Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

В которой раскрываются некоторые тайны плезирского двора. а новорожденные принцы выказывают весьма странные свойства

Читайте также:
  1. БИОЛОГИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ, СВОЙСТВА И РАЗВИТИЕ НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ
  2. БУДУТ ЛИ РАЗГАДАНЫ ТАЙНЫ ПИРАМИД ?
  3. БУДУЩЕЕ: НЕКОТОРЫЕ ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ
  4. В которой впервые рассказывается об еще одном герое этого романа
  5. В которой встречаются старые знакомые, а советник бонжурского короля говорит страшные слова
  6. В которой говорится в основном о женщинах и об эльфийском племени
  7. В КОТОРОЙ ГОВОРИТСЯ ОБ ЭКИПИРОВКЕ АРАМИСА И ПОРТОСА

 

Никогда, нигде, ни при каких обстоятельствах не следует объявлять народу всю как есть правду. Потому что народное сознание, неспособное вместить ее всю разом, начнет мутиться, а это чревато беспорядками.

Впрочем, нельзя обнародовать и всю ложь целиком — по той же самой причине. Чем и воспользовался в свое время горбун Ироня, поднимая народ на борьбу.

Правду или ложь следует внедрять помаленьку, частями, кусочками и в сильно разбавленном виде — все равно как кормить бульоном с ложечки человека после долгой голодовки.

Все это король Стремглав уже усвоил.

Поэтому сначала жителям столицы сообщили, что королева Алатиэль погибла от руки внезапно взбесившейся горничной, а та, очнувшись от приступа безумия, бросилась с башни вниз.

Через день пошли слухи, что горничная здесь ни при чем — супруга монарха погибла родами оттого, что повитуха не вернулась вовремя с побывки у родных, исчезнув по дороге неведомо куда. А уж невинная горничная покончила с собой от отчаяния.

И только на третий день объявлено было, что умереть королева действительно умерла, но младенец‑наследник жив и здоров, чего и вам желает.

Тогда и устроили в Столенграде поминально‑праздничный пир.

А уж на утро четвертого дня никого из похмеляющихся жителей города не удивило известие, что младенцев на самом деле двое. Все равно уже у многих в глазах двоилось от совиньона. Таким образом беспорядков не случилось.

Правда, последнего сообщения могло и не быть…

— Государь! — воскликнул горбун, увидев двух сморщенных красных парнишек. — Рождение близнецов грозит государству смутой! Престол‑то один!

— Так ведь кто‑то из них родился первым! — робко сказал Стремглав.

— А кто? Вдруг ты объявишь законным наследником младшего?

— Мы и сами не знаем, кто из них старший, кто младший… Да ведь и свидетелей‑то нет…

— В том и беда, что нет! И какая‑нибудь кучка недовольных придворных в свое время начнет склонять младшего принца к бунту…

— Далеко заглядываешь, — сказал король. — Пока‑то еще у нас появятся настоящие придворные, пока‑то они овладеют высоким искусством дворцовой интриги!

— Э, твое величество, чем‑чем, а этим‑то они живо овладеют: дурное дело нехитрое! И потом — случись с тобой что, сразу же начнется такая смута, что наша по сравнению с ней покажется кабацкой дракой!

— Что же делать? В книгах твоих на этот счет что‑нибудь сказано?

— Сказано. Например, в романе «Тайны плезирского двора». Я эту книгу во время сарацинского похода изучил. Дело было при Пистоне Втором. Королева принесла двоих, и первый министр де Шурше приказал спрятать второго ребенка и растить его в лесной глуши на случай, если с наследником что‑нибудь случится…

— И Пистон Второй согласился?

— Да он у этого министра с руки ел, ни в чем не возражал, да и пьян все время был, оттого скоро и помер. А королева этого самого де Шурше вообще любила…

— Ну вот, — сказал король. — Придется обоим пеленки менять, а заодно и мне другие портки надеть… Надо же — как по команде! Уже в четвертый раз!

— Бабка! Обиходь детишек — король вам не нянька! — закричал Ироня на фрейлину Инженю.

— Прямо не хочу их из рук выпускать, — сказал Стремглав. — Это все, что мне от нее осталось…

— Все равно их кормить пора, — сказал горбун и засмеялся, вспомнив свои возмутительные враки. — Так вот, вырос молодой Пистон Третий и невзлюбил первого министра, заодно и матушку уличил в беззаконной связи. Пригрозил министру скорой отставкой на виселице. Тогда де Шурше послал в лес за вторым парнишкой, чтобы в урочный час подменить законного владыку, посадить самозванца на трон, а настоящего короля заточить в подвал, надев тому на лицо железную миску с дырами для рта, носа и глазок.

— Может, железную маску? — спросил Стремглав, нехотя передавая сыновей нянькам.

— Ха, он же не дурак! Закажи кузнецу железную маску — сразу слухи пойдут, разговоры: зачем, кому? А дырки в миске провертеть может всякий, хотя бы и первый министр. Проведали об этом три королевских полотера и четвертый истопник. Ну, дальше много чего было — тайные гонцы, мертвые отцы, вещие призраки, явные признаки, погони, похищение подвязок королевы, поединки, пиры, куртуазные похождения, обмороки, выкидыши, подмены писем, плавание в Стрижанию, казнь коварных Трахтенберга и Ротенфельда, разговоры с могильщиками — книга вон какая толстенная!

— Чем же она кончилась? — нетерпеливо спросил Стремглав.

— Да ничем! — сказал горбун и сплюнул. Потом спохватился и растер плюнутое по паркету. Паркет был сработан из сырого дуба, и каждая паркетина стояла горбом. — Ну, запихали Пистона Третьего в темницу, напялили железную маску, то есть миску. Ну, привезли из леса его двойника. Стали сажать на трон. Глядят — а парень‑то на царственного брата ну нисколечко не похож! Они не близнецы оказались, а двояшки! Об этом‑то министр и не подумал, что двояшки бывают — один в отца, другой в мать… Тут и мать, кстати, покаялась… Три полотера и четвертый истопник истинного короля из темницы вызволили, министра де Шурше повесили, предварительно лишив пенсии. А железную миску дырявую залатали и оставили на королевском столе для вечной памяти — да ты же сам ее видел и еще удивлялся: чего она среди столового серебра и золота делает. Полотерам да истопнику присвоили очередные звания.

— А что с братом сталось?

— Это который из леса? Ну, уж про него ты слышал — это прославленный маршал Колотье. Он у себя в лесу первым браконьером был, вот и в бою…

— Постой, — сказал Стремглав. — Что же нам делать? Тоже прятать одного в лесу? Чтобы ты потом его в нужное время извлек?

— Я — не министр де Шурше, — с достоинством ответил шут. — Он этого романа не читал. Но похожи друг на друга твои сыновья — и волосики, и глазки, и прочее…

— Дураки вы, дураки оба, — сказала молчавшая дотоле фрейлина Инженю, принимая у няньки одного из мальчишек. — У младенца и волосы, и глазки еще десять раз в цвете переменятся. Ты сам, Стремглавка, черным родился и даже в шерсти, а к ходячим годам посветлел… Обух покойный даже сомневаться начал — от него ли ты!

— Тогда делать нечего, — вздохнул Ироня и с самым суровым видом заявил: — Чтобы не было в государстве смуты, одного младенца следует тайно удавить, а свидетелей казнить!

Стремглав от такого предложения не сумел даже рта раскрыть, зато раскрыл рот ребеночек: нянька, услышав страшные речи шута, выронила мальчика на горбатый паркет — только головка состукала.

— Руки дырявые! — рявкнул король, подхватывая с пола пострадавшего орущего сыночка. — Гляди, чего наделала — у парня шишка на голове растет!

Заорало, помогая брату, и другое чадо, хотя хладнокровная бабка Инженю крепко держала его в охапке.

Но потом и она выронила драгоценную ношу, потому что увидела: на лбу неповрежденного ребенка тоже поднимается точно такая же шишка!

Уроненные дети заголосили вдвое шибче. Теперь у каждого из них было по две шишки!

— Беру свое бесчеловечное предложение назад, ваше величество, — сказал Ироня по‑бонжурски. — Потому что жизни обоих младенцев связаны незримой нитью — боль одного непременно отзовется во втором. Так бывает. Недаром даже разлученные близнецы зачастую болеют одними болезнями, женятся и умирают в один день, разделенные хотя бы и морем. А в нашем случае эта связь особенно крепка. Видно, Алатиэль и вправду была нелюдского племени…

Между тем младенцы быстро утешились, попавши в добрые руки кормилиц.

— Шутки у тебя, однако, — сказал король. — Не шути так больше.

— Как могу, так и шучу, — обиделся Ироня. — Придется обоих беречь пуще глаза — про запас одного не спрячешь! В лес на воспитание не пошлешь — надо, чтобы оба всегда на глазах были! Ох хлебнем мы с ними горюшка!

— Мне не привыкать, — сухо сказал король. — Я и так в горе как в море, в беде как в воде. Сожжены и корабли, и мосты, и прочие деревянные снасти. Был я плохим мужем — попробую стать хорошим отцом…

— Да не в тебе дело, — махнул рукой Ироня. — От первой любви добра не бывает. А эльфийская любовь и вовсе сплошной обман…

— Знал бы ты все… — шепотом сказал Стремглав.

— Расскажи — легче станет, — так же тихо ответил Ироня.

— Никогда, — сказал король. — Этого никто знать не должен, а особенно дети. Они вырастут, начнут спрашивать про маму, а ты, добрый шут, им глазки и откроешь по причине старческого слабоумия…

Ироня посчитал на пальцах и оскорбился:

— Слабоумия?! Да я в ту пору как раз в самый сок взойду! Может, даже сам заведу семью: за меня любая пойдет!

— Я после Чизбурга никому не могу верить, а себе — более всех, — сказал король. — Принесло же в ту ночь к нам на двор Килострата с его царскими знаками! Теперь мне эти знаки в каждом углу чудятся, за какое дело ни возьмусь! Все у меня поперек идет!

— Нет, — сказал шут. — Килострат правду говорил. Иначе ты до сих пор ремни бы резал в своей деревне, а я подбирал бы кости под варяжскими столами. Все было правильно в жизни. В ней вообще все заведено правильно, если подумать.

— Да, в жизни все правильно, — согласился Стремглав. — Кроме людей.

— И еще в жизни все забывается, — напомнил Ироня. — Особенно дурное.

— Ее я забыть не сумею, — сказал король.

— Тогда оставил бы на память эльфийское ожерелье. Другого такого на свете нет. Подарил бы его молодой жене, ведь не век тебе вдовствующим королем ходить.

— Ожерелье она забрала с собой, — еле слышно сказал Стремглав, но Ироня услышал, и стало ему отчего‑то страшно.

И горбатый шут пошел прочь, не спросившись, и споткнулся на корявом паркете, и помянул медвежье ухо, пихту и елку.

— Ох, не завидую я королевским полотерам! — ухмыльнулся он.

— Ты куда? — спросил Стремглав.

— Имена твоим детушкам выбирать! …Имена он выбрал, покопавшись в полусгоревших старинных книгах, да такие редкие, давно не употреблявшиеся отыскал, чтобы у принцев не нашлось тезок во всей Агенориде.

Назвали королевичей Тихон и Терентий.

 

 


Дата добавления: 2015-08-03; просмотров: 205 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: В которой излагаются приключения капитана Ларусса в далеких землях | В которой, как и прилично данному числу, уже содержится предвестие несчастья | В которой предвещенное несчастье разворачивается во всей своей красе | В которой Стремглав в одиночку берется сделать то, чего не добилась вся бонжурская армия | Состоящая в основном из картинок и подписей к ним | В которой Стремглав покидает бонжурскую армию, получив вместо одной обещанной награды совсем другую, а также рассказывается о Великом Уговоре Агенориды | В которой рассказывается о том, как возникают из ничего беспорядки, могущие привести к крушению державы | В которой, вопреки всему, действительно все удается, а также объясняется, как помазывают на царство и отчего золотуха всегда предпочтительнее поноса | В которой обильно цитируется знаменитая книга знаменитого путешественника | Которая, вопреки логике, продолжает самую первую главу |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
В которой произносится большое количество тостов при почти полном отсутствии закуски| В которой, по примеру нынешних газет, приводится календарь памятных событий

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.01 сек.)