Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Мой дом и двор


Жизнь мальчишек старых московских дворов была крайне динамичной. Я всегда оказывался активным инициатором беспощадного мщения соседям, которые не давали нам возможности чувствовать себя свободно в родном дворе. Особенно досталось одной соседке-скандалистке, которая не вынесла наших криков на ледяной горке против ее окна и ночью изрубила топором лед, вдобавок засыпав его песком.
Основным зимним событием конечно же были Новогодние праздники. Елка под самый потолок, увешанная довоенными и даже дореволюционными игрушками. К каждой игрушке у меня было свое, неизменно теплое отношение. В том, что они ночью оживают, я нисколько не сомневался. Все ребята с нетерпением ждали Первомайский и Октябрьский праздники. С раннего утра мы глазели на кумачовое шествие поющих и смеющихся демонстрантов по Люсиновской улице в направлении к центру, а затем стремглав бежали на Ордынку, чтобы занять удобное место для наблюдения за военной техникой, возвращавшейся с парада на Красной площади.
Мне хорошо запомнилась национальная трагедия — болезнь и смерть Сталина в начале марта 1953 года. На кухне вся наша коммунальная квартира искренне, со слезами скорбела, а один из соседей даже пострадал в давке при похоронах.
В нашей коммуналке, как в каждой порядочной деревне, где всегда есть «деревенский дурачок», тоже был такой — Витя, сын дворничихи. Он всегда всем и всему улыбался. Это благодушие у «нормальных» людей считается признаком ненормальности. Только теперь я понимаю, что в его невинной улыбке была глубокая мудрость. Я очень любил с ним разговаривать и на все свои детские вопросы получал краткие, исчерпывающие ответы. Собственная мать его недолюбливала, звала «нашим дурачком» и кормила исключительно пищевыми отбросами. Помню, что на их кухонном столе стояла большая эмалированная кастрюля, в которую соседи сваливали и сливали все пищевые отходы, а Витя с неизменной улыбкой на лице периодически ее опорожнял. Сухощавый и мускулистый, он обладал огромной физической силой, легко поднимая с земли одной рукой насаженные на ось колеса от вагонетки. Никто из взрослых парней нашего двора подобного сделать не мог.
У нас был настоящий московский двор с большой голубятней, вокруг которой собирались сомнительные личности и официальная окрестная шпана. Весь второй этаж небольшого соседнего с нашим дома занимала уникальная семья Матреничевых (в самой фамилии слышится что-то разбойничье). Из восьми ее членов только один не сидел в тюрьме. Остальные же, включая мать и двух дочерей, бывали там часто и подолгу. Одним из моих любимых занятий было наблюдение за их поведением в праздники, когда изрядно подвыпившая семья и их многочисленные гости вываливались во двор. До сих пор перед глазами стоит незабываемая картина. Впереди вусмерть пьяный, но складно играющий и невероятно каким образом ухитряющийся растягивать меха баянист, которого в наклоне градусов под сорок к земле ведут под руки двое друзей. За ними на некотором отдалении следует громко поющая пьяная толпа хозяев и гостей. Гуляли всегда по два-три дня. Часто случались внутренние потасовки (включая поножовщину). Их разговоры между собой были для меня уроками настоящего блатного фольклора.
Читать я научился в пять лет по букварю, который одолел за неделю. В шестилетнем возрасте свободно читал мрачные рассказы Горького из толстенной, уцелевшей после бомбежки книги. «Челкаш» и «Супруги Орловы» потрясли мое детское сознание. У двух одиноких, высокоинтеллигентных сестер-старушек — соседей по квартире я часто засиживался долгими зимними вечерами. Они проводили со мной взрослые беседы о жизни и поили вкусным чаем с постным сахаром. Под подстилкой на старом диванчике у старушек лежали пожелтевшие времен Февральской революции 1917 года номера меньшевистской газеты «Искра». Я особенно любил разглядывать фотографии, где во всех ракурсах был изображен тогдашний премьер-министр Временного правительства Александр Федорович Керенский. От старушек я впервые получил серьезную информацию о царе, революции и большевиках. На мое шестилетие они подарили мне книгу избранных произведений Пушкина, которая хранится у меня до сих пор. Потом в доме появилось купленное в букинистическом магазине полное собрание сочинений Лермонтова. И конечно, сказки, сказки, сказки.… Книг в доме было немного, а потому их постоянное перечитывание было для меня обычным делом. А еще я любил подолгу путешествовать по географическим картам. Многие географические названия меня просто завораживали: Австралия, Новая Зеландия, Кордильеры, бухта Провидения, Огненная Земля… …
Отъезд на летний отдых в деревню обычно происходил вскоре после майских праздников. По приезде я первым делом сразу же бросался в цветущий вишневый сад, обходил все его заветные уголки, заглядывал в знакомые муравейники, дышал вкусным весенним воздухом и очень скучал по Москве и оставшимся в ней родителям. Календарем служил вишневый сад — цветение, зеленые завязи, первые краснеющие вишенки, хлопотная уборочная страда, редкие последние ягоды и, наконец, кое-где желтеющие листья.
Осень. Уезжаем. В последнее лето перед моим поступлением в школу произошло одно трагическое событие.
…Стирка в деревне — занятие довольно хлопотное, она всегда заканчивалась походом на пруд для полоскания белья. Плавать я к семи годам так и не научился, а воды даже боялся, испытывая одновременно неодолимую тягу к ней. Бабушка начала полоскать белье, я крутился возле нее, а Ленька, мой сосед, смачно нырял недалеко от берега. Решил нырнуть и я. Оказавшись под водой, я увидел в глазах набегающие белые концентрические круги и услышал тонкий, противный нарастающий свист (теперь-то из наблюдений доктора Раймонда Моуди известно, что это признаки выхода тонкого тела из физического). Первым ощущением, пронзившим сознание, было ясное понимание того, что я действительно тону. Страха не было, только мысль о том, что мама будет ругать бабушку, что она не углядела за мной и я утонул. …Наплывающие круги в глазах исчезли, и я отчетливо с некоторой высоты увидел берег пруда. У самого берега, склонившись над кем-то, сидела женская фигурка и колдовала руками. Внезапно картинка исчезла, и возникло ощущение того, что мне трудно сделать вдох. Открыв глаза, я осознал себя лежащим грудью на колене у бабушки. Она, что есть силы, давила мне на спину, изо рта у меня пенистым фонтаном выходила вода. Что же произошло после того, как я нырнул, я узнал из рассказа бабушки:
— Услышала я, как что-то сзади бултыхнулось. Гляжу — нет тебя нигде. Руки-ноги отнялись, плавать-то я не умею. Перекрестилась и говорю: «Господи, помоги!» Вдруг вижу недалеко от берега показалась твоя ступня. Бросилась в воду в чем была. Схватила я ступню и тащу тебя к берегу. Вытащила, а ты весь синий и не дышишь. Опять прошу: «Господи, помоги!» Положила тебя грудью на колени и стала выдавливать воду. Смотрю — захрипел, глаза открыл, начал в себя приходить. Ну, слава Богу.…
Скольких лет жизни стоило бабушке это происшествие…. О том, что произошло, долгое время никто не знал.
Изменился ли я после этого случая? Возможно. Личный опыт умирания был осознан и пригодился позже. Тот факт, что процесс умирания не есть прекращение сознания, дал мне впоследствии ключ к пониманию процессов функционирования психики.


Дата добавления: 2015-07-15; просмотров: 72 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Об авторе | От автора | Поиски пути | Мучительное рабство | Глава 2. ОТ НЕВЕДЕНИЯ ДО РОЖДЕНИЯ | Десять лет спустя | Бог, Вселенная, Эволюция | Человек | Часть II. ПУТЬ СОЗНАТЕЛЬНОЙ ЭВОЛЮЦИИ, ИЛИ СЕМЬ ШАГОВ ДО БЕССМЕРТИЯ | Шаг первый — Выбор Пути |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Близкие| Такая долгая школьная жизнь

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.006 сек.)