Глава 7. Следующим утром за мной заходит парень чуть помладше меня по имени Серкова

Следующим утром за мной заходит парень чуть помладше меня по имени Серкова. По словам Генерала, он перспективный молодой инспектор из службы слежения. Отец поручил ему ввести меня в курс дела и обеспечить работой.

Мы вместе заходим в лифт, ведущий к подземному комплексу. Серкова окидывает меня косым взглядом.

― Говорят, ты облажался в Кении.

― Угу, ― неохотно признаю я, прикидываясь смущенным.

― А теперь метишь в инспекторы?

― Вот именно, ― отвечаю я.

Парень фыркает. У Серковы типичное лицо чистокровного могадорца, только нос какой-то мясистый и похож на свиной пятак, от фырканья становящийся еще более мерзким.

― Не знал, что у нас принято давать проигравшим солдатам второй шанс. ― Серкова снова недобро на меня косится. ― Но, наверное, сын Генерала ― исключение.

Двери лифта разъезжаются, и мы устремляемся к центру подземного комплекса ― главному Узлу. Сводчатый потолок и шаровидные флуоресцентные светильники делают его похожим на громадный ― и грандиозно уродливый ― атриум.

Чистокровные и искусственники движутся во всех направлениях, появляясь и исчезая в различных туннелях, исходящих от главного Узла. Мое появление не остается незамеченным: чистокровные демонстративно отворачиваются, а искусственники кривят губы с откровенным презрением. Что ж, слухи распространяются быстро ― даже здесь.

Наш путь лежит к северо-западному туннелю, по дороге мы минуем юго- и северо-восточные проходы. Прежде меня никогда не допускали к туннелям Узла, не считая генеральской комнаты для совещаний. Хотя всем и так известно, что одна часть туннелей ведет к центру военной подготовки, а другая ― к оружейным складам и жилым отсекам искусственников. Наконец мы сворачиваем в третий по счету туннель, ведущий к научно-исследовательским лабораториям и помещениям службы слежения.

Стараюсь не отставать от Серковы. Не нужно быть гением, чтобы заметить неприязнь этого парня и его недовольство ролью моей няньки.

― Чего ты на меня взъелся? ― Я действительно хочу знать: как же быстро я отвык от могадорского мировоззрения. ― Ну дали мне второй шанс. Тебе-то что с того?

Серкова резко оборачивается, всем видом излучая презрение.

― Думаешь, я не натерпелся от могов-бойцов из-за своей должности инспектора? Они и так зовут нас технодротами. А теперь нам еще навязали законченного лузера, проигравшего бой. Так что теперь у них будет полное право обзывать поисковиков слабаками. И все благодаря тебе.

Зашибись.

В конце концов, парень приводит меня в центр слежения ― здоровенное помещение, освещением которому служат лишь включенные экраны двадцати с лишним компьютерных мониторов, расставленных вдоль стен. Пока Серкова ведет меня к моему месту, ни один служащий не отрывает взгляда от экрана. Вспоминая наезд Серковы, можно не гадать о причинах такой реакции.

Серкова объясняет мне суть работы, затем садится за соседнюю панель.

― Удачи, Адамус, ― говорит он с явным сарказмом и принимается за работу.

Отворачиваюсь к своему монитору.

По экрану непрерывным потоком бегут разноцветные текстовые ссылки. Круглыми сутками главный компьютер базы обрабатывает информацию со спутникового и кабельного ТВ, радио-передач, обшаривает весь до последнего байта интернет. Само собой до наших экранов доходит не все, часть информации заранее автоматически отбраковывается: большинство развлекательных программ отсеивается еще в самом начале, так же как и подавляющее большинство статей и новостей, посвященных США или общемировой политике. Зато почти все оставшееся ― прогнозы погоды, репортажи о стихийных бедствиях, полицейские сводки ― превращается на наших мониторах в настоящий гейзер гиперссылок.

Наша работа состоит в тщательной проверке этих ссылок и их сортировке. Данные, точно никак не связанные с могадорским делом, отправляются в папку «Ненужное», а материалы, представляющие потенциальный интерес ― в папку «На проверку», где они будут непосредственно оценены ведущим инспектором, прежде чем их отклонят или отправят дальше по цепочке до высшего командования. В наши задачи также входит присвоение материалу, отправляемому в папку «На проверку», тэгов и оценок, основанных на нашем субъективном суждении об их вероятной важности: «ВВ»― возможно важно, «ОВ»― очень важно и «ЭВ»― экстра важно. Данные, которым мы присваиваем отметку «ЭВ», сразу же направляются для немедленного рассмотрения ведущему инспектору и небольшой группе аналитиков при высшем командовании.

В итоге, если высшее командование убеждается, что новые данные являются подлинным свидетельством деятельности Гвардии, по месту высылаются разведывательные группы.

Все трое уничтоженных членов Гвардии были обнаружены при некоторой доле участия поисковиков. Но реально, даже при всей нашей важности, мы просто роботы у станка. Все самое захватывающее, типа разведки и сражений, находится вне нашей компетенции.

Но и сказать, что у нас легкая работа, тоже нельзя. После нескольких минут продирания сквозь бесконечный поток обновляющихся сообщений, я резко заскучал по Кении с ее ясным и безыскусным физическим трудом. Из-за постоянных перескоков с одного сайта на другой (от репортажа о рождении пятерняшек в городке Уиннетка штата Иллинойс, к зернистому видео с мобилы о повстанцах в Сирии) без вникания в то, что я читаю или смотрю, уже через каких-то двадцать минут немигающего глядения в экран, мне кажется еще немного, и у меня из глаз потечет кровь.

Дальше только хуже.

В конце первого рабочего часа в правом верхнем углу экрана выскакивает окошко и раздается электронный звон колокольчика. Сердце ухает куда-то вниз.

― Ах, да, ― говорит Серкова, умудряясь послать мне самодовольную улыбку, не отрываясь от монитора. ― Совсем забыл предупредить. Каждый час у нас подсчитывается рейтинг.

Оказывается, наши персональные результаты пересчитываются в конце каждого часа и транслируются на все терминалы. Результат состоит из количества файлов, отправленных в «Ненужное», в «На проверку» и плюс предварительный процент точности, высчитанный главным компьютером.

А вот и я ― в самом низу, последний в списке: 27 ― отклонено, 6 ― на проверку, % точности ― 71. Серкова оказывается на втором месте с целыми 82-мя отклоненными, 13-ю ― на проверку и 91%-ом точности. Выходит, мне нужно очень, очень ускориться.

― Ты именно это отцу обещал? ― поддевает Серкова.

Я слишком занят, чтобы отвечать. Мне необходимо повысить рейтинг, а работоспособность Серковы одновременно и бесит, и подстегивает.

― Что-то типа того, какой ты отпадный сыщик, насколько ты лучше нас в слежке?

Ррр! Мало того, что Генерал взвалил на меня невыполнимое задание, провал которого приведет к моей смерти, так он еще настроил против меня моих новых коллег, пересказав им мои слова о том, что я превосхожу его поисковиков в умении выслеживать.

Не собираюсь отвечать: времени жалко.

Возвращаюсь к работе, преодолевая царящее в душе смятение. Одной из причин, почему я манипулировал Генералом, чтобы он отправил меня в службу слежения, было то, что я рассчитывал получить свободное время и возможность хакнуть со своего рабочего места сервер соседних лабораторий ― покопаться в результатах исследований доктора Закоса. Ибо я уверен: единственная надежда Первой находится именно в этих файлах. Однако если я сейчас же не улучшу свой рейтинг, отец будет вправе разорвать нашу договоренность, и меня убьют прежде, чем мне вообще выпадет шанс помочь Первой.

Нужно повысить рейтинг.

Пробую работать быстрее. Мой метод заключается в том, чтобы вообще не задумываться над информацией. Я просто позволяю своему сознанию скользить по тексту и видео, и принимаю решение без раздумий и причин. По сути, таким образом, я просто признаю, что я лишь один из винтиков в этой «прочесывательной» машине.

В какой-то момент, наконец-то, чувствую, что вошел в колею. И к исходу следующего часа мой рейтинг поднимается на две позиции. Еще через час я уже тринадцатый из двадцати.

― Повезло, ― недовольно сопит Серкова.

Смеряю его взглядом. Головой понимаю, что я здесь вовсе не для того, чтобы выяснять отношения с этим упырем, но ничего не могу с собой поделать: кулаки чешутся сбить с него спесь. Ближе к концу рабочей смены добираюсь до одиннадцатого места в рейтинге.

А значит, полагаю, я заработал себе достаточно баллов, чтобы посвятить пять минут разведке. Быстро сворачиваю окно с гиперссылками и пытаюсь получить доступ к главному серверу базы.

Только вот вести поиски под тиканье часов над головой практически нереально. Веду поиск по ключевым фразам типа «перенос памяти», «доктор Ану» и «доктор Закос», но все они приводят меня к заблокированным зонам сервера, а взламывать их мне некогда. Пробую сузить параметры поиска. Вспоминаю слова Арсиса о подопытных людях в лабораториии забиваю в поиск «пленные люди». Однако вместо информации по теме исследований Ану и Закоса запрос выдает мне какой-то внутренний приказ по базе о новых инструкциях в отношении пленных людей. Приказ гласит: «При задержании людей, подозреваемых в соучастии и оказании помощи Гвардии, впредь доставлять их для заключения на правительственную базу в Далс, Нью-Мексико, США».

Правительственная база? С чего бы правительству США иметь какие-либо дела с могадорцами?

Потом провентилирую этот вопрос. Это интересная ― и из ряда вон ― интригующая новость, но в данный момент она ничем не поможет мне спасти Первую. Не успеваю я запустить новый запрос, как мои пять минут истекают.

Возвращаюсь к работе. Как и следовало ожидать, эта мини-диверсия выходит мне боком ― мой почасовой рейтинг падает. С сожалением понимаю, что сегодня больше не смогу позволить себе «самостоятельных изысканий».

***

Рабочий день заканчивается в семь вечера. Нас заменяет ночная смена, а в семь утра снова придем мы. У меня все тело ломит от многочасового сидения в одной и той же позе, а в глаза, будто песка сыпанули. За день я добрался до середины рейтинга, заняв одиннадцатое место.

― Не дурно, ― признает Серкова, поднимаясь со стула. ― Но вряд ли дотягивает до обещанного Генералу.

Он прав. То, что я достиг середины группы из двадцати, едва ли характеризует меня, как гиганта информационной разведки. Остается лишь надеяться, что подобный результат позволит мне прожить еще один день.

В одиночестве бреду по туннелю обратно к Узлу.

Я до того устал, что даже мыслей нет повынюхивать и пошнырять по другим туннелям: все равно мой обман наверняка раскрылся.

― Арсис! Придурок ты этакий!

Арсис?! Это же тот дурачок, что ходит помощником у лаборантов. Осуществление моих тайных планов было последним, на что я рассчитывал, пока не услышал это имя.

― Простите, доктор.

Сворачиваю за угол и вижу распахнутые двери одной из лабораторий. Внутри все сияет больничной белизной, а крайне высокий и тощий ученый отчитывает вжавшегося в стену паренька в форме охранника, гневно тыкая в него указательным пальцем.

― Эти образцы следовало заморозить при сверхнизких температурах. А ты сунул их в обычную морозилку!

― Прошу прощения, сэр. ― Парень такой покорный и раболепный, ну ничего общего с тем вечно недовольным угрюмым сопляком, которого я себе представлял, исходя из его переписки.

Ученый дает строгие указания:

― Возьми повторные образцы из оставшихся культур, только на этот раз сделай все правильно. Кажется, ты просил доверять тебе более ответственную работу, вот и докажи, что ты этого заслуживаешь.

― Хорошо, доктор. ― Арсис суетливо бросается все переделывать.

Жадно разглядываю внушительную лабораторию доктора Закоса. Именно этот ученый вероятно способен спасти моего единственного друга.

Тут док перехватывает мой взгляд.

Блин!

Закос пристально смотрит на меня. Либо я сейчас разворачиваюсь и ухожу, либо быстро что-нибудь придумываю.

― Доктор Закос? ― спрашиваю я, решив импровизировать.

― Да? ― Вид у него озадаченный.

Преодолеваю разделяющее нас расстояние и захожу в лабораторию.

― Я Адамус Сатэк. Сын Генерала Сатэка.

Док тут же настораживается.

― Я хотел с вами встретиться, ― выдаю я, ― мой отец очень высоко отзывался о вашей работе.

Уловка срабатывает: Закос аж светится от гордости. Даже могадорцам не чуждо тщеславие. Грех не воспользоваться подобной слабостью.

― Я рад, что Генерал доволен, ― говорит док, безотчетно слегка кивая головой.

― Кстати, я как-то участвовал в эксперименте вашего предшественника, ― продолжаю я. ― По тем исследованиям, которые он проводил над первым поверженным членом Гвардии... передача памяти...

― Ах, это... да-да. ― Закос качает головой. ― Разработки доктора Ану тогда потерпели полный крах. Однако могу заверить, с тех пор, как я занялся этой проблемой, технология передачи памяти была значительно улучшена ― если б мне только удалось заполучить разрешение на испытания и проверить все это на практике...

Я в замешательстве. Закос продолжает вещать, поглядывая на меня со всевозрастающим интересом. А я изо всех сил стараюсь удержать на лице нейтральное выражение.

― Значит, по-вашему, сейчас передачу можно провести более удачно?

Закос кивает.

― Такова моя теория.

― Но разве это возможно? Мне казалось, передача возможна лишь в кратчайшие сроки с момента смерти объекта.

Игнорируя мой вопрос, ученый с любопытством вскидывает голову:

― А где вы находились после эксперимента?

― В Африке, ― говорю я, не желая вдаваться в подробности моих злоключений до возвращения к могадорцам. Но, похоже, Закоса вполне устраивает и такой ответ.

― И вас не беспокоили какие-либо... побочные эффекты, после того, как вы подверглись данной процедуре?

Так и хочется съязвить: «Только та малюсенькая кома». Но я прикусываю язык.

― Ничего нового, кроме того, что вы и так уже знаете.

Судя по всему, у дока в голове закрутились шестеренки ― он оценивающе осматривает меня с головы до пят.

― А что... это вариант... ― бормочет он себе под нос, обращаясь больше к самому себе. ― Нейронные проводящие пути Гвардейки слишком долго бездействовали, чтобы пытаться повторно передать память новому испытуемому. Однако в случае с изначальным субъектом...еще и участвовавшем в первоначальном эксперименте...

Вопросы вырываются у меня против воли:

― Вы о чем? Какая Гвардейка? Неужели та самая?

Закос лишь ухмыляется и со значительным видом подходит к лабораторной стене, покрытой примерно десятью матово-белыми квадратными плитами. Приложив ладонь к небольшой стальной панели у стены, док изящно выполняет на ее поверхности комбинацию каких-то жестов. Раздается резкий свист гидравлического механизма, и одна из плит, подобно ящику, выдвигается из стены, выпуская клубы криогенного пара.

Напоминает хранилище в морге.

Закос с гордостью взирает на то, что лежит там.

― Вот, взгляни, ― предлагает он.

Прохожу вглубь лаборатории, заглядываю через край плиты...

― Превосходно сохранилось.

Глазам своим не верю. Она даже мертвой не выглядит: скорее спящей.

Мой лучший и единственный друг.

Первая.

Дата добавления: 2015-07-26