Я и другие

Концепция «я» — это также концепция.

Они неразделимы, поскольку если есть один, требуется и другой, и другой не может существовать без одного.

Все буддисты теоретически принимают «нереальность» «я»-концепции, но, боюсь, это редко случается на практике или в учении. Мы только что рассмотре

ли причину могущества этой концепции и, возможно, поняли, почему она не может исчезнуть, пока есть «мы», продолжающие думать с точки зрения феноменального объекта.

Но буддисты в целом, кажется, еще более редко отрицают концепцию другого, как на словах, так и на деле. Тем не менее эти две концепции неразделимы, и что верно для одной, верно и для другой.

Если буддизм укоренится на Западе, разве мы не должны подчеркнуть абсурдность концепции

другого, поскольку это, несомненно, прямой способ подчеркнуть абсурдность концепции я, ведь оба этих отрицания резко противоречат нашему обусловленному непониманию?

Более того, пока остается понятие другого, никто никогда не сможет избавиться от понятия я, и пока понятие я остается центром, из которого он думает, ни одно чувствующее существо не сможет пробудиться к просветленному состоянию, принадлежащему ему по праву.

Замечание: Вы заметили, насколько может ввести в заблуждение последнее предложение? Может показаться, что оно предполагает некое «я», у которого есть «центр», какое-то «чувствующее существо», которое может «пробудиться», и некое просветленное «состояние», которое может ему принадлежать. Когда ум постится, такие понятия, выраженные будто бы феноменальной сущностью, просто не могут возникнуть. Феноменально они могут послужить своей цели, но ноуменально их вообще нет.

62. «Я»-концепция, аналитически

Гласная «я» прикрепляется к каждому импульсу, возникающему в психической структуре, какими бы противоречивыми ни казались эти импульсы. Из этого процесса возникает идея о множественности личностей.

Эти импульсы эмоциональны, поэтому полученное в результате «я» более эмоционально, чем рационально.

Каково происхождение гласной «я»? Каждый «живой» феномен, каждая чувствующая структура должны иметь центр, назовите его «сердцем», как в Китае

(что логично с точки зрения физиологии), или «головой», как в Европе.

Такой центр сам по себе столь же феноменален, как и явление, «сердцем» или «центром» которого он является, но его необходимая функция — организация феномена, который он контролирует, и забота о нем. Такие эмоции, как страх, жадность, любовь, ненависть, возникают ради феномена, для которого они осуществляют защиту и стимулируют выживание и сохранение в пространственно-временном контексте проявленного. Соответственно, гласная «я», представляя «центр», представляет физическое тело, и это представление ответственно за отождествление, приводящее к несвободе.

Этот «центр», таким образом, является феноменальной основой концепции я, или эго, или личности, которая выведена путем умозаключения и не существует как нечто, способное к независимому действию как вещь-в-себе. Из-за того что я-концепция принимает на себя ответственность за эмоции, имеющие физическое происхождение, вся структура кажется независимой сущностью, каковой не является, поскольку полностью «проживается» или «сновидится» ноуменальностью, которая есть все, что есть.

Именно к этому «центру» и каждому импульсу, возникающему в психике, и прикрепляется гласная «я», и именно этому приписывается ответственность за каждую возникшую в сознании мысль и каждое действие мнимого «индивидуума». Именно это называется термином «эго», чье функционирование известно как «волеизъявление». На самом деле, однако, оно просто функционирует в абсолютном неведении того, что ему приписывается.

Это никогда не было я и никогда не будет я, потому что никакая «вещь», никакой объект сознания не может быть я. Как объяснялось выше, не может быть объективного «я», поскольку в таком случае оно стало бы объектом для себя самого и уже не смогло бы быть я. Вот почему «есть-ность» должна быть отсутствием как объекта, так и субъекта, чье слияние во взаимном отсутствии лишено объективного существования.

Я не может быть ничем, я не может даже быть «я», поскольку всякое бытие обусловлено. Я не может быть отождествлено с чем-то объективным, и «какое-то я» — это противоречие в терминах. Я не «что-то», даже не естьность.

63. Причинность или неопределенность?

«Неопределенность» выполняет ту же функцию, что и «причинность». Они обе — схематические концептуальные структуры, созданные с целью объяснить механизм, посредством которого вселенная проявляется в сопутствующих рамках пространства-времени.

Статистическая вероятность или неумолимые причины-следствия? Ни то ни другое не имеет фактического существования, кроме как в виде изложения предполагаемого «закона», мнимо управляющего кажущимся (феноменальным) миром, простирающимся в протяженности «пространства» и длительности «времени».

В непроявленном не может быть ни вещи, ни ее видимости, только тотальное отсутствие объективируемого. Никакой вещи вообще не может быть нигде, поскольку никогда не было никаких вещей, проявленных или непроявленных. Но в проявленном, которое есть объективизация, «вещи» воспринимаются как объекты и кажутся объектами и, таким образом, составляют феноменальную вселенную.

И проявленное, и непроявленное концептуальны, оба ни существуют, ни не существуют — кроме как отсутствие непроявленного.

Поэтому любая «причина» может быть лишь неотъемлемой частью проявленного, зависящей от пространственного и временного измерения. «Причина» концептуальна, она не может существовать как вещь-в-себе, вещи такого рода вообще не могут быть созданы или представлены как таковые во временном потоке проявленной вселенной.

Из этого следует, что чувствующее существо (феномен) не может производить абсолютно никаких действий в объективной вселенной как результат собственного волеизъявления, поскольку его существование мнимо (феноменально) и нет никакой сущности, чтобы действовать. Феномен должен быть полностью обусловлен причинностью или статистической вероятностью, и нет никакой сущности, чтобы быть свободной или несвободной.

Понятие сущности, выведенное из субъективного отождествления с феноменальным объектом, может вызвать лишь психические условия, предполагающие ограниченность такой иллюзорной сущности концептуальной причинностью.

Таким образом, только события могут подчиняться воздействию концептуальной причинности, но никак не чувствующее существо как то, что оно есть, чья видимость полностью несвободна.

Ноуменальность, формирующая феномен, здесь не учитывается, поскольку в ней нет вещи (объекта), чтобы что-то испытывать или страдать при каких бы то ни было обстоятельствах. Если феномен кажется страдающим, это эмоциональная реакция на отождествление. Такое страдание феноменально,

а ноуменальность остается незатронутой и неприкосновенной.

Лишь события, то есть следствия причин, могут становиться причинами, но ни причина, ни следствие не могут затронуть нас или дотянуться до того- что-мы-есть.,

Поэтому, как обычно, вопрос исчезает, поскольку предпосылки были ложные.

Мы не можем быть затронуты причинностью, но каждое чувствующее существо может провозгласить: «Причинность — это то, что я есть».

Замечание: Нет никакого иного «мы», помимо речевого соглашения.

Ария

МОДЕРАТО.

Есть только я, необусловленный, свободный от качеств или личности.

Любая мысль обо «мне» — мгновенная несвобода.

У несвободы нет длительности, кроме

настойчивости концепции «меня»,

то есть ее видимая длительность совпадает с такой концепцией.

Нет никакого «меня», никогда не было,

никогда не будет и никогда не могло бы быть такой сущности.

Нет никакого «тебя», никогда не было,

никогда не будет и никогда не могло бы быть такой сущности.

Нет нужды читать книги, повторять сутры, заучивать писания, проводить странные ритуалы, — нет ничего, о чем можно было бы поспорить, что обсудить или объяснить.

Нечему учить и нечему учиться.

Каждое живое (чувствующее) существо знает это и может осознать это и «жить» этим.

Все остальное называется «связанностью», «несвободой», — и это иллюзорная мысль, концептуально препятствующая чистому (недвойственному) видению.

Форте

www.e-puzzle.ru

www.e-puzzle.ru

Дата добавления: 2015-08-05