Рыбалка закончилась кончиной жены

Что же это, блядь, за объективная реальность такая, данная нам в таких, блядь, хуёвых ощущениях?!

Б. И. Магалаев

– 1 –

Мешалкин почувствовал натяжение лески. Клюет! Юра очень удивился. Он пришел на рыбалку, собственно, не за тем чтобы поймать рыбу, а для того чтобы успокоить нервы после очередной дикой выходки жены. Но в тот момент, когда леска сильно дернулась, в нем включился механизм заядлого рыболова. Кровь устремилась по сосудам с удвоенной скоростью, глаз прищурился, а руки начали двигаться четко, точно и быстро. Мышцы ног напряглись, пятки прочно уперлись в землю. Юра моментально позабыл о жене, о детях, о случайной связи в киоске и даже о малых формах из дерева. Он был единое целое с удочкой. Образовалась как бы невидимая ось – его голова, кончик удочки, поплавок, грузило, рыба на крючке. Такие моменты случаются в жизни каждого мужчины. И эти моменты являются в их жизни самыми важными. Мужчины особенно их ценят. Это моменты первобытных, диких захватывающих инстинктов, когда ты чувствуешь себя охотником, преследующим добычу. Неважно, кого ты преследуешь – зайца, рыбу или бабу. Главное – догнать, схватить и не допустить, чтобы другие увели ее у тебя из‑под носа. Это не жадность скопидома, это не такая жадность. Это жадность другая. Это жадность полнокровной жизни внеисторического воина!

Глаза Мешалкина как будто даже засверкали в темноте. Он понял по натяжению лески, что рыба на крючке сидит здоровая. Может, такая, какая ему еще не попадалась. Он заволновался. И ноги задрожали. Так дрожат ноги человека, почувствовавшего азарт. Мешалкин чуть согнул их в коленях, резко подсек и потянул. Удилище выгнулось дугой.

Не слишком ли тонкую палку я срезал для такой рыбы‑зверя?! Он потянул осторожнее, ведя удилище вдоль берега. Рыба под водой резко рванула, и Юра чуть не упал. Чтобы не потерять равновесие и не упустить удочку, ему пришлось забежать по колено в воду. Лицо Мешалкина покрылось капельками пота. И руки тоже увлажнились. Удочку стало удерживать труднее. Того и гляди, выскользнет! Но Юра знал, что если такая добыча вырвется у него из рук, он никогда не простит себе. Он повел удилище в другую сторону, и на секунду из воды выглянула голова рыбы. Что это была за голова! Такой головы он в жизни не видел! Черт побери! В неверном лунном свете блеснули выпученные рыбьи глаза величиной с куриные яйца! По бокам рта, из которого торчала леска, росли огромные усы, как у Чапаева! А сама голова была бугристая и уродливая, вся в каких‑то наростах, шипах и фосфоресцирующих трещинах. Гигантские жабры, по форме напоминавшие китайский веер, ходили ходуном, и было ясно, что если под жабры случайно сунуть палец – пальцу пришлось бы туго! Голова исчезла под водой, но взамен рыба показала спину и хвост. Ого! Мешалкин не поверил глазам. Такого он не видел даже в энциклопедии!

Во‑первых, спина была очень длинная! Во‑вторых, по всей длине хребта шли острые шипы величиной с карандаш, раздвоенные на конце, как языки змей. Сразу было видно, что они ядовитые. Может, и сама рыба‑то была несъедобная, но об этом Мешалкин не думал. Главное победить рыбу и вытащить на берег, а не сожрать. ПУСТЬ ЖЕНА ЖРЕТ! Спина заканчивалась впадиной с шипами покороче. После впадины сразу шел хвост. Хвост сверкал разными красками, как разлившийся по воде бензин. Синий, зеленый, розовый, голубой и еще много таких цветов, названия которым так просто не подберешь. И еще хвост по форме напоминал скрещенные лопаты. Такой это был хвост! Е‑пэ‑рэ‑сэ‑тэ! По спине у Мешалкина пробежали мурашки. Он понял, что если рыба изловчится и хлестнет по нему своим страшным хвостом – ему гитлеркапут! И еще он понял, что такой зверь почти равный ему, Мешалкину, по силам. Рыба рванула в глубины пруда. Юра вынужден был сделать еще два шага вперед и намочил штаны по самые яйца. Сырой холод темной воды поднялся по позвоночнику и постучался в голову. Тук‑тук! Мешалкин, что происходит?!. Происходит какая‑то ерунда! Что‑то непонятное происходит! … Юра испугался, что удилище не выдержит и сломается, и тогда – прощай, рыба! Он стал перебирать удилище руками, чтобы добраться до лески и намотать ее на кулак. Постепенно он подобрался к ней, но рыба за это время отвоевала еще два шага, и теперь Мешалкин стоял в воде по пояс.

– Сейчас‑сейчас, ты у меня подергаешь! – выдавил Юра осипшим от волнения голосом.

Он начал наматывать леску на кулак, но леска здорово резала руку. Тогда Юра размотал ее с ладони и намотал на рукав пиджака.

Он стоял по пояс в воде, как какой‑нибудь швед, и равномерно наматывал леску на локоть. Но рыба не сдавалась. Мешалкин отклонился назад так сильно, что если бы рыба схитрила и ослабила тягу, он бы затылком полетел в воду. Но рыба не сообразила так сделать, потому что у нее было мало мозгов. Мешалкин понемногу стал пятиться к берегу. Шаг назад… Полшага назад… Еще полшага… В этот момент рыба так дернула, что Мешалкин снова оказался по пояс в воде. И еще удивительно, что он удержался на этом уровне. Вот так дернула! Как будто на том конце лески была не рыба, а лошадь. Но Юра не привык пасовать перед трудностями. Он уперся ногами в ил и потащил рыбу на себя.

– Врешь, не уплывешь!

За всем этим Мешалкину даже не пришло в голову подумать, откуда вообще в деревенском пруду взялась такая экзотическая рыба. Эти мысли он будет думать позже.

Схватка продолжалась. Противники порядком поизмотали друг друга, и борьба пошла без перевеса. И тут Мешалкину в голову неожиданно пришла великолепная идея. Он понял, что ему нужно повернуться кругом, перекинуть руку с леской на плечо и выволочь рыбу, как мешок, на сушу. Человеку свойственно идти лицом вперед, а не затылком. В этом его преимущество! В этом ему равных нет!

Юра резко развернулся, закинул леску на плечо и медленно стал двигаться, наклоняясь корпусом вперед. Каждый шаг давался с трудом. Но теперь рыба уступала. Мешалкин услышал за спиной всплеск и оглянулся. Он увидел, как чудовище высунуло из воды свою страшную голову, щелкнуло длинными ши‑пообразными зубами, по бокам ее головы захлопали, как крылья, гигантские жабры. Мешалкин поежился и отвернулся, чтобы страшные мысли не отвлекали его от борьбы. Он двигался и двигался вперед. Наполовину вытащенная на берег рыба молотила по воде хвостом. Шум стоял такой, как будто рядом с берегом застряла моторная лодка. От такого шума полдеревни должно было проснуться. Еще немного… Мешалкин набрал в грудь побольше воздуха и рванул вперед со всей силы. Рыба оказалась на берегу у самой воды. Но леска не выдержала и лопнула. Мешалкина швырнуло в землю лбом. А рыба запрыгала назад, к пруду. От удара об землю в глазах у Мешалкина потемнело, и когда он протер их, рыба была уже наполовину в воде. Мгновенно он выхватил из кармана пиджака резец и рванул к чудовищу. Он подбежал, занес руку, но ударить ему никак не удавалось. С одной стороны рыба молотила ужасным хвостом, с другой стороны щелкала зубастой пастью, а с третьей стороны можно было легко напороться на ядовитые шипы. Но с четвертой стороны – медлить с ударом было нельзя, потому что рыба уходила в свою родную стихию. В мгновение, когда хвост отогнулся в противоположную сторону, Мешалкин изловчился и вонзил резец ей в место, где голова соединялась с хребтом. Хрусь! Рыба выдохнула и замерла. Мешалкин понял, что победил.

– 2 –

Он плюхнулся рядом с рыбой на задницу и почувствовал сквозь радость победы усталость борьбы. Он почувствовал такую сильную усталость борьбы, что она буквально заслонила собой радость победы. Мешалкин сидел неизвестно сколько времени и смотрел на рыбу пустыми глазами. А рыба уже не смотрела, ее огромные, как куриные яйца, глаза затянула скорлупа смерти. Ее глаза стали похожи на костяные перламутровые пуговицы от немецкого пальто жены. Почему‑то Юра вспомнил теперь это треклятое пальто, которое они с Таней купили в магазине «Лейпциг»… Они поехали в магазин совсем не за этим. Юра долго откладывал с зарплаты, потому что очень хотел приобрести гэдэ‑эровский фотоаппарат «Практика». Но в магазине Таня случайно встретила свою бывшую одноклассницу, которая там работала продавщицей. И эта торговая сучка предложила Таньке купить пальто, якобы отложенное для себя. Когда Танька увидела это кургузое пальто, она так вцепилась в него руками, ногами и зубами, что Мешалкин понял – если он ей его теперь не купит, то до конца жизни она ему не простит. Он понял, что если выдержит и все‑таки купит фотоаппарат, радости он ему не принесет, потому что превратится в постоянный инструмент для долбления мозгов. Юра плюнул на свою мечту и купил сраное пальто, которых у жены было и так до хера.

Эх! – вздохнул Мешалкин. А как бы теперь ему пригодился этот чудо‑фотоаппарат. Он бы снялся с рыбой так и эдак. Потом повесил бы красиво оформленную фотографию дома. Возможно, послал бы фото в газеты и журналы… Конечно, в конце концов можно в прихожей повесить отрезанную и засушенную голову рыбы, покрытую эпоксидкой… Можно красиво укрепить ее на деревяшке, скажем, на спиле березы, и под рыбой выжечь дату смерти… Но это же совсем не то! Голова это только одно. А как же показать людям, какого она была размера, какими цветами переливалось ее тело, какие у нее были огромные шипы и страшный хвост!

Мешалкин ощутил горькую досаду и обиду на жену и на несложившуюся жизнь. Его жена так и не смогла стать настоящей подругой художника, его полноценной музой. И теперь, вместо того чтобы чувствовать восторг победы, он чувствовал разочарование и горечь неудовлетворенности.

Мешалкин резко поднялся, обошел рыбу кругом и почесал затылок. Вторая проблема встала во весь рост – как теперь эту рыбу тащить домой! На руках ее не унесешь, а на машине к пруду не подъедешь… Оставлять же ее надолго одну тоже не годится. Деревенские всё стырят… Что же делать?..

Мешалкин решил сходить домой за тележкой. Только надо все‑таки рыбу, на всякий случай, замаскировать. Пока я ее вытаскивал, она наделала столько шума, что, наверняка, кто‑нибудь из деревенских проснулся и может рыбу стащить.

Юра нарвал травы и набросал на рыбу. Сделал шаг назад и оглядел критически. Сойдет.

– 3 –

Мешалкин шел домой. Луна скрылась за тучами, стало совсем ничего не видно. Он хотел достать зажигалку, но в кармане ее не оказалось. Видимо, она выпала, когда он сражался с рыбой. Идти приходилось очень медленно и осторожно.

Ничего, – думал Юра, – зато в такой темноте никто из деревенских рыбу не найдет… Как бы мне самому ее не потерять!.. Возьму из дома фонарик… Откуда же в этом пруду взялась такая рыба?.. Мистика!.. Лохнесс в Тамбовской области!.. Я в газете читал, как один дядя поймал в пруду гигантскую щуку, а на плавнике у нее кольцо петровских времен… Вот и это, возможно, рыба‑старожил… Это что касается ее возраста… А что касается ее породы?.. Никогда я не видел таких рыб в прудах и реках России, хотя я рыбак со стажем… И у Сабанеева я про такую не читал. Сабанеев про рыб России знал всё… Скорее всего, это рыба‑мутант. Тут недалеко находится военный аэродром. Наверняка военные сливают в землю какие‑нибудь вредные вещества. Вот тебе и пожалуйста – появляются в прудах рыбы‑мутанты!.. Безобразие!.. Может быть, я предъявлю эту рыбу общественности, и мы тогда отстоим природу… Я природу люблю… Наверное, поэтому меня тянет к дереву… Хорошо пахнет стружка… В каждом полене я вижу скрывающиеся в нем малые формы…

В этот момент Юра наступил ногой на что‑то живое. Это что‑то вывернулось у него из‑под ноги и нанесло удары ниже пояса и в лицо. Юра охнул, согнулся и схватился руками за низ живота.

– Ой!.. За что?! – выдавил он.

– Простите, – услышал он женский голос. – Я спала и думала, что на меня напал маньяк.

– А вы кто?

– Я?.. Я туристка. Решила провести выходные вместе с природой.

Несмотря на боль, Мешалкин почувствовал к собеседнице расположение. И голос был приятный. Жалко, что так темно.

– Я тоже люблю природу, – признался он, не отрывая рук от мошонки. – Извините, что я на вас наступил. Ни фига не видно.

– Это вы меня извините… Я вас ни за что ни про что ударила…

– Ничего страшного… Мне ни капельки не больно…

– А что вы здесь делаете? Гуляете?.. – Нет… Я был на рыбалке…

– Вы любите ловить рыбу? – спросила Ирина (а это была она), вспоминая как она в Америке ловила с яхты тунца.

– Да… Люблю… Вы знаете, я сейчас поймал такую невероятную рыбу! Если вы любите природу, вы должны обязательно на нее посмотреть! Она такая огромная, что я оставил ее на берегу и пошел за тележкой. Как жаль, что нет фотоаппарата, чтобы с ней сфотографироваться, пока она еще не испортилась!

– У меня, к счастью, – сказала из темноты разведчица, – есть хороший фотоаппарат. – (Еще бы у нее не было! У нее было целых два фотоаппарата. Один обыкновенный и другой – в пуговице штормовки!) – Когда я выезжаю на природу, я всегда беру его с собой, чтобы фотографировать интересные места.

– Какая удача! – Юра не поверил своим ушам, у него бешено заколотилось сердце. В его голове замелькали возможные фотосюжеты:

Вот он стоит и держит рыбу за жабры.

Вот он лежит, подперев голову рукой, а перед ним лежит рыба, раскрывшая зубастый рот.

Вот он поставил ногу на рыбу, как победитель. Вот он стоит, как на первом кадре, но с линейкой, чтобы показать размеры.

– Пойдемте быстрее туда, к берегу! Вы увидите чудо природы и сфотографируетесь с ним!

– Пойдемте, – согласилась девушка. – Только я рюкзак соберу. – Она скатала спальный мешок.

– Кстати, у вас случайно нет линейки? – спросил Юра. Девушка остановилась.

– Чего?

– Линейки у вас нет?

– Зачем она вам?

– Хочу рыбу измерить.

– Нет, – ответила Ира. Хотя линейка у нее, конечно же, была. В ее кармане лежала замаскированная под швейцарский армейский складной нож, специально разработанная в ЦРУ штука, в которой чего только не было. В том числе и раздвижная шестиметровая линейка. Но использовать ее для измерения какой‑то рыбы, пойманной сумасшедшим русским рыболовом, Ирине как‑то не хотелось. Это не входило в ее планы.

– Жаль. Мы могли бы сфотографироваться с рыбой на фоне линейки, чтобы сразу было видно, какой она длины.

– Я готова, – Ирина закинула на плечо рюкзак.

– Пойдемте тогда… Только осторожно наступайте, чтобы куда‑нибудь не провалиться… Очень темно…

– Вижу…

– А я ничего не вижу… А давайте, – предложил Юра, – вы вспышкой от фотоаппарата будете освещать нам дорогу. – Он был сейчас на подъеме, и хорошие идеи сами собой приходили в голову.

– Вообще‑то, у меня фонарик есть, – ответила девушка немного обиженно. – Странно… Вот вы отправились ночью на рыбалку и не подготовились совсем… Этого у вас нет… другого…

– У меня и удочки не было… Вернее, была, но ее жена сломала… А я назло ей ушел на рыбалку и сделал себе новую удочку из ветки!.. И поймал вот такую рыбу! Сейчас увидите – обалдеете!

– А на что ловили? – Ирина рылась в рюкзаке. – Ага, вот он!..

– На червяка. Я выкопал себе червяка при свете зажигалки!

– Какой вы, оказывается… Трудности вас не останавливают… Что‑то фонарик не загорается…

– А вы потрясите… Да, трудностей я не боюсь… Трудности мобилизуют человека, заставляют его собраться в клубок и действовать находчиво. В Евангелии сказано, что легче верблюду пролезть в игольное ушко, чем богатому попасть в Царствие Небесное. Это потому, что у богатого всё хорошо и он ленится, чтобы попасть в Царство Небесное. А тот, у кого ничего нет… ни фонарика, ни удочки, ни червяка… как‑нибудь извернется и Царствия Небесного достигнет… Есть масса русских сказок на эту тему… Например, «Мужик и Медведь»…

– А при чем здесь рыба? – спросила Ира.

– Рыба?.. Рыба – это символ раннего христианства.

– Понятно… А почему это такой символ?

– Не знаю… У символов, как правило, смысла нет… Символ и всё… – Юра принюхался. – Не пойму… Чем это так воняет?.. И откуда только берется такой запах?..

– Да, – согласилась разведчица, – меня тоже преследует какой‑то неприятный запах… Нет ли тут поблизости каких‑нибудь отстойников?..

– Фиг знает! Я не знаю, что такое отстойники, но раньше здесь так не воняло… Может, и есть чего‑то, раз рыбы такие попадаются… Ходишь, извините, как будто на дерьмо наступил…

Ира тряхнула рукой, и фонарик наконец‑то зажегся. Она увидела приятное лицо с большими залысинами. Мужчина не вызывал антипатии. Он зажмурился и сказал:

– Ничего себе! Какой у вас яркий фонарик!.. Кстати, мы вот с вами разговариваем‑разговариваем уже столько, а до сих пор не познакомились. Меня зовут Юра… Мешалкин.

– А меня Ира.

– Очень приятно, Ира. Только я вас совершенно не вижу. Как‑то получается, что вроде бы мы познакомились, а вроде и нет. Вы не могли бы осветить свое лицо на минутку.

– Пожалуйста.

Ира посветила себе снизу в лицо.

Юра увидел очень симпатичную молодую женщину, выглядевшую точ‑в‑точ, как ему в мечтах не раз представлялась подруга художника. Сердце заколотилось. Возможно, его наконец настигла любовь с первого взгляда.

– Спасибо, – сказал он.

– Пойдемте. Что вы, в самом деле, застыли?

– А? – Мешалкин вздрогнул, приходя в себя. – Извините… Давайте мне фонарь, я буду показывать дорогу…

Они зашагали к пруду. Впереди шел Мешалкин с фонариком.

– Далеко еще? – спросила Ира.

– Уже рядом… Вот она! – закричал он, направляя луч света на холмик из травы.

– Где?

– Здесь! Я ее замаскировал, чтобы не украли деревенские. А то знаете, какие тут люди живут! Всё воруют… Вот…

– 4 –

Мешалкин подошел к холмику и стал руками разбрасывать траву в стороны. Ира отодвинулась, чтобы мусор на нее не попадал.

Когда она увидела эту чудовищную рыбу, она была поражена! Она думала, что это обычные мужские рыбачьи побасенки. Она даже побаивалась, что вообще никакой рыбы не будет и ей снова придется отбиваться от насильника приемами каратэ. Рыбу он мне покажет! Знаю я эту рыбу, которая растет у них между ног! Многие мне пытались ее показывать. Они не знали, на кого напали. Они привыкли преследовать слабых женщин, которые не могут надрать им задницу! Мужчины везде считают себя охотниками за женщинами. Но в России с этим полный караул. Впрочем, этот парень мне чем‑то симпатичен. В других обстоятельствах я, быть может, не стала пинать его по яйцам… Так думала Ирина, пока не увидела рыбу.

– Мама! – сказала она удивленно. – Разве такое бывает?!

– Вот видите! – воскликнул Юра. – Теперь вы понимаете, что я не зря вас побеспокоил! Я и сам не знаю, откуда здесь взялась такая рыба… Одно из двух: или в этом пруду, – он показал пальцем, – водилась загадка двадцатого века – чудовище озера Лохнесс… или это радиоактивный мутант.

Ирина навострила уши.

– А что, – спросила она осторожно, – здесь есть источники радиации?

– А кто их знает, где они есть… – Юра пожал плечами. – У вас, случайно, нет счетчика Гейгера?

Ирина вздрогнула. Конечно же, счетчик у нее был. И был большой соблазн померить им рыбу. Но уж больно это было подозрительно. Подозрительно было, что Юра задал такой вопрос. И подозрительно было отвечать на него утвердительно.

– Откуда же? Я же не физик‑ядерщик?

– Да?.. А жаль… Тогда давайте фотографироваться…

– А вы не боитесь получить дозу радиации? Мешалкин на минуту задумался.

– А… – махнул он рукой. – Где наша не пропадала!.. Одному Богу известно, от чего мы умрем. – Юра и не знал, насколько эти его слова окажутся пророческими.

Темная русская душа в очередной раз привела Ирину в ужас. А про свое здоровье она подумала, что если бы была сейчас в родном Висконсине, то при виде такой рыбы, она убежала бы подальше и только когда оказалась бы на безопасном расстоянии, сразу бы позвонила куда надо. Потому что здоровье не купишь и за сто миллионов баксов. Но здесь, в России, так поступать было невозможно. Поступив так, Ирина сразу бы навлекла на себя подозрение. Излишняя забота о здоровье противна русскому человеку.

– Ну что ж, давайте, – она полезла в рюкзак за фотокамерой.

Сверху обычная недорогая мыльница, внутри была напичкана по высшему классу.

Сначала Ирина фотографировала Юру. Юра поинтересовался, сколько у нее пленки, и, услышав, что достаточно, сфотографировался с рыбой во всех позах, в которых хотел. Потом он предложил сфотографировать Иру, но она отказалась, сказав, что от рыбы слишком плохо пахнет. Мешалкин всё же уговорил Иру сфотографироваться один раз на расстоянии. Он сказал, что неплохо разбирается в фотографии, и предложил Ирине встать сзади рыбы, а он сфотографирует под таким углом, чтобы рыба была в широком формате на переднем плане.

– Получится такой эффект, – объяснил Юра, – будто вы стоите рядом с рыбой сзади.

Потом Мешалкин пожалел вслух, что у них нет такого приспособления для фотографирования самого себя, а то бы можно было сняться с рыбой втроем. Ира, рыба и он.

Такой режим в Ириной камере был, но она промолчала.

И в этот момент (О‑го‑го!) они услышали из темноты:

– Ага! Вот ты где!

– 5 –

Ветки кустов с треском раздвинулись, и Юра увидел свою жену с перекошенным от злости лицом. Такой злобной он никогда ее раньше не видел. Мешалкину даже показалось, что у жены светятся от злости глаза.

– Это у тебя называется рыбалка?! Баб рыбачишь своим вонючим крючком?! – Не дав Мешалкину опомниться, она врезала ему по лицу ладонью с такой неожиданной силой, что Юра отлетел назад, перелетел через рыбу, врезался затылком в дерево и отключился.

Таня повернулась к Ире:

– Попалась, шлюха!

Она занесла руку и хотела врезать Ирине по щеке, но тело Ирины автоматически среагировало на угрозу, Ирина подпрыгнула и с разворота ударила Таню внешней стороной ступни по голове. Удар получился настолько мощный, что жена Юры совершенно точно должна была отлететь метров на десять назад! Но она лишь слегка пошатнулась, подвигала пальцами челюсть и сказала:

– Ого…

Ирина от удивления вскинула брови и растерялась.

– Хорошо. Мортал Комбат 4! – Татьяна высоко подпрыгнула, сделала в воздухе сальто, опустилась на землю сзади Ирины и нанесла ей сокрушительный удар по почкам.

Ирина отлетела вперед, перекувырнулась через голову, вскочила, нашла в себе силы быстро развернуться и поставить блок. И это было как раз вовремя, ей удалось остановить ногу Татьяны в нескольких сантиметрах от своего лица. Ирина поняла, что если бы она пропустила этот удар, то поединок тут бы и закончился.

За всем этим она даже не успела подумать, что происходит что‑то странное. Какая‑то баба из деревни дерется, как чемпионка мира. Эти мысли она подумает позже.

Ирина крикнула «ХО!» и резко ударила рукой противницу по печени. Ей показалось, что рука провалилась в какую‑то холодную липкую массу. Удар, как и в прошлый раз, получился мощный, точный, но эффекта никакого!

– А теперь я! – крикнула жена Юры, снова подпрыгнула и, зависнув в воздухе ногами вперед, замолотила ими по лицу, шее и груди Ирины.

Ирина успела отразить несколько ударов удачными блоками, но два‑три пропустила и опять отлетела назад. Тут же вскочила и сгруппировалась…

– 6 –

Мешалкин открыл глаза и увидел багровую луну, выглядывающую из‑за тучи. Он немного повернул голову и сразу почувствовал резкую боль. В глазах запрыгали разноцветные зайчики. А когда зайчики отпрыгались, Мешалкин увидел свою жену и Ирину. Женщины стояли друг против друга в боевых позах. Вдруг его жена фантастическим образом взлетела в воздух (как будто у нее сзади был реактивный двигатель) и оказалась на ветке дерева, в пяти метрах над землей. Мешалкин подумал, что он спит и ему снится кошмарный сон. Тогда он ущипнул себя за ляжку. Но сон не проходил. В это время жена на ветке дико завыла и прыгнула вниз. Она приземлилась Ирине на шею, обхватила ногами ее голову и стала душить.

Ничего себе! Что за ерунда мне снится! Он попытался сесть, но резкая боль снова пронзила его голову. Мама дорогая! Что‑то я не припомню, чтобы во сне я чувствовал когда‑нибудь такую боль!

Жена тем временем скакала на Ирине верхом и дико хохотала. Вид у жены был совершенно ненормальный. Как будто она сбежала из сумасшедшего дома.

Мешалкин вспомнил, отчего у него так болит голова. Она болит оттого, что жена, в которой он никогда не замечал никакой особенной силы, так врезала ему по морде, что он отлетел аж вон куда и ударился об это дерево головой. Юра посмотрел на ствол и увидел, что от ствола отскочил большой кусок коры. Вот так удар! Опять жена приревновала его к столбу! Как же она ему надоела! Всякий раз, когда Мешалкин немного задерживался, жена устраивала дикие сцены.

Вот и теперь эта дура делает фиг знает что! Ставит его в дурацкое положение перед человеком, которого он попросил помочь!

Мешалкин увидел, что у Ирины уже посинело лицо и глаза вылезли на лоб. Чего доброго, сейчас эта дура ее задушит! Он схватился рукой за нижнюю ветку, подтянулся, встал на ноги и закричал:

– Отстань от нее, дура несчастная! Это совсем не то, что пришло в твою голову с куриными мозгами! Эта женщина фотографировала меня с рыбой!

Татьяна перестала хохотать, повернула к Мешалкину лицо и закричала таким голосом, от которого Юре стало жутко:

– Что‑о‑о?!

– Не веришь?! Смотри! – он ткнул пальцем в рыбу‑мутанта. – Поняла?!

Татьяна поглядела на рыбу и, видимо, ослабила хватку. Этого полузадушенной Ирине хватило, чтобы уцепиться за плечи Татьяны, пригнуться и перекинуть ее через себя. Татьяна упала спиной на пенек, крякнула и замолкла.

У Мешалкина отвалилась челюсть. В голове напечатался заголовок газетной статьи:

РЫБАЛКА ЗАКОНЧИЛАСЬ КОНЧИНОЙ ЖЕНЫ (РЫБА ПОЙМАНА, ЖЕНА УБИТА)

Ира, тяжело дыша, стояла рядом и потирала ладонью шею.

Мешалкин встряхнул головой. Надо что‑то делать. Он подошел к жене и взял ее за запястье. Пульса не было. Юра не особенно знал, как его щупать, и поэтому легкая надежда у него оставалась. Он нагнулся и приложил ухо к груди. Тишина.

Вдруг тело Татьяны дернулось. Мешалкин подскочил. У жены приоткрылся рот, и из уголка вытекла густая темно‑красная жижа.

Мешалкин в ужасе схватился ладонью за свой рот. Татьяна не двигалась. Юра сделал над собой неимоверное усилие и поднес дрожащую ладонь к носу жены. Он попытался узнать, дышит жена или нет. Рука не почувствовала никаких движений воздуха.

– Кажется, она того… – сказал он тихим бесцветным голосом.

Сзади подошла Ирина.

– Я не хотела… Она сама на меня набросилась… – голос у нее дрожал.

Хорошее дело… – подумала она про себя. – Я, професси – ональная разведчица, попала в такую нелепую глупую ситуацию! Меня застукала какая‑то ревнивая жена с каким‑то дураком, который показывал мне рыбу!.. Теперь, наверное, придется и его тоже… А что делать… Придется… Таковы законы нашей профессии…

Ирина незаметно пощупала в кармане штуку, замаскированную под швейцарский складной нож, тот самый, в котором была линейка. Одним из предметов этого ножа предполагалось измерить рыбу, а другим Ирина теперь собиралась зарезать свидетеля. Какая ирония судьбы!

Вдруг она услышала сзади жалобные детские голоса:

– Папа, папа! Где наша мама?!

Ирина вздрогнула и обернулась. Из кустов вышли на поляну мальчик и девочка.

Неужели придется убивать детей?.. Какой ужас! Такого мне делать еще не приходилось!.. Самое неприятное, что я сама влезла в это дерьмо и увязла в нем по уши!..

Ирина сделала шаг назад и скрылась за деревом.

– 7 –

Мешалкин вскочил.

– Дети?!. Как вы здесь оказались?!. Почему вы не спите?!.

– Мы боимся, – Верочка захныкала. – Нам приснился сон, что ты обижаешь ма‑аму…

Юру бросило в жар.

Ничего себе картина! У пруда на поляне лежит мертвая жена, а рядом стоят дети, которым, если и удастся что‑то объяснить, они все равно останутся психическими инвалидами на всю жизнь. Если бы он только знал, что сюда идут дети, он закидал бы временно жену ветками, как рыбу, а потом бы что‑нибудь придумал…

Мешалкин растерялся. Хорошо, что он, Мешалкин, стоит так, что жену, практически, за ним не видно.

– Не плачь, мама обязательно найдется, – Игорек дернул сестренку за руку. – Папа, где мама?

– Мама?.. – Мешалкин подумал, что он должен попытаться увести детей отсюда. – А разве она не дома?.. Где же она тогда, интересно?.. Пойдемте ее поищем вместе… Мама, ау! – крикнул он фальшивым голосом. – Мама, ау! Где ты?!

Над деревьями разнеслось эхо.

Он сделал шаг вперед и взял детей за руки. Их руки были неестественно холодны.

– Вы совсем замерзли, – сказал Мешалкин. – Вам нужно домой скорее… А то простудитесь…

– Нет! – Верочка топнула ножкой. – Я без мамы домой не пойду!.. Где наша мама?!. – Она опять заплакала. – Папа, где наша мама?!.

– Так вот же она лежит! – крикнул Игорек, показывая пальцем.

Дети вырвались из рук остолбеневшего Юры и побежали к матери.

– Мамочка, мамочка! Что ты тут лежишь?! Вставай, попку простудишь! – Верочка обхватила маму за шею. – Мамочка, ты совсем холодная уже! Вставай, пойдем домой!

Игорь потянул маму за руку.

– Вставай, мама, пожалуйста!

Рука Татьяны выскользнула из его рук и шлепнулась на землю, как большой хвост мертвой рыбы.

– Мама! Мама! Что с тобой?!. – Игорек присел на корточки. – Тебя папка обидел, да?! – Последнюю фразу он почти прокричал, и на глазах у него выступили слезы. – Мама, что же ты молчишь?!. – Он снова схватил ее за руку и сильно потряс.

Но рука и на этот раз безжизненно упала на землю. Верочка зарыдала так громко, что Мешалкин почувствовал, как у него разрывается сердце.

– Я знаю, почему мама не встает!.. Ее папка убил!.. Папка, зачем ты маму убил?!. Папка плохой!.. – Верочка повалилась на спину и принялась кататься по земле.

Игорек схватил Татьяну за платье и стал отчаянно дергать:

– Мама, мама, вставай! Вставай, мама!.. Я больше никогда не буду со столба падать!.. Мама, вставай!.. Я больше не буду воровать конфеты!.. Вставай, мама!.. Вставай же…

Мешалкину хотелось провалиться сквозь землю. Наверное, он отдал бы полжизни, чтобы дети перестали рыдать. Он отдал бы полжизни, чтобы его жена, которая была для него совершенно чужим человеком, ожила…

И случилось ЧУДО!

Тело Татьяны дернулось, она вытянула руки вперед и села.

От неожиданности Мешалкин подпрыгнул.

Значит, самое ужасное позади! К черту всю эту ругань! Ничего страшного! Завтра они помирятся и уедут в Москву! Зато все живы и здоровы! Всё позади… А впереди Москва…

Э, нет!

Татьяна, сидя с вытянутыми вперед руками, повернулась всем туловищем к Мешалкину и произнесла каким‑то скрежещущим голосом:

– Дети, это ваш папа меня обидел! О, как он меня обидел, нехороший, гадкий папа! Паршивый Урфин Джюс!

В моменты сильного раздражения Татьяна обзывала Ме‑шалкина Урфином Джюсом из‑за его увлечения деревянными фигурками. Юра почему‑то страшно бесился. И Татьяна, чувствуя это, использовала кличку, как козырную карту. Несколько раз Юра не выдерживал. А один раз, по совету друга Гоши Карпова, он наполнил ванну водой, схватил жену за волосы, макнул в воду, подержал там с минуту, а когда вытащил, намекнул, что в следующий раз, если она будет обзываться, он вытаскивать ее не станет. Татьяна тогда так перепугалась, что больше Ме‑шалкина Урфином Джюсом не называла.

И вот опять! Радость неожиданного воскресения жены начала уступать место раздражению, за которым (Мешалкин это чувствовал) пряталась глухая ярость.

Что за жизнь! Не успела жена воскреснуть, как ее опять понесло! Не успел я подумать, что всё в порядке, как эта стерва всё опять испортила! И зачем только я на ней женился!.. Юру всё время мучил этот вечный вопрос. Но он, как человек мыслящий, всякий раз находил на него достойный ответ у великих мыслителей. Я женился, потому что «в трудностях рождается опыт. А из опы‑

та вырастает истина»(Эйнштейн). «Если сухое дерево терпеливо поливать, то оно, быть может, зазеленеет» (Тарковский). А еще Мешалкин часто вспоминал слова Сократа, который говорил, что если попадется хорошая жена, то будешь царем, а если плохая – будешь философом. Юре, как человеку творческому, импонировала мысль, что он философ. Философ, считал Мешалкин, лучше, чем царь. Потому что великие мыслители не очень‑то уважали царей. Тот же Сократ, Конфуций, кажется… и другие тоже. А Диоген, так тот вообще сказал царю «подвинься»…

Ладно, я не стану ей ничего пока говорить… Все же она пережила болевой шок и, возможно, себя не очень контролирует… Пусть пока обзывается, я потерплю…

Хотя терпеть было трудно.

– Подонок! – закричала Татьяна прямо при детях. – Ваш папа – подонок! Пока мы ждали его дома, он встречался здесь с грязной, заразной гадиной! Да! Ваш папа нас променял на проститутку! – Татьяна всем корпусом повернулась к дереву и указала за него рукой. – Вон она прячется! Посмотрите, дети, на эту вонючую сучку!

Дети зарыдали.

– Па‑а‑апа! Па‑а‑апа! – Верочка терла кулаками глаза. – Зачем ты променял нас на проститу‑утку!

– Па‑а‑апа! Па‑а‑апа! – Игорек вытер рукавом под носом. – Зачем ты встречаешься с вонючими су‑учками!

– И кроме того, дети, – Татьяна опять развернулась всем корпусом (как‑то неестественно она поворачивалась), – ваш папа, сволочь такая, со своей проституткой задумали убить вашу маму!

– Па‑а‑апа! Па‑а‑апа! – Верочка зарыдала громче. – Зачем ты со своей проституткой хотел убить нашу ма‑аму?!

– Па‑а‑апа! Па‑а‑апа! – Игорек тоже повысил голос. – Зачем ты такая сво‑олочь?!

– Дети, хотите ли вы, чтобы у вас был папа убийца?!

– Нет, не хотим! – Верочка убрала от глаза один кулачок и посмотрела на Мешалкина так, что ему показалось, что на него смотрит не собственная дочь, а собственная смерть.

– Вы хотите, дети, чтобы у нас был хороший папа?

– Да, хотим, – Игорек перестал вытирать под носом. – Хотим хорошего папу!

– Хотим хорошего папу!

– Хотим хорошего папу!

– Хотим хорошего папу!

Запричитали дети на разные голоса. Причитания становились всё громче и превратились наконец в дикий ор.

Лицо Мешалкина исказила гримаса боли. Барабанные перепонки буквально лопались. Дети ревели, как два реактивных самолета. Юра зажал ладонями уши. Но это не подействовало. Он продолжал всё слышать точно так же.

– Мы все хотим хорошего папу! – произнесла Татьяна. – Поэтому давайте, дети, этого плохого папу убьем!

– Убьем! Убьем плохого папу! – словно эхо откликнулись дети.

– И его проститутку тоже убьем вместе с ним!

– Убьем! Убьем проститутку!

Татьяна, как монстр из фильма ужасов, поднялась на ноги и с руками, вытянутыми вперед, двинулась, переваливаясь с боку на бок, на Мешалкина.

А дети, глядя на маму, тоже выставили вперед руки и, переваливаясь, как она, двинулись к дереву, за которым пряталась Ирина.

Мешалкин совсем растерялся. Вокруг творилось что‑то абсолютно нереальное. Он опять подумал, что видит сон. Не может же нормальный современный человек верить, что такие вещи происходят на самом деле. Конечно, он, как человек культурный, увлекался мистикой и готическими романами, но относил это к разряду искусства, а не жизни.

У Татьяны вспыхнули глаза, и длинные зеленые лучи прорезали темноту тамбовской ночи.

– Я убью тебя, Мешалкин! – заревела она голосом ведьмы. – Ш‑ш‑ш!

– Мы убьем тебя, проститутка! – заревели в один голос дети. У них тоже вспыхнули глаза.

Татьяна присела и развела в стороны руки с растопыренными пальцами. Щелк! – и из кончиков пальцев вылезли страшные, уродливые, железные когти. Татьяна пошевелила пальцами. Когти стучали друг о друга и позвякивали.

Крюгер! – услышал Мешалкин у себя в голове. – Я точно сплю! В жизни такого не бывает! Мы же не в семнадцатом веке, когда верили в призраков! В жизни и так хватает всякой мерзости… Я безусловно сплю и мне снится моя жена, потому что, когда я не сплю, моя жена почти такая же. Я сплю сейчас в Москве и подсознательно помню, что завтра мне нужно ехать забирать из деревни семью. И моя сущность, глубоко упрятанная во время бодрствования внутри, во сне всплыла на поверхность, чтобы показать, что я вовсе не хочу забирать никого из деревни, что мне и так хорошо. И еще сущность хочет показать, что моя жена – сука. Опасная сука, я бы сказал… Спасибо, конечно, моему подсознанию, но уже достаточно. Я всё понял! Я и так знаю! Хватит!.. Пора просыпаться!.. Пора вставать!.. Ку‑ка‑ре‑ку!.. Ну же!.. Ну…

Мешалкин часто заморгал. Потом ударил себя по щеке ладонью.

Татьяна приближалась. Она, приседая и подпрыгивая, двигалась на Юру. Еще она шипела и подвывала.

Мешалкин сделал шаг назад и больно ущипнул себя за ногу.

Сон не проходил.

Ну же… ну… Просыпайся, дурак… Она уже близко…

Ему, хоть он и понимал, что это сон, стало так страшно, что волосы у него на голове встали торчком.

Хоть это и сон, а всё как по‑настоящему!

– Сгинь, нечистая… – крикнул он первое, что вспомнил.

Татьяна подпрыгнула и засмеялась зловещим издевательским смехом…

В жизни она никогда так не смеялась. У нее вообще отсутствовало чувство юмора. Это очень сильно раздражало Мешалкина, потому что он считал, что творческому человеку без чувства юмора жить нельзя. Это уже не человек, а бревно или робот… Однажды они должны были пойти в Театр Эстрады слушать Михаила Жванецкого. Мешалкин с большим трудом сумел достать через Куравлева два билета. Он прибежал домой и с порога радостно сообщил Татьяне, что сегодня вечером они идут… Угадай на кого?!. Ну на кого?.. Ну угадай с трех раз?!. Делать мне нечего!.. Если бы ты знала на кого мы пойдем, ты бы так не говорила! У тебя бы язык не повернулся бы!.. А ты бы только и рад был, чтобы у меня язык не поворачивался!.. Мешалкин в сердцах хотел подтвердить это ее высказывание, но сдержался, чтобы не испортить ТАКОЙ вечер. Всё нормально. Ты не знаешь, куда мы идем, а как узнаешь, сразу обрадуешься!.. По‑твоему, я такая дура, что вообще никогда ничего не знаю! Конечно! Это ты у нас такой умный! Всё знаешь! Умник! А я у тебя только для того, чтобы обслуживать тебя и твоих бешеных детей!.. Да помолчи ты в конце концов! Дай сказать!.. Вот‑вот! Вечно ты мне рот затыкаешь! Я вот твои речи должна с утра до вечера слушать! Думаешь, мне очень интересно каждый день слушать, как ты палки стругаешь?!. Да погоди ты! Я знаю, что ты мое творчество не уважаешь. Я понимаю, откуда в тебе эта нетонкость натуры, но дай же мне сказать… Что?! – перебила Татьяна. – Ты моих маму‑папу не трогай! Ты их мизинца не стоишь!.. Чьего мизинца? Маминого или папиного?.. –

Мешалкин начинал заводиться. – Или общего их мизинца?!. Не цепляйся к словам!.. Да послушай лучше, куда мы идем!.. С тобой вообще никуда ходить неинтересно! У тебя все друзья придурки! … Сама ты дура! – • Мешалкин не терпел, когда жена обижала его друзей. – Если у тебя в башке ничего нету, лучше помолчи! Лучше послушай, куда мы идем!.. Да я тебя уже затрахалсъ слушать! Иди куда хочешь сам! Только без меня! … Татьяна закусила зубами рукав, убежала в комнату и хлопнула дверью. Юра понял, что в очередной раз, вместо праздника, он получил оскорбительный выговор. Он так старался, с таким трудом достал билеты на Жванецкого, так радовался, и вот теперь – НАТЕ! Но билеты лежали в кармане и не давали ему покоя. Он решил попытаться все‑таки помириться с женой, хотя внутри у него всё кипело. Юра постоял немного в коридоре, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, а потом подошел к двери в комнату, собрал волю в кулак и открыл дверь. Татьяна лежала на диване лицом вниз и противно всхлипывала… Ну ладно, я тебе скажу на кого мы идем. На самом деле мы идем на Жванецкого!.. Татьяна подняла голову и из‑под руки посмотрела на Юру. Лицо у нее было всё красное, но плакать она перестала. Юра переступил с ноги на ногу. Ну давай, чего ты, собирайся… а то мы уже опаздываем… И тут раздался крик: Куда ты, сволочь, прошел в ботинках! Я весь день полы мою, а ты ходишь в ботинках! Что я тебе – уборщица?!. Дура ты, а не уборщица! Тупица! Мешалкин хлопнул дверью, прошел по коридору и хлопнул еще и входной дверью. Сначала он хотел пойти в гараж и там напиться. Но потом подумал, что это путь некультурного человека. К тому же в кармане лежали билеты на Жванецкого, а ему так хотелось пойти на концерт. И он пошел. Возле Театра Эстрады толпился народ на лишний билетик. Юра выбрал из толпы девушку посимпатичнее и предложил билетик ей. Сколько я вам должна?.. Нисколько… Как это?.. Я вам дарю… Они сидели рядом в партере, слушали любимого сатирика, смеялись, было так хорошо… А после концерта Мешалкин предложил ей заехать в мастерскую его друга, гениального, но непризнанного, по понятным причинам, уфимского художника Сутягина, чтобы посмотреть его работы. Там они выпили азербайджанского коньяку, и как‑то совершенно естественно она ему отдалась. Во время этого дела Мешалкин подумал: Как хорошо себя чувствуешь с людьми, у которых есть чувство юмора…

Юра отступил еще на шаг и наступил на удочку. Удочка, как швабра, подскочила и стукнула его по спине. Юра автоматически схватил ее. Какое‑никакое – оружие. Он ухватился за удочку уже двумя руками и стал яростно размахивать ею перед собой.

Татьяна остановилась. Что‑то ей пришлось не по вкусу.

Мешалкин вспомнил, что нечистая сила не любит осиновую древесину. Мне помогает знание материала, – пронеслось у него в голове.

– Хо! – крикнул он и перешел в наступление. – Хо! Татьяна отступила назад и зашипела по‑другому. Теперь в ее шипении явно слышалась нерешительность.

– Что, обосралась, ведьма?! – Мешалкин почувствовал себя увереннее. – Сейчас я тебя, кикимора, отстегаю осинкой и в задницу тебе ее воткну, чтобы у тебя мозги вылезли из ушей, или что у тебя там вместо мозга! – Он пошел вперед, размахивая перед собой удилищем…

– 8 –

Ирина стояла за деревом и слушала весь этот странный, потусторонний (именно это слово пришло к ней на ум) разговор. Непонятный не только американке, но и человеку вообще. Стивен Кинг какой‑то… – подумала она. Но отбросила последнюю мысль, как человек разумный. Она знала, что такого быть не может. Но ее собираются убивать и сейчас, видимо, убьют.

Дети шли прямо на нее, у них светились в темноте глаза, а на пальцах выросли лезвия, как у Фредди Крюгера. Ирина выхватила из кармана швейцарский нож. Но что она могла с ним сделать, когда у них таких ножей было по десять у каждого. Конечно, они дети, но в том качестве, в котором они выступали, от взрослых они отличались только ростом. Хотя бы этим нужно воспользоваться! …

Однажды Ирина ехала из Тамбова в Моршанск на встречу со связным. Было уже поздно, в вагоне электрички она сидела одна. Вошел пожилой мужчина и уселся напротив Ирины. Он выглядел, как бывший работник народного образования на пенсии. Серая шляпа, защитного цвета дождевик, короткие брюки и очки. На коленях – потертый кожаный портфель. Вроде вид был вполне нормальный. Мужчина посмотрел в темное окно, сказал э‑хе‑хе, покачал головой, вздохнул и вытащил из портфеля книгу в синей обложке. Раскрыл и углубился в чтение. Почитав страницы две, он оторвался от книги, снова уставился в окно, вздохнул, снял шляпу, провел рукой по волосам. И сказал как бы в сторону, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Безобразие. – Помолчал и добавил: – Свихнуться можно. – Потом медленно повернул голову и сказал, глядя на Ирину, но как будто через нее. – Правда, дочка?..

– Что правда? – спросила Ирина.

– Вот пишут так, – мужчина хлопнул тыльной стороной ладони по книжке.

– Что пишут?

– Философию, – ответил мужчина. – Я, дочка, работал в школе учителем обществоведения… Бронислав Иванович Ма‑галаев меня зовут… Э‑э… Вообще, я военное дело в школе преподавал (сам я бывший военный), а потом вакансия открылась, я и думаю: чего деньжат‑то не подзаработать? Мели себе языком про общество и всё! Я в армии научился трудностей не бояться. Нет таких вершин, которые нельзя превозмочь!.. А?.. Кто, по вашему, это сказал?

– Суворов.

– Точно! Знаете историю! Похвально… Так вот. Прихожу я к директору школы и говорю (а директор – мой кум): слушай, Алексеич, не бери ты никого со стороны. Дай‑ка я попробую. А если не получится, тогда посмотрим… Вот так и стал преподавать. И такой хороший преподаватель из меня вышел! На все вопросы философии отвечал без запинки. А ни одной книги по этому предмету я, между прочим, не читал тогда, и из философов знал только Маркса и Энгельса. И еще знал, что Диоген жил в бочке, а Спиноза вроде танцевал (я про это читал у кого‑то). Но многие‑то и этого не знают! Так что, считаю, преподаватель я был хороший. А вот вышел на пенсию и заинтересовался, что это за предмет такой философия. И вот теперь читаю и понимаю, какое это безобразие в широком смысле!

– Жизнь – безобразие? – осторожно спросила Ирина.

– Жизнь‑то – само собой, – мужчина махнул рукой. – Философия эта вся – вот безобразие, – он потыкал в книгу указательным пальцем. – Дармоеды и всё!

– Почему?

– Да вот послушайте, что я здесь вычитал!.. Оказывается, Диоген и Сократ были гомосеки!.. А я эту дрянь детям преподавал!.. Один из них, как тут пишут, справлял свою… э‑э‑э… сексуальную потребность при всех на площади! Ну, вы понимаете… не то чтобы он на площади с кем‑то это самое… а так… знаете ли… сам… с собой… ну… рукой имеется ввиду. Да у нас в армии, если бы поймали за таким занятием, сразу бы голову оторвали и всё остальное! А этот паразит Диоген при всех это делает! А второй Диоген про это одобрительно пишет! – Мужчина показал пальцем на имя автора, Диогена Лаэртского. – Я, правда, не понял до конца, может, это он сам про себя написал, и тогда уж это вообще все границы переходит! Или у них в Греции Диогенов, как собак недорезанных!.. А вот Сократ (тут так и пишут!) развращал малолетних. Причем, – мужчина поднял палец, – мальчиков! И его жена про это прекрасно знала и терпела!.. И этому предмету я учил детей! – он гневно швырнул книгу на сиденье рядом с собой. – Легко ли в таком возрасте узнать, чему я учил детей за пятьдесят рублей в месяц! За пятьдесят, короче говоря, сребреников! Сам еще напросился! ЧТО ЖЕ ЭТО, БЛЯДЬ, ЗА ОБЪЕКТИВНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ ТАКАЯ, ДАННАЯ НАМ В ТАКИХ, БЛЯДЬ, ХУЕВЫХ ОЩУЩЕНИЯХ?!

– Не выражайтесь, – Ирина нахмурилась.

– Извините, – мужчина покраснел. – Право слово, вырвалось… Очень уж разволновался…

Потом он рассказал Ирине еще что‑то. Потом она задремала. А проснулась оттого, что почувствовала, как ей расстегивают джинсы. Она открыла глаза и увидела склонившегося над ней пенсионера без штанов. Его штука надулась и медленно покачивалась из стороны в сторону прямо у нее перед глазами. Но это было не самое ужасное. Самое ужасное было то, что в руке мужчина держал здоровый кухонный нож. И этот нож уже был занесен у нее над горлом.

Моментально среагировав, Ирина пнула мужчину ногой по яйцам. Тот отлетел назад, но тут же вскочил на ноги, будто молодой натренированный спортсмен. Ирина поняла, что справиться с ним будет не очень легко, потому что он, скорее всего, сумасшедший, а сумасшедшие в моменты припадков бывают нечеловечески сильны. Она бросилась к дверям. Мужчина кинулся следом.

Ирина перебегала из вагона в вагон. Пенсионер с ножом не отставал. Как назло, в вагонах не было ни одного человека.

Добежав до конца последнего вагона, Ирина, по инерции, дернула междувагонную дверь, но та была закрыта. Ирина развернулась и увидела, что маньяк настигает ее. Она схватила раздвижные двери и сжала их, что было сил обеими руками.

Мужчина подбежал и дернул дверь одной рукой. Не получилось. Тогда он взял нож в зубы и стал раздвигать двери в разные стороны, как будто растягивал меха чудовищной гармони. Мужчина сильно покраснел, и на лбу у него надулась синяя жила. Лицо перекосило, изо рта по подбородку текла слюна, член раскачивался в такт колесам. Тук‑тук! Тук‑тук!

Так они стояли лицом к лицу, разделенные одним прозрачным стеклом. Ирина чувствовала, что долго не продержится.

Но, к счастью, поезд дернулся и остановился на станции. Ирина выскочила и побежала по платформе вперед. Она пробежала, не оглядываясь, до конца, и тут мимо проехало окно поезда с прижавшимся к нему искаженным лицом маньяка…

Мальчик выскочил вперед и прыгнул. Он перевернулся в воздухе несколько раз, как карликовый Брюс Ли. В глазах у Ирины все смешалось, она уже не понимала, где у него руки, а где ноги. Но, слава Всевышнему, успела вовремя убрать назад голову. Острые, как бритвы, когти рассекли воздух перед ее глазами и чиркнули по дереву. На дереве остались глубокие борозды. Если бы не ее реакция, приобретенная в разведшколе, эти борозды были бы не на дереве, а на шее.

Ирина сделала сальто назад, приземлилась на руки и тут же на ноги.

Вперед вышла девочка лет пяти, совсем маленькая. Но ее глаза были глазами взрослого зверя, не знающего пощады. Девочка зашипела, ее рот скривился в злобной ухмылке.

– Хамдэр мых марзак дыхн цадеф юфр – бэн! – произнесла она какие‑то непонятные, но тревожные слова.

Она развела руки в стороны и плавно поднялась вертикально над землей. Зависнув в полуметре от поверхности, она перестроилась в горизонтальное положение, вытянула руки перед собой и полетела на Ирину с громадной скоростью.

Ирина успела отскочить за дерево. Девочка влетела в ствол, но не застряла в нем своими когтями, а начисто срезала огромное дерево и пролетела дальше. Толстый ствол тяжело осел на землю и стал заваливаться в сторону. Ирина отскочила. С оглушительным грохотом и треском дерево упало на землю.

Теперь дети стояли от Ирины по обе стороны, и отразить следующий удар было гораздо сложнее. Девочка висела над землей, угрожающе фыркала и покачивалась. Мальчик пригнулся и переваливался с ноги на ногу, поигрывая когтями.

Сейчас они набросятся на меня. Мысли в голове Ирины закрутились, как рулетка в Лас‑Вегасе. Красное‑черное… чет‑нечет… зеро… красное‑черное… Драться с вампирами ее не учили. В разведшколе они прошли краткий спецкурс «Встреча с НЛО». В ЦРУ был спецотдел, который занимался неопознанными объектами. У отдела было две основные задачи: поддерживать общественное мнение, что летающих тарелок не существует, и тайно заниматься НЛО как реальным фактом. Во время курса Ирина узнала столько всего необыкновенного. Оказывается, НЛО появлялись над Америкой не реже, чем «Грей‑тфул Дэд» играли свои концерты. Это было абсолютным открытием для нее. Существовала масса кино– и фотоматериалов, от которых средний американский обыватель сошел бы с ума. И, в частности, поэтому, такие материалы держались строго засекреченными. Обыватель видел на экране своего телевизора только кадры с мутными точками в темном небе и расплывчатые черно‑белые фотокарточки, которые легче было принять за дефекты при проявлении, чем за НЛО. Обывателю не показывали расчлененные трупы зеленых человечков с присосками вместо носа, вместо ушей и половых органов. Обывателю не показывали, как сверкающие на солнце металлические блюдца, размером с Капитолий, величественно движутся по небу Невады. Обывателю не показывали их, в том числе и потому, что тарелки появлялись, в основном, в тех местах, где была большая концентрация военных объектов. Но именно поэтому разведчики проходили эту дисциплину. Ориентируясь на скопление тарелок, можно было вычислить местонахождение военных объектов противника. В частности, в Тамбовской области летающие объекты появлялись регулярно. И это наводило на мысли. Однажды Ирина собственными глазами видела в небе Тамбова летающую тарелку. Это было летом. Ночь была душная. Ирина долго ворочалась с боку на бок. Не могла заснуть. Она никогда не страдала бессонницей, но в ту ночь что‑то витавшее в воздухе мешало ей. Это была не духота (к духоте она привыкла с детства в Америке), это было что‑то другое. Ирина встала и вышла на балкон подышать. И тут в небе она увидела, как серебристая махина с мигающими по краям лампочками бесшумно пролетает над спящим городом. Ирина застыла, совершенно растерявшись. Ей бы теперь быстро бежать в комнату за фотоаппаратом, а она все стояла и стояла, не в силах оторвать глаз от мерцающих огней посланца вселенной. Потом она опомнилась и побежала за камерой, но когда вернулась, тарелки и след простыл.

Как вести себя при встрече с НЛО и НЛОнавтами их обучали, но что делать, когда на тебя набрасываются паранормальные порождения тьмы – вот этого им не объяснили…

– 9 –

Девочка завибрировала тельцем, как реактивный самолет, который запустил все свои моторы, но еще не сорвался с места. Ее глаза засверкали ярче. Она снова сложила перед собой руки и стала похожа не только на самолет, но еще и на ныряльщика, который готовится вспороть руками прозрачную воду бассейна. Только это будет не вода, это будет человеческая плоть! Ее, Ирины, плоть, которую эта маленькая ведьма готовилась искромсать на куски!

Тело девочки завибрировало сильнее. Мальчик подскочил на месте и двинулся к Ирине. Не успею я досчитать до трех, как они бросятся на меня, и от меня ничего не останется!

Вдруг зловещую ночную тишину прорезал громкий крик Юры:

– Что, обосралась, ведьма?! – кричал он. – Сейчас я тебя, кикимора, отстегаю осинкой и в задницу тебе ее воткну, чтобы у тебя мозги вылезли из ушей, или что у тебя там заместо мозга!

Юра шел вперед, размахивая перед собой какой‑то палкой. А его жена, злобно шипя, пятилась назад.

– Ирина, – крикнул он, – беги ко мне! Они боятся осины! Ирина побежала к Мешалкину. Они обхватили друг друга за талию.

Татьяна и дети кружили вокруг них, но напасть не решались.

Не переставая размахивать удочкой, Юра и Ира понемногу отступали назад.

И тут в церкви за прудом ударили в колокола…

Дата добавления: 2015-08-05