Начинаются главы шестой книги 3 страница

Но король Гунтрамн с войском выступил против своего брата[1034], возлагая всю надежду на волю божию. Однажды уже квечеру он выслал войско и уничтожил большую часть войска своего брата. Но утромвстретились послы и заключили мир, взаимно обещая, что та сторона, котораянарушит условия мира, заплатит другой стороне столько, сколько присудятепископы и знатные люди; затем они удалились с миром. Но так как корольХильперик не мог удержать свое войско от грабежа, то он сразил мечом графаруанского[1035], и, оставив всю добычу иосвободив пленных, он возвратился в Париж. А те, кто осаждал Бурж, получивразрешение вернуться домой, так много унесли с собой добычи, что вся таместность, откуда они ушли, выглядела крайне безлюдной и лишенной скота. Такжеи войско Дезидерия и Бладаста, вступив в область Тура, учинило много пожаров,грабежей и убийств, как это обычно учиняют против врагов. В самом деле, привелии пленных, многих из которых они ограбили, а потом отпустили обратно. За этимбедствием последовал падеж скота, так что от скота почти ничего не осталось, идивились, если кто видел бычка или телочку.

Во время этих событий король Хильдеберт со своим войском оставался на одноми том же месте. Но однажды ночью войско пришло в волнение, меньшой народ[1036]поднял сильный ропот против епископаЭгидия и герцогов короля и начал кричать и говорить открыто: «Пусть убираются сглаз короля те, которые продают его королевство, отдают его города под властьдругого и отдают его народ под власть другого господина». Когда они кричали этии подобные им слова, наступило утро, и они, схватив оружие, ринулись ккоролевскому шатру, чтобы схватить епископа и вельмож, учинить насилие, избитьих и изрубить мечами. Узнав [178] об этом, епископ сел налошадь и обратился в бегство, направившись к своему городу.[1037]Народ же преследовал его, крича, бросая вслед ему камни иосыпая руганью. К счастью для епископа у них не было наготове лошадей. Однакоже когда лошади его спутников утомились, епископ продолжал свой путь один, и онтак был напуган, что, потеряв с одной ноги сапог, не подобрал его. И так ондоехал до города и укрылся за стенами Реймса.

32. А за несколько месяцев до этого Левдастприбыл в область Тура[1038]с повелениемкороля взять жену и оставаться там. Нам же он прислал письмо, подписанноеепископами, с просьбой снова принять его в лоно церкви. Но так как я не виделписьма от королевы, по чьей воле главным образом он и был отлучен от церкви, яотказал ему, говоря: «Когда я получу распоряжение королевы, тогда я немедленноприму тебя». Между тем я отправил послание к королеве. Она ответила мнеписьмом, в котором говорилось: «Так как меня многие донимали, мне ничегодругого не оставалось, как то, чтобы разрешить ему уехать. Теперь же прошу тебяне удостаивать его своим благорасположением, и пусть он не принимает из твоихрук святых даров до тех пор, пока мы окончательно не решим, что нам следуетделать». Перечитав это письмо, я испугался, как бы его не убили. Позвав к себеего тестя, я известил его об этом, умоляя, чтобы Левдаст вел себя осторожней дотех пор, пока не смягчится душа королевы. Но мой совет, который я чистосердечнодал ему по божьему внушению, он принял подозрительно, так как он все еще былмне врагом, и не захотел поступить так, как я ему посоветовал. Таким образом, иоказалась правильной пословица, которую я услышал от некоего старика: «Другу инедругу всегда подавай хороший совет, ибо друг примет его, недруг жеотвергнет».

Итак, после того как он пренебрег моим советом, он отправился к королю,который в то время стоял со своим войском около Мелёна. И там он попросил народизложить королю его просьбу о том, чтобы он удостоил его своей аудиенцией. Ипоскольку весь народ просил, король согласился принять его. Пав ниц к ногамкороля, Левдаст попросил прощения. Король ему в ответ сказал: «Будь нанекоторое время осторожен, до тех пор, пока я не увижу королеву и не будетрешено, каким образом ты можешь вновь вернуть ее милость, ибо ты перед ней вомногом виноват». А Левдаст, будучи беспечным и легкомысленным, полагаясь на то,что он удостоился приема у короля, в воскресенье, когда король возвратился вПариж, бросился в святой церкви к ногам королевы, умоляя о прощении. Но та,придя в ярость и проклиная его появление, оттолкнула его от себя и со слезамисказала: «Горе мне, господи Иисусе! Так как у меня не осталось никого изсыновей, кто оградил бы меня от бесчестия, я вручаю тебе расследование моегодела». И, пав в ноги королю, она добавила: «Горе мне, видящей перед собойсвоего врага и бессильной перед ним». Тогда Левдаста выгнали из святого места,и праздничная месса была продолжена.

И вот когда король с королевой вышли из святой церкви, Левдаст следовал заними до самой улицы, не осознавая, что с ним произошло, [179] и, заходя в дома торговцев, рылся в товарах, взвешивал серебро и разглядывалукрашения, говоря: «Вот это и это я куплю. У меня ведь еще есть много золота исеребра». Когда он произносил эти слова, внезапно появились слуги королевы ихотели надеть на него наручники. Но Левдаст, обнажив меч, одного сразил. Придяот этого в ярость, слуги схватили щиты и мечи и кинулись на него. Один из нихнанес ему удар и снял с большей части головы волосы вместе с кожей. И когдаЛевдаст бежал по городскому мосту, его нога застряла между двумя балками, изкоторых был сделан мост, и у него сломалась нога в голени; его схватили и,связав ему за спиной руки, заключили под стражу. Король приказал врачампозаботиться о нем, с тем чтобы, когда он поправится от этих ран, замучить досмерти медленными пытками. Но когда его привели в королевскую виллу, его раныначали гноиться, и он стал умирать. По приказу королевы его положили на землю,под затылок ему подсунули большое бревно, другим ударили по горлу. Так,постоянно ведя жизнь, полную вероломства, он окончил ее заслуженнойсмертью.

33. На девятом году правления короляХильдеберта[1039]король Гунтрамн самвозвратил своему племяннику часть Марселя[1040]. Из Испании вернулись послы короля Хильперика и сообщили,что саранча сильно опустошила провинцию Карпитанию[1041], так что не было ни одного дерева, ни одноговиноградника, ни леса, ни плодов, ни зелени, которых не уничтожила бы саранча.Послы также сообщили, что та вражда, которая возникла между Леовигильдом и егосыном[1042], сильно возросла. Кроме того, туместность опустошала чума, но больше всего она свирепствовала в городеНарбонне[1043], и только на третий год послетого, как она появилась там, она затихла. И когда люди, спасшиеся от неебегством, возвращались, они вновь заражались этой болезнью. Город Альби такжесильно пострадал от этой эпидемии[1044]. Вэти дни в полночь, со стороны севера появились многочисленные лучи, испускающиесильный свет; сойдясь, они вновь разошлись, пока совсем не исчезли. Но и самонебо с северной стороны так сильно сияло, словно забрезжила утренняя заря.

34. Из Испании вторично прибыли послы, онипривезли подарки и получили согласие короля Хильперика на то, что он, следуяпрежнему решению, отдаст в жены свою дочь[1045]сыну короля Леовигильда. Наконец когда было дано согласиеи все было решено, посол вернулся обратно[1046]. Но короля Хильперика, выехавшего из Парижа инаправлявшегося в область Суассона, постигло новое горе. А именно: его сын,которого крестили в прошлом году, заболел дизентерией и скончался[1047]. Вот, значит, что означала тапоявившаяся из облака молния, о которой мы упоминали выше. Тогда они спревеликим плачем вернулись в Париж и, похоронив младенца, отправили за послом,чтобы он возвратился и чтобы таким образом отсрочить заключенное соглашение,причем король сказал: «Видишь, в доме моем рыдание, и как мне справлять свадьбудочери?» Одновременно он пожелал послать туда другую дочь[1048], которая у него была от Авдоверы и которую он поместил вмонастырь в Пуатье. Но она отказалась, главным образом потому, что этомупротивилась [180] блаженная Радегунда, говорившая: «Неподобает девушке, посвященной Христу, вновь возвращаться к земнымрадостям».

35. Но во время этих событий королеве сообщили,что ребенок, который умер, был отнят у них колдовством и заклинаниями и чтопрефект Муммол[1049], которого уже давноненавидела королева, знал об этом. А было так: когда Муммол пировал в своемдоме, кто-то из придворных горевал о любимом им ребенке короля, заболевшемдизентерией. Префект ему ответил: «У меня есть такой настой травы, что еслибольной дизентерией ее выпьет, то, в каком бы он ни был опасном состоянии,вскоре выздоровеет». Когда об этом сообщили королеве, она сильно разгневалась.Между тем после того как в городе Париже схватили женщин, королева пытала их ивынудила их под плетью признаться в том, что им известно. И те сознались в том,что они колдуньи, и сказали, что они виновны в смерти многих, прибавив то, чемуя никак не могу поверить: «Мы отдали, – сказали они, – жизнь сына твоего, чтобысохранить жизнь префекту Муммолу». Тогда королева, подвергнув женщин еще болеетяжелым пыткам, одних убила, других сожгла, третьих колесовала, переломав имкости. После этого королева вместе с королем удалилась в виллу Компьен, где онарассказала о префекте все, что узнала.

Послав слуг, король приказал привести его [Муммола]. Расспросив его, онповелел заковать его и подвергнуть пыткам. Муммола подвесили к балке сосвязанными за спиной руками и в таком положении допрашивали, [выпытывая], чтоон знает о колдовстве. Но он ни в чем не признался из того, о чем речь шлавыше. Однако он сказал, что часто получал от этих женщин притирание и питье, закоторые он получал от короля и королевы благодарность. И вот когда егоосвободили от наказания, он позвал к себе слугу палача и сказал: «Передай моемугосподину, королю, что я не чувствую никакой боли от тех пыток, которым меняподвергли». Услышав это, король сказал: «Не правда ли, ведь он и есть колдун,если нисколько не пострадал от этих пыток». Тогда его растянули на дыбе истегали треххвостками, покуда не выдохлись сами истязатели. После этого онизагнали ему иголки под ногти на руках и ногах. И когда тело было уже в такомположении, что над ним занесли меч, чтобы отрубить голову, королева добиласьдля него жизни. Но за этим последовало унижение не меньшее, нежели смерть. Аименно; его положили на повозку и отправили в город Бордо, откуда он был родом,отняв у него все имущество. По дороге с ним случился удар, и он с трудомдоехал туда, куда ему было приказано. Но вскоре он испустил дух.

После этого королева собрала драгоценности младенца, а одежду и остальныевещи из шелка или из другой материи, которые она могла найти, предала огню.Говорят, что этим нагрузили четыре повозки. А золото и серебро она отдалаперелить, чтобы ничего не осталось в прежнем состоянии, что могло бы вызывать унее печальное воспоминание о сыне.

36. Этерий, епископ Лизье, о котором мыупоминали выше[1050], был следующим образомизгнан из своего города, а затем принят вновь. Был [181] некийклирик из города Ле-Мана, человек, ведший распутную жизнь, чрезмерно любившийженщин и сильно предававшийся чревоугодию, разврату и [имевший] всякого родапороки. Живя в блуде с одной женщиной, он подстриг ей волосы, одел ее в мужскуюодежду и увел с собой в другой город, чтобы не было подозрения в прелюбодеянии,когда он окажется среди незнакомых. Ибо она была свободной по рождению идочерью хороших родителей. Спустя много дней, когда ее родственники узнали ослучившемся, они немедленно поспешили отомстить за позор своего рода. Найдяэтого клирика, они его связали и заключили под стражу, а женщину сожгли[1051]. Но, как [говорится], «склоняет [души] кзлату проклятая страсть»[1052], ониназначили за клирика цену, с тем, разумеется, чтобы нашелся кто-нибудь, ктовыкупил бы его, или в противном случае предать его смерти как виновного. Икогда об этом стало известно епископу Этерию, он из сострадания дал двадцатьзолотых и избавил клирика от неминуемой смерти.

Итак, после того как ему была дарована жизнь, он выдал себя за учителясвободных наук[1053], обещая епископу, чтоесли он доверит ему детей, то он возвратит их вполне образованными.Обрадованный этим, епископ собрал городских детей и передал их ему дляобучения[1054]. И вот когда горожане ужестали чтить его и епископ подарил ему участок земли и виноградник, а родителитех детей, которых он учил, уже приглашали его к себе домой, он вновь вернулсяна свою блевотину[1055]и, забыв про прежнююкару, возжелал мать одного мальчика. Но когда целомудренная женщина рассказалаоб этом мужу, собрались родственники и, подвергнув клирика самым тяжелымпыткам, хотели его убить. А епископ вновь, тронутый состраданием, освободилего, слегка пожурив, и восстановил его в прежней должности. Но этот ветреныйум[1056]был навсегда закрыт для добра, нозато он сделался врагом того, кто часто избавлял его от смерти. А именно:объединившись с архидиаконом города и полагая, что он достоин должностиепископа, он замыслил убить епископа. После того как они уговорили одногоклирика убить епископа топором, сами они везде шныряли, нашептывали, тайнозавязывали дружественные связи, предлагали награды, чтобы после смерти епископаему [клирику-учителю] занять его место. Но милосердие божие предотвратило ихнизость и своей любовью быстро пресекло жестокость нечестивых. В самом деле,однажды, когда епископ собрал в поле работников для пахоты, упомянутый клирик стопором следовал за епископом, который вовсе ничего и не подозревал. И вотобратив наконец внимание на топор, он сказал: «Зачем ты все время идешь за мнойс топором?». А тот, испуганный, бросился в ноги епископа со словами: «Будьмужествен[1057], святитель божий. Знай, чтоархидиакон и учитель послали меня убить тебя топором. Всякий раз, когда я хотелэто исполнить и поднимал правую руку, чтобы нанести удар, глаза мои застилалмрак и уши мои не слышали, и все тело содрогалось от дрожи, а руки слабели, и яне мог выполнить задуманное; когда же я опускал руки, я совершенно нечувствовал никакого недомогания. И я понял, что с тобой господь, вот почему я ине мог причинить тебе никакого вреда». Когда он это сказал, [182] епископ заплакал, прося клирика молчать, и, вернувшисьдомой, oн возлег за обеденный стол[1058].После трапезы он лег отдохнуть на свое ложе, вокруг которого были постели имногих других клириков[1059].

И вот они, уже не надеясь на того клирика, решили сами совершитьпреступление, придумав новую хитрость, чтобы погубить епископа или силой, или,по крайней мере, очернить его, чтобы отнять у него епископство. Когда всеспали, они, почти в полночь, ворвались в спальню епископа громко крича иговоря, что они видели, как из спальни выходила женщина, и что они потомуотпустили ее, что спешили к епископу. Это было и безумием, и наущениемдиавольским – обвинять епископа в таком возрасте: ведь ему было почти семьдесятлет. После того как к ним вновь присоединился вышеназванный клирик, епископанемедленно связывают; связывает его своими руками тот, шею которого он не разосвобождав от петли, и заключает его под сильную охрану тот, кого он много разосвобождал от грязных темниц. И епископ, сознавая, что враги силою одолели его,в слезах молил, будучи в оковах, о милосердии божием. И вскоре стражу свалилсон, оковы чудесным образом распались, и невиновный – столь частый освободительвиновных – вышел из темницы. Выйдя же оттуда, он перешел к королюГунтрамну.

После его ухода сообщники уже открыто объединились и поспешили к королюХильперику, добиваясь епископства. Они обвинили епископа во многихпреступлениях, прибавив следующие слова: «Знай, славнейший король, что мыговорим правду, ибо, боясь смерти за свои преступления, он перешел вкоролевство твоего брата». Не веря этому, король приказал им возвратиться вгород. Пока происходили эти события, горожане, опечаленные отсутствием пастыряи зная, что все, что случилось с ним, произошло из-за зависти и жадности,схватили архидиакона и его сообщников, наказали их и обратились к королю спросьбой вернуть им обратно их епископа. И король направил к своему братупослов, уверяя его в том, что он не нашел никакой вины за епископом. Тогдакороль Гунтрамн, будучи добрым и склонным к состраданию, принес ему [епископуЭтерию] много даров, дав еще письмо ко всем епископам своего королевства, чтобыони во имя господне оказывали посильную помощь чужестранцу. В то время, когдаепископ проезжал через города, святители божий столько ему нанесли одежды,золота, что он с трудом смог привезти в город то, чем его одарили. Иисполнилось реченное апостолом, «Любящим Бога все содействует ко благу»[1060]. Действительно, это путешествие принеслоему богатство и изгнание дало ему большое состояние. После этого, когда онвернулся, горожане приняли его с большим почетом, они плакали от радости иблагословляли бога, вернувшего наконец церкви такого святителя.

37. Лупенций же, аббат[1061]базилики святого мученика Привата в городе Жаволе, прибылко двору, вызванный королевой Брунгильдой. Ведь, как говорят, его обвинилИннокентий, граф упомянутого города, том, что Лупеций сказал про королеву нечтонедозволенное. Но по paсследовании дела ему приказано было уехать обратно, таккак его не нашли виновным в оскорблении величества. Однако по пути его опять [183] схватил упомянутый граф, отвел в виллу Понтион и подвергего многочисленным пыткам. Затем его опять отправили домой, но когда онпоставил шатер на берегу реки Эн, на него снова напал его враг. Одолев его[Лупенция], он [Иннокентий] отрубил ему голову, положил ее в мешок с камнями ибросил в реку, а тело с привязанным к нему камнем утопил в омуте. Спустянесколько дней какие-то пастухи увидели тело, вытащили его из реки и решилипредать погребению. Но когда они готовили все необходимое для погребения и незнали, кто этот убитый, так как они нашли его без головы, внезапно появилсяорел и, подняв со дна реки мешок, положил его на берег. Бывшие при этом,дивясь, взяли мешок, тщательно осмотрели содержимое, нашли там голову убитого ипогребли ее вместе с телом. И поныне говорят, что там, по воле божией,появляется свет; и если больной у этой могилы молился с верою, он уходилисцеленным.

38. Скончался Феодосий, епископ Родеза, которыйбыл преемником святого Далмация. Возникшие в этой церкви раздоры истолкновения из-за епископства возросли до того, что церковь почти лишиласьсвященной утвари и всего более ценного имущества. Однако пресвитера Трансобадаизгнали и при поддержке королевы Брунгильды избрали на епископство Иннокентия,графа города Жаволя. Но как только он получил епископскую кафедру, он тотчасначал преследовать Урсицина, епископа города Кагора, говоря, что он удерживаетприходы, относящиеся к родезской церкви. Посему спустя несколько лет, так какспор с каждым днем все разгорался, епископ митрополии[1062], собрав в городе Клермоне епископов своей провинции иобсудив положение, решил сохранить за Урсицином право на церковные приходы,которые никогда не принадлежали церкви Родеза, что и было выполнено.

39. Скончался Ремигий, епископ Буржа. После егосмерти сгорела от пильного пожара большая часть города, причем погибло все то,что уцелело от нашествия врагов[1063]. Послеэтого там на епископство, по благоволению короля Гунтрамна, был избранСульпиций. Ибо говорят, что когда многие, домогаясь епископства, принеслиподарки, король им ответил так: «Не в обычае нашей королевской власти продаватьза деньги епископство, и вам не следует приобретать его подарками, чтобы и насне заклеймили бесславием позорной наживы, и вы не походили на Симона Волхва[1064]. Но по божьему предопределению у васепископом будет Сульпиций». Так он был возведен в духовный сан и получилепископство в названной церкви.

А был он мужем очень знатного рода и из первых сенаторских семей в Галлии,обученный изящным наукам, а в искусстве стихосложения не было ему равного. Этоон созвал церковный собор, о котором я упоминал выше, по поводу приходовКагора.

40. Прибыл посол из Испании по имени Оппила ипривез королю Хильперику много даров. Ибо король Испании боялся, как быХильдеберт не послал против него войско, чтобы отомстить за оскорбление своейсестры[1065], так как Леовигильд захватилсвоего сына Герменегильда, женатого на сестре короля Хильдеберта, и заключилего под стражу, [184] а сама жена Герменегильда осталась вруках греков[1066]. Итак, когда этот посолприбыл в святой день пасхи[1067]в Тур, явопросил его, нашей ли он веры. Он ответил, что верует в то, во что веруют всекатолики. Затем он пошел с нами в церковь и пробыл там всю праздничную мессу,но он не облобызался с нашими[1068]и непричастился святых даров. Стало ясно, что он солгал, сказав, что он католик.Тем не менее его пригласили к трапезе. И когда я, обеспокоясь, спросил, во чтоон верует, он ответил; «Верую, что отец и сын и дух святой имеют единую силу».Я ему ответил: «Если ты веруешь так, как утверждаешь, то какая причина помешалатебе причаститься святых даров, которые мы возносим богу?». Он ответил: «Потомучто вы неправильно славите господа, ибо, согласно апостолу Павлу, мы говорим:„Слава Богу Отцу через Сына“; вы же говорите: „Слава Отцу и Сыну и святомуДуху“, хотя учители церкви учат, что отец был возвещен миру через сына, как иговорит сам Павел: „Царю же веков нетленному, невидимому, единому Богу честь ислава во веки веков через Иисуса Христа, нашего Господа“»[1069]. И я ответил: «Каждому католику известно, я думаю, чтоотец был возвещен сыном. Но он возвестил об отце в мире так, что в чудесах он исебя явил богом. Богу же отцу надобно было послать сына на землю с тем, чтобыявить бога и дабы мир поверил хотя бы сыну, если уж он не поверил пророкам,патриархам и самому законоположнику. Посему надлежит воздавать богу славу влицах. Итак, мы говорим: „Слава богу отцу, пославшему сына; слава богу сыну,кровию своею искупившему мир; слава богу духу святому, освятившему искупленногочеловека“. Но когда ты говоришь: „Слава отцу через сына,“ ты этим отнимаешьславу у сына, словно он сам не славится вместе с отцом за то, что он возвестилмиру об отце. Сын, как мы сказали, известил миру об отце, но многие неповерили, как говорит евангелист Иоанн: „Пришел к своим и свои Его не признали.А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадамиБожиими“[1070]. Но ты умаляешь апостолаПавла и смысла слов его не понимаешь. Пойми же, сколь осторожно он говорит исколь сообразно пониманию каждого. Вникни, как проповедовал он среди неверующихязыков и, казалось, ни на кого не наложил бремени тяжкого[1071]; как говорит он некоторым: „Я питал вас молоком, а нетвердою пищею, ибо вы были еще не в силах, да и теперь не в силах[1072]. Твердая же пища свойственнасовершенным“[1073]. Другим же говорит: „Япроповедал вам лишь Христа и притом распятого“[1074]. Что же теперь, не хочешь ли ты, еретик, усомниться в еговоскресении, оттого что Павел проповедал Христа лишь распятого? Обрати лучшевнимание на его осмотрительность и отметь его ум, когда он говорит другим, когоон считал более твердыми в вере: „Если же и знали распятого Христа, ныне уже незнаем„[1075]. Итак, отрицай, обвинительПавла, если только ты не сошел с ума, что он [Христос] не был распят. Но япрошу тебя, оставь это и лучше послушайся совета: глазною мазью помажь гнойныеглаза[1076]и узри свет апостольскойпроповеди. Ведь Павел говорил просто, доступно людям, чтобы их поднять наступень более высокой веры; как он говорит в другом месте: „Для всех я сделалсявсем, чтобы приобрести всех“[1077]. Развесмертный человек [185] не воздаст славу сыну, которого самотец прославил с высоты небес не единожды, но дважды и трижды. Послушай, чторек он с небес, когда нисходил дух святой и когда сын был крещен рукою Иоанна:„Сей есть сын Мой Возлюбленный, в котором Мое благоволение“[1078]. Конечно, если у тебя уши были заложены[1079]так, что ты этого не слышал, то поверьапостолам, что они услышали на горе, когда Иисус, преобразившись, во славебеседовал с Моисеем и Илией. Отец из сияющего облака сказал: „Сей есть Сын МойВозлюбленный, Его слушайте“»[1080]. На этоеретик ответил: «В этих свидетельствах отец ничего не говорит о славе сына илишь являет самого сына». Я ему в ответ: «Если ты и эти слова понимаешь так, тоя тебе представлю другое свидетельство, в котором отец прославил сына. Когдаже господь пришел на страдания и говорил: „Отче, прославь Сына Твоего, да и СынТвой прославит Тебя“[1081], что ему ответилс неба отец? Не сказал ли: „И прославил и еще прославлю“[1082]. Таким образом, отец прославляет его собственным гласом,а ты пытаешься отнять у него славу? Хотя и есть у тебя такое намерение, сил,однако, у тебя недостанет. И в самом деле, ты, обвинитель апостола Павла,послушай его самого, ибо Христос говорит его устами: „И всякий язык исповедал,что Господь Иисус Христос во славу Бога Отца“[1083]. Если он ныне разделяет вместе с отцом славу и если онныне живет вместе с отцом в самой славе, как же ты его бесчестишь, словнобесславного? И почему среди людей не следует воздавать славу тому, кто в равнойславе с отцом царствует на небесах? Итак, мы исповедуем, что Христос, сынбожий, есть истинный бог. И посему как божество едино, так и слава будет одна».После этого наступило молчание и спор был прекращен. Оппила же отправился ккоролю Хильперику и, отдав ему подарки, которые прислал король из Испании,вернулся в Испанию.

41. Когда же король Хильперик узнал о том, чтоего брат Гунтрамн заключил союз со своим племянником Хильдебертом[1084]и что они хотят отнять у него города,которые он захватил силой, он уехал, взяв с собой все свои сокровища и все то,что у него было наиболее ценного, в город Камбре. Кроме того, он направилпослов к герцогам и графам городов с приказанием возвести городские стены иукрыть под защитой стен все свое имущество вместе с женами и детьми, а самим,если будет необходимость, храбро сражаться, чтобы враг не причинил им никакоговреда. Еще он добавил: «Если вы что и потеряете, то еще больше захватите, когдаотомстите неприятелю». Но он не ведал, что исход победы – в руце божией. Потомон часто выступал с войском и вновь приказывал стоять на отдыхе в пределахсвоего королевства. В эти дни у него родился сын[1085], которого он повелел воспитывать в вилле Витри. Для того,«чтобы с ним не случилось какого-либо несчастья, – говорил он, – и чтобы он неумер, [что может произойти], если будет на глазах у народа»[1086].

42. Король же Хильдеберт отправился в Италию.Когда об этом узнали лангобарды, они, боясь, как бы его войско не перебило их,покорились ему. Дав ему много подарков, они обещали быть ему верными ипокорными[1087]. Уладив все с ними, как онхотел, Хильдеберт возвратился в [186] Галлию и велел набратьвойско, которому он приказал направиться в Испанию, но потом отказался отэтого. А несколько лет тому назад он получил от императора Маврикия пятьсоттысяч золотых монет, чтобы изгнать лангобардов из Италии. Узнав о том, чтоХильдеберт заключил с ними мир, император потребовал обратно деньги. Но король,надеясь на свои силы, не пожелал ему на это даже ответить.

43. Также и в Галисии произошли тогда события, окоторых мы прежде всего и расскажем. Итак, когда Герменегильд, как мы сказаливыше, находился в ссоре с отцом[1088]иотсиживался с женой в каком-то испанском городе[1089], полагаясь на помощь императора и Мирона, короляГалисии[1090], он узнал, что отец подступаетк нему с войском. Он составил план, как отразить наступление отца или убитьего, но не ведал несчастный, что божественное правосудие угрожает и ему,замышляющему такое против родителя, хотя бы и еретика. И вот, обдумав все, онвыбрал из многих тысяч своих людей триста, вооружил их и поместил в крепостиОссер, где в церкви были чудесные источники[1091]. А поместил он их для того, надо полагать, чтобы отец,испуганный и ослабленный их первой атакой, был легче побежден более слабым, номногочисленным отрядом. Лишь только Леовигильд узнал об этом хитром плане, он,после мучительных раздумий, сказал: «Если я туда пойду вместе со всем войском,то оно, собранное в одном месте, будет жесточайше изранено дротикамипротивников. Если же пойду с малочисленным отрядом, то не смогу одолеть отрядсильных мужей. Пойду, пожалуй, со всеми». И, дойдя до места, он уничтожилпротивника и предал крепость огню, как я об этом уже упоминал[1092]. Одержав победу, он узнал, что корольМирон стоит против него с войском. Окружив его, Леовигильд потребовал от негоклятву на верность в будущем. И вот, обменявшись подарками, каждый из нихвернулся к себе домой. Вернувшись домой, Мирон спустя несколько дней прилег наложе и умер. А заболел он от скверной испанской воды и от нездорового климата.После его смерти его сын Еврих добился дружбы с королем Леовигильдом и, дав емуклятву [на верность], как сделал его отец, принял королевство в Галисии. Но вэтот год его родственник Авдика, который был помолвлен с его сестрой, пришел свойском. Захватив Евриха, он сделал его клириком и приказал посвятить его всан диакона или пресвитера. Сам же он женился на супруге своего тестя[1093]и получил королевство в Галисии. АЛеовигильд пленил своего сына Герменегильда, привел его с собой в Толедо иосудил на изгнание, жену же его он не сумел отнять у греков[1094].

44. Саранча, вылетев в этом году из Карпитанскойпровинции, которую она всю опустошила[1095]в течение пяти лет, держась столбовой дороги, достигла другой, соседней с ней,провинции. В длину саранча растянулась на расстояние 150 миль, в ширину – до100 миль. В этом году в Галлии являлось много знамений и было множествобедствий в народе. В январе месяце зацвели розы. Кроме того, вокруг солнцапоявился большой круг, окрашенный в разные цвета, как это обычно бывает на небев полукружьи радуги, во время дождя. Мороз сильно повредил виноградники;последовавшая затем буря погубила во многих местах виноградники [187] и посевы; то, что осталось после града, выжгла страшнаязасуха; некоторые виноградники дали немного плодов, другие же – ничего, так чтолюди, в гневе на бога, открыв входы в виноградники, впустили туда мелкий икрупный скот, произнося гибельные для самих же себя заклинания, говоря: «Пустьв этих виноградниках никогда не произрастет ни одного побега!». Но плодовыедеревья, которые дали плоды в июле месяце, в сентябре снова плодоносили. Вновьнапал мор на скот, так что от него едва ли что-нибудь осталось.

45. Между тем наступили сентябрьские календы[1096], и к королю Хильперику прибыло от готоввеликое посольство[1097]. Сам же Хильперикуже вернулся в Париж и приказал взять многих из слуг, живущих в королевскихимениях, и разместить их по повозкам. Многих плакавших и не хотевших уезжатьон приказал держать в темнице, чтобы потом было легче отправить их при дочери вИспанию. Говорят, что многие, боясь разлуки с родителями, удавились от такогогоря: ведь сына разлучали с отцом, мать – с дочерью, и они отъезжали с горькимплачем и проклятиями; плач в Париже стоял такой, что его можно было сравнить сплачем египетским[1098]. Многие же людиболее знатные, которых силою заставляли ехать, оставили завещания и, отдав своеимущество церквам, попросили вскрыть эти завещания тотчас по прибытии невесты вИспанию, – как если бы они уже были в могиле.

Тем временем в Париж прибыли послы короля Хильдеберта, прося короляХильперика ничего не уносить из городов, принадлежавших ранее его [Хильдеберта]отцу Сигиберту, а ныне принадлежащих Хильперику, и из сокровищ Сигиберта ничемне одаривать свою дочь, а также не касаться ни слуг, ни лошадей, ни вьючногоскота и никаких других такого рода вещей [из имущества Сигиберта].Рассказывают, что один из этих послов был тайно умерщвлен, но кем неизвестно;однако подозрение падало на короля. Король же Хильперик, пообещав ничего этогоне трогать, созвал знатных франков и остальных преданных ему людей иотпраздновал помолвку своей дочери. Передав дочь послам готов, он дал за нейбольшое богатство. Мать ее[1099]тожепринесла много золота, серебра и одежды, так что при виде этого король дажеподумал, что у него ничего больше не осталось. Королева, заметив егобеспокойство, обратилась к франкам и сказала: «Не думайте, о мужи, будто ячто-то взяла из сокровищ прежних королей; все, что вы здесь видите, – это моясобственность; ибо и славнейший король часто меня одаривал, и сама я немалоскопила своим старанием, и уступленные мне имения принесли мне весьма многодохода натурой и деньгами, да и сами вы часто одаривали меня подарками. Вототкуда все, что вы видите теперь перед собой; из государственной же казны здесьвоистину нет ничего». Так она успокоила короля. Действительно, такое множествобыло добра, что золото, серебро и прочие украшения поместили на пятидесятивозах. Также и франки доставили много подарков, одни – золото, другие –серебро, некоторые – лошадей и очень многие – одежду; каждый сделал подарок,какой мог. И девушка после слез и поцелуев уже молвила: «Прощайте», как вдруг,когда она выезжала за ворота, сломалась одна ось у повозки, и все сказали: [188] «Не в добрый час!», ибо некоторыми это было принято запредзнаменование. Наконец выехав из Парижа, она приказала поставить шатры ввосьми милях от города.

А ночью поднялись пятьдесят человек и, взяв самых лучших лошадей столько жезолотых уздечек и две большие золотые цепи, убежали к королю Хильдеберту. И напротяжении всего пути каждый, кто мог, убегав и уносил с собою все, чтоудавалось взять. Во время пути была взыскана немалая сумма на расходы сразличных городов, ибо король, приказав ничего не давать из казны для этогопутешествия[1100], а все оплачивать за счетпростолюдинов. Так как король боялся, как бы его брат[1101]или племянник[1102]непричинили девушке какой-либо неприятности, он велела чтобы в пути еесопровождало войско. А находились при ней знатные мужи: герцог Бобон[1103], сын Муммолина, иего жена, как подружка невесты, далее Домигизил и Ансовальд[1104], и майордом[1105]Ваддон, бывший граф Сента. Остальных же людей было свыше четырех тысяч. Прочиегерцоги и королевские служители, находившиеся при ней, оставили ее в Пуатье;эти же продолжали с ней путь, как могли. На этом пути они столько расхитили инаграбили, что и рассказать нельзя. А именно: они грабили хижины бедняков,опустошали виноградники, даже лозы с гроздьями ломали и уносили, отнимали скоти все, что могли найти, не оставляя ничего на своем пути. Сбылись слова пророкаИоиля: «Оставшееся от саранчи поела гусеница; оставшееся от гусеницы поел жук;что оставил жук, съела ржа»[1106]. Такслучилось и тут: град уничтожил остатки от мороза, засуха пожгла остатки отграда; и войско унесло то, что осталось от засухи.

46. И вот в то время, когда они продолжали путьсо своей добычей, Хильперик, этот Нерон и Ирод нашего времени, прибыл в виллуШель, находящуюся приблизительно в ста стадиях от города Парижа[1107], и там предался охоте. Но однаждыХильперик вернулся с охоты уже глубокой ночью. И когда его принимали с лошади ион одной рукой держался за плечо слуги, к нему подошел какой-то человек ивначале нанес ему рану ножом подмышку, затем вторым ударом ранил в живот. Итотчас у него полилась обильная кровь изо рта и из раны, и он испустил свойзлой дух. А какие он совершил дурные дела, показывает чтение предыдущих глав. Всамом деле, он часто опустошал и сжигал множество областей, и от этого он неиспытывал никакого угрызения совести, а скорее радость, как некогда Нерон,когда во время пожара своего дворца он пел стихи из трагедий. Он очень частонесправедливо наказывал людей, чтобы завладеть их имуществом. В его времятолько немногие клирики получили сан епископа[1108]. Был же он чревоугодником, богом его был желудок[1109]. Он считал, что нет никого умнее его.Подражая Седулию[1110], он сочинил две книгистихов, но его стихи хромали на обе ноги. В этих стихах, не разбираясь, онставил краткие слоги вместо долгих и вместо долгих – краткие. И другие егосочиненьица, как-то гимны и мессы, никак нельзя понять. Дела бедных ему былиненавистны. Святителей господних он постоянно порицал, и нигде больше он ненасмехался и не подшучивал над епископами, как находясь у себя в доверительномкругу [189] друзей. Одного он называл легкомысленным, другого– высокомерным, третьего – кутилой, четвертого – утопающим в роскоши, этогообъявлял тщеславным, а того – чванливым; и ни к чему он не питал большейненависти, чем к церкви. В самом деле, он часто говорил: «Вот наша казнаобеднела, вот наши богатства перешли к церквам, правят одни епископы. Нетбольше к нам уважения, оно перешло к епископам городов». Говоря так, онпостоянно уничтожал завещания, составленные в пользу церкви. Он нередко попиралдаже распоряжения своего отца, полагая, что никого не осталось, кто бы могнастаивать на выполнении его воли. Что же касается наслаждения илирасточительности, то нельзя себе представить, чего бы он ни испытал вдействительности. И всегда изыскивал он новые способы, чтобы причинить вреднароду. Так, если он находил в это время кого виновным, то приказывалвыкалывать ему глаза. В предписаниях, которые он рассылал по поводу своих делсудьям, он добавлял: «Если кто будет пренебрегать нашими распоряжениями, у тогов наказание выколют глаза». Никого он не любил бескорыстно и сам никем не быллюбим, вот почему, когда он испустил дух, все его покинули. Но Маллульф,епископ Санлиса, который уже третий день сидел в шатре в не мог повидатькороля, узнав о его гибели, пришел, омыл его, облачил в лучшее платье, провелночь над его телом в пении псалмов и, перенеся тело на корабль, похоронил его вбазилике святого Винценция в Париже[1111].А королева Фредегонда оставалась в кафедральной церкви[1112].

Дата добавления: 2015-07-17