Глава 7. Анна Хельд перехватила Сорайю, как только та вернулась в штаб-квартиру ЦРУ.

Анна Хельд перехватила Сорайю, как только та вернулась в штаб-квартиру ЦРУ.

– В туалет, – прошептала она. – Живо.

Войдя в женский туалет, расположенный в конце коридора, Анна одну за другой проверила все кабинки, убеждаясь, что в них никого нет.

– Начнем с моей части сделки, – сказала Сорайя. – НЭМ подвергся воздействию высокой температуры, и половина электрических цепей вышла из строя.

– Что ж, это уже можно выдать Старику, – кивнула Анна. – Он жаждет крови Борна, и Лернер тоже.

– Со Стариком все ясно, он взбешен бегством Севика. – Сорайя нахмурилась. – Но при чем тут Лернер?

– Вот за этим-то я и позвала тебя сюда, – резко промолвила Анна. – Пока ты была с Борном, Лернер осуществил государственный переворот.

– Что?

– Он убедил Старика назначить его временно исполняющим обязанности начальника «Тифона».

– О господи, – пробормотала Сорайя. – Как будто у нас и без этого мало бед!

– Мне кажется, что ты еще ничего не знаешь. Лернер решительно настроен на то, чтобы полностью преобразовать ЦРУ, перевернув все вверх дном, и теперь, вонзив свои когти в «Тифон», он и вас хорошенько встряхнет.

Кто-то попробовал войти в туалет, но Анна отразила попытку.

– Здесь потоп, – решительно заявила она. – Сходите на другой этаж.

Когда они снова остались одни, Анна продолжила:

– Лернер будет травить всех, кому не доверяет. А поскольку ты была связана с Борном, готова поспорить на что угодно, в этом списке ты будешь первой. – Она прошла к двери. – Выше голову, малышка!

Борн сидел на земле, обхватив голову руками, и пытался найти выход из сгущающегося кошмара. Вся беда заключалась в том, что он не располагал достаточной информацией. Ему не оставалось ничего другого, кроме как идти вперед, стараясь разыскать Линдроса, а если этому не суждено случиться, если его друга уже нет в живых, продолжить его дело и остановить Фади и «Дуджу», прежде чем они успеют осуществить свою угрозу.

Наконец Борн поднялся с земли. Осмотрев «Чинуки» снаружи, он обошел тот, что лежал ближе ко входу в пещеру, и забрался в вертолет, на котором прилетел Линдрос.

Внутри царил сюрреализм, словно сошедший с полотен Сальвадора Дали: расплавленная пластмасса, спекшаяся лужицами, металл, сплавившийся с металлом. И все немыслимо обгорело. Это заинтересовало Борна. На такой большой высоте воздух разрежен, и кислорода недостаточно для того, чтобы поддерживать такой интенсивный огонь долго – настолько долго, чтобы причинить подобные повреждения. Это пламя пришло из другого источника – из огнемета.

Борн мысленно представил себе лицо Хирама Севика. За этой западней стоял Фади. Современное оружие, безукоризненная согласованность действий, высокий уровень тактики – вот что привело к гибели два отборных отряда специального назначения.

Но душу Борна глодал другой вопрос. Зачем Фади отдался в руки ЦРУ? Возможных ответов было несколько. Наиболее правдоподобным было то, что тем самым террорист посылал ЦРУ сообщение: «Вы полагаете, что я у вас на мушке, но на самом деле вы даже не представляете себе, с кем имеете дело». Борн признавал, что в определенном смысле Фади прав: им действительно почти ничего не известно о противнике. Однако именно эта бравада и могла дать Борну отправную точку, в которой он так нуждался. Своим успехом он был обязан способности проникать в мысли врагов. Опыт научил Борна, что проделать это невозможно, если противник остается в тени. Но теперь Фади на миг промелькнул в поле зрения Борна. Открыл свое лицо. Впервые у Борна появился образец – хоть и грубый и неточный, с которого он мог начинать поиски.

Борн полностью погрузился в изучение внутренности «Чинука». Он насчитал четыре обгоревших скелета. Это явилось настоящим откровением. Двух человек нет среди мертвых. Возможно ли, что они остались в живых? Возможно ли, что один из них – Мартин Линдрос?

Группы «Скорпион» устроены по военному образцу. У всех бойцов при себе бирки, указывающие на принадлежность к несуществующему подразделению армейского спецназа. Борн торопливо собрал четыре бирки. Стерев с них снег, пепел и сажу, он прочитал фамилии погибших, выученные наизусть по списку, полученному от «Тифона». Мартина среди них не было! Кроме того, отсутствовал летчик – Джеми Коуэлл.

Перейдя к месту последнего успокоения «Скорпиона-2», Борн обнаружил шесть трупов: пятерых бойцов и летчика. Судя по разбросанным повсюду костям конечностей, разумно было предположить, что падение «Чинука» застигло их врасплох. Эти люди так и не успели вступить в боевое соприкосновение с противником. Борн собрал бирки.

Вдруг в полумраке внутреннего отсека он уловил тень движения, затем промелькнул глаз, и тут же голова отвернулась. Борн просунул руку в узкую щель за приборной панелью и тотчас же ощутил острую боль, и в этот момент на него набросилась тень, оттолкнувшая его назад.

Поднявшись на ноги, Борн последовал за ней. Выскочив из корпуса вертолета, он неистово замахал рукой, показывая Девису, чтобы тот не стрелял. На тыльной стороне ладони появился кровавый полумесяц, оставленный зубами. Тень перемахнула через невысокую каменную стену на северо-восточном краю площадки.

Взлетев в воздух, Борн приземлился ногами на стену и, сориентировавшись, прыгнул вниз на спину неизвестному.

Оба упали и покатились по земле, но Борн крепко вцепился в волосы неизвестного, разворачивая его к себе лицом. Он увидел мальчишку лет одиннадцати.

– Кто ты такой? – спросил Борн на местном диалекте амхарского. – Что ты здесь делаешь?

Мальчишка плюнул ему в лицо и стал царапаться, пытаясь вырваться. Заломив ему руки за спину, Борн усадил его под защиту стены, укрываясь от завывающего ветра. Мальчишка был тощий, словно спица. Повсюду сквозь кожу выпирали кости.

– Когда ты ел в последний раз?

Ответа не последовало. По крайней мере мальчишка больше не плевался, но, вероятно, это было потому, что внутри у него царила сухость снега, хрустевшего под ногами. Свободной рукой Борн отстегнул от пояса фляжку и зубами открыл крышку.

– Я тебя отпущу. Ничего плохого я тебе не сделаю. Хочешь пить?

Мальчишка раскрыл рот, словно птенец в гнезде.

– В таком случае обещай ответить на мои вопросы. Так будет справедливо.

Мальчишка долго смотрел на него своими черными глазами, затем кивнул. Борн отпустил его запястья, он жадно схватил фляжку, опрокинул ее в рот и стал пить большими, судорожными глотками.

Пока он пил, Борн соорудил вокруг стены из снега, чтобы хоть как-то сберечь тепло их тел. Он забрал фляжку.

– Первый вопрос: ты знаешь, что здесь произошло?

Мальчишка молча покачал головой.

– Наверняка ты видел вспышки взрывов, дым, поднимающийся над горой.

Непродолжительное колебание.

– Да, видел. – Оказалось, у него высокий девчоночий голос.

– И, естественно, тебе стало любопытно. Ты поднялся сюда, так?

Отвернувшись в сторону, мальчишка прикусил губу.

Так у него ничего не получится. Борн понял, что нужно найти другой подход.

– Меня зовут Джейсон, – сказал он. – А тебя?

И опять после колебания:

– Алем.

– Алем, тебе приходилось терять близкого человека? Который был тебе очень дорог?

– А что? – подозрительно насторожился мальчишка.

– Видишь ли, я потерял близкого человека. Своего лучшего друга. Вот почему я здесь. Он был в одной из этих сгоревших «птичек». Мне нужно знать, видел ли ты его, знаешь ли, что с ним сталось.

Алем уже качал головой.

– Его зовут Мартин Линдрос. Ты ни от кого не слышал это имя?

Мальчишка снова прикусил губу, начинавшую дрожать, но, как решил Борн, не от холода. Он покачал головой.

Нагнувшись, Борн набрал пригоршню снега и высыпал его на то место, где его укусил Алем. От него не укрылось, что мальчишка следит за каждым его движением.

– Мой старший брат погиб полгода назад, – наконец сказал Алем.

Борн продолжал накладывать на руку снег. «Лучше вести себя естественно», – рассудил он.

– И что с ним случилось?

Подобрав колени к груди, Алем обхватил их руками.

– Его завалил оползень. А наш отец остался калекой.

– Извини, – искренне произнес Борн. – Слушай, вернемся к моему другу. А что, если он жив? Разве ты хочешь, чтобы он умер?

Мальчишка рассеянно провел пальцем по ледяной корке у основания стены.

– Ты будешь меня бить, – пробормотал он.

– С чего бы это?

– Я кое-что подобрал. – Алем дернул головой в сторону обломков. – Вон там.

– Алем, обещаю, меня интересует только мой друг.

Еще раз недоверчиво взглянув на Борна, мальчишка достал перстень. Взяв перстень, Борн подставил его солнечному свету. Он сразу же узнал геральдический щит с раскрытыми книгами во всех четвертях – герб университета Брауна.

– Это перстень моего друга. – Борн осторожно протянул перстень мальчишке. – Ты мне покажешь, где его нашел?

Алем перелез через стену, затем побрел по сугробам к месту в нескольких сотнях ярдов от обгоревших обломков. Он опустился на колени, и Борн последовал его примеру.

– Здесь?

Мальчишка кивнул.

– Он лежал под снегом, наполовину присыпанный.

– Как будто его втоптали в землю, – закончил за него Борн. – И все же ты его нашел.

– Я был здесь вместе с отцом. – Алем положил руки на острые колени. – Мы искали, чем бы поживиться.

– А что нашел твой отец?

Мальчишка пожал плечами.

– Ты отведешь меня к нему?

Алем долго смотрел на перстень, лежащий на грязной ладони. Затем сжал пальцы в кулак и убрал перстень в карман. Он поднял взгляд на Борна.

– Я ему ничего не скажу, – тихо промолвил тот. – Обещаю.

Алем кивнул, и они встали. Борн взял у Девиса антисептик и бинт, чтобы обработать руку. Затем мальчишка повел его вниз от этой маленькой, блеклой альпийской лужайки, по головокружительно крутой тропе, извивающейся по обледенелому каменистому склону Рас-Дашана.

Анна не шутила, сказав, что Лернер жаждет крови. Когда Сорайя вышла из лифта на подземном этаже, отведенном «Тифону», ее уже ждали двое. Молодая женщина знала, что даже для того, чтобы спуститься сюда, им были нужны специальные пропуска. Дела плохи и становятся хуже с каждой секундой.

– Исполняющий обязанности директора Лернер хочет поговорить с вами, – сказал тот, что слева.

– Он попросил вас пройти с нами, – подхватил тот, что справа.

Сорайя прибегла к легкомысленному голосу, проникнутому флиртом:

– Мальчики, вам не кажется, что сначала мне нужно немного привести себя в порядок?

Тот, что слева, высокий, сказал:

– Немедленно. Так распорядился исполняющий обязанности директора.

«Или стоики, или евнухи, или и то и другое». Пожав плечами, Сорайя отправилась следом за агентами. Сказать по правде, ничего другого ей и не оставалось. Идя по коридору между двумя ожившими столбами, молодая женщина старалась прогнать прочь беспокойство. Ей сейчас нужно сохранить голову ясной, в то время как все вокруг, похоже, сходят с ума. Несомненно, Лернер постарается ее уколоть, сделает все, что в его силах, чтобы прижать ее к стене. Сорайя уже вдоволь наслушалась про него разных жутких вещей, а ведь он проработал в ЦРУ всего – сколько, полгода? Лернер поймет, что она испытывает к нему неприязнь, и постарается сыграть на этом, подобно зубному врачу-садисту, ковыряющемуся в больном зубе.

В самом конце коридора Сорайя остановилась перед закрытой дверью. Более высокий агент выбил по двери короткую военную дробь заскорузлыми костяшками пальцев. Затем он открыл дверь и отступил в сторону, приглашая Сорайю войти. Однако сам он со своим doppelganger задержался. Они вошли в кабинет следом за ней, закрыли дверь и, отступив назад, застыли у стены, словно подпирая ее своими могучими плечами.

У Сорайи внутри все оборвалось. В одно мгновение Лернер полностью завладел кабинетом Линдроса, зашвырнул все личные вещи прежнего обладателя одному богу известно куда. Все фотографии уже были развернуты лицом к стене, словно отправленные в ссылку.

Исполняющий обязанности заместителя директора сидел за столом Линдроса, опустив свою грузную задницу в кресло Линдроса, и листал бледно-зеленую папку с текущими делами, отвечая на звонки Линдросу так, словно они предназначались ему самому. Впрочем, они действительно предназначаются ему самому, напомнила себе Сорайя, и ее тотчас же охватило уныние. Ей очень захотелось, чтобы Линдрос возвратился; она мысленно помолилась о том, чтобы Борн как можно скорее его отыскал и вернул живым и невредимым. На какой еще исход ей можно надеяться?

– А, мисс Мор. – Лернер положил трубку телефона. – Очень хорошо, что вы к нам присоединились. – Он улыбнулся, но сесть не предложил. Определенно, ему хотелось, чтобы она стояла перед ним, словно провинившийся ученик, которого отчитывает жестокий директор. – Позвольте спросить, где вы пропадали?

Сорайя знала, что Лернеру уже все известно, поскольку предварительно позвонила по сотовому. Судя по всему, он хотел услышать личное признание. Молодая женщина почувствовала, что для него весь мир разбит на множество коробок одинакового размера, в которые он может втиснуть всё и всех, каждого в предназначенный именно для него аккуратный закуток. И при этом он мнит, что тем самым контролирует хаос реальности.

– Я ездила в Мериленд, чтобы утешить мать и сестер Тима Хитнера.

– Существуют определенные правила, – натянуто промолвил Лернер. – И их выдумали не зря. Вам это не приходило в голову?

– Тим был моим другом.

– Вы ошибаетесь, считая, что ЦРУ не может позаботиться о своих людях.

– Я лично знакома с его родными. Я должна была сама сообщить им это скорбное известие. Чтобы хоть чуточку облегчить им боль утраты.

– Вы имеете в виду, что солгали им, сказав, будто Хитнер был героем, а не бестолковым растяпой, невольно поспособствовавшим врагу?

Сорайя отчаянно старалась сохранить равновесие. Она ненавидела себя за то, что робеет перед этим человеком.

– Тим не был оперативным работником. – И тотчас же Сорайя поняла, что допустила тактический промах.

Лернер взял бледно-зеленую папку.

– Однако в вашем письменном отчете указано, что Хитнера привлек к операции непосредственно Джейсон Борн.

– Тим бился над вскрытием шифрованной записки, обнаруженной при Севике, при человеке, под чьим обликом, как нам теперь известно, скрывался Фади. Борн хотел использовать это обстоятельство, чтобы заставить Севика говорить.

Лицо Лернера стало твердым и натянутым, словно кожа барабана. Его глаза превратились в дула пистолетов: черные, смертоносные, готовые извергнуть пулю. Но в остальном его внешность была совершенно заурядной. Он мог бы сойти за продавца обувного магазина или нудного конторского служащего средних лет. Какой эффект, рассудила Сорайя, и требовался. Лицо хорошего оперативного работника должно забываться сразу же.

– Мисс Мор, позвольте выразиться прямо: вы защищаете Джейсона Борна.

– Именно Борн установил личность Фади. Он дал нам отправную точку.

– Странно, что это так называемое установление личности произошло после гибели Хитнера и бегства Севика.

Сорайя не могла поверить своим ушам.

– Неужели вы не верите, что Севик и Фади – один человек?

– Я только хочу сказать, что у вас нет ничего, кроме измышлений бывшего агента, которые ни в коем случае нельзя считать истиной в последней инстанции. Чертовски опасно позволять личным чувствам вставать на пути профессиональных суждений.

– Не сомневаюсь, это не…

– У кого вы получили разрешение на эту небольшую прогулку к семье Хитнера?

Сорайя изо всех сил старалась сохранить равновесие среди всей этой стремительной смены тем.

– А разве на это нужно было получить разрешение?

– Отныне это является обязательным требованием. – Лернер театральным жестом захлопнул папку. – Позвольте дать вам один маленький совет, мисс Мор: впредь больше никогда не покидайте пределы резервации. Это понятно?

– Понятно, – кратко ответила Сорайя.

– Хотелось бы верить. Видите ли, вы отсутствовали последние несколько дней, поэтому пропустили одно важное собрание личного состава. Не желаете, чтобы я вкратце ввел вас в курс дела?

– Я вас слушаю, – стиснув зубы, проскрежетала она.

– В двух словах все сводится к следующему, – любезным тоном начал Лернер, – я меняю задачу «Тифона».

– Что?

– Видите ли, мисс Мор, нашему управлению нужно поменьше созерцать и побольше заниматься делом. Никого нисколько не интересует, что думают и чувствуют мусульманские террористы. Они желают нашей гибели. Следовательно, нам нужно решительно врезать им так, чтобы они отлетели до самого Красного моря. Все так просто.

– Сэр, позвольте заметить, в этой войне нет ничего простого. Она нисколько не похожа на…

– Мисс Мор, не заводитесь напрасно, – резко оборвал ее Лернер.

У Сорайи внутри все забурлило. Этого не может быть! Все задумки Линдроса, вся кропотливая работа отправляется коту под хвост! Ну где же Линдрос, когда он так нужен? Жив ли он? Необходимо в это верить. Однако по крайней мере сейчас командует парадом это чудовище. Хорошо хоть, допрос окончился.

Поставив локти на стол, Лернер сплел пальцы.

– Мне хочется узнать, – сказал он, снова круто меняя тему разговора, – не могли бы вы прояснить еще один вопрос. – Он строго помахал бледно-зеленой папкой. – Во имя всего святого, ну как вам удалось наломать столько дров?

Сорайя стояла не шелохнувшись, несмотря на бушующую внутри ярость. Лернер провел ее, заставив поверить в то, что разговор завершен. На самом деле он лишь начинался. Молодая женщина поняла, что узурпатор места Линдроса только сейчас переходит к истинной причине того, зачем он ее вызвал.

– Вы позволили Борну выпустить Хирама Севика из клетки. Вы были на месте, когда Севик сбежал. Вы приказали вертолетам принять участие в операции. – Он бросил папку на стол. – Кажется, я пока что все излагаю правильно?

Сорайя подумала было о том, чтобы хранить молчание, но затем решила не доставлять Лернеру этого удовлетворения.

– Да, – глухо подтвердила она.

– Это вы занимались Севиком. Вся ответственность лежит на вас.

Отпираться бесполезно. Сорайя расправила плечи.

– Да, на мне.

– По-моему, это достаточное основание для того, чтобы вас уволить, мисс Мор, вы не находите?

– Не знаю.

– В этом вся беда. Вам следовало бы знать. Точно так же, как вам следовало бы знать, что Севика нельзя выпускать из клетки.

Что бы она ни говорила, Лернер обращал это против нее.

– Прошу прощения, но у меня был приказ директора ЦРУ оказывать Борну всяческое содействие.

Лернер долго смотрел на нее, затем чуть ли не покровительственно махнул рукой.

– Черт побери, а почему вы стоите? – спросил он.

Сорайя уселась напротив.

– По поводу Борна. – Лернер посмотрел ей в глаза. – Кажется, вы в этом вопросе вроде как эксперт.

– Я бы так не сказала.

– В вашем досье говорится, что вы работали вместе с Борном в Одессе.

– Наверное, можно лишь сказать, что я знаю Борна чуть лучше других.

Лернер откинулся назад.

– Мисс Мор, определенно вы не можете сказать, что постигли все тонкости своего ремесла.

– Вы правы, не могу.

– В таком случае я абсолютно уверен, что мы с вами сработаемся, что со временем вы будете преданны мне так же, как были преданны Мартину Линдросу.

– Почему вы говорите о Линдросе так, словно его больше нет в живых?

Казалось, что Лернер пропустил ее слова мимо ушей, но она тут же поняла, что для него ее вопрос стал решающим.

– Ну а пока что мне нужно разобраться с текущей ситуацией. Вы занимались делом Севика, и на вас лежит вся ответственность за провал. Следовательно, мне не остается ничего другого, кроме как попросить вас подать заявление об увольнении по собственному желанию.

Сердце Сорайи, подпрыгнув в груди, застряло в горле.

– Об увольнении? – с трудом выдавила она.

Глаза Лернера превратились в буравчики.

– Увольнение «по собственному желанию» в вашем личном деле будет смотреться гораздо лучше. Даже вы должны это понимать.

Сорайя вскочила с места. Лернер обыграл ее, красиво и жестоко, что лишь еще больше ее взбесило. Она прониклась лютой ненавистью к этому человеку, и ей захотелось, чтобы он об этом знал. В противном случае от ее чувства собственного достоинства останется пшик.

– Черт побери, кто вы такой, что заявились сюда и командуете налево и направо?

– Мисс Мор, мы с вами закончили. Собирайте свои вещички. Вы уволены.

Дата добавления: 2015-07-20