Этологическийаспект тестовых испытаний волкодавов и проблема судейства

В этой главе речь пойдет о вещах актуальных и жиз­ненно важных для любого волкодавщика-тестовика, и поэтому я хочу сразу предупредить: размышления авто­ра не должны рассматриваться как предложение пере­смотреть правила тестовых испытаний.

Существующие правила достаточно древние, чтобы кто-то дерзнул их поменять. Но они предполагают вы­сочайшую квалификацию судьи, его интуицию и дос­кональное знание собачьих жестов и повадок, иначе судейство превращается в милицейский протокол о выставке авангардной живописи: формальности соблю­дены, а суть извращена!

И дело тут вовсе не в несовершенстве правил, а в их вариабельности. Давайте проанализируем некоторые довольно типичные ситуации и проникнемся понима­нием сложности обстоятельств, в которых нередко ока­зываются судьи-тестовики.

Согласно правилам тестовых испытаний, собака счи­тается уступившей («проигравшей», «не прошедшей»), если она: скалится, подает голос. Итак, оскал в данном случае — свидетельство поражения, а стало быть — несо­вершенной нервной системы. Увидев оскал, судья в пра­ве остановить поединок и присудить победу противнику. При этом он всегда формально будет прав. Но всегда ли оскал (демонстрация клыков) означает капитуляцию?

Судите сами: если взрослого кобеля «донимает» щенок, как он себя поведет? Правильно, схема будет всегда одинаковая: недовольное глухое рычание — де­монстрация клыков (верхняя губа нервно приподнима­ется) — легкий удар клыками. На человеческом языке это звучит как: «Надоел, отстань!» При чем же здесь капитуляция или тем более боязнь?!

Другая ситуация: посторонний человек приближа­ется к волкодаву. Опять-таки схема всегда будет одина­кова (это подтвердит любой дрессировщик, работаю­щий с волкодавами):

- безразличие;

- ближе — опускается голова, взгляд «тяжелеет»;

- еще ближе — утробное грозное рычание с обнаже­нием клыков;

- зона досягаемости — атака на поражение.

Где здесь неуверенность?

Ситуация третья: волкодав стоит, «задрав лапу», а в метре разрывается дворовой кобель. Если последний недопустимо приближается, то происходит точно то же, что и в нашей первой ситуации.

В чем же дело? Да в том, что, во-первых, оскалы бывают разные⁵, а во-вторых, точно классифицировать, что означает оскал, можно лишь в комплексе с другими характеристиками: хвостом, спиной, шерстью, глазами.

К сожалению, судья в ходе тестовой схватки (стре­мительной и быстро меняющейся) далеко не всегда спо­собен правильно оценить значение оскала.

Второй сложный нюанс — подача голоса.

Давайте опять обратимся к примерам. Что делает со­бака во время охраны квартиры, когда враг находится за дверью? Правильно — лает и бросается на дверь. Если говорить о волкодавах, то многолетние наблюдения по­зволяют утверждать как доминирующую, следующую модель поведения: если враг за дверью не предпринимает активных действий, то собака будет молча стоять, приго­товившись к атаке, в случае если никого нет дома, и яро­стно облаивать, если собака дома не одна. Если враг ак­тивизируется (например, ударит ногой в дверь), то в 99% случаев собака будет яростно лаять!

Подчеркнем — речь не идет о визгливо-истеричном лае, свойственном волкодавам-выродкам.

Чем же объясняется в названных случаях лай? Толь­ко невозможностью достать врага, иначе говоря, пере­возбужденностью! Может ли такое случиться с тестовиком? Конечно! Это может быть и перед схваткой, и в ее ходе. Например, когда противник захватил и волкодав не может его «достать». Тут просматривается любопыт­ная закономерность. К «подлаиванию» больше склон­ны темпераментные собаки, а они отличаются «сред­ними» размерами. Но ведь именно такие собаки лучше всего работают (и на охране, и на тестах)!

Представляете, какой опыт и знания требуются от судьи, чтобы определить, что именно прозвучало: «SOS» или «Берегись!». Наверное, утешение здесь может быть только одно — судейство всегда объективно.

⁵ Тот же Бергман рассматривает уголки губ, вернее их положение, как код к расшифровке оскала: страх, ярость, «улыбка» и т. д.

И еще одно замечание. В ходе теста проверяется в том числе и болевой порог, это ясно. Неясно другое. Если собака, выдержав хватку в ухо в течение 60 секунд, вскрик­нула, то это свидетельствует... о ее супервысоком боле­вом пороге (именно такой болевой порог — эталон!). То есть далеко не всегда можно провести прямое заключе­ние «результат теста - характеристика волкодава».

Да и согласитесь, если тот же человек, пропустив удар, вскрикнул, но превозмог боль и продолжил бой, это может характеризовать его только с положительной стороны. Волкодава же мы такой возможности лишаем. Помните, как не везло ушедшему от нас Джони с Золо­тых ворот? Три поединка - три хватки в ухо... Поэтому давайте с должным уважением относиться и к владель­цам тестовых волкодавов, и к самим собакам, и, глав­ное, к судьям!

Важность и необходимость (зоотехническая прежде всего) тестовых испытаний волкодавов неясна только дилетантам и ханжам. Но было бы нечестно не сказать и о самой главной проблеме тестов как таковых: они не являются комплексной оценкой психических показате­лей волкодава.

Об этом неопровержимо свидетельствуют факты:

1) в тестах могут успешно участвовать кавказцы и азиаты, с опаской воспринимающие незнакомых людей;

2) чемпионы-тестовики могут бояться выстрелов. В первом случае речь идет «всего лишь» об отсут­ствии прикладной ценности собаки, которая в большей или меньшей степени передается по наследству.

Со вторым случаем дела обстоят хуже — здесь уже речь идет о психической нестабильности собаки. При­ветствуя агрессивную реакцию на выстрел, боязнь пос­леднего мы классифицируем как недостаток, способ­ный перечеркнуть племенную карьеру волкодава.

Дата добавления: 2015-08-03