Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

ГЛАВА 11 Большая Орда 4 страница

Читайте также:
  1. Bed house 1 страница
  2. Bed house 10 страница
  3. Bed house 11 страница
  4. Bed house 12 страница
  5. Bed house 13 страница
  6. Bed house 14 страница
  7. Bed house 15 страница

И тако скончашася царие Ординстии, и таковым Божиим промыслом погибе царство и власть великия орды Златыя...» (26, 203–204).

 

После гибели Ахмата власть в Большой Орде перешла к его детям Муртозе и Махмуту. От них можно было ожидать новых атак на Крым или Москву. В четверг, 26 апреля 1481 года, из Москвы в Крым поехало новое посольство во главе с боярином Тимофеем Игнатьевичем Скрябой. В наказе послу Иван ни единым словом не выдает своей досады по поводу отсутствия эффективной помощи со стороны Менгли-Гирея во время войны с Ахматом. О самой этой войне он сообщает хану с удивительным смирением и лаконизмом. «Ахмат пакъ (частица, указывающая на связь данной фразы с предшествующими. – Н. Б.) царь приходил на меня, ино Бог милосердный как хотел, так нас от него помиловал... Нынеча пакъ ко мне весть пришла, что Ахмата царя в животе не стало... А нынеча хто будет на том юрте (владении. – Н. Б.) на Ахматове месте царь, а покочюет к моей земле, и ты бы пожаловал, на него пошел. А яз челом бью» (10, 25).

Дети хана Ахмата втянулись в затяжную войну с Крымским ханством, во главе которого до 1514 года стоял давний союзник Ивана III хан Менгли-Гирей. В 1485 году братья Ахматовичи сумели захватить Крым. По признанию самого Менгли-Гирея, «в ту пору пришла на нас скорбь велика, и мы тогды... свои есмя животы пометали; а и мати ся моя в ту пору утеряла, а нам было тогды до своих голов...» (10, 51). Однако вновь, как и в середине 70-х годов XV века, на помощь крымским татарам пришла Оттоманская империя. Султан Баязид II (1481–1512) прислал в Крым свои войска. Одновременно он натравил на Ахматовичей Ногайскую Орду. В итоге те вынуждены были очистить Крым. Однако степи между Волгой и Днепром по-прежнему оставались главным образом под их контролем. Проезд московских послов в Крым был связан с большим риском. Война Большой Орды с Крымом продолжалась два десятилетия, то затихая, то вновь разгораясь (90, 116).

Москва старалась убедить Менгли-Гирея в том, что она оказывает ему значительную военную помощь. Каждую весну в Крым отправлялось очередное посольство с подарками и дружескими заверениями. По-видимому, московский посол проводил в Бахчисарае все лето, наблюдая за действиями хана и пытаясь направить их в нужном Москве направлении.

Время от времени для оказания поддержки Менгли-Гирею конные отряды московских «детей боярских» вместе со служилыми татарскими «царевичами» совершали рейды в глубь степей. Трудно сказать, сколь серьезными были последствия этих набегов для Волжской Орды. Однако в каждом случае Иван спешил известить крымского «царя» о проделанной работе. Добрые отношения с Крымом являлись краеугольным камнем всей внешней политики великого князя.

Занятая борьбой с Крымом, Волжская Орда после 1480 года почти не трогала московские земли. Лишь изредка небольшие отряды каких-то бродяг («ордынских казаков») совершали налеты на пограничные волости. Московские воеводы без особого труда отгоняли их обратно в степи.

На рубеже XV–XVI веков борьба Волжской Орды с Крымом вновь резко обостряется. Сын Ахмата Ших-Ахмед попытался вытеснить крымчаков с благодатных приморских пастбищ. Не сумев прорваться в Крым, он осенью 1501 года двинулся на Северскую Украину. Опустошив эти земли и захватив Новгород-Северский, хан попытался договориться с Иваном III о союзе. Однако тот сохранял молчание. Между тем крымские татары вышли из-за Перекопа и развернули решительные действия против Ших-Ахмеда. Его надежды на литовскую помощь не оправдались.

Летом 1502 года где-то около устья реки Сулы (левый приток Днепра) крымские татары нанесли решающее поражение Волжской Орде. Хан Ших-Ахмет бежал, а все его оставшиеся в живых подданные перешли под власть Менгли-Гирея. Большая (Волжская) Орда как самостоятельное государственное образование закончила свое историческое бытие.

Два других сильных наследника Золотой Орды – Казанское ханство и Крымское ханство – еще долго оставались «головной болью» московских правителей. С Казанью как потенциально (а зачастую и реально) враждебной России силой сумел покончить в 1552 году Иван Грозный. Вслед за Казанским ханством он присоединил к Московскому государству Астраханское ханство (1556 год). В конце правления Грозного русские проникают за Урал и начинают теснить еще одно татарское государство – Сибирское ханство. Вскоре и оно становится историческим воспоминанием.

Гораздо тяжелее складывались отношения с Крымским ханством. Уже по своему географическому положению оно представляло «крепкий орешек» для любого завоевателя. Кроме того, за спиной крымских ханов стояла Османская империя. Уже с 1475 года хан являлся вассалом турецкого султана. В случае необходимости султан высылал на помощь хану свои войска. (Только в 1783 году Российская империя сумеет наконец окончательно решить крымскую проблему.)

Для Ивана III вассальные отношения Крыма и Турции создавали весьма сложную дипломатическую ситуацию. В частности, русские купцы в Кафе часто жаловались на произвол управлявшего городом турецкого паши, который подчинялся не крымскому хану, а только самому султану. Крымский хан, не желавший вмешиваться в русско-турецкие торговые конфликты, готов был посодействовать в установлении прямых дипломатических отношений между Москвой и Стамбулом.

Обычной причиной этих конфликтов был вопрос о таможенных сборах в Тане (Азове) и Кафе. Существовало общепринятое правило, согласно которому без досмотра и беспошлинно провозились товары, принадлежавшие членам посольской делегации. Эти товары предназначались для подарков крымскому хану и его вельможам, а также для собственных нужд послов. Известно, что Василий III не любил оплачивать расходы своих послов, которым зачастую приходилось платить за «государево дело» из собственного кармана (4, 72). Очевидно, так поступал и его отец Иван III. Это заставляло послов надеяться только «на свой кошт» и пускаться в разные коммерческие предприятия. Посольский багаж непомерно увеличивался и по другой причине. Русские купцы в интересах безопасности часто следовали вместе с посольствами. Их груз подлежал досмотру и таможенным платежам. Однако купцы, подкупая послов, стремились выдать себя за членов посольства либо заявить свой груз как посольский. Другой причиной конфликтов бывало недостойное поведение русских купцов. В 1501 году правитель Кафы паша Мухаммед, сын султана Баязида II, жаловался Ивану, что русские купцы «пьют да ся упивают, один одного ножом колют, и турки промежю собою побивают» (10, 393).

Наряду с этим в Азове и Кафе случались и явные притеснения местных властей по отношению к русским купцам. Их заставляли выполнять всякого рода повинности, которыми обложено было местное население (например, таскать камни на строительство городской крепости). Их товары порой захватывались местными властями под разными надуманными предлогами. В ответ на это Иван III весной 1492 года вообще запретил своим купцам ехать в Азов и Кафу, что нанесло турецкой казне серьезный убыток (10, 155). Кафинский паша послал жалобу в Стамбул на Менгли-Гирея, который якобы подучил русских предпринять такую акцию. Перепуганный хан стал просить Ивана срочно написать султану грамоту с опровержением этой клеветы.

Обстоятельства требовали скорейшего установления дипломатических отношений с Турцией. Однако Иван III долго тянул с этим назревшим решением, опасаясь вконец испортить отношения со своим союзником в борьбе против Польши и Литвы молдавским господарем Стефаном, враждовавшим с турками. Лишь в сентябре 1496 года первый русский посол Михаил Андреевич Плещеев отправился ко двору султана Баязида II. В инструкциях, которые Иван III дал Плещееву перед отъездом, особое внимание уделялось вопросам сохранения достоинства перед лицом самого султана Баязида и его сына Мухаммеда: «Первое, пришед, поклон правити стоя, а на колени не садитися. Иоанъ, Божьею милостию государь всея Русии и великий князь, велел тебе поклонитися. А опосле поклона поминки (дары. – Н. Б.) явити...» (10, 232).

Посол Плещеев столь ревностно исполнял наставления великого князя, что даже вызвал возмущение турецких властей своим высокомерием. Менгли-Гирей жаловался потом князю Ивану, что, прибыв в Стамбул, Плещеев отказался, как это было принято при дворе, сначала встретиться с вельможами («пашами»), а уж потом идти на прием к самому султану. Он упрямо требовал отвести его прямо к султану, а до того не желал ни с кем разговаривать. «И Михайло молвил: мне с пашами речи нет; яз пашино платье не вздеваю и даных денег их не хочю, с салтаном мне говорити...» (10, 265).

И все же миссия Плещеева в целом прошла благополучно. С ответом в Москву был отправлен первый турецкий посол. Торговые конфликты были отчасти улажены. С этого времени дипломатические отношения между Россией и Турцией приобретают регулярный характер.

 

Подведем, однако, некоторые итоги. «Стояние на Угре» принадлежит к числу тех событий, которые требуют не только верного изображения, но и глубокого осмысления. Оно положило конец тому унизительному положению, в котором находились русские княжества и земли со времен Батыева нашествия. После «стояния на Угре», по словам неизвестного автора «Казанской истории», «великая наша Руская земля освободися от ярема и покорения бесерменъска, и начат обновлятися, яко от зимы на тихую весну прелагатися...» (26, 204). Однако то, что казалось таким очевидным для древнерусского книжника, порою вызывает сомнения у его скептических потомков.

Среди историков нет единомыслия по целому ряду вопросов, связанных со «стоянием на Угре». Во-первых, существуют различные оценки самого этого события и роли в нем Ивана III. Если свести всю пестроту мнений к двум крайним тезисам, то они будут звучать примерно так. По мнению одних, «стояние на Угре» – великое историческое событие, грандиозная победа Москвы, главным организатором которой был великий князь Иван Васильевич. По мнению других, в 1480 году произошла лишь заурядная стычка русских с татарами, в ходе которой князь Иван проявил слабость и малодушие. Русь давно уже не испытывала никакого «ига» и только время от времени подвергалась нападению кочевых орд.

Приведем, например, суждения Л. Н. Гумилева: «...Нет никаких оснований считать, будто стояние на Угре ознаменовало собой «свержение ордынского ига». Как мы видим, с Ордой практически перестал считаться еще отец Ивана III – Василий Темный, который включал этнические осколки Золотой Орды в состав своего великого княжества. Да и современники воспринимали войну с Ахматом не как свержение ига, а как войну за веру с нечестивым противником, врагом православия. Представляется, что применительно к событиям 1480 года стоит говорить не о «крушении ига», которого попросту не было, а о создании системы противостоящих друг другу политических союзов между государствами, возникшими на развалинах Золотой Орды: Великим княжеством Московским, Крымским и Казанским ханствами, Ногайской ордой» (75, 193).)

Не станем утомлять читателя подробностями ученых споров. Отметим лишь главные моменты, которые находят подтверждение в источниках и представляются нам очевидными.

«Стояние на Угре» было звеном в длинной цепи тех успешных оборонительных сражений с татарами, которые начались еще во времена Василия Темного. Распад единой Золотой Орды на несколько относительно небольших ханств сделал оборону южных и восточных границ единственной целесообразной формой вооруженной борьбы за независимость. Грандиозные, поражающие воображение сражения «в чистом поле», подобные Куликовской битве или битве на реке Ворскле (1399 год), безвозвратно уходят в прошлое. Действия Ивана III и его войск осенью 1480 года носили сугубо оборонительный характер и не отличались внешним блеском. Однако это была именно та стратегия, которая позволяла прийти к цели кратчайшим путем и с наименьшими потерями. Что касается внешнего драматизма, то он проявлялся уже не в поединках богатырей или самоотверженности предводителей, а в геркулесовой работе по ломке старых и созданию новых военно-административных, социальных и политических структур, – тех структур, которые и позволили Москве построить незримую «Великую китайскую стену», прикрывшую русские земли от степного ужаса.

«Стояние на Угре» принадлежит к тем событиям, историческое значение которых в полной мере проявилось лишь со временем. Это было последнее нашествие кочевников на русские земли, целью которого было их всестороннее порабощение. (После 1480 года можно говорить лишь о более или менее удачных грабительских набегах, полностью прекратившихся лишь тогда, когда все без исключения осколки Золотой Орды вошли в состав Российского государства.) Однако этот факт стал очевидным лишь несколько десятилетий спустя.

Вопрос о войне с Ахматом рассматривался Иваном III в тесной связи с целым рядом других сложнейших военно-политических проблем. Сохранение вассальных отношений с Большой Ордой имело в его глазах не только свои минусы, но и свои плюсы. Примиренческие настроения великого князя осенью 1480 года вначале существовали как факт, а уже потом стали необходимым элементом «библейской» трактовки событий в летописях. Они объяснялись не столько его личным малодушием, сколько пугающей необходимостью отказаться от привычных, освященных опытом предков политических установок. Как справедливо отмечает современный исследователь, «политика компромиссов с ханом – традиционная политика отца Ивана III Василия Темного; она восходила и к более давним московским традициям» (115, 193). Да и опыт московско-крымских отношений свидетельствовал о том, что прирученный дракон лучше мертвого. В споре с Ахматом риск разом потерять плоды многолетних трудов был очень велик. А рисковать в столь серьезных делах князь Иван не любил. Ведь помимо всего прочего он испытывал чувство ответственности перед Богом за порученный ему народ.

Многие подробности поведения Ивана III во время войны с Ахматом трудно понять до конца из-за крайней скудности наших знаний о реальном положении дел в Москве и на Угре. Однако совершенно ясно, что опасность прорыва татар к Москве великий князь оценивал как вполне реальную. Подобно своему отцу, деду и прадеду, Иван не считал позорным в случае крайней опасности бежать от врага в отдаленные края, предоставив защиту Москвы всемогущей судьбе и своим доблестным воеводам. Такое поведение давало повод упрекать великого князя в трусости. Однако не забудем, что речь идет не о рядовом воине, обратившемся в бегство при виде врага, а о человеке, символизировавшем собою само государство. При тогдашней неразвитости аппарата государственной власти, при слабости внутренних связей, при доминирующем значении личностных отношений великий князь был одновременно мозгом и сердцем всего государственного организма. В эту роль он входил годами. Его опытность, знание людей и дел, широта кругозора, наконец – отшлифованное миллионами языков имя стоили не меньше, чем десяток опустошенных татарами волостей. Иван III имел гораздо больше оснований, нежели король Людовик XIV, для горделивого афоризма: «Государство – это я». И спасая себя, он одновременно спасал и государство.

 


Дата добавления: 2015-08-05; просмотров: 49 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: ГЛАВА 7 Собор 1 страница | ГЛАВА 7 Собор 2 страница | ГЛАВА 7 Собор 3 страница | ГЛАВА 7 Собор 4 страница | ГЛАВА 7 Собор 5 страница | ГЛАВА 8 Тверь | ГЛАВА 9 Вятка | ГЛАВА 10 Казань | ГЛАВА 11 Большая Орда 1 страница | ГЛАВА 11 Большая Орда 2 страница |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
ГЛАВА 11 Большая Орда 3 страница| ГЛАВА 12 Литва

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.008 сек.)