не просто открылся навстречу этим душам, чтобы лучше понять их; ты выразил готовность покориться им, словно они автоматически могли дать ответ на все твои вопросы, не удосужившись проверить, действительно ли их действия связует и направляет любовь. И они в отличие от душ, движимых Божественным началом, не помогли тебе. Они лишь увлекли тебя в свой мир, подобно тому как поступает группа или секта полубезумных фанатиков в материальном мире, если нам удается распознать их намерения... — Уил сделал небольшую паузу, задумавшись о чем-то, а затем продолжал: — Все это скорее уже прерогатива Десятого пророчества; вот по чему мы так упорно стремимся отыскать его. Когда связь между двумя измерениями становится более интенсивной, мы вступаем в более тесный контакт с душами, пребывающими в Посмертии. Одна из составляющих пророчества утверждает, что мы должны уметь отличать души, достигшие пробуждения и обретшие связь с духом Божественной любви, от душ, одержимых страхом и погруженных в мнимый транс. Однако, проводя такое различие, мы не вправе презирать или отвергать тех, кто оказался во власти коллизий, порожденных страхом, объявляя их демонами или дьяволами. Это незрелые души в процессе роста, такие же как и мы сами. На самом деле, в пределах земного измерения люди, вовлеченные в конфликтные сценарии, от которых им никак не удается избавиться, — это очень часто души, обладающие наиболее оптимистическим осознанием своего Врожденного видения.

Я покачал головой, не совсем понимая его.

— Именно поэтому, — продолжал Уил, — они и предпочли избрать трудные и мучительные ситуации, обусловившие столь неординарные, почти безумные обстоятельства жизни.

—Ты имеешь ввиду Появление на свет в трудных и конфликтных семьях и прочие ситуации подобного рода?

—Да, именно. Самые разные конфликтные сценарии, будь то проявления жестокости, извращений или странных пристрастий всякого рода, чаще всего порожденные тяжелыми, ненормальными или стесненными обстоятельствами жизни. Уровень страха при этом бывает настолько высок, что души втянутые в них, вновь и вновь, из поколения в поколение воспроизводят те же проявления гнева, ненависти или извращений. И души, появившиеся на светв в таких семьях, сознательно выбирают этот непростой путь.

Эта идея показалась мне нелепой,

—А с какой стати кому-то может вздуматься появиться на свет в таких невыносимых условиях?

—Дело в том, что такие души чувствуют в себе достаточно сил, чтобы выдержать все это, завершить цикл до конца и принести исцеление семье, в которой они предпочли родиться. Они уверены, что сумеют достичь пробуждения и преодолеть отчаяние и подавленность, порожденные столь трудными обстоятельствами, воспринимая их как своего рода подготовку к своей главной миссии, заключающейся в том, чтобы помочь другим, оказавшимся в такой же ситуации. И даже если такие люди одержимы злобой, мы должны уметь видеть в них потенциал для преодоления конфликтного сценария.

— Это явно льет воду на мельницу сторонников либеральных взглядов на преступность и насилие, утверждающих, что любой человек способен измениться и заслуживает прощения. Получается, что консерваторы абсолютно не правы?

Уил улыбнулся:

— Не совсем так. Либералы правы, утверждая, что люди, выросшие в атмосфере страха и насилия, являются порождением такой среды, а консерваторы оказываются вне конкуренции, когда заявляют, что пресечение преступности и прочих общественных зол — это вопрос твердой воли и решимости.

И все же взгляды либералов явно предпочтительнее, по крайней мере когда они утверждают, что люди способны измениться к лучшему, оказавшись в более благоприятных условиях, имея достаточно средств или получив хорошее образование. Как правило, всевозможные программы помощи сфокусированы лишь на том, как помочь людям принять правильное решение и сделать оптимальный выбор в экономических вопросах. Что касается особо жестоких преступлений, то вопрос о реабилитации таких преступников в лучшем случае сводится к назначению им влиятельных адвокатов, а в худшем — к призывам проявить гуманность и снисходительность, то есть именно к тому, чего делать никак не следует. Всякий раз, когда человеку, вовлеченному в ложный конфликтный сценарий, или, проще сказать, сбившемуся с пути, безнаказанно сходит с рук очередной проступок или преступление, это позволяет ему действовать по-прежнему, укрепляя в нем мысль о том, что его проступки не слишком серьезны, а это само по себе способствует повторению их в будущем.

— И что же можно с этим поделать? — спросил я. Уил был явно взволнован:

— Мы можем научиться воздействовать на них духовным путем! Это означает помочь им вывести весь процесс в план сознания, как, собственно, и поступают здесь души, помогающие тем, кто еще находится в плену иллюзий и призраков...

Уил посмотрел в сторону душ, образующих кольцо, а затем взглянул на меня и покачал головой.

— Видишь ли, я могу получать от этих душ информацию, которую только что изложил тебе, но пока что не обладаю ясным пониманием Видения мира. Мы не располагаем для этого достаточной энергетикой.

Я тоже сосредоточил внимание на душах, составлявших кольцо, но не смог узнать от них ничего, помимо того, что мне уже поведал Уил. Было совершенно ясно, что эти души обладали более высоким знанием и проецировали его на видения, порожденные страхом, но, как и Уил, я не мог более ничего понять.

— Теперь мы имеем дело с другим фрагментом Детого пророчества, — проговорил Уил. — Нам известно, что каким бы отталкивающим ни выглядело поведение других, мы должны понимать, что и они тоже души, пытающиеся, как и мы, достичь пробуждения...

Внезапно до моего слуха донесся резкий диссонирующий шум или гул, а в голове закружились яркие, многоцветные образы. Уил быстро наклонился и успел поймать меня в самый последний момент, поделившись со мной энергией, прижав руку к моей спине. На миг меня пронизала сильная дрожь, а затем странное явление прошло.

— Они вновь возобновили свои эксперименты, — вздохнул Уил.

Я немного пришел в себя после головокружения и взглянул на него.

— Это означает, что Кэртис попытается силой заставить этих парней прекратить их чертовы опыты. Он убежден, что это единственный путь.

Не успел я договорить, как перед моим мысленным взором возник ясный образ Феймана, человека, способного, как считал Дэвид Одинокий Орел, повлиять на эксперимент... Фейман что-то искал в долине... Взглянув на Уила, я понял, что и перед ним тоже предстало это видение. Он кивнул, и в тот же миг мы понеслись куда-то в неизвестность...

Остановившись наконец, мы с Уилом переглянулись. Вокруг нас расстилалась мрачная серая пустота. Затем в тишине раздался громкий скрежещущий звук, и лицо Уила вдруг стало расплывчатым. Однако он по-прежнему держался за меня, и через несколько мгновений звуки исчезли.

— Надо же, эти всплески стали заметно чаще, — проговорил Уил. — Значит, у нас совсем мало времени.

Я кивнул, отчаянно борясь с головокружением.

— Погляди-ка вот туда, — произнес Уил. Приглядевшись к окружавшей нас пустоте, мы заметили, что примерно в нескольких сотнях ярдов от нас появился некий странный сгусток энергии. А вскоре он приблизился к нам на расстояние сорока или пятидесяти футов.

— Будь осторожен! — предостерег меня Уил. — Не старайся полностью открыться им. Лучше выслушай их и узнай, кто они такие.

Я осторожно сосредоточился на них и тотчас увидел души, охваченные бурным движением, и призрак того самого города, откуда недавно едва спасся.

Я вздрогнул от страха, и видение мгновенно приблизилось к нам.

— Попытайся сосредоточиться на чувстве любви, — посоветовал Уил. — Они не смогут никуда увлечь нас, если мы сами не захотим, чтобы они спасли нас. Постарайся посылать им любовь и энергию. Это или поможет им, или они исчезнут.

Осознав, что представшие нам души охвачены страхом куда больше, чем я, я сконцентрировался и направил им пучок энергии любви. В тот же миг они отпрянули назад, на то место, где впервые появились.

—Но почему они не могут воспринять любовь и достичь пробуждения? — недоумевающе спросил я.

—Дело в том, что когда они ощущают прилив энергии и сознание их выходит на более высокий уровень, в них нарастает беспокойство, и они не могут преодолеть тревогу, вызванную чувством одиночества и беззащитности. Высвобождение сознания и преодоление конфликтных сценариев всегда поначалу вызывают чувство тревоги, ибо прежде чем душа сможет найти внутреннее решение проблемы беззащитности, в ней всегда нарастает ощущение подавленности. Вот почему пробуждению сознания и достижению духовной эйфории иногда предшествует “темная ночь души”.

В этот момент мое внимание привлекло некое движение, возникшее справа от меня. Сосредоточившись, я заметил, что там появились души другой группы; одни из них приближались, другие, напротив, исчезали. Я попытался понять, чем занята эта группа.

— Как ты думаешь, почему они появились здесь, а? — обратился я к Уилу.

Он пожал плечами:

— Видимо, они имеют какое-то отношение к этому Фейману.

Затем я заметил, что вокруг этой группы возникло некое движущееся видение, своего рода панорама. Приглядевшись повнимательнее, я понял, что это призрак некоего промышленного комплекса: там высились огромные металлические корпуса и ряды странных объектов, напоминающих трансформаторные станции, а также трубопроводы и густая сеть линий электропередачи. В центре этого комплекса, на крыше одного из самых высоких зданий, находился цельностеклянный пульт управления. Внутри его я заметил ряды компьютеров и всевозможных приборов. Я с недоумением обернулся к Уилу.

— Да, я все вижу, — отозвался он.

Мы продолжали разглядывать комплекс; панорама перед нами раздвинулась настолько, что мы смогли взглянуть на него как бы сверху. Бесчисленные линии электропередачи, протянулись на многие мили от комплекса. Провода эти вели к огромным башням, где располагались лазерные генераторы, направлявшие пучки энергии на другие местные подстанции.

— Ты понял, что это за комплекс, а? — опять спросил я Уила.

Он кивнул:

—Это централизованная энергогенераторная станция. Затем наше внимание привлекло какое-то движение в дальнем конце комплекса. К одному из самых больших зданий начали спешно прибывать аварийные бригады и пожарные машины. Из окон четвертого этажа показалось зловещее зарево. Затем сияние стало ослепительно ярким, и земля под фундаментом здания, казалось, дала громадную трещину. Взметнулись Целые тучи пыли и мелких обломков, здание вздрогнуло и начало медленно оседать. А в здании справа от него тоже возник пожар...

Видение перенесло нас на пульт управления, где озабоченно сновали техники и инженеры. Дверь справа резко распахнулась, и на пороге показался человек с грудой документов и распечаток. Вывалив их на стол, он с озабоченным видом принялся разбирать документы. Затем, слегка прихрамывая, он направился в угол комнаты и начал сосредоточенно настраивать переключатели и диоды. Постепенно сотрясения почвы прекратились, и пожарным удалось справиться с пламенем... А мужчина по-прежнему продолжал напряженно работать, отдавая распоряжения техникам.

Повнимательнее приглядевшись к человеку, распоявшемуся на пульте, я удивленно обернулся к Уилу:

— Да это же Фейман!

Не успел Уил ответить мне, как видение начало прокручиваться словно в ускоренном темпе. У нас на глазах комплекс удалось спасти, а затем рабочие принялись спешно демонтировать его, разбирая одно здание за другим. Одновременно с этим поблизости от него началось строительство нового, куда более скромного по размерам, комплекса, производившего более компактные генераторы. Наконец на месте большей части территории прежнего комплекса появились лесонасаждения, а новая станция превратилась в небольшой хозблок, который сегодня можно встретить практически возле каждого дома или офиса в сельской местности.

Затем панорама резко изменилась, и мы, приглядевшись, заметили в глубине какого-то человека, как и мы, наблюдавшего за происходящим. Взглянув на него еще раз, я понял, что это Фейман: он еще до нынешнего своего рождения просматривал будущее, размышляя, чего он сможет достичь в жизни.

Мы с Уилом обменялись выразительными взглядами.

— Это составная часть его Врожденного видения, не так ли? — спросил я.

В ответ Уил кивнул.

— По всей видимости, это его группа душ. Давай попытаемся узнать о нем как можно больше.

Мы сосредоточились на группе, и прямо перед нами возник другой образ... Мы увидели военный лагерь девятнадцатого века, а затем — палатку командующего. Потом показался и сам Фейман: он стоял рядом с генералом, тем самым, которого я видел там, в городе-призраке. Фейман был тем самым вторым адъютантом; он слегка прихрамывал.

Наблюдая за их беседой, мы начали понимать, что связывало этих столь непохожих людей. Блестящий тактик, Фейман отвечал за разработку стратегии и использование новых видов оружия. В предвидении наступления командующий приказал тайно распродать по дешевке коренным жителям Америки одеяла, зараженные оспой, — тактический ход, которому Фейман решительно воспротивился не столько потому, что понимал, какой вред это может нанести индейцам, сколько потому, что считал такие действия политически нецелесообразными. Однако он был вынужден подчиниться приказу.

Через некоторое время, несмотря на восторженные отклики в Вашингтоне на эту победу, пресса, узнав о коварном использовании оспы, подняла шум, и в конгрессе было начато расследование. Командующий и его покровители в Вашингтоне возложили всю тяжесть ответственности за это злодеяние на Феймана, сделав из него этакого козла отпущения, и его карьера бесславно закончилась. Зато его недавний командир сделал блестящую политическую карьеру, превратившись в национального героя, прежде чем пасть от руки тех же самых двуличных вашингтонских правителей.

Фейману, в свою очередь, так и не удалось восстановить прежнее положение; его политические амбиции были полностью подавлены. С годами он становился все более раздражительным и мстительным, тщетно пытаясь привлечь внимание публики и потребовать от своего бывшего командира предоставить отчет о том злополучном сражении. Несколько журналистов взялись было за расследование дела, но очень скоро интерес общественности к этой истории окончательно угас, и Феймана ожидало очередное разочарование. Впоследствии, уже на склоне жизни, он наконец понял, что его политические проекты так никогда и не будут воплощены в жизнь, и тогда, обвиняя старого командира во всех своих бедах, он попытался было на одном из званых приемов совершить покушение на отставного политика, но был застрелен охранником.

Поскольку Фейман сам закрыл для себя путь к внутреннему чувству защищенности и любви, он и после смерти не смог достичь пробуждения. На протяжении многих лет ему казалось, что он спасся после неудачной попытки прикончить своего старого командира, и он жил в мире ментальных иллюзий, преисполненный ненависти и всецело поглощенный замыслом нового покушения, и все ради того, чтобы быть вновь застреленным, и так — без конца...

Наблюдая за видением, я понял, что Фейман мог бы пребывать в плену иллюзий гораздо дольше, если бы не решительные усилия другого человека, которого он встретил в том же военном лагере. Приглядевшись, я смог различить черты его лица и узнал его.

— Да это же Джоэл, журналист, которого я недавно видел, — проговорил я, обращаясь к Уилу и не спуская глаз с видения.

Уил кивнул, соглашаясь.

После смерти Джоэл стал одной из душ внешнего кольца и сосредоточил все свои усилия на том, чтобы помочь Фейману достичь пробуждения. Еще при жизни, общаясь с Фейманом, он потратил немало сил на разоблачение жестокости и коварства, проявлявшихся военными в отношении индейцев, но, несмотря на то что он тоже знал о пресловутых одеялах, зараженных оспой, его противникам с помощью посулов и угроз удалось заставить его держать язык за зубами. После смерти он был буквально обескуражен Обзором своей Жизни, но сохранил память о прошлом, и ему было поручено опекать Феймана, который находился на грани гибели из-за невозможности вмешаться в происходящее.

Прошло много времени, прежде чем Фейман наконец пришел в себя и ему был показан долгий и мучительный Обзор Жизни. Оказалось, что в своей инкарнации в девятнадцатом веке он собирался стать мирным инженером, участвующим в разработке новой техники. Однако затем его соблазнили перспективы стать знаменитым героем войны, таким как его командир, и разрабатывать новые виды оружия и методы ведения военных действий.

В промежутке между двумя последними жизнями он активно участвовал в помощи тем, кто находится на Земле, помогая им овладевать новой техникой. В это время перед ним начало возникать видение другой, предстоящей ему, жизни. Поначалу медленно, а затем все более и более уверенно он пришел к убеждению, что скоро будут созданы генераторы энергии, обладающие громадным потенциалом освобождения человечества от тяжкого труда, но такие генераторы будут чрезвычайно опасными.

Увидев себя уже родившимся в материальном мире, он понял, что его миссия заключается в разработке таких систем, прекрасно сознавая, что на пути к успеху им во многом движет страстное стремление к славе и всеобщему признанию. Однако он вскоре осознал, что у него будут и помощники: рядом с ним работали еще шесть человек... Он мысленно представил себе долину; они работали где-то там, за водопадами, используя процесс обретения Видения мира...

Когда видение начало быстро меркнуть, я попытался запомнить хотя бы некоторые аспекты этого процесса. Прежде всего группа из семи душ должна попытаться воскресить в памяти свой прежний опыт и начать преодолевать остатки недавних переживаний. Тогда группа, опираясь на практику Восьмого пророчества, сможет осознанно повысить свою энергетику, и каждый из ее членов получит возможность выразить свое индивидуальное Врожденное Видение. Это повлечет за собой повышение уровней вибраций и окончательно объединит семь душ в сплоченную группу. Благодаря обретенным знаниям должно прийти полное воспоминание о едином для всех будущем, то есть Видение мира, понимание того, куда мы идем и что нам необходимо для воплощения своего предназначения в этом мире.

Глаза Уила заметно оживились.

—Да ты понимаешь, что происходит? — взволнованно спросил он. — Это же означает, что первоначальное намерение Феймана заключалось в совершенствовании и децентрализации технического проекта, над которым он работал. И как только он осознает это, он немедленно прекратит эксперименты.

—Мы должны во что бы то ни стало найти его, — отозвался я.

—Нет, не стоит, — возразил Уил. — Это ничего не даст, по крайней мере пока. Мы должны найти остальных членов этой группы; совместная энергия группы должна быть направлена на воскрешение в памяти Видения мира. Видишь ли, группа должна пройти через стадию воспоминания и повышения собственной энергетики.

— Я что-то не вполне понимаю, при чем здесь преодоление остатков переживаний, — вставил я.

Уил придвинулся вплотную ко мне.

—А ты помнишь другие ментальные образы, возникавшие перед твоим мысленным взором? Ну, воспоминания о других краях, иных эпохах?

—Да, разумеется.

—Видишь ли, группа, собравшаяся для проведения этих проклятых экспериментов, сложилась задолго до этого. У ее членов существуют остаточные переживаиия, которые необходимо преодолеть! Этим должен заняться каждый. — Уил отвернулся и немного помолчал, а затем добавил: — Но это уже сфера Десятого пророчества. В этом процессе участвует не одна эта группа, есть другие. Поэтому мы все должны научиться избавляться от гнева и раздражения.

Пока он говорил это, мне вспомнились многие ситуации в группах, свидетелем которых мне довелось быть. Одни их члены сразу же проникались симпатией друг к другу, другие, напротив, без всякой видимой причины начинали испытывать взаимную неприязнь. Я задумался: а готова ли человеческая цивилизация к восприятию этого отдаленного источника бессознательных реакций?

Но тут все мое существо внезапно пронзил резкий скрежещущий звук. Уил схватил меня за руку и потянул к себе, так что мы почти коснулись друг друга лбами.

— Если ты опять рухнешь вниз, я даже не знаю, сможешь ли ты вернуться обратно, пока эксперименты продолжаются на таком уровне, — прокричал он. — Ты должен отыскать остальных!

Второй, более сильный, толчок разъединил нас, и я опять погрузился в уже знакомый вихрь красок, сознавая, что возвращаюсь вниз, в земное измерение. Но на этот раз, вместо того чтобы быстро попасть в материальный план, я странным образом замешкался; некая сила, толкнув меня в область солнечного сплетения, повлекла меня куда-то вбок, в сторону. Я попытался сосредоточиться; пространство вокруг заметно успокоилось, и я начал ощущать присутствие какого-то другого существа, человека, еще не различая его индивидуальный облик. Кто же это мог так повлиять на меня?

Наконец в тридцати или сорока футах от себя я начал различать очертания фигуры, которая постепенно приближалась, пока я не узнал ее. Да, это была Чарлин! Когда она оказалась в каких-нибудь десяти футах от меня, я испытал странное ощущение, словно мое тело неожиданно расслабилось. Одновременно я заметил розовато-красное поле энергии, окружавшее Чарлин. А через несколько секунд, к величайшему своему изумлению, я увидел, что такое же поле светится и вокруг меня. Когда между нами оставалось каких-нибудь пять футов, ощущение расслабленности перешло в быстро нараставшее сексуальное возбуждение, завершившееся волной оргазма, заполнившей все мое существо. Внезапно я утратил способность мыслить. Что же со мной происходило?

Но в тот самый момент, когда наши сияющие поля уже были готовы соприкоснуться, послышался новый всплеск скрежещущего диссонанса. Я отпрянул, и меня закружил и понес вихрь энергии...

Дата добавления: 2015-08-18