Но, несмотря на такую обширную программу, рассказ Моржа оказался очень коротким: скоро слушатели все до одного были съедены.

Какие бы даты ни назывались в учебниках по новейшей истории России эпохальными и судьбоносными, настоящая история вершилась не на съездах и митингах. Будущее многомиллионной нации определялось не подъемом нового флага и сменой государственного герба. Истинных героев нашего времени и авторов того, что получили и имеем - мы, по сути, и не знаем еще. А может быть, и не узнаем никогда. Но точно известно время, когда все это началось; когда вчерашний рядовой труженик и экс-передовик социалистического соревнования начал понимать, что эмигрировал, не трогаясь с места.

В круговорот бандитских разделов-переделов новейшей истории Смоленск, как и другие тихие русские города в удалении от обеих столиц, попал с опозданием. Криминогенная ситуация начала обостряться и меняться качественно лишь с середины 1992 года - момента победоносного шествия приватизации. Свободная торговля, местное самоуправление, ваучеры, “Рос-Гермес” и “МММ”, “Купи себе немного “Олби”!”, 3.000 процентов годовых по вкладам, первые коммерческие банки и частные страховые компании. Разрешена реализация товаров, работ и услуг за иностранную валюту. Указ Президента по ограничению наличного денежного обращения породил чисто отечественный бизнес - “обналичим быстро и конфиденциально”. И конечно - бесконечные аукционы по распродаже недвижимости.

Как несколько позже посещение похорон безвременно убиенных станет хорошим тоном тусовочной светской жизни, так в середине 92-го участие в бесконечных аукционах (еще до малиновых пиджаков, презентаций и сотовых телефонов) стало обязательным атрибутом стиля жизни делового человека.

Регулярные распродажи постперестроечного хозяйства в помещении филармонии, танцзале “Молодость” и даже в драмтеатре собирали такие аншлаги, что попасть на первые пять рядов (в подтверждение своей “крутизны”) можно было лишь при хорошем отношении со стороны организаторов. Разбогатевшие в одночасье вчерашние сантехники, врачи-проктологи, приемщики макулатуры и комсомольские работники, в большинстве своем по большому счету и не знающие толком, как распорядиться навалившимися деньгами, считали зазорным не купить какую-нибудь недвижимость - киоск или магазин, отдельно стоящее здание или пристройку к жилому дому. Купим, а там разберемся...

“...Выступивший на сессии горсовета 25 июня 1992 года первый заместитель мэра Владимир Прохоров предостерег фонд имущества и комитет по управлению имуществом от увлечения аукционной распродажей объектов торговли и общественного питания, от явно происходящей обвальной приватизации...”

С первого дня в аукционных залах стали мелькать лица не только возбужденных нуворишей, но и людей, интересующихся не собственно мероприятием, а больше его участниками. Помнится, по залу филармонии скромно тискался юноша с видеокамерой, которому некоторые даже не без удовольствия позировали, полагая, что попадают в анналы истории. Как они ошибались! Но к этому мы еще вернемся...

Конечно, оперативную работу тогда вели и УВД, и Управление АФБ по Смоленской области (преемник КГБ), но по-настоящему страдная пора наступила для криминального мира: всплывали наконец на поверхность и засвечивались подпольные некогда “корейки”. Именно тогда началось формирование так называемых “крыш” - создание организованных и устойчивых преступных группировок и раздел между ними счастливых обладателей денег и недвижимости. Примитивный рэкет, грабежи и вымогательства уступали место серьезному контролю преступности над экономикой, властью и жизнью.

“Ограблена квартира директора коммерческой фирмы “Смоленский кремль”. Похищено 170.000 рублей, радиоаппаратура и бинокль. Общий ущерб составил 194.400 рублей...”

Пожалуй, это было одно из последних происшествий, взбудораживших воображение злорадствующего обывателя и хоть как-то обрадовавших на глазах нищающее население. В Смоленском СИЗО 64/1 сидел еще в ожидании своего “вышака” главный смоленский злодей 80-х, бывший прокурор Глинковского района Вячеслав Шараевский, убивший и ограбивший вместе с братом совхозных кассира и бухгалтера. А за глухим металлическим щитом его одиночки наступала новая эра- эра миллиардных афер, заказных убийств и кровавых разборок. Начиналась эра настоящих денег и театра теней, на фоне которых убийца Шараевский и насильник Стороженко покажутся смолянам вскоре сказочным Синей Бородой.

***

В этом же “сказочном” прошлом осталась и самая смешная кража начала 90-х...

Руководствуясь советской народной традицией тащить с места работы все, что можно унести, некий дорогобужский кроликовод-любитель попросил свою жену, работавшую уборщицей на заводе азотных удобрений, присмотреть какую-нибудь сетку для клеток. Жена сетку оперативно принесла, а кроликовод так же оперативно смастерил хорошие клетки. А сеточку, чтобы не заржавела, краской масляной покрыл. Оказалось, зря краску переводил, потому как... платиновая сетка не ржавеет, как известно. Стоимость клетки для кроликов, учитывая стоимость платины на тот момент, потянула на несколько десятков тысяч долларов - США, конечно.

В книгу рекордов Гиннеса этот уникальный (для остального мира) случай, увы, не попал.

***

И что еще известно с полной определенностью, так это розовая мечта чиновников того периода: чтобы власть как при Брежневе плюс коммерциализация всей страны. “Государевы люди” становились самыми состоятельными гражданами России. Они, впрочем, и раньше не бедствовали, но теперь превращались в просто неприлично богатых. И мечта их, в общем-то, исполнилась.

“ ТРИ ИСТОЧНИКА И ТРИ СОСТАВНЫХ ЧАСТИ “

Коммунист может оказаться на поверку скорее негодяем, нежели дураком. Потому уже только, что партийная дисциплина вменяет ему в обязанность чтение трудов Маркса и Ленина. Все сказанное в Библии они систематизировали и разложили по полочкам для своих малообразованных читателей, кое-что еще смогли придумать Дефо и Толстой. А Салтыков-Щедрин и вовсе не оставил творческой ниши современным публицистам, еще 130 лет назад документально предсказав и описав в деталях всю нашу сегодняшнюю российскую жизнь и Смоленска, в частности: “... родной наш город Глупов, производя обширную торговлю квасом, печенкой и вареными яйцами, имеет три реки и, в согласность древнему Риму, на семи горах построен, на коих в гололедицу великое множество экипажей ломается и столь же численно лошадей побивается. Разница в том только состоит, что в Риме сияло нечестие, а у нас - благочестие, Рим заражало буйство, а нас - кротость, в Риме бушевала подлая чернь, а у нас - начальники”.

Садиться после этого за письменный стол, чтобы поведать нечто новое или что-то объяснить из случившегося с нами - архиглупость, батенька!

“Там, где буржуазные экономисты видели отношение вещей, там Маркс вскрыл отношение между людьми. Деньги означают, что эта связь становится все теснее. Капитал означает дальнейшее развитие этой связи...” Владимир Ульянов (Ленин).

С середины 1992 года, на наш взгляд, начались три основных процесса, предопределившие все в последующей нашей жизни.

Во-первых, начала меняться структура бизнеса и экономики. Вчерашние короли жизни в лице бывших теневиков и отличников советской торговли, сумевшие на первой волне свободного предпринимательства не только легализовать свои “застойные” доходы, но и умножить их торгово-закупочной и посреднической деятельностью, начали явно тускнеть с умиранием таких понятий и явлений, как “дефицит”, “блат”, “лимиты” и “фонды”. Молодые и расторопные мальчики из ранних научились уже не только подсчитывать “навар” от перекупленной на базе по госцене партии сигарет или колготок, но и просчитывать на год-два вперед более серьезные доходы от участия в приватизации какого-нибудь госпредприятия. Толщина кошелька стала пропорциональна не степени родства или близости знакомства с директором магазина или базы, а степени расторопности, деловой хватки и владения конъюнктурой рынка. Зарабатывать и быть богатым разрешалось теперь всем.

Вспомните, кто был на слуху еще в конце 80-х, чьему благосостоянию (объяснявшемуся “умением жить”) вы, может быть, даже завидовали. Где они?

Во-вторых, изменилась структура власти и состав ее органов. Не столько персонально, сколько качественно. Вчерашние истовые продолжатели дела Ленина теперь публично открещивались (в переносном и прямом смысле) от “трех источников, трех составных частей” и при народе “поедали” свои партийные билеты, торопясь не опоздать к раздаче новых должностных портфелей окончательно перестроившимся и очищенным от скверны марксизма. Ведь не судам и органам юстиции (как во всем цивилизованном мире) вручалось право решать судьбу нарождающегося класса предпринимателей, а чиновничеству на местах. И именно это родило явление, названное Станиславом Говорухиным “великой криминальной революцией”.

Единожды солгав...

Мы получили систему политической власти, которая не подпадает ни под одно известное определение, но хорошо понимается всеми нами под словосочетанием “бандитский капитализм” или клептократия (власть воров)- как брезгливо окрестили на Западе тот нынешний коллапс, в котором мы живем.

Симбиоз продажной власти и вынужденных играть по ее правилам предпринимателей определил развитие и третьего явления.

“Оперативная обстановка в криминогенной среде г.Смоленска и области с середины 1992 года начала динамично изменяться...”

Конечно, хорошо быть умным задним числом. В растерянности оказались тогда не только депутаты горсовета, принявшие 3 июня 1992 года постановление “О мерах по обеспечению общественного порядка в условиях усложнения криминогенной обстановки в г.Смоленске”. В растерянности были все. Что-то происходило. А что, толком никто не понимал. Попытки анализа отдельных происшествий и преступлений еще больше накаляли страсти и не объясняли главного.

Убийство двух водителей такси и последовавшие за этим откровенные погромы наших закавказских торговых гостей объяснили общественности проявлением межнациональной розни. Непонятные и участившиеся кровавые “разборки” на Заднепровском колхозном рынке - ошибочной кадровой политикой.

“Внимание директора рынка хотелось бы обратить на его кадры: среди них есть и судимые, сюда стекаются все “сливки”. К ним приходят и другие судимые, здесь проводятся “разборки”, сбор средств для “своих”, есть малолетняя проституция. Нужно набрать честных людей...” Тогдашний начальник Заднепровского РОВД Николай Кудлачев не мог не знать и не понимать, конечно, что проблема куда серьезнее кадровой. Это был “первый звонок криминальной перестройки”.

А на злосчастной “Колхозке” навели... порядок. И мы еще расскажем как..

В благословенные времена начала кооперативного движения, когда и понятий-то таких, как “крыша” или “бригада” еще не существовало, самая большая неприятность для “новых русских” могла состоять в краже или ограблении. От “синих” (т.е. граждан с уголовным прошлым) в основном исходили эти неприятности, “синих” же предприниматели и на работу брали, чтобы неприятностей этих, по возможности, избежать.

В криминальном мире еще в силе были “воровские законы” и “блатные кодексы чести”. Еще с трепетным благоговением молодые придурки, бредящие тюремной романтикой, называли имена Прима и Рази, Дато и Пиджака - криминальных авторитетов той поры. И достаточно было убедить в своем даже шапочном знакомстве с Голешем или Славцом, чтобы от тебя отстали хулиганы на ночной улице. Бред, конечно. Но сегодня вспоминается с таким же умилением, как история с покушением на Ельцина, сброшенного с моста.

В криминальной истории Смоленска новейшего периода остались и последние “смотрящие” (выбираемые или назначаемые в воровской среде неформальные лидеры, которым вменялось в обязанность следить за исполнением воровских законов, решать спорные вопросы, предотвращать конфликты и пополнять “общак” - воровскую кассу).

Николай Примнев (Прим) - умер в тюрьме от цирроза печени. Михаил Разинькин (Разя) до того, как весной 1994 года его буквально исполосовали ножами на территории гаражного кооператива “Малютка”, успел “вопросы порешать” и привезти себе замену в лице Дато Гоциашвили (Дато), которого (обкурившись - не иначе) представил как вора в законе. Когда два других криминальных авторитета Волобуй и Кэмс (Волобуев и Муравьев “в миру”) публично засомневались в его “законности”, Дато по-кавказски мудро решил не испытывать судьбу и, как у них говорят, “тихо свалил” из Смоленска. Вячеслав Старовойтов (Славец) - “пробитый на голову” водкой и наркотиками - как не совсем понятно появился на криминальном горизонте Смоленска, так “по-английски” и исчез с него: кто-то где-то его время от времени видит.

Последними, кто пытался вернуть реку в старое русло и навести былой воровской порядок в Смоленске, были Сергей Голяшев (Голеш) и Сергей Семенков (Пшенка).

Голеш в период раздрая и “безвластия” (после “поголливудивших” Рази и Дато) предпринял некоторые усилия по предотвращению начинавшейся войны между преступными группировками. Но влез в это, скорее, по инерции “воровских поняток”, так как, будучи человеком от природы умным и дальновидным (только не понимайте под этим ум и дальновидность обыкновенного гражданина), очень скоро сложил с себя полномочия “смотрящего”, поняв, что времена меняются и воровские законы новым авторитетам неписаны. Во многом этому способствовало и давление, которое стали оказывать правоохранительные органы на организованную преступность. Хотя, нашумевшая тогда история - непонятно начавшаяся и еще более “таинственно” закончившаяся - вызвала у общественности массу вопросов, ответов на которые нет до сих пор (официальных, по крайней мере).

Дата добавления: 2015-07-18