Воспитание родителей

Истинная школа должна воспитывать не только детей, но и родителей этих детей. Ведь молодые родители — это вчераш­ние школьники. Почему бы не продолжить работу с ними после окончания школы? Они становятся финансово самостоятельны­ми, устраиваются на работу, но процесс обучения (и самообра­зования) не может и не должен прекращаться ни на миг. Вчераш­ние дети завтра станут родителями. Что они знают об этом? Не о сексе и средствах предохранения, а том, как природа создает человека. Дети рождаются не только от слияния двух клеток (мужской и женской), а от слияния чаяний, от обоюдной мечты будущих родителей, от каждого слова и жеста, от радостного и тревожного ожидания, от умения посвятить себя ребёнку и пере­дать ему всё лучшее, что сами успели накопить...

Формирование ребёнка внутри женщины — это величайшая тайна и настоящее чудо, как и всё в окружающем нас мире. Из двух родительских клеток вырастает сложнейший организм из многих триллионов клеток. Заслуги нашей в том, что приро­да растит в женщине маленькое существо, нет. Ведь это же не будущая мать сознательно выращивает в себе ребёнка, форми­руя его бесконечно сложное тело. Она может только с радос­тью ожидать, пока Природа творит в ней Чудо. Разве не так же вырастает волчонок или медвежонок внутри своей матери. Вся разница между созреванием и становлением человека и взросле­нием зверя как раз и заключается в передаче всех достижений мировой культуры, которые ребёнок должен начинать впиты­вать буквально «с молоком матери».

Хозяюшка, вы ощущали грусть

Над мальчиком, заснувшим спозаранку,

в уста его, в ту алчущую ранку,

отравленную проливая грудь?

Вдруг в нём, как в перламутровом яйце,

Спала пружина музыки согбенной?

Как радуга — в бутоне краски белой?

Как тайный мускул красоты — в лице?

Как в Сашеньке — не пробуждённый Блок?

Медведица, вы для какой забавы

в детёныше влюблёнными зубами

выщёлкивали Бога, словно блох?

Эти слова из поэмы «Сказка о дожде» Б. Ахмадулиной я впер­вые прочитал более тридцати лет назад, но часто их вспоминаю, видя очередного замученного родительской «любовью» ребён­ка....Как часто могут малыша затискать, зацеловать, затерзать любвеобильные мамаши и родственники, не понимая, что это одна из форм вампиризма. Они питаются чистотой ребенка, его ещё крепкой связью с миром божественным, от которого они сами, сдавшись системе Тьмы, давно отпали. Ребёнок достоин (и он жаждет этого) истинной любви, понимания и уважения к нему, как к личности, с самого раннего возраста. Душу ему ведь не родители дали. А мы по-прежнему считаем детей, которым мы помогли создать физическую плоть, своей собственностью, живыми игрушками. На самом деле это — великое заблуждение. Знайте, что «ваши дети — это не ваши дети. Вы можете приютить у себя их тела, но не их души, ибо их души живут в обители завтрашнего дня... Вы можете попытаться стать подоб­ными им, но не пытайтесь уподобить их себе, ибо жизнь не течет вспять». (Халил Джебран, «Пророк»).

Часто ли вы встретите достигшего репродуктивного возраста молодого человека, который ощущал бы глубинный смысл этих слов, действительно был бы готов стать родителем и понимал бы свою громадную ответственность не только перед своими детьми, но и перед будущим планеты? Нечасто. Значит, вче­рашних школьников нужно научить быть родителями. Действи­тельно, откуда молодым знать, что такое настоящее воспитание ребенка. Даже не очень молодые, особенно матери-одиночки, у которых около сорока лет появляется первый ребёнок, и те лю­бят своих детей часто «странною любовью»:

А ты добра лишь — им добра хотела!

И, веря в опыт выстраданный свой,

как амбразуру закрывают телом,

мир заслоняла яростно собой.

И невдомёк тебе, забитой, было,

что — изменился мир! И, став иным,

теперь тебя за то лишь не любил он,

что ты не доверяла молодым.

Что, глядя сквозь копейку на дела,

родных детей своих не понимала.

И честь их, низводя к цене стола,

(Для их же пользы!), счастью их мешала.

Это стихотворение «Старая» поэта Геннадия Головатого очень точно рисует слишком распространенную ситуацию вос­питания и «защиты» родителями детей сообразно их пониманию мира. А понимание это бывает зачастую очень убогим и слиш­ком функциональным. Свою основную роль такие родители ви­дят в том, чтобы накормить и одеть ребёнка. И чтобы одет он был не хуже других. Для этого им приходится работать от зари до зари на нескольких работах, теряя последние силы и челове­ческий облик. Жизнь на износ так выматывает родителей, что они уже ничему не рады и ни на что больше не способны. Это ли не парадокс: родителям некогда говорить с детьми, играть с ними, петь им колыбельные песни. Да многие молодые родители и не знают их. А это огромное упущение. Угасает дух народа, ибо язык — это храм народа, а колыбельная — служба в этом храме... Получается абсурдная ситуация. Родители прилагают физические сверхусилия ради своих детей и этим их... обездо­ливают.

Детям не хватает их внимания и ласки. Дети нуждаются в об­щении с родителями. Они хотят гордиться тем, что их родите­ли — интересные творческие люди. Если бы дети были одеты хуже всех (пусть не очень модно, в недорогие, но чистые одёж­ки), но выросли бы в атмосфере творчества, то это было бы не­измеримо лучше и для детей, и для родителей. Дети видели бы как жадно, с каким интересом их родители постигают мир, не прекращая сами учёбы ни на один день. Дети с интересом вника­ли бы в процесс творчества, помогая родителям (нет для воспи­тания ничего лучше этого) реализовать их замыслы. Брошенные на произвол судьбы, дети недополучат родительского тепла и не смогут отдать его в своё время ни своим детям, ни состарившимся родителям. На Западе свирепствует синдром отчуждения между детьми и родителями. Похоже, что его леденящее дыха­ние дошло и до России. Родители сегодня должны помнить об этом, а школьные учителя со своей стороны укреплять внутри­семейные узы...

Мой отец, имевший два высших образования (окончил педа­гогический и архитектурный вузы), был школьным учителем. Но ещё в 30-е годы он организовал в деревне, в которой мы жили, народный театр, увлекая своим творчеством и энтузиазмом не только учителей и односельчан, но и свою жену. У моей матери было шестеро детей, но она находила силы и время играть в со­зданном отцом театре. Кстати, мать в отличие от отца вообще не имела никакого образования (её в восемь лет ещё при царской власти забрали из первого класса церковно-приходской школы и отдали батрачить). После смерти отца в 1950 году, мы жили в настоящей нищете, ходили в обносках. Мать, когда мы подрас­тали, сама донашивала нашу одежду и обувь. Но на всю жизнь сохранил я свою глубочайшую признательность и любовь к Ма­тери за ту радость, которую она подарила нам в детстве в таких тяжелейших условиях.

Не было еды, не было топлива. Мы замерзали зимой, в школу ходить было не в чем. А мать не только нам, но и соседским ре­бятишкам так читала сказки, так их разыгрывала перед нами, что, замирая от восторга и забывая о голоде, мы переносились в сказочные страны, жили жизнью сказочных героев. Взявшись за руки, мы зимой танцевали вокруг стола, чтобы согреться, и слушали дальше... Каким телевизором или виртуальными игра­ми вы сможете заменить это чудо живого общения с любящим материнским сердцем?

В нашей деревне не было электричества, не было не только радио или телевизора (его тогда и не могло быть), но не было даже киноустановки. В сожжённой немцами деревне долго не было школы и клуба. Мне было уже десять лет, когда в начале 50-х в нашу деревню привезли кинопередвижку, запустили мо­тор-генератор, и под его тарахтение я впервые в жизни увидел кино. Жизнь Тарзана в джунглях произвела на сельских мальчи­шек огромное впечатление. Наши игры тогда резко изменились. Мы буквально переселились на деревья.

Вот вам чистейший пример воздействия кино и всех аудиовизуальных систем на детей. Но и это увлечение не могло оторвать нас от «театра одного актера», от материнских сказок, которыми мы продолжали заслушиваться (особенно в зимнее время)... Знаю, что жажда непрерывного постижения мира, ко­торая не оставляет меня на седьмом десятке и не оставит никог­да, пока я живу, заложена была тогда, в раннем детстве, зало­жена матерью, её живым словом, её участием, её врожденным пониманием, что и как нужно было давать детям...

В доме из техники была только... керосиновая лампа. При свете этой лампы я с пяти лет зачитывался книгами великих пу­тешественников. После нашествия немцев осталось несколько разрозненных томов от прекрасной библиотеки моего отца, но даже несколько великолепных книг мне хватило для того, чтобы испытать в детстве восторг перед великим разнообразием мира, чтобы захотелось этот мир познавать самому. В шесть лет я бег­ло писал и знал не только арифметику, но и... геометрию, чем удивлял старшеклассников. Чуда здесь нет никакого. Моя сест­ра старше меня ровно на десять лет. Любимым её развлечением была игра в учительницу. Когда мне исполнилось три года, она с таким рвением взялась за моё обучение, что потом мне пришлось скучать в школе. Правда, в первый класс я не ходил вовсе, а во второй совсем недолго, так как не было ни обуви, ни одежды. С третьего стал посещать школу более регулярно...

Естественно, что никогда я не смог бы подумать с укоризной о родителях за то, что голодал в детстве и был одет хуже всех в школе. Зато учился лучше всех, хотя никогда не стремился в от­личники. Так получилось, что мне ещё в шестом классе пришлось выработать свою «систему» обучения. Видя, как мать, стараясь прокормить нас, выбивается из сил, работая уборщицей в школе города, в который семья переехала в середине 1950-х, я твёрдо решил помогать ей и сумел тогда своими руками зарабатывать не меньше матери. И в школе это мне не помешало учиться, да ещё и заниматься параллельно в двух технических кружках и в изостудии. Чтобы всё успевать, я выработал свою «систему» обучения. Во время уроков буквально превращался в слух, ста­раясь не пропустить ни одного слова учителя. Пока другие ребята крутились, дергая девчонок за косички, давая подзатыльники друг другу и корча рожи, я старался с первого раза всё понять и запомнить. На перемене по свежим следам только что узнанно­го делал домашние задания, ибо дома у меня на это уже времени не было. Вот и вся моя «система». Но так как это продолжалось годами, то такая простая система помогла мне учиться легко, по­лучать отличные оценки, не готовясь дома вообще.

А после возвращения из школы я всё время тратил на выпи­ливание лобзиком полочек и рамочек из фанеры. Работа была трудоёмкая и многодельная. После выпиливания ажурные изде­лия нужно было отшлифовать, покрыть морилкой, лаком, высу­шить, приклеить с обратной стороны реечки и картонку, выре­зать и вставить стёкла. Всё это я мог делать ещё и потому, что в школьных кружках влюблённые в свое дело взрослые увлека­ли и нас за собой в творческий поиск. Пока мы строили модели самолётов и ракет, руки становились умелыми, и мы научались работать с самыми разными материалами...

Закончив к вечеру всю работу, я ложился пораньше спать, потому что в шесть утра должен был быть уже на городском базаре. Крестьяне, привозившие на продажу свой товар, охот­но разбирали мои изделия, а я у них на вырученные деньги по­купал нужные продукты и гордый бежал домой, чтобы отдать их матери, позавтракать и не опоздать в школу. Учился легко, с удовольствием и числился среди лучших учеников школы. Ог­лядываясь назад на уже большую прожитую жизнь, я могу се­годня только благодарить судьбу, что именно так сложилась моя жизнь. И то, что я в раннем детстве жил в нищете, в юности в бедности и всю жизнь в очень стеснённых материальных обсто­ятельствах, не только не вызывает у меня чувства горечи или сожаления, но я считаю, что мне... повезло, хотя многим трудно будет в это поверить. Все трудности и преграды закаляли мой характер, предельно активизировали творческие возможности. Всё, чего добился, я добился сам. То, от чего пришлось отка­заться в этом воплощении из-за нужды (сквозь всю жизнь про­нёс я огромное желание иметь рояль и учиться музыке) придёт в следующем воплощении.

Учился ли бы я так продуктивно в школе, если бы у меня были обеспеченные родители и мне не пришлось бы так рано самому зарабатывать? Не знаю, но думаю, что ряд ли. Так получилось, что в десятом классе мне даже пришлось преподавать астроно­мию, которой я очень увлекался, своим же одноклассникам. До десятого класса я перечитал по астрономии всё, что только мож­но было достать в библиотеках нашего города. Ещё в седьмом классе я собрал свой первый телескоп и часто по ночам наблю­дал Луну, планеты и звёзды. Спал во дворе нашего трёхэтаж­ного дома на раскладушке в спальном мешке до самых осенних холодов. Благо, было там уютное местечко, отделённое от двора густым кустарником. Помню, с каким нетерпением дожидался я ночи в тот день, когда полвека назад объявили о запуске первого искусственного спутника Земли. Небо было чистым, усеянным звёздами. До боли в глазах всматривался в звёздную россыпь, стараясь увидеть рукотворную звёздочку, впервые выпорхнув­шую из объятий Земли. И вот свершилось! Летит, летит, и видно эту махонькую звёздочку вполне отчетливо. Я радостно заорал, совершенно позабыв, что уже глубокая ночь. Своими криками разбудил весь дом. Чертыхаясь, появились люди на балконах. Узнав причину восторженных воплей и увидев впервые в жизни сверкающую точку, плывущую среди звёзд, взрослые люди тоже довольно бурно выражали свой восторг и благодарили меня за то, что разбудил их в эту первую историческую ночь. Вот чем были заняты дни и ночи школьника той теперь уже далёкой поры...

Мать и во время моей учёбы в школе, и после её окончания старалась помочь мне во всех моих увлечениях. И, когда я уехал в другой город учиться в вузе, а затем переехал жить в Москву, между нами всё время продолжалась интенсивная переписка. Я сохранил большое количество писем от матери, в которых она присылала мне массу удивительных сведений, почерпнутых ею из разных книг и журналов, так как читала она «запоем» почти до 90 лет. И я на седьмом десятке читаю много и с таким же огромным желанием, как и в юности. Конечно, пользуюсь и Ин­тернетом, но Её Величество Книгу не заменят для меня никакие современные носители информации. Наедине с книгой, проникая в глубины открываемого ею мира, я отождествлял себя с полю­бившимися мне героями, становился режиссёром, мысленно ста­вил спектакли и снимал фильмы по многим книгам. Книга так мощно будит и развивает фантазию, что её заменить ничем не­возможно...

Дата добавления: 2015-08-05